Нарвал. Глава 3

Эрик Ланге.

   Тай Риз. Эта комбинация звуков на секунду вызывает у меня поток смутных не то образов, не то воспоминаний из прошлой жизни – сложно сказать, с чем именно они связаны. Может быть, и ни с чем – я сомневаюсь, что мы когда-нибудь пересекались, такую милашку запомнил бы даже мой мозг, изъеденный чудовищным коктейлем из тяжёлых наркотиков и подключений к Сети при любой возможности. Не то чтобы это было сколько-нибудь важно, на самом деле. Та часть моей жизни, маловажная часть, осталась на Земле, подверглась принудительному форматированию, если угодно. Куда большее значение имеет приятно расходящееся по моей коже глубокими волнами ощущение понемногу нагревающейся под пальцами деки. Она будто бы чувствует, что сейчас мы попробуем провернуть нечто, слегка выходящее за рамки наших привычных возможностей. С другой стороны – почему "будто бы"? В последнее время я всё больше и больше очеловечиваю свою любимицу. Или… или начинаю относиться к самому себе скорее как к электронно-вычислительной машине. Нет, даже не так – как к части Сети.
   Я выслушиваю последний-последний инструктаж и шутливо отдаю честь двумя пальцами – всегда хотел это сделать, а второго шанса может и не представиться, так что самое подходящее время. Не то чтобы я хорошо понял план, но особенного понимания от меня никто и не требует. Я уловил, что нужно сделать персонально мне – и ладно.
    Якорь. Мне нужен якорь, или я просто не смогу вернуться. Буквально в последнюю секунду я с леденящей ясностью осознаю, что даже если я перепрыгну на эту хреновину - как её, "нарвал"? – мне придётся провести на нём достаточно длительное время. Я не знаю, есть ли на борту экипаж. Если есть – они могут заметить взлом и попытаться перезагрузить все системы, переводя корабль в автономный режим. Да ладно, надо быть слепым, чтобы этого не заметить, особенно с учетом того, что весь нужный софт остался на моей домашней машине. Если проводить аналогии с теми временами, фильмы про которые мне всегда нравились – я собираюсь не подкрасться к ломбарду под покровом ночи в униформе ремонтника, подобрать к двери отмычку, бесшумно войти и бесшумно выйти, нет. Я собираюсь подогнать к окну грузовик, обмотать привязанную к его бамперу цепь вокруг решётки, прыгнуть на водительское сидение и дать по газам. И, продолжая мысль, когда я наконец-то окажусь внутри – мне придется укрыться за прилавком, вытащить из-под длинного плаща томми-ган и начать молиться.
   Если план сработает – корабли начнут резко расходиться, так? Нужно четко рассчитать момент для обратного прыжка на челнок. Секундой раньше – система защиты выйдет из джама и поджарит нас обоих. Секундой позже… Я не хочу даже думать об этом, честно говоря. Если начну, то запаникую в самый ответственный момент, начну спешить, и всё это закончится тем, что мою задницу вручат прямо мне в руки. Нужен якорь. Что-то, что заставит меня вернуться. Ни один объект из тех, что я уже видел на челноке, не подходит – он слишком обычный, слишком примитивный. Дека – часть меня, тоже не годится. Таким образом, вариант всего один – и далеко не самый неприятный.
   Я жадно разглядываю лицо и фигуру лейтенант-коммандера, стараясь запомнить и то, и другое до мельчайших деталей. С этим проклятым комбезом сложно зацепиться за что-то, конечно, но хотя бы мордашку запомнить я смогу. Ещё бы вызвать её в нужный момент в памяти… Неожиданно я ловлю себя на том, что откровенно пялюсь на чуть пухлые, пересохшие губы, и едва было не протягиваю руку, чтобы коснуться их – но Риз меня опережает.
   Долю секунды я испытываю острую растерянность – да ладно, это было совершенно неожиданно. Безумно стильно, безумно уместно, но неожиданно даже от этой птички. Ступор длится лишь долю секунды – а затем я впиваюсь в губы, пару минут назад вызвавшие у меня столь недвусмысленный интерес, звериным, бешеным поцелуем. Он моментально опьяняет меня сильнее, чем стакан любого пойла, чем пачка активизирующих нейролептиков разом – это ощущение можно сравнить разве что с дайвом. И ведь это, чёрт побери, всего лишь поцелуй.
   Нет, вот теперь я просто обязан выжить.
   С видимым сожалением я отрываюсь от лейтенант-коммандера, возвращаясь в исходное положение и пытаясь минимизировать неудобства, которые причиняет мне каменный стояк. Хорошо ещё, что я проторчал в этом поганом нигде два года, а не, скажем, лет пять – спустить в комбинезон от поцелуя было бы… Ладно, если начистоту, то, приключись со мной такой позор – я сделал бы всё возможное для того, чтобы на этом поганом транспортнике и подохнуть. Не дожидаясь сигнала, я вывел деку в онлайн, готовый прыгнуть в ту же секунду, как увижу перед собой приятно пульсирующую волну чистой сексуальной энергии. И я увидел.
  "Сейчас".
   Голос Риз потонул в тонком высоком вое, заполнившем каждый закоулок моего черепа, вибрируя, превращая мозг в пыль, а костную ткань покрывая сверкающим хромом. Я подключился – и мощь Сети, познаваемой из свободного падения, сбила меня с ног, налетев на меня, словно скорый поезд, перемалывая мое тело под своими колесами, пытаясь уволочь меня за собой в абсолютное Ничто, но мне было рано, слишком рано уходить. На какое-то время – на секунду, на минуту, на час, на годы? – я полностью перестал существовать, пространство и время, расплавившись, сплетались вокруг меня в самые причудливые формы, а вой становился всё сильнее и сильнее, пока, в конце концов, черепные швы не треснули под его напором, моя голова не раскрылась с глухим треском, словно расколотый метким ударом молотка грецкий орех, и…
   И я неожиданно понял, что вижу происходящее уже через системы "нарвала". На самом деле, мне крупно повезло – будь в их системе хотя бы один айс, меня размазало бы по нему ровным слоем, и лейтенант-коммандер могла бы насладиться зрелищем того, как из ушей да ноздрей моего обмякшего на сидении тела вытекают мозги. К счастью, айса там не было, и я, условно выражаясь, всего лишь ноги себе отбил. Не давая системе ни единой лишней секунды на то, чтобы хоть как-то среагировать на вторжение, вторжение почти на грани невозможного, я уклоняюсь от одиночного атакующего вируса и лихорадочно перебираю слои, на которых работает система распознавания посторонних объектов. Она слишком сложная для того, чтобы отключить её напрямую – особенно для хакера, никогда не работавшего с космическими кораблями, но допускает возможность сделать кое-что другое – я леплю маску виртуальной реальности из той, которую распознают вокруг себя системы "нарвала", еще не успевшие унюхать челнок, в котором сейчас находится мое физическое тело, и прикрепляю её сверху так аккуратно, как только могу. Это неминуемо вызовет критический сбой в навигационной системе – как же, корабль летит, а вокруг него абсолютно ничего не меняется, и расстояние до объектов остается всё тем же самым, но это-то мне и нужно.
   Я кидаюсь к сенсорам, ожидая неизбежного – и через секунду они с глухим щелчком уходят в перезагрузку, будто пытаясь проморгаться от песка, стряхнуть с чувствительных век налепленный на них ровным слоем кусок пластилина – и в ту же секунду я запускаю в систему наспех собранный на коленке цикл-вирус. Сенсоры раскрываются вновь, и меня продирает морозом от одной мысли о том, что вирус оказался недостаточно совершенным для того, чтобы как-то повредить транспортнику – однако тут же они вновь глухо щелкают. Перезагрузка. Активация. Щелчок. Перезагрузка.
   Давай, птичка – у тебя не так уж много времени. Корабль не видит тебя, зато прекрасно видит меня, долбанную занозу в его огромной бронированной заднице – и антитела уже в пути.

Тай Риз.

 Никогда не чувствовала себя такой крохотной и беззащитной. Вот чтобы и то, и другое сразу. Когда, к примеру, подлетаешь к тому же линкору, тоже поражаешься его размеру, но чувство совсем другое: возвращаешься домой, в безопасность, как котёнок под тёплый мамкин бок. А вот так, висеть спиной к опасности, поглядывая на экран и наблюдая, как растёт матово-чёрная клякса, пожирая окружающие её звёзды и готовясь вот-вот сожрать и тебя…
   Транспортник сейчас между мной и звездой, с этой стороны он не освещён, нет воздуха - нет рассеянного света, потому и смотрится он так жутко. На поверхности - ни единого огонька, он выглядит мёртвым окончательно и абсолютно, для меня он - скорее дохлый кит, влекомый морским течением, чем айсберг, прущий на "Титаник". Да, в детстве я бредила морем, сколько всего перечитано, от пиратских романов многовековой давности до энциклопедий самых разных обитаемых планет. Даже мечтала стать пиратом, именно морским, чтоб ветер в волосах, солёные брызги в лицо и попугай на плече. Деревянная нога - опционально. Потому и отпуск всегда провожу именно у моря, а ещё лучше - океана. Надеюсь, это был не последний раз.
   Клякса принимает чёткие очертания, начинает смещаться вверх. Всё, теперь мы на самой кромочке зоны досягаемости противометеоритной защиты транспортника, которая, по идее, засекла нас уже давно, и теперь лишь ждёт, когда мы приблизимся на дистанцию поражения. А вот хрена, автоматика челнока держит нас на жёстко фиксированном расстоянии, ей я сейчас доверяю больше, чем собственным ладоням, вцепившимся в штурвал до белых костяшек. Увернуться от плевка плазменной пушки я, разумеется, не успею, но на последний приказ шаттлу у меня времени хватит.
   Мы под "нарвалом". Сейчас бы самое время начать действовать, но Эрик молчит. Я бросаю быстрый взгляд на его лицо, с трудом оторвав глаза от экрана. Выглядит парень так, будто болен какой-то смертельной болезнью и уже стоит одной ногой в могиле: бледный, на висках, несмотря на холодину в кабине - капельки пота, глаза под полуприкрытыми веками бегают, словно смотрят тревожный сон, а длинные, музыкальные пальцы при этом паучьими лапками бегают по поверхности деки, иногда вдруг замирая на секунду - сколько она длится в виртуальности? Столько же или час? А ведь я ничего не знаю о мире, в котором он сейчас находится. Что-то ведь есть там настолько увлекательное, что заставляет людей опять и опять возвращаться.
   - Эрик… Лёд! - зову я его тихонько. Я не уверена, сможет ли он подать мне знак, что система отключена. Если не сможет - как я пойму? Больше баллонов у меня нет. Да и времени нет. Экран полностью чёрен - туша "нарвала" перекрывает обзор, сейчас он проплывает над нами, с виду медленно, но я-то знаю, с какой бешеной скоростью несутся наши корабли. У меня остаются секунды. Связаться бы с диспетчером опять, предупредить, но я боюсь, что это помешает Эрику, да и времени на объяснения нет. Чёткого плана у меня не было с самого начала, всё это - лишь импровизация, и к чему она приведёт, я узнаю в ближайшие пару минут.
   Всё, я в цейтноте.
   - Господи, если ты есть… Не за себя прошу, - бормочу я и закладываю безумно красивый вираж, соскальзывая вперёд и в сторону вдоль "нарвала", последние секунды придерживаясь безопасного расстояния.
   Теперь он виден не в проекции, а в реале, сквозь обзорное стекло  - жёлтый карлик светит ему в корму, разгоняя черноту, позволяя разглядеть тёмно-серую обшивку, круглые мембраны стыковочных люков и прямоугольники погрузочных, что-то ещё - мне некогда любоваться, я скольжу вниз, держась боком к "нарвалу", выбирая точку атаки - чуть ближе к корме, чем к середине корпуса, на глазок - вычислять центр масс более точно нет ни времени, ни возможности. Очень хочется зажмурить глаза, но нельзя. Я набираю полную грудь воздуха, и…
   - Банзай! - из чёрт-те каких уголков памяти всплывает это словечко. Боковые дюзы выстреливают веществом, челнок резко меняет курс и стремительно летит к "нарвалу". Сердце колотится в ушах, я полностью готова к тому, что сейчас увижу вспышку выстрела, чёрт, да я почти физически ощущаю жар и вонь горящего металлопластика, я слишком хорошо помню, как горела тогда, в первом своём бою на Тэйте, но нет, критическая точка пройдена, а я всё ещё жива! Жива, мать вашу!
   Горячая волна облегчения и радости расплывается по телу от диафрагмы и до кончиков пальцев на руках и ногах. Если бы я сейчас стояла, точно бы рухнула на подкосившихся ногах. Но расслабляться не время!
   - Спасибо, Эрик. Всё, дальше я.
   Удар об обшивку, фиксация магнитами манипуляторов и пуск двигателя "краба" вместе с боковыми дюзами происходят почти одновременно - но именно что почти. Тряхнуло так, что голова едва не оторвалась. Мало! Расстыковка, удар выхлопом в обшивку из нижних дюз челнока - нас отбрасывает, но и "нарвал" отклоняется. Стабилизирую челнок, а затем повторяю первый манёвр - разгон, удар, фиксация, пуск двигателя. Это как с наскока выбивать дверь плечом или выталкивать из грязи застрявший колёсный автомобиль.
   Что за хрень? По корпусу "нарвала" пробегает вибрация, она передаётся челноку, затухая, лишь когда я снова бью сжатым газом из нижних дюз и отлетаю прочь. Может быть, на станции сообразили, что к чему, и ударили плазмой? Очень надеюсь, но почему я не вижу вспышек?
   - Эрик, мне нужна связь с диспетчером. Нужны цифры, угол отклонения, срочно!



Эрик Ланге.

   Я медленно вдыхаю полной грудью ледяной, мертвящий воздух киберпространства, потрескивающие массивы данных которого текут мимо меня кислотно-зеленоватыми потоками. Когда-то давно, ещё в прошлой жизни, в одном анонимном чате для своих меня спросили, на что похожа Сеть изнутри, что она вообще такое? Я скажу, что такое Сеть. Сеть – это зимнее безмолвие. Сеть – это личная вспышка безумия, рассыпающаяся внутри черепа ярчайшим из фейерверков. Сеть – это лезвие бритвы, по которому мы скользим навстречу своему "Я", скрытому за сотнями социальных ограничений и собственных блоков.
   Я медленно вдыхаю полной грудью ледяной, мертвящий воздух киберпространства и поворачиваюсь лицом к источнику тихого, равномерного гула. Где-то вдалеке, на горизонте – ну, если этот термин вообще может быть применён по отношению к виртуальной реальности, я вижу тучу. Чёрную грозовую тучу. Я почти чувствую, как волосы моего физического тела медленно встают дыбом, но что мне остается, м? Если я уйду сейчас – челнок собьют, и если уж подыхать – я хочу подохнуть в Сети, уйти, как полумифический Чёрный Лёд, а не как беглый заключенный Эрик Ланге. Уйти, разглядывая Восьмую казнь Египетскую, приближающуюся ко мне клубящимся облаком саранчи со скоростью скорого поезда из Сакраменто. Полное форматирование.
   Я медленно вдыхаю полной грудью ледяной, мертвящий воздух киберпространства и зубами вытаскиваю из мятой пачки очередную сигарету. На самом деле я, конечно, не курю – но подражание своим привычкам из Эр-Эл помогает собраться с мыслями и воспринимать происходящее немного серьёзнее. Я уже видел процесс форматирования в действии, да, хоть и не так близко. Жуткая хрень – ты вроде как видишь где-то вдалеке небо цвета телевизора, включенного на канале с помехами, а через секунду оно просто… перестаёт существовать. Не становится непроницаемо-чёрным, не скрывается за облаками, нет. Его просто нет – и никогда не было. Никто не знает, что происходит с теми неудачниками, кто умудряется угодить под эту штуковину, во всяком случае, никто не знает наверняка. Мы регулярно палим мозги, теряем рассудок, пачками мрём от сердечных приступов и инсультов, превращаем себя в пускающие слюни овощи – и все это ради шанса узнать Сеть немного лучше. Мой опыт подсказывает мне, что форматирование приведет к полному уничтожению личности хакера, своего рода… удалению его из ткани реальности. Воспоминания, забавные особенности характера, эмоции, даже фетиши – все это будет бегло просмотрено и выброшено, как ненужный мусор. Не сказал бы, что перспектива меня не пугает, маман дураков не рожала, но что ещё мне остается делать?
   Я слышу голос Риз очень смутно и приглушенно, словно сквозь толщу воды – и это неудивительно, учитывая расстояние, которое нас разделяет. Цифры? Угол отклонения? Я не имею ни малейшего представления о том, о чем она говорит. Но, как и в прошлый раз, особенного понимания от меня никто и не требует – диверсантом я уже побыл, теперь можно побыть и почтовым голубем.
  Связаться с диспетчерской оказывается неожиданно легко, и я успеваю поблагодарить судьбу за то, что мы и впрямь не попытались связаться с экипажем – только потеряли бы драгоценное время, все каналы все равно были намертво залочены в позиции "только отправка".  Я решаю не тратить драгоценное время на их разблокировку, и поэтому дословно цитирую слова Риз текстовым сообщением – с просьбой переслать ответ на челнок, разумеется. Боюсь, на какое-то время мои контакты с внешним миром исключительно текстом и ограничится – почти как в мои девятнадцать, когда я впервые заперся в четырёх стенах на полгода, хе-хе. Это было неплохое время, и сейчас я вспоминаю его почти с ностальгией – я заказывал доставку пиццы на дом, варил себе кофе на рассвете, разглядывая то, как первые солнечные лучи ласковыми пальцами оглаживают стеклянные веки небоскребов Чиба-сити, а ещё, самое главное – я сутками напролёт торчал в Сети.
   Надо будет как-нибудь повторить.
   Я медленно вдыхаю полной грудью ледяной, мертвящий воздух киберпространства и расслабленно улыбаюсь, глядя на то, как чёрная стена, сотканная из ничего, подбирается ко мне всё ближе и ближе. А я-то думал, почему атакующий вирус был всего один? Неосознанно я задумываюсь о том, сколько у меня осталось времени до момента контакта – в лучшем случае это пара минут. Не хочу тебя торопить, птичка, но, если тебя не привлекает самоудовлетворение путем использования овощей не по назначению…
   Надеюсь, это вообще те цифры. И их вообще переслали, а то ведь иначе выйдет и вовсе не смешно.

Тай Риз.

   Вместо лица диспетчера на экране - колнки цифр. Не знаю, почему так, ну да не важно, это даже экономит время, я сразу получаю результат. Шестнадцать градусов! Время до контакта со станцией - тридцать секунд.Чтобы разминуться, нужно немного больше. Почему они не добили угол пушками? Да чёрт их знает. Может, потому, что я сказала следить за вектором, а сама ушла за корму. Или не вышло запретить вылеты и побоялись попасть в беглецов. Ладно, успею.
   Стыковка, контакт, толчок. Отдача, стабилизация. Всё, этого достаточно. А теперь драпаем! Если отклонения недостаточно, "нарвал" заденет станцию по касательной, ничего особо страшного, максимум - пробоины внешнего слоя и смена оси вращения, несколько минут тряски и невесомости, пока маневровые двигатели не приведут летающий город в состояние покоя. Но будут обломки, и, возможно, сработают их пушки. Самое безопасное место для нас сейчас - спрятаться, извиняюсь, у кита под хвостом. В дюзах. Благо, до них рядом. Мягким виражом завожу "краб" в чёрную пещеру, куда таких челноков влезло бы штуки четыре, успев краем глаза буквально поймать картину, эпичнее которой, пожалуй, не видела.
   Станция совсем рядом. Я, наверное, снова приписываю ей человеческие качества, но я уверена, что вижу ужас в её огоньках-глазах. Во все стороны разлетаются искорки и светящиеся пятна - беглецы-корабли. И огромная туша "нарвала", из-за того, что она рядом, выглядящая в разы больше станции, призрачный кашалот, выныривающий из глубины ночного океана, раскрыв пасть, чтобы проглотить рыбацкую лодку.
   - Ты это видел?! - кричу я Эрику, пихая его в плечо. У меня внутри такая гремучая смесь эмоций, что я, кажется, сейчас взорвусь, и меня разнесёт по кабине пылающими кусочками восторга, пропитанными адреналином. Я сделала это! Мы - сделали!
   Три. Два. Один.
   Контакт.
   Звуки в вакууме не слышны, там нет воздуха, чтобы их проводить. Но мы не висим в воздухе, магнитные пятки манимуляторов намертво вцепились в металл, а потому сначала я ощущаю удар, мощный, будто это меня изо всех сил долбанули чем-то огромным, вроде великанской бейсбольной биты. Потом - скрежет, мерзкий, жутчайший звук, с которым трутся друг о друга два гиганта. Я опять вижу станцию, теперь с неосвещённой стороны,  она медленно вращается в космосе, огни гаснут целыми секторами, в стороны отлетают обломки, но это ерунда - свет тут же зажигается опять, срабатывают аварийные генераторы. Всё получилось.
   - Всё получилось, Эрик. Возвращаемся. Что ты там говорил про отель?
   Меня колотит. Адреналиновый откат приносит тупую боль мышцам, по телу волнами пробегает дрожь. Хочется, петь, материться и целоваться, до самозабвения, желательно - одновременно. Я тянусь к фиксатору ремня: собственно, можно и не спешить с возвращением, через двенадцать минут здесь будет патруль, в любом случае они догонят "нарвал", надо же разобраться, что произошло со взбесившимся транспортником, так что доедем обратно с комфортом, ещё и как герои, замучимся авторгафы раздавать и фотографироваться. Не знаю, за что там парень попал в штрафники, но амнистия ему обеспечена. Но эти минуты я потрачу с пользой!
   Но рука замирает на полпути. До меня вдруг доходит: дрожу не я. Вернее, я тоже, но вот эта частая, неприятная вибрация - иное. А потом я слышу звук, тяжёлый, басовитый, на самом пределе слышимости, от которого в животе собирается неприятный ледяной комок.
   Активирован гипердвигатель.
   Левиафан готовится к погружению. И двух отважных гарпунеров, похоже, собирается утащить за собой. Только сначала хорошенько прожарить, потому что до скорости прыжка ещё надо разогнаться.
   - О господи, - это мой голос? Скорее, похоже на писк.
   Не знала, что умею принимать решения и действовать так быстро. Я отцепляюсь, отталкиваюсь выхлопом вперёд и в сторону, уходя с пути потока раскалённой плазмы, вылетающей из дюзы. Нас цепляет лишь самым краем, напрочь сжигая два манипулятора и боковой двигатель, "краб" вертится, будто попав в водоворот.
   - Шлем! Надень шлем! - кричу я Эрику, надеть свой у меня нет времени.
   Я знаю, что сейчас будет. "Нарвал" уйдёт в гиперпространство, утаскивая нас следом за собой, как погружающаяся субмарина - щепку. И мы попросту навсегда потеряемся в Великом Нигде. Это смерть? Это хуже смерти.
   У меня доли секунды. Я луплю по приборной панели, врубая форсаж, одним импульсом выбрасывая весь запас вещества, нас вдавливает в сидения перегрузкой, но зато челнок рывком возвращается к борту "нарвала", опасно близко от дюз. Манипуляторы отчаянной магнитной хваткой впиваются в корпус. Есть! Боком, по-крабьи, мой челнок ползёт по корпусу, перебирая четырьмя оставшимися "лапками", к грузовому люку. Поддев его край цепкими когтями манипулятора, я попросту выдираю его из креплений, и челнок вваливается в непроницаемую тьму грузового отсека.
   И только сейчас я вспоминаю про шлем, быстро напяливаю его на голову, чувствуя, как автоматически начавший поступать воздух слегка раздувает гермокомбинезон. И перепуганными глазами смотрю в освещённое огоньками кабины челнока лицо Эрика.

Эрик Ланге.

   С каждой секундой чёрная стена пожирает всё новые и новые участки виртуального пространства. Оперевшись спиной на приятно-шероховатый, обсидианово-чёрный обелиск массива данных, пронизанный то тут, то там зеленоватыми ручейками чистой информации, я отстранённо смотрю вдаль. Возможно, именно так контр-адмирал Нельсон, облокотившись на фок-мачту, наблюдал за тем, как французский снайпер медленно вскидывает винтовку к плечу, гадая, попадет ли тот. Моя ситуация немного хуже, и я с радостью поменялся бы с блистательным англичанином местами – уж лучше пусть пуля пробьет мое лёгкое, и я, захлёбываясь собственной кровью, рухну на согретое солнцем дерево палубы. Уж лучше так, и пусть меня увезут на Землю в бочонке с бренди, чем это. Мало-помалу я начинаю терять хладнокровие – в конце концов, до контакта со стеной остаётся меньше минуты, и я неосознанно прокусываю нижнюю губу до крови. С такого расстояния я могу заметить даже миниатюрные смерчи, из которых она и состоит – они бегут по земле стаей бешеных адских гончих, яростно разгрызающих стальными челюстями всё, что оказывается у них на пути. На какую-то секунду я готов даже поклясться, что слышу вой. Мне хочется кинуться прочь, уповая на то, что мой опыт путешествий по Сети поможет обогнать это всепоглощающее цунами, на то, что я смогу найти кластер для того, чтобы отсидеться – но я отгоняю это малодушное желание.
   И тут же что-то неуловимо меняется. Грозовое облако резко останавливается, так, будто кто-то поставил видеозапись на паузу. Даже смерчи, продолжающие крутиться, делают это на одном месте, словно незримая рука с огромной силой дернула за поводок, надежно их фиксируя. Я понятия не имею, что за чертовщина происходит, но не могу сдержать ухмылки – торжествующей, глумливой ухмылки победителя. Это феерически глупо, я, в конце концов, отдаю себе отчёт в том, что передо мной всего лишь софт, а не живое существо, но я все равно вскидываю правую руку с выставленным вперед средним пальцем в самом узнаваемом жесте всех времён и народов. А потом – потом медленно сползаю по кластеру спиной и жду сигнала от Риз.
   И что я хочу сказать – он не заставил себя долго ждать, хоть пробуждение было и не из приятных. Это как…Вот спишь ты себе, выходной день, не надо подниматься ни свет, ни заря, не надо варить кофе, не надо бежать в душ, не надо судорожно ощупывать щёки, решая, побриться ли сегодня или и так сойдет – словом, самый лучший день недели. Предвкушая возможность наконец-то выспаться, ты засиживаешься за разными интересными делами часиков так до четырёх утра – а уже в шесть неизвестное лицо пинком сбрасывает тебя с кровати, отбирает у тебя одеяло, обливает из ведра ледяной водой и сообщает, что начальство требует тебя так срочно, что еще аж вчера должен был явиться. Но в каком-то смысле меня радует даже это ощущение – пусть все краски и звуки мира одновременно ударили кувалдой по ведру у меня на голове, зато я был жив. И лейтенант-коммандер, столь грубо вырвавшая меня из Сети, тоже была в полном порядке.
   Я порываюсь что-то сказать, но откуда-то взявшийся чудовищный скрежет бьет по моим ушам с удвоенной силой, так что я с громким шипением прикрываю их обеими ладонями, откидываюсь на спинку кресла – и вижу, как станция крутится в пространстве волчком, пусть и в очень замедленном действии. Мы… мы это сделали? Нет, серьёзно? Я облегченно выдыхаю и на долю секунды прикрываю глаза – до тех пор, пока голос Риз не возвращает меня обратно в реальность.
   - Я говорил, что затрахаю тебя до полусмерти.
   Я коротко, удовлетворенно фыркаю, и, коль скоро момент подходящий, снова пробегаюсь по фигуре девушки откровенно уже не то что раздевающим – облапывающим взглядом. Браво, Эрик, ты только что помог спасти мир в рамках одной галактической станции – дракон грузно падает с горы, прекрасная принцесса, которая, в общем-то, и рубила ему голову, покуда ты держал его за хвост, готова предаться с тобой страсти… Да я почти что супергерой, поглядите-ка! Рука Риз тянется к фиксатору ремня, и я ухмыляюсь, прекрасно понимая, что она вряд ли собирается просто похлопать меня по плечу и поблагодарить за хорошую работу.
   Резко напрягшиеся, будто бы почерневшие черты её лица прогоняют с моих губ улыбку, и я настороженно вглядываюсь в её глаза. Все происходит слишком быстро – не будь я пристегнут, резким толчком меня хорошенько приложило бы о приборную панель, а через секунду швырнуло бы обратно в сидение, но пока я просто медленно размазываюсь по нему овсяной кашей. Кое-как я умудряюсь дотянуться до шлема, как всегда, предпочитая сначала делать, а уже потом думать, зачем. Риз делает… что-то, и, хоть я и не понимаю, что именно, по резким, рваным её движениям я смутно предполагаю, что она пытается спасти наши задницы – чудо, что она вообще как-то умудряется разбираться в этой мешанине вверх-вниз-влево-вправо, умудряется не влепить наш челнок прямо в транспортник. Я успеваю заметить, как вырванный с мясом грузовой люк транспортника улетает куда-то в сторону, глухой удар – и мир вокруг полностью замирает, и нас накрывает тёмным, бархатным мешком с тишиной.
   Я впервые вижу Риз такой… напуганной. Не то чтобы мы были знакомы долгое время или что-то подобное, но всё-таки – это настолько на неё не похоже, что мне и самому на долю секунды становится жутковато. С другой стороны, двое напуганных людей в критической ситуации – это совсем уж нехорошо, так что я судорожно размышляю, как бы эту самую ситуацию разрядить. Если подумать, то ничего особенно страшного не произошло – мы более или менее в безопасности, челнок вроде как герметичен, и я больше не чувствую невидимой силы, намертво вжимающей меня в кресло и не дающей пошевелиться. Может быть, она просто на отходняках после такого-то стресса, м?..
   Повинуясь спонтанному желанию, я отстёгиваю ремень, поднимаюсь на почти негнущихся ногах, делаю шаг к лейтенант-коммандеру и обнимаю её так крепко, как только могу. Шлем сильно мешается, конечно, надо бы его снять – но я не уверен, можно ли. Кажется, мне всё-таки не стоило дрыхнуть на инструктаже по технике безопасности, пуская слюни в стол. Я чувствую, как бешено колотится сердце Риз даже через несколько слоев одежды – и, хоть момент сейчас, может быть, и не самый подходящий, меня накрывает поднимающейся от бёдер по позвоночнику острой, горячей волной возбуждения. Разрядить ситуацию? Ну да, думаю, я знаю способ.
   - Знаешь, а здесь побольше приватности, чем в отеле, не находишь?