Цвет - предатель из рассказов бывалого моряка

  Была у меня в Мурманске знакомая девушка, работавшая учителем. По характеру я человек стеснительный, и потому несколько месяцев не решался поцеловать её, невольно представляя в такие моменты на месте Нины свою строгую старую классную руководительницу.               
 Как-то мы договорились с Ниной о встрече. А происходило дело в середине лета, когда царил полярный день и солнце забиралось так высоко в небе, что отсветив как положено днём, не могло затем спрятаться на ночь за горизонт. Дни стояли очень тёплые, почти жара. Было около семи вечера, когда мы встретились, но солнце стояло почти над головой. Как обычно, сначала мы с ней отправились в ресторан "Арктика" поужинать и потанцевать. Сейчас-то его снесли из-за ветхости, а в прежние времена он был очень популярен у вернувшихся после выходов в море рыбаков, торговых и военных моряков и др. На знаменитой "стометровке" перед рестораном они знакомились с портовыми подругами на время, а то и на всю жизнь. Так вот. Подошли мы к ресторану, вход в который после шести вечера бывал уже закрыт и защищался швейцаром, сунули стражу его таксу(три-пять рублей) и выбрали свободный столик.   
 Надо вам сказать, пришёл я в недавно купленном в Архангельске белого цвета костюме. Под него надел белую рубашку с белым же галстуком. Дополняли гардероб белые туфли. В таком белоснежьи я выглядел, как белый лебедь, и сам себе казался просто неотразимым. Я принял твёрдое решение, что сегодня ну непременно поцелую Нину.               
 Первое неудобство в таком костюме я испытал в танце с подругой. Ростом она была мне по грудь, и когда мы танцевали, Нина неосторожно прижалась головой к моей груди, оставив след губной помады у нагрудного кармашка пиджака. Мне пришло в голову замаскировать эту метку уголком белого платка, вставленного в этот карман.
Незаметно прилетела полночь и мы покинули закрывающийся ресторан, наполненные съеденным и выпитым. Прогуливаясь по городу, по его ярко освещённым улицам, я всё искал скамейку, куда можно было бы присесть, а затем обнять и поцеловать свою Нину. Наконец, такая скамейка со спинкой встретилась. Я предложил посидеть, чему моя спутница явно обрадовалась. Мы расположились, но мне всё никак не удавалось заставить себя обнять её. Пытаясь скрыть напряжение, я стал что-то рассказывать. И вдруг, случайно опустив глаза, увидел между своих ног белую материю. Страшно сконфузившись и боясь, что Нина её увидит, я, не опуская глаз, чтобы не привлечь внимания Нины к происходящему, засунул свободный конец материи себе в брюки.
 Подумалось, что после туалета не застегнул как следует брюки, вот рубашка и вылезла через ширинку. Мы продолжали разговаривать, слегка меняя положение тела. И вот, наконец, я решил обнять Нину, но перед тем опустил глаза. О ужас! Рубашка опять виднелась у меня между ног. Вновь этот свободный конец материи я потихоньку затолкал в брюки, проклиная портных, не сумевших как следует пришить на ширинке пуговицы, из-за чего она всё время расстёгивается. Далее мне было уже не до поцелуев. Всё время я посматривал вниз, периодически заправляя проклятую материю. Вдруг при одной из таких заправок Нина вскрикнула: "Ой! Что это с моим платьем?" Посмотрев на неё, я увидел, что подол её платья был на ней в обтяжку. Когда же Нина встала, он стал вылезать из моей ширинки. Я вам, видимо, забыл сказать, что Нина пришла на свидание также в белого цвета платье.               
 И когда мы расположились на скамейке, часть её подола я и принял за свою рубашку. Ужасно стесняясь, я попытался всё объяснить девушке. Она расхохоталась, и чтобы избежать, по её словам, дальнейшего раздевания себя прямо на улице, предложила двинуться к её дому, до которого было недалеко. Мы торопливо зашагали.
Я взял Нину за руку, и тут меня сильно прижало. Чувствую, мой мочевой пузырь сейчас не выдержит. Не зная, как сказать о том спутнице, я стал говорить, что уже поздно и мне нужно возвращаться на судно, но Нина не отпускала меня, настаивая на прогулке к её дому. Вскоре я понял, что больше нет сил терпеть и с криком: "Я сейчас! Я вернусь!", побежал за ближайший угол. Через несколько шагов я почувствовал тепло между ног и увидел на брюках расплывающееся тёмное пятно. А Нина всё кричала: "Слава! Ты куда? Что с тобою?" Но лишь отразившееся от домов эхо было ей ответом. Я продолжал бежать с чувством глубокого физического и духовного облегчения и думал на ходу: "Да пропади ты пропадом со своими прогулками и домом!" Предательское солнце не позволяло вернуться и придумать вразумительное объяснение. И пока брюки не высохнут на мне и не приобретут естественного белого цвета, цвета предательства, я уже не мог никому показаться на глаза, даже на судне, где вахтенный мог увидеть мой позор. Так и не удалось мне поцеловать Нину