Клубни

- Та-а-ак, бабка Лукерья умерла от чахотки в 1940 году в возрасте  36 лет. Значит, год рождения у неё – 1904, - размышлял Сергей Терентьич, подкапывая вилами кусты молодого картофеля на дачном участке. – Дед Яков был её на четыре года моложе: выходит, родился он в 1908 году.
   
Отряхнув от  земли ботву, он с удовольствием отметил, что клубни к началу августа налились прилично, а посему урожай, без всякого сомнения, будет хороший.

Придвинув ногой старую посудину, он начал  бросать в неё розовые картофелины.

Собрав с трех кустов почти ведро, Сергей Терентьевич ещё раз поворошил вилами землю в гнёздах, и на белый свет явились остальные «братцы». И тожа молодца – одинаковы с лица.

- Ну, вот, как раз  на неделю хватит! – довольно крякнул он и, тяжело  подняв за проволочную душку ведро,   пошел с добычей к бочке с дождевой водой, чтобы ополоснуть клубни от земляной пыли.

- Вера, ты долго ещё? – спросил он жену, закончив свою работу. И, не дожидаясь ответа, объявил:
-  Завтра в архив поеду!

Вера Петровна, высокая грузная женщина в старом трико и мужниной рубахе с оторванными рукавами,  сидела под навесом летней кухни и чистила грибы, собранные ранним утром в лесочке, счастливо расположенном в ста метрах от их дачного кооператива.

- Чё так? – спросила она, ловко отделяя ножом сопливую шкурку с поверхности маслят.

- Да Ванюшке в школе историчка дала задание на лето, чтоб родословное древо нарисовал.

- Так пусть сам и рисует! – откликнулась жена.

- Чего он нарисует? – удивился Сергей Терентьич. – В наушниках-то! Тыц-тыц да дырц в дриц? Нету интересу у него к прошлой жизни. А когда появится, так нас с тобой уже не будет.

- Ехай, - равнодушно сказала жена и, закончив с маслятами, приступила к помывке   сухих груздей.

- Корни-то чьи в архиве будешь копать? -  поинтересовалась Вера Петровна у мужа, когда они  возвращались в город на своей машине.

- Тарбеевых, конечно! – откликнулся  Сергей Терентьич. Мои предки в Замараево, посчитай, 200 лет жили, а твои – Михеевы – только в годы войны с эвакуацией  в наши края  пожаловали. Так чего черную кошку в темной комнате искать. Вот откуда они приехали, ты помнишь?

- Конечно, тамбовские мы! – гордо ответила Вера Петровна.

- И где  тот Тамбов, а где Урал – представляешь?

- Так надо по этому, как его, тырнету, поискать! – обиженно заметила Вера Петровна. – Может, там чего и про наших есть.

-  Надо было у стариков спрашивать, когда они живы были, - примирительно сказал малообразованной  жене имеющий  диплом о вышке  Сергей Терентьич. – А мы относились к ним так, как будто они вечно жить с нами собирались. И какого ума мы с тобой были, что даже ни писем, ни карточек  их для внука не удосужились сохранить. ..
               
                ****
Приехав на другой день в областной архив, Сергей Терентьич объяснил работнику читального зала, чего он хочет.

Молоденькая служащая, записав  паспортные данные посетителя, вынесла ему три тома.

- Это описи Метрических книг пяти церквей, – пояснила она. – Ваша – Покровская церковь села Замараево Челябинского уезда. В нашем архиве хранятся следующие периоды: 1840-1908 (том 1), 1893-1912 (том 2), 1906 – 1919 (том 3).

- Та-а-ак, бабка родилась в 1904 году, дед в 1908, -  начал размышлять вслух  Сергей Терентьич и, немного подумав, добавил:

- Но это неточно.

- Фамилию девичью бабушки знаете? – уточнила  работница зала.

- Нет, - вздохнул грустно  Сергей Терентьич. – Она всегда Тарбеевой была, как и
дед.

- Тогда советую вам  полистать Описи в районе трех лет от  Ваших  дат. Иногда в старину рожденных ноябрьских и декабрьских записывали лишь в январе следующего года.

Надев очки, Сергей Терентьич открыл Первый том. Где-то через час он выяснил, что про деревню его предков сохранились записи только за восемь лет.

- Вторая половина 19 века – темный лес, - сделал первый вывод он.

Про прадедов ему ничего не было известно. Поправив очки, он начал листать следующие тома.

После трех часов изучения описей он остановился, наконец, на трех летах: 1906 -1908 годы.

-Буду по деду копать, -   решил он и оформил заявку на подлинники.

- Ваша заявка будет выполнена через два дня, - улыбнулась девушка и повезла пролистанные им тома на тележке в глубины архивного здания.

                ***

-Накопал чего? – спросила Вера Петровна вернувшегося мужа.

-Да ни фига! – потирая глаза, устало ответил он. – Фамилии бабки не знаю, а дед Яков после её смерти на другой женился. Мать моя смолоду в город перебралась, тут выучилась, замуж вышла и в Замараевку с 40-х годов ни ногой. Так на отца за матушку свою  обиделась, что в 70-е даже на похороны его не поехала. Но меня однако на свою фамилию записала – дедовскую, мол, чтоб род старинный продолжал, чтоб Тарбеевых помнили.

- Так у тебя, наверняка,  там братья-сестры  в той Замараевке от его второго брака народились, а ты дожил до старости и о том не ведаешь, - высказала мысль супруга и посоветовала:

- Сядь в машину да съезди.

- 200 километров по федеральной трассе, да плюс  80 от райцентра – далековато для нашей   старенькой «кобылки» будет, - откликнулся он. – Да и кто меня ждет там?

- Кто-кто, дед Пихто!  Возьми карточки, какие сохранились, да ехай, авось, кто-нибудь да вспомнит!  И на  развалюху  нашу не жалься – добежит, не сломается!  - вошла в азарт Вера Петровна.

- Бабкина фотка где-то была, а вот фотографические изображения  деда Якова матушка все порвала, - ответил Сергей Терентьич и через паузу добавил: Может, повезет и в церковных метриках я что-нибудь откопаю. Послезавтра.


                ****

В тревожных раздумьях дождавшись урочного часа, Сергей Терентьич приехал в архив и погрузился в изучение метрических книг.

Открыв первую страницу старинных метрик, он ощутил в себе  необычайное волнение.

- Бог мой! – воскликнул в мыслях он, глядя  на чернильные записи столетней давности.- Еры, яти! И всё каллиграфическим почерком! С завитушками  и росчерками!

Он живо представил себе неизвестного священника Покровской церкви (непременно молодой, но  с бородкой и в рясе), который приезжал в их Замараевку раз в неделю и записывал в эту книгу всех, кто родился, женился и умер в означенный срок. А под каждым месяцем итожил числа, и уже только по одним этим цифрам  вырисовывалась яркая демографическая картина большого села. 

Сергей Терентьич заметил, что страницы раздела, посвященные бракосочетанию, были иногда написаны неряшливым почерком и жирно замусляканы.

- Похоже, угощали батюшку, - улыбнулся  Сергей Терентьич и начал вчитываться в содержание.

Поначалу  начинающий архивариус , так он стал себя мысленно именовать,  проверил в графе «Родившиеся» всех Яковых и не без разочарования обнаружил, что за три пролистанных  им  года   таковых народилось только двое, да и те не его фамилии.

- Может, у него братья или сестры были? –  вздохнул   незадачливый потомок  и, подумав, решил, что будет больше резону, если он просто выпишет на листок всех Тарбеевых, живших в эти годы в Замараевке.

– Выкопаю, так сказать, клубни с одного корня  из-под земли, а там разберемся, рассортируем … по степени родства, -  сказал он себе и приступил к работе.

                ***

Первый же выкопанный им «клубень» привел Сергея Терентьича в восторг.

Запись в разделе «Усопшие» за 1906 год поведала ему из темноты прошлого о том, что 14 мая умерла от старости Анисья Лаврентевна Тарбеева в возрасте 80 лет.

- Исповедована и причащена… Похоронена на отведенном кладбище, - дочитал он скорбные строки и улыбнулся:

- Вот молодца-то, Анисья Лаврентьевна! Долгожительница!

- Ну, здравствуй, моя пра-пра…, - ликовал он. – Вполне, может быть, что это  бабка самого деда Якова.

- 10  генваря 1908 года сочетались первым браком канонир Иоанн Андреевич Тарбеев 27 лет и невеста из деревни Сосновой Мыркайского прихода крестьянская девица 22 лет Марина Фадеевна Коротовских, - отрыл Сергей Терентьич  ещё «клубень» в разделе «Бракосочетающиеся»  и задумался:

- Может, этот Иван – внук Анисьи-долгожительницы, тогда эта пара вполне могла бы быть родителями деда Якова.  Выходит, и Коротовские нам родня?

- Свидетелями со стороны невесты, - продолжил он чтение, -  были 16-летний  крестьянин  Михаил Андреевич Тарбеев и Иван Фролович Тарбеев, 18 лет.

- Хм, - опять пустился он  в размышления, - у этих Тарбеевых отцы разные, но раз на одной свадьбе гуляют, то,  выходит, родня? Эх, хоть бы одним глазком взглянуть на вас, родственнички…

И Сергей Терентьич, закрыв глаза, начал вглядываться изо всех сил в темноту  прошлого, и  увидел он ту свадьбу, призвав на помощь  всю силу  своего воображения, и улыбка от представившейся  картины  с криками «Горько!», с запахами пенной браги и хлебосольного стола , и народного пения  долго  не слезала с его лица… 

Очнувшись, он вытер откуда-то навернувшиеся слезы и  с новым жаром  продолжил невидимыми вилами выкапывать   клубень за клубнем  из своего родового гнезда.

                ***

Да вот же! – радостно шлепнул он  ладошкой по толстой церковной книге через каких-то полчаса, обнаружив то, на что и не надеялся:

- 5 генваря 1907 года родился сын Яков у православной вдовы Анисьи Ивановны Тарбеевой. Крестная – Евдокия Яковлевна Тарбеева.

Но тут же смутился.

- А отец-то кто? – перечитав несколько раз метрическую запись, задался вопросом он. – Вот ведь рядом запись и всё тут по-человечески:

- 21 генваря родился Адриан у крестьянина Григория Федоровича Тарбеева и Натальи Тимофеены. А Яков что? Безотцовщина? От святого духа?

Сергей Терентьич взял том в руки и пошел к столу  девушки, заведующей залом.  Его недоумения она развеяла словами  с  улыбкой:

-  И вдовы рожали. И необязательно незаконно. Может,  муж  её  погиб на службе.

- Или от поносу, - подумал Сергей Терентьич, возвращаясь с тяжелой книгой на своё читательское  место.

Он уже обратил внимание на то, что 108 лет назад, судя по похоронным записям, народ в Замараевке умирал, главным образом, от  поносу, от кашля и от оспы со скарлатиной. Хотя, нет.

- В 42 года 17 генваря 1906 года умер от чахотки Федор Васильевич Тарбеев, а 22 генваря того же года умер сын Прокопия Федотовича Тарбеева Константин, 10 месяцев, от золотухи, - бережно  выписал он  в свою тетрадку  новые сведения о  далеких и незнакомых Тарбеевых.

- Что-то неважно копается, -  обдумывая новую порцию информации,  начал размышлять Сергей Терентьич. – Клубней много, но похоже они из гнезд разных. Хотя,  опять же не поспоришь,  с огорода-то  одного  – замараевского.

- И почему Замараевка, а не Тарбеевка?  - он начал разглядывать исписанные  собственноручно листы. – Я тут уже не один десяток  сродственничков накопал.  Такое ощущение, что в Замараевке одни Тарбеевы и жили, и рождались, и  женились друг на дружке.

Усталость неожиданно подкралась к Сергею Терентьичу, но он, сердито прогнав её, решительно продолжил свои  раскопки.

                ***

- 4 февраля 1906 года у крестьянина Григория Федотовича Тарбеева и его законной  жены Натальи Тимофеевны родилась дочь Василиса, - прочел Сергей Терентьич и глянул свои записи:

- Ага, у них же годом позже Адриан родится.  Молодцы Тарбеевы: плодились, размножались, что называется, от всей души…

Минут через двадцать, сделав очередную выписку, Сергей Терентьич решил  выйти для отдыха на свежий воздух. 

Последние  записи его очень напрягли и требовали  осмысления:

- В 1908 году в феврале месяце умерли:

Дочь Зинаида 1 года у крестьянина Антона Григорьевича Тарбеева.

Сын Адриан 6 месяцев у крестьянина Григория Федотовича Тарбеева.

Дочь Василиса 2 года у крестьянина Григория Федотовича Тарбеева.

Сын Стефан 1года и 2-х месяцев у крестьянина Андрея Павловича Тарбеева и ещё пять человек. Все от оспы.

8 марта того же года умер православный Андрей Фролович Тарбеев 43 лет . От поноса.

На улице Сергей Терентьич встал в тень под деревом и закурил. В голове его была каша из многочисленных имен с одной фамилией.

- Может, и не родня они мне все, а однофамильцы, - размышлял он, - или же родня?

Вернувшись в здание архива, Сергей Терентьевич в смятенных чувствах  долистал оставшиеся страницы и через час покинул читальный зал со списком сорока  душ  пращуров  Тарбеевых, живших в начале  20 века в Замараевке.

                ****

- Ну чё, каки новости? – спросила его жена по возвращении.

- Да темень непроглядная, - устало  помахал тетрадкой  муж и добавил загадочно: Но кое-где просвечивает.

Вера Петровна посмотрела на список, покачала головой и изрекла мудрость:

- Тьма, говоришь?  Тьма – значит, много. А много – это хорошо. Корни – это опора. Чем они развесистее, тем прочнее дерево на земле держится.

Поужинав, Сергей Терентьич  позвонил внуку:

- Ванятка, завтра к 6 утра чтоб готов был, как штык! В Замараевку поедем! Зачем? Картошку копать. И чтоб голова твоя на плечах была без этих, как их, наушников. 

А я говорю, чтоб ты свои тыц-дрыц дома под подушкой  оставил!

Что говоришь, рано картошку копать? Клубни не дозрели? Это ты, внучек, не дозрел, а в Замараевке все   картофельные поля перезрели и  без пригляду  травой заросли. 

Будем копать. Ага, на ощупь. Пока, спокойной ночи!

- Вера, -  устроившись в кресле под торшером,  обратился он к жене. – Собери нам с Ванюшкой чего-нибудь пожевать дня на два-три, да альбом принеси-ка мне со старыми фотографиями…

31 июня – 7 августа 2015 года.