В одно счастливое детство

Предисловие

Я решил поделиться этими воспоминаниями не потому, что я какой-то необыкновенный, замечательный человек и хочу, чтобы об этом узнало побольше народу. Я обычный, когда-то советский, а ныне российский гражданин, переживший вместе со страной все катаклизмы, победы и катастрофы последних пятидесяти лет. И не потому, что я – графоман (напротив, сколько  помню, никогда не любил писать школьные сочинения). И не потому, что хочу заработать себе на хлеб и получить богатый гонорар, опубликовав эти воспоминания. Во-первых, я зарабатываю на жизнь другой деятельностью. А во-вторых, я сильно неуверен, что мне удастся эти записки опубликовать.
Причина, подтолкнувшая меня на эту творческую авантюру, такова: мне хотелось бы напомнить старшему поколению о том, как неплохо мы раньше жили; а молодым соотечественникам помочь разобраться, что правда, а что ложь про СССР.
Мне очень повезло, что мои детство, отрочество и юность прошли в Советском Союзе и пришлись на вторую половину 60-х и 70-е годы. И они были по-настоящему счастливые (как и у большинства моих сверстников, я убеждён). Поэтому я не могу смириться с тем, что теперь многие люди (господа, персоны, назовите, как хотите) стараются выставить всё, что происходило в СССР в те годы, и всё, что связано с именем великой страны, исключительно в негативном свете. Когда я читаю подобные "правдивые" воспоминания о том, как всё плохо было в "эСэСэСэРе", мне всегда хочется возразить этим "авторам": "Или у вас произошло полное разрушение собственной памяти, и вы пытаетесь выдать внушённые вам сведения за свои собственные воспоминания; или мы с вами выросли в разных странах".
Всё, что последует дальше за этим вступлением - это мои реальные личные воспоминания о том времени, той стране и тех людях. Это не какие-то идеологические клише, которыми, как сейчас принято считать, были забиты головы советских людей и детей, в том числе. Моя память, к счастью, удержала очень многое из той поры. И эти сохранившиеся картины до сих пор очень яркие и живые. Конечно, как и в любой другой человеческой судьбе, в моём советском детстве было всё: и хорошее, и плохое. Но хорошего было гораздо больше, в этом я абсолютно уверен. Вот я и хочу поделиться этими записями с теми, кому это будет интересно, и выступить в защиту времени и страны, которые так модно стало вспоминать в основном в негативном контексте. 
И ещё я испытываю некоторого рода долг перед старшим поколением моих соотечественников, перед моими родственниками, точнее, перед их памятью, потому что большинства из них уже нет, перед соседями, воспитателями в детском саду, учителями в школе, спортивными наставниками - всеми взрослыми, которые меня тогда окружали и отдавали нам, детям, свою доброту, знания и любовь. Эти люди жили в радости, работали, растили детей, веселились, печалились, читали книги, ходили в кино и на демонстрации, смотрели телевизор, праздновали, ездили в отпуск, отмечали новоселья в новых квартирах, дружили рабочими коллективами, дворами и домами, и ведать не ведали, что живут в "империи зла" (термин, который приписывают Рональду Рейгану, дружно подхваченный всеми недругами СССР). А теперь те из них, кто дожил до наших дней, с недоумением и горечью смотрят по телевизору, как многие получившие возможность вещать с экрана персоны поливают грязью то время, ту страну, тех людей. Пусть эти свидетельские показания станут моим скромным вкладом в восстановление доброго имени великой страны, давшей так много нам всем .
               
Начало истории

Начну, пожалуй, с осени 67-го года, потому что именно с этого времени мои воспоминания становятся сравнительно систематическими и подробными. Ещё бы, мне ведь тогда было уже без малого четыре года, вполне зрелая личность! И ещё потому, что именно той осенью мы с мамой и двумя старшими сёстрами переехали в своё первое отдельное жильё – небольшую комнатку в бараке на улице Угданской в городе Чите. На этой улице и в этом дворе прошли первые десять лет моей сознательной жизни, с 4-х до 14-ти. Может быть, это были мои самые счастливые годы.
Конечно, у меня в памяти сохранились и более ранние воспоминания. Иногда, по мере взросления, на меня вдруг накатывали какие-то образы из прошлого, и я делился ими с мамой. Она рассказывала мне, когда и где это могло быть. Таким образом, я пришёл к выводу, что мои самые ранние воспоминания начинаются примерно с двух с половиной лет. И даже среди этих древних видений встречались весьма яркие и правдоподобные, но они были настолько немногочисленны и фрагментарны, что о какой-то системе говорить не приходится. Поэтому вернёмся в октябрь 67-го.
Комнату мама получила как вдова фронтовика, да ещё и с тремя детьми. Сестрам моим тогда, правда, было 20 и 16 лет, и назвать их в ту пору детьми довольно сомнительно, но тем не менее, комнату мы получили на четверых. Отец воевал, был танкистом, дошёл до Польши, имел боевые награды. После демобилизации и выхода на гражданку преподавал. Умер он за два года до описываемых событий, когда мне двух лет не было, и я его, естественно, совсем не помню. Но по рассказам мамы и сестёр, он был замечательным человеком. После его смерти наша семья приехала в Читу и поселилась у маминых родителей, моих дедушки и бабушки, на Острове (простонародное название района), на ул. Промышленной. Но, во-первых, жили мы там очень тесно, жилплощадь была скромная, а народу всегда толкалось много, поскольку семья была большая. А во-вторых, дедушка любил выпить, а выпивши, иногда любил побуянить (у меня об этом сохранились какие-то совсем призрачные воспоминания). Пришлось маме искать отдельный угол. По ходатайству местного военкомата нам выделили комнатку в бараке на Угданской с удобствами на улице. Не бог весть какое жильё по нынешним меркам, но моё детство, прошедшее там, было радостным.
Сам переезд мне почему-то абсолютно не запомнился, необъяснимые капризы памяти. А вот первый день на новом месте я очень хорошо помню. Я вышел на деревянное крылечко своего нового дома с бумажными пистонами (кто помнит, тот знает, о чём речь), сидел и колотил по ним камнем, и они на радость мне взрывались с искрами и вкусным дымком. За этим занятием меня застала какая-то тётенька и пожурила: "Это кто здесь мусорит? А кто потом убирать будет?". Я подумал: "Какая нехорошая тётя". И был сильно неправ! Как потом выяснилось, среди наших соседей не оказалось ни одного недоброго человека, тем более по отношению к детям. Помню, была лишь одна странная бабушка, которая почему-то не любила детей. Мы дразнили её, уж не помню как, кажется бабой – ягой, она хватала палку, и мы разбегались. Может, таков был её способ общения с детьми, может, она так с нами играла?
С соседями мы, не успев там поселиться, очень крепко подружились. Люди тогда были совсем другие, советские. Сразу хочу расставить все точки над "и": для меня "советские" - это хорошее слово, с тех пор и на всю жизнь. А те, у кого это слово вызывает усмешку или озлобление, или не жили тогда, или изменили своей памяти в угоду перестроечной конъюнктуре. Всего лишь через полгода после переезда мама отмечала 40-летний юбилей. В тот день за праздничным столом собрались все наши соседи из трёх квартир, расположенных в нашем отсеке, или, как бы сейчас сказали, на нашей площадке. Причём, так как наша комнатка была совсем маленькая, то стол накрыли у соседей, квартира которых была побольше нашей. И гуляли весело, искренно, от всей души. Тем, кто этого не видел, трудно сейчас такое вообразить. Теперь ведь и в гости-то редко приглашают, а чтобы устраивать дома праздники на 12-15 человек, об этом вообще речи нет. А в те времена это было в порядке вещей. Эта традиция замечательных домашних застолий просуществовала до конца 70-х -начала 80-х, а потом, по мере того, как уходило то поколение, постепенно сошла на нет. И нынешним соотечественникам, кто моложе сорока лет, нелегко представить, как дружно и весело советские люди отмечали праздники, радостно и шумно, но при этом случаи c засыпанием лицом в салате и мордобоем были редким исключением из правил.
Хочу подробнее остановиться на застольном меню домашних праздников тех лет. На этой теме я детальнее задержусь по двум причинам. Первая: в постперестроечной России стала вдруг настойчиво насаждаться идея, что в Советском Союзе люди в основном ели не досыта, а прилавки продовольственых магазинов были хронически пусты, и советские люди были мрачные, угрюмые и озабочены только тем, как бы разжиться хоть какой-нибудь провизией. Ладно бы об этом кричали всплывшие с грязной пеной перестройки всякие там демократы и реформаторы, которым необходимо было максимально очернить всё, что было в стране до перестройки, чтобы хоть как-то оправдать устроенную катастрофу. Но, что особенно обидно, им стали вторить некоторые мои сверстники, повторяя бред о том, что в 60-70-е годы многие недоедали. Как свидетель той эпохи, который пока ещё сохранил трезвую память и здравый смысл, ответственно заявляю, что это неправда. Пустые полки в магазинах и талоны на продукты и многие другие товары появились как раз во второй половине 80-х, в самый разгар перестройки. Так что не надо валить с больной головы на здоровую. А вторая причина для более подробного освещения этой темы – это рассказать тем, кто не застал того времени, что питание советских людей, которое, возможно, и не может угнаться за нынешним по разнообразию, но было гораздо здоровее и полезнее того, что мы сейчас вынуждены поглощать. А всё благодаря строжайшим (я опять подчёркиваю: советским) ГОСТам, на продукты питания в первую очередь. Это сейчас, какой продукт не возьми, состав ингредиентов лучше не читать, сплошная таблица Менделеева. А в те годы всё, что мы ели, состояло только из натуральных компонентов. Не было тогда никаких загустителей, закрепителей, проявителей и ароматизаторов, идентичных натуральному. Всё было только натуральное. Да, пусть некоторые продукты  выглядели не так красиво, как те, что мы покупаем сейчас, но они были гораздо полезнее, чем нынешние, напичканные всевозможными химикатами.
А теперь вернёмся обратно к столу. Я по причине своего тогдашнего малолетства, естественно, не помню того праздничного меню в мельчайших деталях, но постараюсь перечислить то, что запомнилось. И даже если память меня немного подведёт, и я что-то забуду или перепутаю, но в основном, ручаюсь, праздничный стол в те годы выглядел именно так. Поверьте, у меня, несмотря на мой сопливый возраст, был весьма богатый опыт. Так как люди были хлебосольные и регулярно или принимали гостей, или сами ходили в гости, то мне довелось побывать во многих домах, у многих людей, и обобщённая картина тогдашних застолий выглядит именно так, как будет описано ниже. Да, в те времена на столах редко гостили крабы и креветки, жареный поросёнок, а уж о фуагра и устрицах вообще мало кто слышал. Но было много всего другого, не менее вкусного, так как все угощения готовились собственными руками хозяев и гостей, которые часто приходили со своим "караваем". Из холодных закусок обязательно присутствовала колбаса варёная (докторская или любительская, вкуснейшая, изготовленная, как упомянуто выше, по строжайшим советским ГОСТам, от которых мы по великой глупости ныне отказались), какая-нибудь копчёная или полукопчёная и ещё что-нибудь мясное, например, буженина. Часто на столе наличествовали отваренный говяжий язык (до сих пор одно из самых любимых моих лакомств) и тонко порезанное солёное сало. Редкое праздничное угощение обходилось без домашнего холодца, который принято было употреблять с горчицей. У любого холодца непременно был свой индивидуальный вкус, так как в каждой семье его варили по-своему. Из рыбных закусок, как правило, обязательно присутствовала селёдка, посыпанная колечками сочного репчатого лука, выставлялись выложенные на тарелку шпроты, отдавалась дань и красной рыбе. Но это была не завозная норвежская сёмга (ничего против не имею, очень вкусная, но по цене ныне далеко не всем доступная), а родные дальневосточные лососевые. Кроме уже перечисленных холодных закусок почти всегда выставлялись вкуснейшие грибочки домашнего консервирования: маринованные маслята, солёные грузди или рыжики. Ну и, конечно, ни один стол не обходился без огурцов и помидоров, солёных или маринованных, тоже зачастую домашнего изготовления. Кроме домашних были весьма недурные огурцы и помидоры венгерского и болгарского производства, банки с которыми спокойно стояли в продовольственных магазинах (опять к слову о "пустых прилавках"). Эти братские консервы пользовались спросом и употреблялись советскими людьми с большим удовольствием. Как сейчас помню  прилавки наших магазинов, уставленные болгарскими компотами и конфитюрами, а также большими пятилитровыми банками венгерского ассорти, как овощного так и фруктового. Ныне, после развала социалистического содружества и политически мотивированного отказа от советского (а потом и российского) рынка, пищевая промышленность Болгарии, Венгрии и других бывших соцстран переживает непростые времена. Это Советский Союз покупал их продукцию с благодарностью, и наши люди очень её любили. А вот в Европе, куда они с такой радостью устремились, их продовольственные товары не очень-то нужны, свои девать некуда. Впрочем, теперь это уже не наши проблемы. В летнее время эти же самые огурцы и помидоры выставлялись на стол также и в свежем виде. Чтобы меня не обвинили в необъективности, в том, что я выбираю из своих воспоминаний только положительные факты, скажу, что в те годы зимой было очень трудно раздобыть свежие овощи и фрукты, не то, что сейчас. Это правда, и я не собираюсь это отрицать.
Холодные блюда, естественно, дополнялись салатами. К сожалению, не помню, насколько популярным в те годы был знаменитый оливье. Почему-то у меня в памяти угощения той поры никак не ассоциируются с этим нынешним застольным хитом, как-то не отложилось (что вовсе не значит, что его не было). Но винегрет, квашеная капуста и селёдка под шубой на столе, как правило, обязательно присутствовали. А любителям острых кушаний иногда предлагалось такое специфическое блюдо, как натёртая редька.
Настало время от холодных закусок перейти к горячим блюдам. С полной ответственностью заявляю, что на семейных праздниках той поры главными на горячее были картофельное пюре с котлетами и пельмени. По какому бы поводу, и где, и у кого бы не организовывалось застолье, как основное горячее угощение предлагались, как правило, или то, или другое. Особо радушные и хлебосольные хозяева выставляли оба этих блюда на стол вместе. Я думаю, нет необходимости описывать эти всеми любимые до сих пор угощения, все прекрасно знают, какие они вкусные и замечательные. Только ещё раз упомяну, что тогда не было никаких полуфабрикатов, и всё, что подавалось на стол, приготовлялось своими руками. И поэтому в каждой семье все блюда имели свой собственный индивидуальный вкус, даже картофельное пюре, а уж тем более котлеты и, особенно, пельмени, потому что у каждой семьи был свой рецепт, из каких ингредиентов и в какой их пропорции изготавливать фарш. А так как вариации эти были неограниченны, то и пельмени в каждой семье получались уникальными, неповторимыми, и оторваться от этого угощения было невозможно. Ничего не имею против их современных магазинных потомков, очень экономящих время и силы, их в любом продовольственном магазине сейчас богатый выбор на любой вкус и цвет. Среди этого изобилия иногда попадаются совсем неплохие. Но по сравнению с теми домашними, в которые вкладывали столько стараний и индивидуального кулинарного мастерства, по своим вкусовым качествам нынешние конвейерные пельмени выглядят очень бледно.
Кроме котлет и пельмешек иногда на столе присутствовали тушёная капуста с мясом, голубцы, разными способами приготовленная курица, отварной картофель, посыпанный зелёным луком и укропом. К сожалению, я практически ничего не могу сказать про наличие на столе горячих рыбных блюд. Может, потому что в те годы они не были так популярны и востребованы, как сейчас. А может потому, что они меня в том возрасте не очень интересовали. Вообще, я заметил такую закономерность: дети, как правило, равнодушны к блюдам из рыбы, и только с возрастом человек начинает их ценить. В чём причина этого явления, я не знаю. Может в том, что рыба – это всё-таки не котлета, и детям не хватает терпения выбирать кости. Вполне вероятно, что дело в каких-то загадочных вкусовых процессах, происходящих в человеческом организме, и интерес к рыбе начинает приходить к человеку по мере взросления. А может, есть ещё какое-то объяснение. Мне это неведомо.
Переходим к напиткам и десертам. Конечно, такого многообразия выпивки, какое предлагается сейчас, тогда не было и в помине, факт есть факт. Немногие в те годы слышали о виски, роме, текиле, джине и прочих дурманящих напитках, которыми сейчас никого не удивишь, а уж тем более пробовали их. Хотя изредка на прилавки советских магазинов каким-то загадочным образом попадали японский виски, египетский и кубинский ром, вьетнамская и корейская водка, но советские люди всё-таки всем этим экзотическим напиткам предпочитали родную отечественную сорокаградусную. Что я, в принципе, исходя из моего теперешнего немалого жизненного опыта, считаю вполне достойным выбором. Итак, суровые советские мужчины пили водку, а женщины – вино. Причём в основном креплёное или сладкое. Это были ныне легендарные вермуты, портвейны, всякого рода наливки. Именно с вермутов и портвейнов кавказского и закавказского происхождения позже, в старших классах школы, начиналось знакомство с алкоголем у большинства моих сверстников. Сухие вина, если и присутствовали иногда на столе, то чаще в качестве вспомогательного напитка (хотя грузинские, молдавские, болгарские и румынские вина продавались повсеместно). Массовый интерес к ним возник гораздо позже, с появлением богатого выбора. Однако очень часто в употреблении алкоголя не было никакого разграничения по половому признаку, и все за столом пили или водку, или вино. Ну и, конечно, шампанское! Если во время отмечания всяких традиционных советских праздников его присутствие на столе приветствовалось, но не считалось обязательным, то уж в Новый Год без замечательного советского шампанского обойтись никак было невозможно: сколько с ним связано всяких весёлых историй про забрызганные стены и потолки.
В основном люди пили в меру, редко кто валился замертво под стол, потому что не было нужды сильно напиваться для расширения сознания: и без передоза за столом царило веселье. Нет, конечно, и в ту пору были люди, не видевшие краёв. И пьяные скандалы в гуляющих компаниях случались, и семьи алкоголиков тоже были. Ещё раз хочу отметить, что я пытаюсь написать, как было на самом деле, а не создать какую-то идиллическую картину всеобщего счастья и благодати. Но в те времена действительно все эти эксцессы с перебравшими гостями или хозяевами были весьма малочисленны.  Мне повезло, что окружавшие меня люди были хорошо воспитаны и умели держать себя в руках. Да и людское мнение играло очень большую роль, и это здорово сдерживало любителей перебрать. Но опять же повторюсь, что всякое бывало, но гораздо реже, чем сейчас.
В завершение праздника на стол подавался десерт. Это могли быть шоколадные конфеты, зефир, печенье, торт, варенье. С фруктами в описываемые времена было небогато, ну разве что яблоки, груши, абрикосы, иногда виноград. (Но, вновь подчёркиваю, это мои воспоминания, и я не претендую на абсолютную истину. Может, кто-то и в те годы и не знал недостатка во фруктах). К десерту, как правило, подавали чай с сахаром или молоком. Детям частенько предлагали лимонад, вкуснейший, без всякой химии, по сравнению с которым нынешняя кока-кола – это просто отрава.
Вот такое, вкратце, было традиционное меню советских праздничных застолий во второй половине 60-х и 70-е годы. Как видите, блюда были на любой вкус, и каждый мог себе найти угощение по душе. Даже детям, которые много чего в детстве не едят (сам был весьма разборчивым едоком, прекрасно помню), всегда было чем угоститься за таким щедрым столом, голодным никто не оставался.
А главное – это атмосфера искренней радости и веселья, царившая за таким столом, резко контрастирующая с зачастую натужным, а иногда полубезумным весельем на современных корпоративах. И застольные разговоры в те времена были совсем другие. Никто не обсуждал с тревогой очередное повышение коммунальных платежей, страх потерять работу в связи с закрытием предприятия или где взять деньги на лечение родителей и обучение детей. Не было тогда таких проблем, и ничто не омрачало праздничного настроения. 
Магнитофонов тогда ещё не знали, караоке тем более. Вместо этого люди за столом дружно пели. Петь народ умел, слова песен почти все знали. И песни были замечательные: «Иван да Марья», «Лада», «Вот кто-то с горочки спустился», «Нарьян Мар мой, Нарьян Мар», «Шёл казак на побывку домой» и много других. Всё это было очень по-доброму и душевно. А если на таком празднике случался баянист, кто в те времена всегда был самым желанным гостем, то дело доходило до весёлых и безудержных плясок. Конечно, на нынешних праздничных мероприятиях и угощения уже совсем другие, и спиртные напитки всё больше заграничные, и увеселительная программа профессиональная, раскованная, а зачастую просто пошлая. Но той души, теплоты, взаимной доброты, того искреннего веселья, что на домашних застольях в те времена, теперь уже нигде не встретишь. Вместе с Советским Союзом эти славные традиции исчезли безвозвратно. Я не думаю, что даже если бы СССР всё ещё существовал, эти весёлые добрые застолья до сих пор бы продолжались. Уверен, что нет. Что ни говори, времена сильно изменились, и люди всё больше и больше обособляются, уединяются, как моллюски, каждый в своей раковине. И всё же очень жаль, что с тем поколением навсегда ушли эти замечательные душевные праздники.

Домашнее питание

О праздничном меню, как мне кажется, я рассказал довольно подробно. А вот чем ежедневно питались обычные советские семьи, попытаюсь описать в этой главе. Если будут встречаться некоторые повторы из предыдущего раздела, не обессудьте, на праздничном и домашнем ежедневном столе порой встречались одни и те же блюда.
Первое и главное: ещё раз утверждаю, что не было в СССР в 60-70-е годы нехватки продуктов и население массово не голодало, как бы нас не пытались в этом убедить некоторые господа или голоса, непонятно из какого пальца высосавшие такую информацию. Даже в самых обычных, не очень обеспеченных семьях питались нормально, не жили впроголодь. Да, меню было не очень богатое, не столь разнообразное, как сейчас, но голодными люди спать не ложились. И кстати, в те годы, про которые сейчас распространяется ложь о том, что жили тогда скудно и бедно, практически не было нищих и попрошаек, не было брошенных на произвол судьбы голодных стариков, как сейчас, не ходили по помойкам бригады бомжей, не собирали объедки. В "тоталитарном" советском государстве такое было трудно представить. А в нынешней "свободной демократической" России, сбросившей "ненавистные оковы коммунизма" – сплошь и рядом.
Картофель во всех видах, макароны, тушёная и квашеная капуста, каши, жареная рыба (камбала, треска, хек, минтай), супы-борщи, мясные и рыбные котлеты, голубцы, пельмени, омлеты, глазуньи, салаты и винегреты, варёная колбаса, молочная продукция, чёрный и белый хлеб, блины, пироги, оладьи – вот примерный, на скорую руку составленный список того, чем мы обычно питались у себя дома каждодневно, по будням. Ещё раз повторюсь, что моя семья в то время никак не относилась к категории зажиточных, и лишних денег у нас не водилось. Но у кого, глядя на этот по памяти составленный приблизительный перечень, повернётся язык сказать, что мы скудно питались?  Примерно такое же меню было и в других среднестатистических семьях. Да, мы не покупали мясо и красную рыбу каждый день, но и без этого у нас всегда было что поставить на стол, выбор был вполне достаточный.
Нашим основным ежедневным продуктом была картошка, и этим мы мало отличались от других семей. Так как у нас прямо в квартире было собственное подполье с постоянным стратегическим запасом, то нам даже в магазин за ней ходить не надо было, она всегда была под рукой, а точнее, под ногами. Достать из подвала картофель в любое время дня и ночи и приготовить что-нибудь из него никаких проблем не составляло. К этому легко получаемому универсальному гарниру прилагались котлеты, или жаренная рыба, или колбаса, или ещё что-нибудь. Жарили картошку обычно на большой семейной сковороде, и нам всем этого вполне хватало, чтобы наесться до отвала. Как это было вкусно, я даже рассказывать не стану. Не менее аппетитна она была и в просто отваренном виде, и в виде пюре. Впрочем, за прошедшие полвека способы приготовления картофельных блюд мало изменились. Разве что добавились очень вредные для здоровья чипсы. Большинство семей сами выращивали картошку на выделенных участках, а потом хранили урожай в подвалах или гаражах, поэтому она всегда была под рукой и здорово выручала круглый год. Ещё мама очень часто делала макароны с фаршем, так называемые "макароны по-флотски", которые я очень любил и готов был есть хоть каждый день. Мясо как таковое у нас в семье не очень часто готовилось, не было у нас  особых любителей употреблять его в неперемолотом виде, ну разве что в суп его иногда нарезали небольшими кусочками. Обычно мы перерабатывали мясо на фарш, который у нас был в большом ходу. Его постоянно использовали на какие-нибудь котлеты, тефтели, ёжики, как начинку для пирогов, на те же макароны по-флотски. И, конечно, делали пельмешки. Сейчас эта традиция изготовления домашних пельменей почти полностью умерла, ни времени у людей нет, ни желания.  А тогда во многих семьях, включая нашу, их лепка была настоящим ритуалом. Заготавливалось большое количество фарша для начинки, раскатывалось и рубилось стаканом на кружочки тесто, а потом усаживались за стол часто всем семейством и начиналось священнодействие. Я тоже, уже в том возрасте, всегда принимал посильное участие в этом процессе. Из-за отсутствия достаточного навыка и сноровки, мои пельмени всегда отличались от других своей неповторимой внешней индивидуальностью. Зато потом, когда приходило время их употреблять, я всегда отличал изделия, изготовленные мной, от всех прочих и ел их с особым удовольствием, ведь сделанное собственными руками всегда особенно дорого и вкусно. Иногда для хохмы вместо мясной начинки в тесто заворачивали что-нибудь другое - кусок огурца, зубчик чеснока, что-нибудь сладкое. Такой пельмень считался счастливым, и тот, кому он доставался, соответственно, тоже. Партии готовых пельменей убирались в морозильник, а зимой иногда просто вывешивались в сетке за окно, на мороз. Ели их по разному: с бульоном или сливочным маслом, со сметаной или с томатным соком (вместо нынешнего кетчупа), с любой приправой это было замечательно вкусное блюдо, и никогда не приедалось.
На обед у нас всегда был какой-нибудь суп: гороховый, куриный, щи, борщ, молочный. Я с удовольствием ел любой из них. А те, которые я не любил, у нас дома и не готовились. В частности, никогда не любил и до сих пор не люблю рассольник, и мы его никогда не варили. Именно в те годы появились первые супы-полуфабрикаты в бумажных пакетиках, предшественники нынешних дошираков. Обычно это были незатейливые вермишелевые супчики из нескольких компонентов. Содержимое пакетика надо было высыпать в кипящую воду и пять минут варить, помешивая. По желанию туда можно было добавлять что угодно: колбаску порезать, покрошить морковку,  картошку или зелень. Они, конечно, не дотягивали по вкусу до домашних, но иногда, когда требовалось покушать на скорую руку, вполне годились.
Каши мы дома готовили трёх видов: гречневую, манную и рисовую. Всякие другие как-то не пользовались у нас любовью. Хотя в магазинах всегда был богатый выбор разнообразных круп. Манная и рисовая каши употреблялись сами по себе, а к гречневой обычно прилагались котлеты или тефтели. Я не помню, чтобы мы часто отваривали рис на гарнир, делали это лишь иногда для разнообразия. Не потому что не любили, просто тогда у нас в семье как-то ещё не сложилась такая пищевая привязанность. На гарнир, кроме картофеля и гречки, ещё использовалась тушёная капуста и разнообразные макаронные изделия, недостатка которых в советских магазинах никогда не было.
Помимо вышеперечисленного, у нас очень часто на столе была какая-нибудь выпечка. Мама любила и умела печь. В субботу – воскресенье у нас в меню обязательно были пироги с разнообразной начинкой: капустой, ливером, картофельным пюре, рисом и яйцом, мясным фаршем, повидлом.  Вместе с пирогами мама, как правило, из остатков теста делала лепёшки, которые употреблялись с вареньем или со сметаной. И пироги, и лепёшки всегда получались очень вкусные. Мы поглощали их с большим аппетитом, и они составляли наш основной рацион по выходным. Ещё она частенько делала блины, оладьи и хворост. С мукой никаких проблем не было, и выпечкой поэтому мы дома баловались регулярно.
Основными домашними напитками у нас были чай и молоко, иногда мама варила кисель. Изредка удавалось купить растворимый кофе, но ребёнком я его не очень любил, не понимал вкуса. Летом мы покупали соки и минеральную воду. А ещё во многих семьях, и в нашей тоже, в трёхлитровых банках настаивали гриб, если кто помнит. Это было что-то странное и не очень эстетичное на вид, но вкус был неплохой, хоть и своебразный, и жажду этот настой утолял хорошо. Сейчас про этот гриб уже все позабыли.
В магазинах тогда с продуктами было вовсе не так плохо, как нам сейчас кое-кто пытается рассказывать. Я прекрасно помню продуктовые магазины той поры, и никаких пустых полок и витрин в них не было. Некоторое запустение на прилавках начало возникать в конце 70-х, и только гораздо позже, в 80-х, они действительно опустели. В годы же моего детства этого явления не было и в помине. Молочная продукция в стеклянных бутылках с широким горлышком всегда присутствовала в любом продуктовом, тем более в молочном магазине, в четырёх-пяти видах, которые имели индивидуальные разноцветные крышки из толстой фольги, указывающие на содержимое. Молоко, сливки, кефир, снежок стояли в железных корзинах в несколько рядов каждый под своей цветной крышкой, выбирай – не хочу. Кстати, приём молочной посуды в обмен на свежую продукцию был прекрасно организован: пустая стандартная поллитровая молочная бутылка стоила 15 копеек, а с молоком – 30. Таким образом, сдав две пустых, можно было бесплатно получить поллитровую бутылку молока. Вообще хотелось бы сказать похвальное слово о том, как рачительно в Советском Союзе было организовано вторичное использование стеклотары. Не только молочная, но и другая стеклопосуда, за редким исключением, принималась в специальных лавках или ларьках. Были даже передвижные автолавки по приёму использованной тары, которые курсировали по отдалённым городским районам, сёлам и деревням. И некоторые граждане, за долгое время накопив большое количество пустых ёмкостей из-под употреблённого спиртного, а потом удачно сдав их, получали за это довольно приличные деньги. На эту тему тогда ходило множество анекдотов и легенд. Кроме стеклопосуды, был хорошо налажен приём макулатуры. Все были пионерами, все помнят, как в школе собирали макулатуру и металлолом. Сейчас мы почти всё выбрасываем, вот разве что алюминиевые банки совсем недавно начали хоть как-то собирать (спасибо  хмурым опухшим "гринписовцам", которые сосредоточенно хрустят банками из под пива возле баков с мусором). Наши мусорные контейнеры и их окрестности завалены бытовыми отходами, которые коммунальные службы не успевают вывозить, значительную часть которых вполне можно было бы переработать и использовать вторично. Но нам это не надо, мы ведь богаче всех на свете. А вот в Советском Союзе, чью хозяйственную систему до сих пор критикуют в пух и прах, сбор и использование вторресурсов были организованы вполне разумно и экономически целесообразно.
Кроме молока, сливок и кефира, в продаже имелись творог, сметана, сливочное масло нескольких сортов, включая шоколадное, сыры двух-трёх сортов, в том числе колбасный, который мне нравился больше других. Всё это продавалось на развес и заворачивалось в коричневую упаковочную бумагу. Сметану вам наливали в вашу собственную посуду. Кстати, молоко тоже можно было купить на разлив в свой бидончик. Потом дома его кипятили, а чтобы оно не убежало, существовало такое специальное приспособление - сторожок, представлявший из себя маленький металлический кругляш, который опускали в кастрюлю с молоком, и как только оно закипало, сторожок начинал бренчать по дну кастрюли, поднимая тревогу. Расфасованными были только плавленные и творожные сырки, чуть позже стали продавать творог в брикетах. Я всегда очень любил творожные сырки с изюмом. И ещё было у меня в ту пору одно очень незамысловатое лакомство. Всего-то надо было намазать маслом кусок хлеба, хоть чёрного, хоть белого, и посыпать сверху сахаром. Не я один, многие дети с удовольствием кушали такое самодельное пирожное. Особенно много в магазинах было плавленных сырков разных наименований. Вот ими точно все витрины были заставлены. Многие мужчины старшего поколения до сих пор с теплотой вспоминают эти сырки, которые были самой доступной и недорогой закуской на случай внезапной выпивки с друзьями. А ещё было много разных сортов маргарина, сала и жира в форме брусочков, упакованных в специальную непропускающую жир бумагу. Сейчас маргарин куда-то исчез с прилавков, а тогда хозяйки очень активно его использовали при жарке и в кулинарии.
Мясные отделы гастрономов тоже не пустовали. И мясо там было, и колбасные изделия. Но так как мясом я не очень интересовался, то смутно помню только, как оно кусками лежало в стеклянных холодильных витринах. Каковы были его сортность и цена, не могу сказать. А вот варёную колбасу помню хорошо. Она всегда была представлена как минимум в трёх видах: докторская, любительская и какая-нибудь попроще. Кажется, она называлась "чайная" или "к чаю". Кроме этого, в продаже бывали сардельки, а также ливерная и копчёная колбаса. Ливерную мы иногда покупали, и для пирогов, и просто пожарить на сковороде, а вот копчёная была для нас дороговата. Я сейчас описываю витрины обычного гастронома, ближайшего к нашему дому, куда мы обычно ходили за продуктами. В специализированных мясных магазинах выбор был, конечно же, побогаче. Но даже в самом обыкновенном местном гастрономе колбасной продукцией можно было разжиться без особых проблем.
Если говорить о консервах, то и в них недостатка не было, особенно что касается рыбных консервов. Их было очень много и по количеству, и по ассортименту, и все они были вкусные (и даже такие незатейливые, как бычки в томате, увековеченные Аркадием Райкиным). Про овощные и фруктовые консервы из стран соцлагеря я уже упоминал, но были банки и с отечественной продукцией. Особенно запомнилась мне кабачковая икра, которую мы иногда ели дома с чёрным хлебом, ближайшая родственница той самой "икры заморской, баклажанной" из прекрасной комедии "Иван Васильевич меняет профессию".
С хлебом тем более никаких проблем не было. В любой булочной на выбор было несколько сортов чёрного и белого хлеба, и каждый покупатель сам выбирал, что ему нужно с помощью большой вилки. Если целой булки кому-то было слишком много, то продавец без вопросов отрезал и отпускал полбулки, и даже четвертушку. Хлеб был очень вкусный, часто ещё тёплый, и наверняка многие помнят, как приносили домой булки с обкусанными по дороге корочками. Не было недостатка в пряниках, печенье, вафлях, пирожных. Мне особенно запомнились бисквитные пирожные с кремом и пирожные "картошка" за 22 копейки, песочные пирожные за 11, слоёные язычки за 7 и маленькие  круглые булочки-помадки за 5 копеек, которые удивительно гармонировали с холодным молочком. Кроме этого, можно было купить заварные кольца, ватрушки с повидлом и творогом, эклеры, трубочки с кремом, коржики, коврижки и так далее. Всегда на выбор было несколько видов тортов. Иногда приходится услышать от своих сверстников, что они в своём советском детстве сладкого не видели, шоколадку ели только по большим праздникам. А причём здесь страна, позвольте спросить? Может, подобные претензии лучше адресовать своим родителям, которым было жалко денег на сладкое собственным детям? Потому что уж чего-чего, а конфет и прочих сладостей в магазинах в ту пору всегда было навалом и выбор был огромный: от самых дешёвых ирисок, карамелек и батончиков до дорогих конфет, как на развес, так и в подарочных коробках, и гигантских конфет «Гулливер». Продавались в магазинах и маленькие цветные шоколадные пуговки, и арахис в сладкой глазури, и такой же изюм, который назывался «морские камушки» (теперь те же самые конфетки продаются у нас исключительно под импортными брэндами), всякие сладкие цветные горошки, дражже, подушечки. Кроме конфет, в продаже всегда имелись несколько сортов мармелада и зефир. А шоколадные плитки, наряду с плавленными сырками, рыбными консервами и банками со сгущёнкой, вообще служили творческим работникам прилавка любимым строительным материалом для устройства в витринах огромных пирамид. Особенно большие пирамиды сооружались из плиток «Гвардейского». Дело в том, что это был особый сорт, горький, и он не пользовался большим спросом у избалованных богатым выбором кондитерских изделий наших покупателей (это мы сейчас знаем, что чем темнее и горче этот продукт, тем он натуральнее). Зато, как частенько вспоминал мой тесть, именно плитка «Гвардейского» являлась, наряду с плавленными сырками, отличной закуской в случае форс-мажора - внезапно возникавшей потребности выпить после работы с коллегами.
Самая дешёвая маленькая плитка шоколада, он назывался «Детский», стоила 5 копеек. Если кому-то из родителей было жалко пяти копеек, чтобы порадовать своего ребёнка маленьким лакомством, то все вопросы к таким родителям. При чём здесь государство?! Ненамного дороже были плитки «Цирк», ещё чуть дороже продавались «Сказки Пушкина» в красивой обёртке из фольги с рисунками по мотивам сказок поэта. Сортов и названий было много, и цены очень значительно варьировались. Но выбор был на любой вкус и на любой кошелёк. И кстати, советский шоколад, благодаря строжайшим пищевым стандартам, был всегда очень вкусным и качественным, в отличие от того импортного эрзацпродукта, который заполонил наш рынок в 90-е годы. И это касается не только кондитерских изделий, но и других продуктов питания. Сейчас, к сожалению, многие уже и не знают, каков он - натуральный вкус продуктов без всяких химических добавок. 
Если говорить о напитках, как утоляющих жажду, так и способствующих созданию праздничного настроения, то и в этом плане не было в СССР никакого дефицита. Для детей продавали очень вкусные лимонады, соки, компоты. Соки (натуральные!) продавали в стеклянной таре разного объёма. Особенно много было двух- и трёхлитровых банок с различными соками производства южных советских республик, которыми были уставлены полки в магазинах. И там же, в отделе с напитками, можно было выпить стакан сока по выбору, который за какие-то копейки тётеньки-продавщицы наливали из больших стеклянных конусов. На улицах повсеместно стояли автоматы с водой: простая газированная стоила одну копейку, с сиропом - три. В жаркую погоду люди с удовольствием пили местную минеральную воду, бутылки с которой продавались во всех продовольственных магазинах. Летом по всему городу стояли жёлтые бочки с хлебным квасом. Можно было купить и выпить один стакан, а можно было наполнить вкусным напитком любую свою тару в зависимости от собственной фантазии. Кроме прочего, с квасом делали замечательный летний холодный суп – окрошку, которую я всегда ел с огромным удовольствием.
Алкогольными напитками ни я сам, ни мои друзья-дошкольники как-то не очень интересовались, вполне обходились соками и лимонадом, но по моим смутным воспоминаниям винные отделы тоже никогда не пустовали. Водка, вино, шампанское из продажи никогда не пропадали, и никаких очередей в эти отделы в помине не было.
В заключение гастрономической странички не могу не сказать хвалебное слово в адрес самого вкусного в мире советского мороженого! Вот уж где мы смогли добиться подлинного совершенства (наряду с балетом, изготовлением ракет и покорением Енисея, как говорилось в знаменитом шуточном четверостишии), так это в производстве этого любимого всеми сладкого деликатеса. Нигде и никогда больше мне не доводилось есть такое замечательное мороженое, как в своём детстве. Даже самое простое – пломбир на палочке или в вафельном стаканчике местного читинского производства – было необычайно вкусным. А что уж говорить про завозимый к нам в город зимой московский и ленинградский пломбир в шоколаде или с вафельными корочками в больших брикетах, который люди покупали буквально коробками. Этот зимний массовый завоз объяснялся двумя причинами: первая – это то, что в Москве и Ленинграде зимой, что естественно, резко падал спрос на мороженое, а производство было плановое, и план надо выполнять независимо от сезона, поэтому появлялись значительные излишки; а второе – это возможность зимней транспортировки требующего заморозки продукта без особых проблем, в отличие от лета. Помню, как славно было зимними вечерами, собравшись вместе дома перед телевизором, открыть такой брикетик вкуснейшего пломбира и уплести его под просмотр какого-нибудь фильма. Люди, выросшие в Москве и Ленинграде, рассказывают про какое-то вообще сказочное эскимо за 28 копеек, вкус которого ни с чем не сравнится. Но, к огромному сожалению, начав перестройку, мы по-идиотски (другого слова не подберу) отказались от всего советского без разбору. Под горячую руку горе – реформаторов попали не только образование, здравоохранение, социальное обеспечение, но и мороженое, в том числе. Отказавшись от собственных замечательных традиций производства этого продукта, мы стали усиленно закупать западные линии и технологии по его изготовлению. Почему и кто решил, что у них оно лучше? Что за умопомрачение на нас нашло? Да и не только по отношению к мороженому. Результат оказался весьма плачевным (как и итог всей перестройки, впрочем). Вы, конечно, можете продолжать кушать все эти марсы и сникерсы, но я вам категорически не советую читать состав этого чуда химической промышленности, написанный мелкими буковками, потому что если это печатать шрифтом чуть покрупнее, то из-за огромного количества ингредиентов со страшными названиями этот список ни на какую упаковку не поместится. Как говорит один знакомый моей жены: "современное мороженое не в продовольственных отделах надо продавать, а в отделах бытовой химии". А секрет производства и вкус того замечательного неповторимого советского пломбира и эскимо утрачены, похоже, безвозвратно.
               
Мой дом и его окрестности

Как уже было упомянуто, наше новое жильё, которое стало мне прибежищем на последующие десять лет, располагалось на улице Угданской, в тихой и спокойной части тогдашней Читы, недалеко от лесной зоны. В песне из прекрасного фильма “Весна на Заречной улице” есть такие слова: “В моей судьбе ты стала главной, родная улица моя”. Эти слова я могу с полным правом отнести к улице, на которой я вырос. Дома в нашем квартале были одноэтажные, деревянные, на две-три семьи, с садами и огородами. Среди этих небольших домов выделялись четыре более внушительных многолюдных сооружения, они назывались бараками (сейчас это слово звучит несколько мрачно, и ассоциируется прежде всего с колымскими и другими лагерями, но для всех нас, их населявших, оно было совершенно обыденным). Один из этих бараков и стал моим домом на десять лет. Он представлял из себя ещё довольно крепкое длинное деревянное строение, с двумя подъездами, к каждому из которых вело высокое  крыльцо. Подъезды состояли из двух отсеков, которые насчитывали по 4-5 комнат или квартир. Больше всего это напоминало коммунальную квартиру с общим коридором и отдельными комнатами, только удобства, как уже говорилось, были на улице. Между отсеками располагался просторный холл, в котором стояла большая общественная печка. Когда-то на ней хозяйки готовили пищу, как на общей кухне в коммуналке, но к нашему приезду печкой уже не пользовались, так она и простояла все десять лет, что я там прожил, в забвении.
Квартиры имели разную площадь, но разница эта была не очень велика. В каждой квартире имелись своя печка и подполье. Учитывая то, что колонка с чистейшей артезианской водой находилась от нас через дорогу, жители нашего барака, имея печное отопление, сарай с дровами, запас продуктов в подполье и водяную колонку под рукой, таким образом были избавлены от аварий и капризов коммунальных служб, что сейчас в современных домах и микрорайонах случается с незавидной регулярностью. Самым большим неудобством было то, что туалет находился на улице, в углу двора, за сараями. Я, по своему малолетству, не очень-то этим обстоятельством тяготился. А вот взрослым это, скорее всего, доставляло немало неудобств. Но так как в те времена ещё очень много людей жили в деревянных домах, то это воспринималось как данность, без какого-то особенного ропота.
Двор наш был замечательный - тихий, спокойный, зелёный. Прямо посреди двора росла рощица высоких красивых тополей, с которыми я сразу же здорово подружился. Не знаю, чем обусловлена была эта моя привычка, может каким-то неисповедимым образом во мне проснулся зов наших общих древних предков, но лет до десяти мне очень нравилось забираться на деревья и наблюдать оттуда за происходящим вокруг. В итоге я провёл довольно много времени за этим занятием, дежуря по очереди на каждом из этих тополей, вот почему и говорю, что все они стали моими хорошими друзьями.
По периметру двора стояли сараи, где хранились дрова и всякий хозяйственный скарб. Вдоль забора, огораживающего двор, были разбиты картофельные грядки и маленькие огородики жильцов, на которых выращивались всякая зелень, морковка, репка (сейчас большинство детей и не представляют, что это такое) и прочая редиска. У нас тоже имелся такой огородик, и каждое лето я там проходил свою детскую трудовую практику - полол и поливал несколько наших грядок. Ещё и во дворе, и под окнами, которые выходили на улицу, было много клумб с цветами, неприхотливыми и скромными, но такими родными летниками: бархатцами, ноготками, анютиными глазками, настурцией. Особенно популярна была яркая и высокая космея, по строению соцветия похожая на ромашку (скажу честно, я только недавно узнал название этих самых распространённых у нас цветов). В соседнем дворе даже мак рос, и никакие наркоманы вокруг не толкались. Это сейчас у нас в продвинутом демократическом обществе наркоманы и проститутки – герои нашего времени, тогда дети и слов-то таких не знали. Это был красный мак, который, как мне теперь известно, является сырьём для производства героина. Но нас, мальчишек, тот мак интересовал только из-за созревших маковых головок, в которых так весело бренчали вкусные маковые зёрнышки. Ближе к осени на многих клумбах дружно зацветали астры и георгины. Это так  здорово, когда у тебя под окном не стоянка машин, а клумба с цветами! Впрочем, кому как.
И ещё одна деталь касательно нашего двора: так как почва там была песчаная, как и основная часть читинских почв, то грязи во дворе ни после дождя, ни после снега никогда не было, вся влага сразу уходила в землю (этим вообще Чита выгодно отличается от многих других городов, где мне позже приходилось бывать). Летние ливневые потоки постоянно приносили во двор свежие порции чистого промытого песка. В жаркие июньские и июльские дни он хорошо прогревался на солнце, и будучи совсем ещё карапузом, я любил кувыркаться в этом тёплом песке или валяться на нём, наслаждаясь теплом и пересыпая руками песчинки. Став чуть постарше, мне, естественно, пришлось отказаться от этой забавы, потому что большим мальчикам как-то несолидно кувыркаться посреди двора.
Наша первая квартира (позже мы переехали в другую, в том же подъезде, побольше площадью) выходила единственным своим окном как раз в наш симпатичный тихий дворик. И я очень любил, особенно когда болел (а болел я часто), и мне не разрешали выходить на улицу, сидеть возле окна и методично наблюдать за жизнью во дворе. Наблюдателем я был терпеливым и дотошным, и ни одно мало-мальское событие во дворе не ускользало от моего внимания. А там, во дворе, столько всего интересного происходило: вот собака загнала кошку на дерево; вот грузовик приехал, кому-то дрова привезли, сгрузили возле сарая; воробьи на ветках тополя прямо напротив окна крик устроили; две соседки зацепились языками надолго, будто бы год не виделись, хотя жили дверь в дверь; вот кто-то из жильцов пошёл с вёдрами за водой. Вот это жизнь! А ведь я, если бы не болел, мог на дереве сейчас сидеть в самом эпицентре всей этой суеты, а не дома взаперти. Вот досада!
Наш околоток, хоть и был в пятнадцати минутах ходьбы от самого центра города, больше напоминал деревню, чем городской район. Это сейчас он весь застроен многоэтажными панельными и кирпичными домами, в ту пору (как сказано выше) дома были деревянные, многие с огородами. Сама улица была неасфальтированная, малоезжая, с большими колдобинами. От силы за день по ней проезжали пара десятков машин. Из-за этой урбанистической отсталости мы в те годы спокойно бегали не только во дворе, но и по улице, не рискуя попасть под колёса каких-нибудь сумасшедших стритрейсеров и не доставляя больших тревог родителям.
Для ещё более точной привязки к местности можно упомянуть, что совсем рядом с нашим кварталом находился окружной госпиталь (он по-прежнему на месте, а вот деревянных домишек уже давно нет), речка Кайдаловка (которая тогда всё-таки была небольшой, но всё же речкой, а не сточной канавой, как сейчас), и совсем недалеко от нас располагался центральный стадион военного округа. Этот замечательный стадион, слава богу, и сейчас благополучно существует.
Такое расположение и то, каким этот район был в те времена, предоставляли нам, местной детворе, богатый выбор для интереснейшего проведения досуга. Дети ведь тогда очень мало сидели по домам, большую часть свободного времени проводили с друзьями на улице. Это сейчас ребятишки с малолетства привыкают торчать за компьютером, не отрываясь от монитора по многу часов и подолгу не выходя из дому. В наше же время не было этой отравы и погибели и мы, счастливые, днями напролёт носились на свежем воздухе. Вариантов времяпрепровождения было множество. Можно было играть во дворе во всякие подвижные игры, которых было не перечесть. Можно было удрать на Кайдаловку, строить там запруды и пускать кораблики. Время от времени мы устраивали набеги на соседние сады и огороды. На бананы и мандарины рассчитывать, конечно, не приходилось, но ранетки, смородина, крыжовник и малина в качестве трофеев тоже были весьма желанны. Такие рейды являлись весьма рискованным предприятием, можно было нарваться на не очень добрую сторожевую собаку или на хозяина, который запросто мог (страшно подумать!) надрать воришкам уши. Но из-за такого небольшого риска эти приключения становились для нас только привлекательнее. Ещё мы с пацанами иногда устраивали походы в лес, который был совсем рядом, где катались на тарзанках, или с замиранием сердца прыгали в глубокие песчаные овраги, или забредали на стадион ЗабВО (как он тогда назывался), что было примерно то же самое, что сходить в лес, так как он располагался на окраине соснового бора. Зимой ходили на ближайшую горку кататься на санках. А то, что от нашего района было рукой подать до центра города, давало нам, малым обитателям этого тихого сельского уголка, хорошую возможность в любое время приобщаться к благам цивилизации: по выходным мы частенько бегали в кино или в парк кататься на каруселях.
Вот в таком замечательном месте я провёл своё вольное детство, большую часть своего свободного времени проводя с друзьями на свежем воздухе, играя во дворе или скитаясь в походах по ближним и дальним окрестностям. Сильно нас не ограничивали и на привязи не держали, вовсе не потому, что взрослым было не до детей, поскольку они были озабочены только тем, как бы раздобыть чего-нибудь съестного, или бухали по-чёрному, как нам сейчас рассказывают либеральные деятели. Нет, родители нас любили и очень о нас заботились. Если выяснялось, что в своих путешествиях мы забирались слишком далеко, или объявлялись дома слишком поздно, то нам крепко за это доставалось. Так что об абсолютном попустительстве речи не идёт. Просто так было принято, чтобы ребятишки ватагами целый день носились на улице. Никто не опасался за детей, которые бегали по улице без присмотра. Ведь в нашей стране в то время мы знать не знали ни про каких маньяков, педофилов и укуренных наркоманов. Это в современной России родители боятся отпускать детей на улицу, потому что в нынешней вкусившей западных свобод стране этих мерзких персонажей развелось больше, чем тараканов. И так же, как тараканов, их никак не могут повывести. Но в годы моего детства ни для нас, детворы, ни для наших родителей таких тревог не существовало, и поэтому оно оставило во мне светлые и радостные воспоминания.

Досуг

Чем же были заняты советские дошкольники? Попробую раскрыть эту тему на своём примере.               
Много полезных и интересных занятий можно было найти не только на улице, но и дома. Про наблюдение у окна во время болезней или зимой в стужу, когда на улице делать было нечего, я уже упоминал. Но были и другие занятия. Большей частью это домашнее времяпрепровождение выпадало всё-таки на холодный период, потому что летом меня и моих друзей удержать дома было невозможно. А вот зимой или поздней осенью приходилось больше времени проводить в четырёх стенах. И, естественно, чем-то следовало себя занять в домашних условиях.
Первое и главное - это игрушки. Конечно, у меня и моих сверстников не было такого богатого и разнообразного выбора, какой существует ныне: как и всё в мире индустрия детских товаров за прошедшие годы шагнула далеко вперёд. Но ведь основные виды игрушек выдуманы давным-давно, просто со временем появляется всё больше вариаций на одну и ту же тему, и они становятся всё навороченнее и сложнее. Мальчишек всегда интересовали машины, корабли и самолёты, а также всё, что связано с войной: танки, пушки, пистолеты, автоматы, наборы солдатиков. Таковы были и мои предпочтения. Девочкам нужны куклы и всё, что им сопутствует – кукольная посуда, мебель, одежда; и мягкие зверушки – мишки, зайки, белочки, и т. д. Есть ещё универсальные игрушки для всех. Например, в моём детстве почти у каждого ребёнка был калейдоскоп, в котором при вращении возникали яркие симметричные узоры из цветных стёклышек; к универсальным также можно отнести всякого рода мячики, воздушные шары и пр.
Да, сейчас машинки совсем не такие: точные копии известных марок, большие, радиоуправляемые. Самолёты с вертолётами тоже совсем другие. И выглядят эти игрушки по сравнению с теми нашими, как суперсовременный горный велосипед из углепластика с двадцатью переключаемыми скоростями на фоне маленького трёхколёсного велосипедика, какой был у меня. Наверное, то же самое происходит и в мире кукол, не знаю, не специалист. Но нам в детстве вполне хватало машинок и пистолетов, которые можно было купить тогда. У каждого поколения детей свои игрушки, нас вполне устраивали те наши. Недостатка в них в детских магазинах не было. Конечно, и тогда были дорогие игрушки, которые не всякая семья могла себе позволить. Но всегда можно было найти и совсем недорогие машину или куклу. В Советском Союзе, между прочим, производство детских товаров субсидировалось государством. Это сейчас в нашей стране, бездумно отказавшейся от всего советского и слепо, без разбору скопировавшей всё у западных стран, детская одежда стала стоить дороже взрослой. А в СССР "всё лучшее - детям" был не пустой лозунг.
Ну так вот, даже несмотря на то, что мою семью трудно было в годы моего детства отнести к зажиточным (мама всю жизнь проработала простым бухгалтером, а отца, как уже упоминалось, я лишился, когда мне ещё не было двух лет), у меня не было недостатка ни в машинках, ни в пистолетах, ни в солдатиках. Имея под рукой такое богатство, не стоило большого труда придумывать себе всякие домашние развлечения. Можно было играть в гараж и катать грузовичок по замысловатому маршруту, проложенному в пределах комнаты, перевозя с места на место какие-нибудь грузы, можно было устраивать игрушечные гонки спортивных моделек. Кроме того, я любил строить из подручных средств трамплины и запускать с них свои машинки, отмечая, какая из них дальше пролетит и удачнее приземлится. Когда надоедало возиться с автотехникой, я брал пистолет и устраивал войнушку с воображаемыми врагами, норовившими укрыться за шкафом или под кроватью. Если же это был пистолет с пистонами, которые классно щёлкали и дымили, то перестрелка, как правило, продолжалась до полного расходования боеприпасов. Ещё у меня был настоящий тир, подаренный на день рождения. Он включал пружинную пушку, стрелявшую деревянными снарядами, и макеты мишеней: танки, пушки, самолёты, была даже подводная лодка. Но по детской наивности меня тогда этот факт нисколько не смущал, и я не задумывался, как это из сухопутной пушки можно подбить подводную лодку. Я расставлял мишени на полу по всей комнате, добавлял к ним живую силу в виде наборов солдатиков и подолгу расстреливал эти неприятельские полчища из своей чудесной пушки.
Обязательного упоминания заслуживает и такая забава советской детворы, как конструктор. Их выпускалось великое множество, пластмассовых и металлических, от самых простых и дешёвых до шикарных в большущих красивых коробках. К конструктору прилагалась инструкция, следуя которой можно было собрать из имеющихся деталей машину, самолёт, вертолёт, строительный кран, трактор и много ещё чего. Не стоит говорить, насколько полезным и увлекательным для детей был такого рода досуг, и сколько будущих инженеров и изобретателей выросло из таких вот детских конструкторов.
В общем, даже находясь в одиночестве дома, каждый ребёнок мог найти себе интересное индивидуальное занятие, а степень удовольствия от всех этих игр напрямую зависела от силы собственного воображения.
Теперь перейдём от индивидуального времяпрепровождения к коллективному. Например, тогда большой популярностью пользовались настольные игры с кубиками и фишками, в настоящее время уже забытые. Их было великое множество, и играли в них не только дети, но частенько подключались и взрослые. Принцип их был простой: надо было по очереди кидать кубик и двигать свою фишку вперёд на столько ходов, сколько выпало на кубике. Участвовать в такой игре одновременно могло сколько угодно человек (чем больше, тем интереснее и азартнее), были бы фишки. Кстати, они были не только развлечением, но и приучали детей к справедливости. Здесь взрослым невозможно было специально поддаться, чтобы дети выиграли, что иногда происходило в других играх. Как кубик лёг, так и лёг. И я помню, до чего мне было обидно иногда проигрывать. Но теперь я понимаю, что это был полезный урок для меня, что не всегда в жизни тебя ожидают победы, надо быть готовым и к поражениям. При всей своей незатейливости эта забава была довольно увлекательна, и частенько вся семья по вечерам с удовольствием играла в такую игру. Я считаю, что подобный совместный досуг гораздо лучше, чем то, что мы наблюдаем сейчас, когда каждый член семьи проводит время в одиночку перед телевизором или компьютером или уединяется где-нибудь в уголке со своим смартфоном. Но, к сожалению, эту тенденцию уже не изменишь, с этим приходится просто смириться.
Была ещё одна настольная коллективная игра в те годы. В неё играли взрослые, а детям просто интересно было при этом присутствовать. Это было лото, и в нём надо было вытаскивать из полотняного мешочка бочонки с цифрами, предварительно несколько раз перетряхнув (как сейчас слышу такое приятное на слух постукивание перемешиваемых деревянных бочонков), и специальными жетонами закрывать выпавшие цифры на карточках. Меня всегда привлекала атмосфера, царившая за столом, забавные термины, которыми сыпал банкующий, извлекая из мешочка на свет очередной номер (барабанные палочки, дедушка, бабушка и т.д.), перешучивания взрослых игроков и азарт, который ими постепенно овладевал. Иногда играли на спички, а иногда, для хохмы, на копеечки. Как правило, игра затягивалась на весь вечер, и только необходимость укладывать спать детей прерывала её.
Кроме игр, конечно же, были детские книги и журналы. Уж в чём-чём, а в детской литературе в СССР не было недостатка. Книги были на любой вкус: от солидных, больших, с великолепными иллюстрациями и до скромных, тоненьких, из серии "мои первые книжки". Киностудия "Союзмультфильм" выпускала многолетнюю книжную серию по мотивам своих популярных мультиков. Эти небольшие, но яркие издания вполне справедливо можно назвать советскими детскими комиксами. Но в отличие от американских бездумных комиксов, те книжки, как и замечательные мультфильмы, положенные в их основу, всегда учили хорошему, содержали какой-нибудь воспитательный элемент, да и просто были очень увлекательными. Ещё выпускалось очень много книг про животных, написанных нашими знаменитыми писателями – натуралистами, с отличными текстами и хорошими иллюстрациями. Говорю об этом совершенно авторитетно, так как сам в детстве зачитывался рассказами и заметками Бианки, Чарушина, Соколова-Микитова и других замечательных авторов. У меня таких книжек было очень много, некоторые сохранились до сих пор. Поначалу, пока не знал грамоты, мне их читали по очереди мои сёстры, а я с удовольствием разглядывал прилагающиеся картинки. Ну а потом и сам научился читать, за год до школы, и я даже помню то первое чудо приобщения к чтению, когда из букв вдруг сложились и сами прочитались слова (это были короткие рассказы о смелых пограничниках и их умных и преданных собаках). И с тех пор по жизни с книгами не расстаюсь. Кроме изданий про животных, я очень любил произведения Николая Носова про Незнайку и про всякие забавные истории с детьми – "Живая шляпа", "Фантазёры", "Огородники" и другие весёлые рассказы. Естественно, моё детство не обошлось без книг Сергея Михалкова. Был ли хоть один малыш в нашей стране, который не знал бы Дядю Стёпу – милиционера, печальную историю упрямого Фомы или песенку друзей "мы едем, едем, едем в далёкие края"? Такое представить невозможно. Так же как трудно вообразить тогдашнего ребёнка, выросшего без стихов Самуила Маршака про кошкин дом, человека рассеянного и усатого – полосатого; Корнея Чуковского про тараканище, Мойдодыра, Мухи-Цокотухи, без поэзии Агнии Барто и сказок Владимира Сутеева с отличными иллюстрациями самого автора. Да мало ли их было, замечательных советских детских писателей, на книгах которых выросло не одно поколение детей в СССР. Учила вся эта литература в доступной, иногда шутливой форме доброму и правильному. Книги не только многочисленных отечественных авторов тогда были широко доступны, но и творения лучших зарубежных писателей. Во многих семьях любили и с удовольствием читали истории про Карлсона, Пеппи-Длинный чулок, братца Кролика и братца Лиса, Чипполино, Винни-Пуха и множество других замечательных произведений. Кстати, переложения знаменитых зарубежных сказок советскими писателями зачастую были интереснее и талантливее первоисточников, и это не только моё мнение. Я бы отнёс к таким творческим удачам "Золотой ключик, или приключения Буратино" Алексея Толстого, "Волшебник изумрудного города" и всю последовавшую за ним серию Александра Волкова и, особенно, книжку «Винни-Пух и все-все-все» Бориса Заходера, которая в его перессказе на русский получилась гораздо занимательнее довольно нудного и заумного оригинала Милна. А как не упомянуть классические сказки братьев Гримм, Андерсена, Перро? К слову, многие из этих сказок тоже дошли до наших маленьких читателей уже в сильно адаптированном виде, потому что оригиналы зачастую были слишком мрачные и совсем недетские.
Ещё одну большую группу в моей домашней библиотеке представляла литература на ратную тему - былины и сказки о русских богатырях Илье Муромце, Микуле Селяниновиче, Алёше Поповиче и других, а также издания о Красной Армии с прекрасными картинками краснозвёздных танков, самолётов и кораблей. Как уже было сказано выше, первой моей самостоятельно прочитанной книжкой как раз были небольшие рассказы о пограничниках и их верных собаках.
В общем, книг для детей было много, хороших и разных, а главное – их читали. Сейчас, конечно, тоже есть хорошие и добрые произведения. Но всё больше появляется детских изданий ни о чём, вроде бессмысленных комиксов, где за яркими картинками и фантастическим сюжетом не скрывается никакой здравой мысли или полезной для ребёнка информации (это как с голливудскими боевиками: пока смотришь, вроде захватывает, а закончил просмотр и тут же забыл). И читают нынешние дети всё меньше и меньше. А может, и вовсе уже не читают (если я не прав, буду этому только рад). У них уже давно другие забавы: компьютеры, игровые приставки, сиди-проигрыватели, а теперь и смартфоны. Понятно, что прогресс не остановить, и ворчать по этому поводу бессмысленно, но всё-таки это неправильно, что и дети, и взрослые сейчас очень мало читают.
Не знаю, как обстоит дело с детской периодикой сейчас (насколько мне известно, даже взрослые уже никаких газет и журналов не выписывают), но в те годы даже у самых маленьких читателей, дошколят, были свои журналы: "Мурзилка" и "Весёлые картинки". Не было в стране ребёнка, который бы не знал и не любил забавных персонажей из этих изданий: жёлтого лохматого Мурзилку в красном берете и смешную команду "Клуба весёлых человечков - Карандаша, Самоделкина, Незнайку, Гурвинека, Чипполино, Петрушку, Буратино и Дюймовочку. Цены на детскую подписку были смешные (как, впрочем, и на взрослую), и многие ребятишки, как солидные подписчики, получали эти журналы на дому, и я в том числе. Помните знаменитые строчки: 
«Кто стучится в дверь ко мне с толстой сумкой на ремне?»
Да, это был почтальон, точнее почтальонша. Почтовые ящики у нас, как и в других домах на нашей улице, находились на дверях каждой квартиры (потом их объединили и поставили под навесом во дворе), и почтальонши с большой тяжёлой сумкой – выписывали люди тогда много – каждый день пешком обходили все дома на своём участке и доставляли почту персонально в каждую семью. Надо полагать, труд этот был очень нелёгкий, и заслуживает самого серьёзного уважения.
Достав из почтового ящика долгожданный журнал, я, пока не знаком был с азбукой, быстренько пролистывал его, разглядывал иллюстрации, находил и отгадывал головоломки – всякие лабиринты, поиск отличий на двух похожих картинках, рисунки-загадки и ждал, когда старшие мне его почитают. А потом, когда освоил грамоту, прочитывал каждый новый журнал от корки до корки. И опять же, как и вся советская детская литература, эти издания объединяли в себе как образовательную, так и воспитательную функции. Ну, и кроме этого, они были толково оформлены, талантливо иллюстрированы и не только занимательны, но и весьма содержательны, ведь в Советском Союзе изданию литературы для маленьких читателей уделялось большое внимание (между прочим, похожие детские издания выходили на родном языке в большинстве союзных республик). Не то что ныне, когда могут спокойно выпустить для малышей книжку вот с такими стихами (сам видел, честное слово):               
«Сидел на ветке дятел,
Сидел, сидел и спятил».
В прежние же времена, благодаря довольно строгой цензуре, в детские книги не попадали всякие гадости и глупости. Но зато теперь мы гордо шагаем в ногу со всем "прогрессивным человечеством", а зачастую даже забегаем вперёд, и цензура у нас практически отменена. Во что превратились наши книги, журналы, кино и телевидение в условиях полного её отсутствия, не мне вам рассказывать. Иногда такого насмотришься и начитаешься, что невольно задумаешься: а может и неплохо было, что в Советском Союзе содержание книг и фильмов, тем более детских, так придирчиво контролировалось?
И ещё нахлынули воспоминания, связанные с почтовым ящиком: кроме прессы, все семьи, и моя  в том числе, получали много писем и открыток. Почта и междугородный телефон были единственными средствами связи между родственниками и знакомыми из разных городов. Но телефоном пользовались не очень часто, а вот письма друг другу писали очень активно, а к каждому празднику обязательно обменивались открытками. У нас со временем накопилось большое количество поздравительных открыток, полученных нами от родни и знакомых из разных уголков страны. Да и не только у нас, я знаю, что во многих семьях эти карточки не выбрасывались, а хранились. Очень жалею, что при последующих наших переездах эта коллекция открыток была потеряна или выброшена, ведь они были памятью о том замечательном времени, о людях, которых теперь уже нет, да и просто многие из них были очень красивые и сейчас представляли бы немалую художественную ценность.
Помимо игр и чтения, было у меня ещё одно любимое занятие, которому я посвящал много времени – прослушивание детских пластинок. Я бы даже употребил другой термин, только что пришедший мне на ум – "заслушивание" пластинок, так как я ими на самом деле просто заслушивался. Наравне с детскими книгами, изданию которых уделялось большое внимание, в СССР выпускалось очень много  пластинок со сказками, детскими стихами, песенками и художественно-музыкальными инсценировками для маленьких слушателей. Как и ко всему, что касалось юных граждан, к выпуску детских пластинок в нашей стране относились с максимальной ответственностью, без всяких скидок на то, кто будет потребителем этого продукта. И даже наоборот, мне кажется, что к продукции, предназначенной для детей, тогда относились гораздо серьёзнее, чем ко взрослой. Да, Советский Союз грешил излишком лозунгов, но многие из них на самом деле были руководством к действию, и детям действительно отдавали всё лучшее. Ну что сказать – пластинки те были просто замечательные. Я готов был слушать каждую из них по нескольку раз подряд. Особенно мне запомнились музыкальные инсценировки знаменитых сказок: "Чипполино", "Волшебник Изумрудного города", "Снежная Королева", "Доктор Айболит" и другие. Некоторые песенки из этих сказок я помню до сих пор, хотя с тех пор прошло уже больше четырёх десятков лет, вот такую, например:
"Я весёлый Чипполино, вырос я в Италии, там где зреют апельсины, и лимоны, и маслины, фиги и так далее".
Если апельсины и лимоны я, напевая эту песенку, вполне мог себе вообразить, то растущие на деревьях какие-то фиги были для меня полной загадкой. Но само слово мне очень нравилось, и я всегда на нём делал ударение. Художественный уровень этих композиций был очень высокий, тексты озвучивали знаменитые артисты, музыку писали талантливые композиторы, а исполняли её профессинальные оркестры. И в итоге всех кропотливых усилий получались небольшие шедевры для маленьких меломанов. Когда я слушал эти сказки, то просто погружался в тот сказочный мир, о котором рассказывала пластинка, и только щелчок проигрывателя, сообщавший об окончании записи, возвращал меня обратно. Но стоило опять поставить иглу звукоснимателя на начало, и я снова уносился в чудесную сказку. 
А ещё для детей в конце 60-х годов начали выпускать литературно-музыкальный иллюстрированный журнал «Колобок», с приложениями в виде гибких грампластинок со сказками и песенками, младший брат знаменитого «Кругозора». Я был постоянным читателем и слушателем этого журнала, и каждого нового номера мне хватало почитать и послушать надолго.
Пластинки я проигрывал на радиоле «Урал», была у нас дома такая техника. И с её же помощью можно было слушать радио. Когда оно включалось, в круглом окошечке над шкалой загорался красивый зелёный огонёк, а волны настраивались вручную. Сбоку у радиолы была круглая вращающаяся ручка, и по шкале волн, повинуясь поворотам этой ручки, бегала красная планка. Это было тоже очень увлекательное занятие – прогулки по эфиру со всякими таинственными звуками и прорывающейся иногда иностранной речью. А потом я останавливался на какой-нибудь детской передаче, которых в эфире страны было много и разных, и слушал, пока не находилось другое занятие. Вообще радио во многих советских семьях работало целыми днями, с раннего утра и до отбоя. Новости чередовались с музыкой, радиоспектаклями, познавательными и юмористическими программами. Из детских радиопередач мне запомнились "Пионерская зорька", "Радионяня", "Путешествия по любимой родине с Антоном Камбузовым и Захаром Загадкиным", а взрослые с удовольствием слушали "Театр у микрофона", "Опять двадцать пять", "С добрым утром!", многочисленные литературные чтения в исполнении известных артистов. Ежемесячная абонентская плата за радиоточку стоила копейки, и поэтому радиоприёмники были абсолютно во всех домах и семьях.
Но и на этом перечень домашних развлечений советских детей не заканчивался. Ещё были книжки-раскраски, переводные картинки и диафильмы. Книжки-раскраски, к счастью, и сейчас выпускаются значительными тиражами, и их без труда можно приобрести. А вот что такое переводки, нынешнее поколение детей уже даже и не знает. Они представляли из себя тонкую плёночку с яркими рисунками, нанесённую на бумажную основу, которая быстро размокала в воде. Их замачивали в тарелке с тёплой водой, совсем как горчичники (про которые, впрочем, тоже сейчас мало кто помнит), а потом прикладывали лицевым слоем к какой-нибудь плоской и ровной поверхности (чаще всего это был альбомный лист), и очень аккуратно удаляли размокшую бумажную основу. В результате этих манипуляций всякий раз возникало маленькое чудо: после удаления бумаги на поверхности оставалась интересная разноцветная картинка. Иногда такую переводку наносили не на бумагу, а на какую-нибудь другую поверхность для украшения. А ещё были переводные картинки для взрослых, попадавшие к нам в основном из ГДР. Не подумайте ничего плохого, это всего лишь были портреты немецких красоток, которыми в то время часто украшали гитары и приборные панели в автомобилях.
Одним из самых любимых занятий советской детворы был просмотр диафильмов. Но это был довольно сложный технический процесс. Прежде всего, как и любой киносеанс, показ диафильмов требовал темноты, поэтому надо было или дожидаться вечера, или завешивать окна плотными шторами. Кроме этого, следовало установить фильмоскоп, зарядить в него плёнку, повесить экран, и только после всех этих приготовлений можно было выключать свет и приступать к просмотру. Из-за этих технических сложностей такие сеансы на дому устраивались взрослыми для детей далеко не каждый день. Но уж зато когда такой показ начинался, детей невозможно было оттащить от экрана. А вот в детском саду демонстрация диафильмов была поставлена на профессиональную основу, и если на улице был дождь или стужа, и на прогулку выходить было нельзя, нас собирали в музыкальном зале, задёргивали плотные шторы и показывали подряд несколько фильмов. Опять же, не могу не замолвить доброе слово про то, как ответственно к этому подходили в Советском Союзе. Это была целая индустрия: от производства обрудования (фильмоскопов, специальных экранов) до выпуска огромного количества плёнок. Даже студия такая специализированная существовала – «Диафильм».
Помимо книг, игрушек, пластинок и других вышеперечисленных забав находились у меня дома и другие занятия. Кроме окна в квартире имелись ещё два привлекавших моё внимание объекта: печка и подполье. Печурка топилась дровами. Зимой и в другие холодные периоды мы топили её каждый день, летом лишь изредка, только чтобы что-нибудь на ней испечь. Печку я очень любил. Да и сейчас люблю посидеть возле огонька, когда такая возможность предоставляется. Наверное, эта любовь к огню досталась нам от далёких-далёких предков, которые согревались у костров в своих доисторических пещерах. Особенно здорово было сидеть возле печки зимними вечерами, в сумерки. Рядом с ней было тепло и уютно, и поленья внутри потрескивали так весело. Ещё я очень любил наблюдать в щелку печной дверцы как красиво догорают угли от прогоревших дров. Они дышали жаром, то и дело вспыхивая маленькими язычками пламени, то синими, то красными, то зелёными, пока наконец совсем не угасали и покрывались пеплом. Вот тогда уже можно было спокойно идти спать. Кстати, ходить вместе со взрослыми за дровами было моей обязанностью с самых малых лет. У нас была своя отдельная сараюшка, где кроме поленниц с дровами хранились ещё кое-какие инструменты и старые журналы. Много я, конечно, принести не мог, но на пару-тройку поленьев моих силёнок хватало. А по выходным мама на этой печке пекла замечательные пироги с капустой, картошкой, рисом и яйцом, ливером, иногда с повидлом, очень вкусные. Так как по субботам и  воскресеньям не надо было ходить в садик, то это был настоящий праздник: выспался вволю, встал, натрескался пирогов и на весь день на улицу. В памяти навсегда осталось какими упоительными были эти субботне-воскресные пробуждения в предвкушении замечательного насыщенного всяческими радостями дня. Как бы хотелось ещё хоть раз пережить то волшебное ощущение!
Подполье мне тоже нравилось. Это был антипод печки, совсем другой мир, тёмный и прохладный. В это подземелье было очень интересно спускаться со свечой или фонариком. Мы там хранили картошку, морковку, свёклу, консервы, пустые банки, инструменты и некоторые домашние вещи, в данный момент ненужные (например, сезонная обувь). Хотя это было наше собственное подполье, и кроме своих же продуктов и вещей в нём ничего быть не могло, я иногда устраивал там археологические экспедиции со свечкой, представляя себя искателем неведомых мне самому кладов. Но ни одна из них, к моему разочарованию, так и не дала результатов, никакого таинственного клада я так и не нашёл.
Где-то в году 69-м мы купили телевизор. Мама оформила кредит, и у нас появился «Изумруд». (Кредиты, кстати, в СССР были беспроцентные. Просто потом из зарплаты каждый месяц высчитывали какую-то небольшую часть. Опять же сравнение не в пользу нынешней грабительской банковской системы, когда банки берут непомерные проценты, и многие люди просто не в состоянии вернуть деньги в срок). До приобретения своего мы иногда ходили смотреть телевизор к соседям. Тогда телевизионные приёмники были ещё далеко не у всех, и весьма популярным был такой способ проведения вечернего досуга, как совместный просмотр какого-нибудь фильма или спектакля. Те, к кому приходили "на телевизор", никогда не отказывали пришедшим. Наоборот, хозяева сами звали забывчивых соседей, когда начиналась очередная серия полюбившегося фильма. Постепенно это чудо техники появилось во всех домах, и такие совместные посиделки у голубых экранов сошли на нет. А теперь вообще почти у каждого члена семьи есть свой персональный телевизор. Вот так технический прогресс и растущее благосостояние населения ведут к изоляции и обособлению человеческих индивидуумов.
Как мне помнится, поначалу был только один телевизионный канал, на котором чередовались местное и центральное телевидение. Позже появился второй. По будням вещание включалось в семь часов вечера. Начиналось оно ежедневно с получасовой мультипликационной программы «Экран-детям». Меня как раз к этому времени приводили из детского сада, и дома всякий раз ждала вот такая радость. В памяти до сих пор сохранилось, как родители кричали в открытые форточки своим носившимся во дворе чадам: "Вовочка (Машенька), быстро домой, "Экран-детям" начинается". Редко какой ребёнок мог устоять против такого родительского клича. Полчаса мультфильмов (тогда просто говорили мульти-пульти) каждый вечер – вот это было счастье! И ведь всенародно признано, что наши мультики – самые лучшие в мире, без всякой иронии, как по техническому исполнению (только сравните ювелирную и кропотливую работу советских аниматоров той поры с некоторыми современными небрежными и непрофессиональными поделками), так и по содержанию. Я абсолютно убеждён, что наши мультяшные герои в основной своей массе гораздо милей и интересней западных. Таких Винни-Пухов, Карлсонов, Чебурашек, Матроскиных, Крошек Енотов нигде в мире больше не было, нет, и, скорее всего, уже не будет. Как можно сравнивать нашего Винни-Пуха, да ещё и озвученного незабвенным Евгением Леоновым, и диснеевского, на которого рубашечку надели, а про штанишки почему-то забыли? Лучше уж пусть как наш, вообще без одёжки. Даже казалось бы отрицательный Волк из бессмертного «Ну, погоди!», на мой взгляд, гораздо симпатичнее многих положительных персонажей мировой анимации. А почему? Да всё по тем же причинам: в СССР очень ответственно относились ко всему, что связано с детьми, и потому что создавали все эти детские книги, пластинки, мультфильмы талантливые и неравнодушные люди, которые искренне любили и свою работу, и тех, для кого они всё это создавали – детей.
А какие чудесные песенки и музыка звучали в наших советских мультиках! До сих пор многие с удовольствием напевают "чунга-чангу", "песенку про улыбку", "прилетит вдруг волшебник", "голубой вагон" и много других. Кстати, по поводу "голубого вагона" хотелось бы сделать особую ремарку. Тогда для всех нас, жителей "дремучего тоталитарного" государства, и взрослых, и тем более детей, слово голубой означало лишь один из цветов радужного спектра, всего лишь одну из полосок радуги (помните: каждый охотник желает знать...?). Мы и представить не могли, что пройдёт какое-то время, и слова этой безобидной детской песенки станут вызывать кривые ухмылки. Ещё больше не повезло другому неплохому мультфильму – "Голубой щенок", в котором звучит песенка "голубой, голубой, не хочу играть с тобой". Его, по-моему, вообще сейчас не показывают. Ведь теперь, благодаря свалившимся на наши бедные головы плодам западного "просвещения", все у нас, от малых детишек и до пенсионеров в курсе, что "голубой" - это такая сексуальная девиация, и если дяденька "голубой", то ему тётеньки неинтересны. Вопрос на засыпку: а стоило ли так рьяно и активно стремиться в общество так называемых "развитых демократических" стран, чтобы обрести вот такие ценные познания? К счастью, в последнее время мы всё чаще стали задумываться над этим вопросом. Наблюдая, какая нравственная вакханалия творится сейчас в западных странах, на которые ещё совсем недавно мы так хотели быть похожими, всё больше людей у нас приходит к выводу, что (процитирую нашего великого комментатора): "такой хоккей нам не нужен!"
Ну ладно, оставим эту больную тему и продолжим дальше. Иногда вместо мультфильмов транслировали какой-нибудь детский художественный короткометражный фильм. Помню, очень любили показывать забавный фильм "Тореадоры из Васюковки" про двух смешных украинских хлопчиков, мечтавших стать тореадорами, и для этой цели упорно третировавших грустную безобидную корову, которую они в итоге всё-таки умудрились серьёзно разозлить и едва унесли ноги. По выходным дням (вещание по субботам и воскресеньям начиналось днём) часто показывали фильмы-сказки: "Золушка", "Звёздный мальчик", "Три Толстяка", "Королевство кривых зеркал", "Город мастеров" и другие. В общем, несмотря на то, что в те годы и каналов было всего два, и время вещания было ограниченным, детям каждый день было что посмотреть по телевизору.
После законного детского времени маленьких зрителей у экранов телевизоров сменяли их родители. Начиналась вечерняя программа для взрослых. Обычно это были новости, какой-нибудь концерт и в завершение телевизионного вечера фильм или спектакль. Хотя родителям, которые следили за новейшими тенденциями в советской педагогической науке, не рекомендовалось подолгу разрешать своим чадам смотреть телевизор (не потому, что там, не дай бог, покажут что-нибудь недетское, а просто чтобы поберечь неокрепшее зрение), лично мне часто удавалось задержаться у экрана сверх положенного детям времени. Честное слово, несмотря на то, что сначала был только один, а потом лишь два канала, и вещали они всего по три-четыре часа ежевечерне, но посмотреть было что, и люди перед голубым экраном не скучали. Зато сейчас, когда существуют десятки каналов, казалось бы, на любой вкус, всё большее распространение получает так называемый «заппинг», когда человек сидит, и беспрестанно щёлкает пультом, бездумно перескакивая с канала на канал, так ни на чём в итоге и не остановившись. Я не знаю, чем это объяснить. Может избалованностью и капризностью современного телезрителя, может общим низким уровнем сегодняшних телевизионных программ и сериалов, их неотличимостью друг от друга, а может и тем парадоксом, что чем богаче и разнообразнее предложение, тем обычно труднее на чём-нибудь остановиться. Но не в этом суть, вернёмся на сорок лет назад. Тогда перед телезрителями не стояла неразрешимая проблема выбора -какой из 50-ти каналов предпочесть. Смотрели то, что показывали по одному из двух, и смотрели с большим интересом.
Какими лично мне запомнились те телепрограммы? Естественно, были новости или информационные выпуски, но их я помню весьма смутно, потому что в силу своего совсем юного возраста интереса к ним не проявлял. А вот что хорошо сохранилось в памяти, так это разного рода концерты и музыкальные программы. Часто показывали балет (как иллюстрацию хочу напомнить вам сцену возмездия из "Кавказской пленницы", когда товарищ Саахов вечером дремал перед телевизором), записи симфонических оркестров и оркестров народных инструментов. Регулярно транслировали выступления художественных коллективов из разных союзных республик. У меня почему-то сразу встают перед глазами лихие грузинские танцы. Может их действительно чаще показывали, чем танцы других народов, или они отличались какой-то особой энергетикой и экспрессией, и потому так прочно отпечатались в памяти. Хотелось бы знать, как сейчас поживают все эти многочисленные национальные творческие коллективы, которым в те годы нашим  государством уделялось столько внимания и заботы, в своих ныне суверенных странах? Ведь когда распадался Советский Союз, все республики так рьяно устремились к независимости, так дружно все стали заявлять, что их в СССР угнетали и обижали. Ну и как вам ваши нынешние свобода и самостийность? Как сейчас поётся и пляшется?
Помимо музыкальных программ часто передавали цирковые представления, которые я всегда смотрел с большим удовольствием. Особенно меня завораживали всякие фокусы с исчезновением людей, а моими любимыми иллюзионными номерами были распиливание женщины в деревянном ящике и сжигание ассистентки в бумажной башне. С интересом всегда наблюдал и выступления дрессированных животных. И, конечно, я был в полном восторге от наших великолепных клоунов: Карандаша, Юрия Никулина и его многолетнего партнёра Михаила Шуйдина, Олега Попова.
Большой любовью у телезрителей 60-х годов пользовались выступления и интермедии известных советских юмористов: Аркадия Райкина, Юрия Тимошенко и Ефима Березина (Тарапунька и Штепсель), Льва Мирова и Марка Новицкого (я прекрасно помню, какой фурор произвели их "цурипопики и блямблямчики", даже мы, детсадовские карапузы, и то долго козыряли в группе этим выражением). Шутки перечисленных мастеров слова сразу же уходили в народ и цитировались людьми с огромным удовольствием. А ещё был КВН, смелый и весёлый, который тоже пользовался бешеной популярностью.
После музыкальной программы, в завершение телевизионного вечера, обычно следовал какой-нибудь спектакль или фильм. Спектаклей показывали очень много, лучших театров страны, с замечательными актёрами. Иногда вместо драматического спектакля показывали оперетту или оперу. Но я в ту пору ни тем, ни другим особо не интересовался, мал был для этого. А вот знаменитый "Кабачок 13 стульев" смотрел с интересом и до сих пор помню имена всех панов и пани, как и фамилии актёров Театра Сатиры, их игравших (большинства из них, к сожалению, уже нет в живых).
Спектакли чередовались с художественными фильмами. И если драматические постановки у меня большого интереса не вызывали, то кино, особенно про войну, я старался не пропускать, хотя мне и не всегда удавалось досмотреть его до конца. Утомлённый событиями дня, где-нибудь на середине, а то и в начале картины, я просто отворачивался к стене, на которой висел мой любимый коврик с мчащейся по зимнему лесу тройкой, и мгновенно засыпал. Несмотря на это память сохранила многое из того, что тогда показывали, например, такие замечательные фильмы, как "Весна на Заречной улице", "Высота", "Три тополя на Плющихе", "Я шагаю по Москве", "Щит и меч" (в котором звучала прекрасная песня "С чего начинается Родина"), "Адьютант его превосходительства", "Сердце Бонивура", "Майор Вихрь", "Освобождение", "На войне как на войне", "Обратной дороги нет" и много других. Как видно из этого перечня, много фильмов, снятых в ту пору, было посвящено событиям Великой Отечественной, и это вполне объяснимо, потому что слишком свежи ещё были раны, нанесённые нашей стране и народу той страшной войной. Это было время  первых советских многосерийных лент, или как их стали называть позже, телесериалов. Именно в конце 60-х возникло такое явление, когда при показе, допустим, "Адьютанта его превосходительства" улицы не то чтобы совсем вымирали, но заметно пустели, так как большинство населения в это время собиралось у экранов. И надо признать, картины эти вполне заслуживали такого зрительского энтузиазма. Придерживаясь хронологической достоверности, я перечислил выше только фильмы, появившиеся на телеэкранах в 60-е годы. Чуть позже, в начале и середине 70-х, один за другим стали выходить такие великолепные сериалы, как "Тени исчезают в полдень", "Следствие ведут знатоки", "Рождённая революцией", "Деревенский детектив" про сельского участкового Анискина, выдающиеся "Семнадцать мгновений весны" и множество других. Их невозможно не упомянуть, хотя они и выпадают за рамки периода, которому посвящены мои заметки - второй половине 60-х. Но и фильмы той поры, о которой здесь рассказ, были увлекательными и талантливыми. Это действительно высокохудожественные произведения с отличной режиссурой и бесподобными актёрскими работами, музыкой и песнями, которые сразу западали в душу. Многие наши замечательные актёры стали всенародно любимыми именно благодаря участию в этих картинах, и они всегда считали это зрительское признание главной наградой за свой актёрский труд. В отличие от некоторых современных отечественных лицедеев, кто всеми правдами и неправдами стремится попасть в Голливуд (как сказал когда-то наш знаменитый юморист Михаил Евдокимов, невесть зачем подавшийся в политику, "пищат, но лезут!") и кто своим звёздным часом считает эпизодическую роль какого-нибудь тупого и жестокого российского бандита в третьеразрядном голливудском боевике. Такой личный выбор, конечно, дело вкуса и воспитания. Но я уверен, что знаменитые и всеми любимые советские артисты, почитаемые миллионами соотечественников, были гораздо счастливее этих современных, постперестроечных актёров, которые, добившись какой-нибудь убогой ролишки в Голливуде и получив за неё долларовый гонорар, после этого были тут же всеми забыты и выкинуты на обочину американской "фабрики грёз". Все наши известные и популярные у себя на родине актёры, по тем или иным причинам уехавшие из Советского Союза, так и не стали на Западе знаменитыми, так и не сыграли ни одной заметной роли (вспомните таких отечественных звёзд, как Савелий Крамаров, Олег Видов, Родион Нахапетов и другие). Мне почему-то кажется, что большинство из них горько пожалело о таком опрометчивом решении.
Отдельного доброго слова заслуживают великие советские кинокомедии. Как только в программе на неделю анонсировалась какая-нибудь из них, в душе задолго до показа возникало предвкушение праздника. Их смотрели всей семьёй, и стар, и млад. Почему-то в нашей стране, жизнь в которой сейчас многие представляют мрачной и безрадостной, умудрялись снимать замечательные, весёлые и, главное, добрые комедии: "Цирк", "Волга-Волга", "Весёлые ребята", "Карнавальная ночь", "Полосатый рейс", "Берегись автомобиля", "Гусарская баллада", "Добро пожаловать, или посторонним вход воспрещён", великие фильмы Леонида Гайдая и множество других. Даже про войну, которая причинила нашему народу столько страданий и бед, были сняты запоминающиеся комедийные ленты. Я считаю истинным критерием народной популярности фильма его цитируемость. Фразы и выражения из тех киношедевров живут в нашем обществе и поныне. Но ни один из комедийных фильмов, снятых в стране в 90-2000-е годы, несмотря на полную творческую свободу их создателей, не стал по-настоящему всенародно любимым и не разошёлся на цитаты, как почти все комедийные картины той поры. Вспомните хоть одну крылатую фразу из современных комедий, да и вообще фильмов. Не вспомнили? Вот об этом я и говорю. Ну вот разве что "Собачье сердце", да и то это был ещё поздний Советский Союз. Я готов с кем угодно и на что угодно побиться об заклад на таких условиях: я привожу запомнившиеся цитаты из доперестроечных фильмов, а мой соперник – из постсоветских, по очереди. Можно даже шахматные часы поставить для солидности. Кто первый спасовал – тот и проиграл. На 100% уверен, что победа будет за мной и за советскими фильмами. Не получается у современных российских кинодеятелей придумать хоть что-нибудь новое, такое же весёлое и умное, какими были те комедиии и фильмы, хоть ты тресни! Более того, даже переснять их на современный лад, как сейчас говорят, сделать римейки, никак не удаётся, все попытки повторить успех советских кинолегенд бесславно провалились. Как показало время, не получается найти достойную замену тем режиссёрам, и, особенно, актёрам. Как можно представить кого-нибудь на месте Анатолия Папанова, Андрея Миронова, Савелия Крамарова, Юрия Никулина, Георгия Вицина, Олега Даля, Павла Луспекаева, Евгения Евстигнеева, Андрея Мягкова, Юрия Яковлева, Евгения Леонова, Фрунзика Мкртчяна и многих других замечательных мастеров? Это просто нереально.
Вспоминая о кинокартинах того времени, я всё время употребляю прилагательное "советские", но ведь под этим понятием подразумевались не только ленты, снятые на "Мосфильме" и "Ленфильме". Регулярно также выпускались фильмы производства других союзных республик. В то время, в той стране, которую раньше недруги пытались, а теперь нынешние отечественные либеральные политики пытаются изо всех сил представить "империей зла и тюрьмой народов", в каждой (каждой!) союзной республике была своя киностудия, а то и не одна: "Арменфильм", "Грузия-фильм", "Киностудия имени Довженко", "Одесская киностудия", "Литовская киностудия", "Таллинфильм", "Таджикфильм" и далее по списку. Как вам такая "тюрьма народов"? Где сейчас эти киностудии, где национальные кинокадры - режиссёры, сценаристы, актёры? Аууу! Что-то никто не отзывается.
Качество и художественные достоинства фильмов братских киностудий, конечно же, сильно варьировались. Но опять же благодаря весьма серьёзной цензуре, существовавшей тогда, совсем уж никчёмные киноподелки на экраны не допускались. Но по - настоящему талантливые национальные фильмы всегда находили свою дорогу к зрителю: замечательные лиричные грузинские ленты, суровые исторические кинофильмы прибалтийских республик, добрые комедийные и приключенческие украинские фильмы, правдивые картины про войну, снятые в Белоруссии. И все эти фильмы и игравшие в них актёры, независимо от их национальности, были одинаково любимы в СССР.
Отдельно стоит упомянуть зарубежные картины и сериалы. И для них находилось место в программе советского телевидения. Не скажу, что их было очень много, но они были. Мне на память сразу приходят три многосерийных ленты, вызвавшие в то время огромный интерес у отечественного зрителя: это английский сериал "Сага о Форсайтах", а также польский многосерийный фильм "Ставка больше чем жизнь" и болгарская картина "На каждом километре". Про первую ленту, производства Англии, мало что могу сказать, для меня, детсадовца, она была слишком скучной, но взрослые  смотрели её с неподдельным интересом. А вот два других фильма я и сам смотрел с огромным удовольствием, настолько динамично это было снято, и главное, понятно было даже детям – где хорошие, а где плохие. Что же касается исполнителя главной роли в польском фильме – Станислава Микульского, то в него были тайно влюблены тысячи женщин всей нашей огромной страны.
Вот такими были домашние заботы, досуг и радости советского дошкольника. Теперь перейдём к забавам на свежем воздухе. Какие бы замечательные книжки и игрушки не ждали детвору дома, всё-таки при первой возможности мы все стремились во двор, к своим друзьям. В нашем доме было мало детей моего возраста, но даже вчетвером-впятером у нас не было проблем, чем себя занять, ведь выбор детских игр на свежем воздухе был весьма и весьма богатый. А для мероприятий, требовавших большего количества участников, мы объединялись с детишками из соседнего двора. В основном, конечно, это были подвижные развлечения. Мы с азартом играли в выжигалы, в чижа, в пекаря, в чур, в города (это не та игра, когда надо называть город на последнюю букву предыдущего, а игра с мячом, когда участники выбирали себе названия каких-нибудь городов, потом ведущий подбрасывал мяч вверх и выкрикивал одно из упомянутых названий, все разбегались в разные стороны, а тот, кого выбрали, ловил мяч, а потом отсчитывал шаги до того, кто успел не слишком далеко убежать), ножички и другие. Естественно, одной из самых любимых забав были прятки. Благо, наш двор с его многочисленными сараями и поленницами дров предоставлял множество вариантов для поиска укрытия. Наверняка, все в детстве играли в эту игру и, возможно, помнят те смешные считалочки, которые предваряли сам процесс прятанья: "Вышел немец из тумана, вынул ножик из кармана, буду резать, буду бить, всё равно тебе голить" или вот такие шедевры детского творчества, как: "Ехала машина тёмным лесом за каким-то интересом, инте, инте, интерес, выходи на букву С",  "На золотом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной, кто ты будешь такой, выходи поскорей, не задерживай добрых и честных людей" и, конечно, знаменитое и таинственное "Шышел-мышел этот вышел...". Очень часто игра затягивалась до сумерек, и чем темнее становилось, тем легче было прятаться. Всё заканчивалось только тогда, когда из-за наступившей темноты прятанье вообще теряло всякий смысл. По этой же причине вынужденно прекращались игры с мячом, который в потёмках уже трудно становилось рассмотреть. И только после этого мы нехотя разбредались по домам.
Примерно в пять лет я начал играть в футбол. К нему меня приобщил соседский мальчик Вадик, который был старше меня всего на полтора или два года. Но Вадик уже тогда был страстным почитателем футбола, "фанатом" по-нынешнему. Как я уже говорил, во дворе нашем мальчишек было немного, кроме нас с Вадиком были ещё два брата – Алик и Витя. Про девчонок я не говорю, ведь футбол - мужская игра. Поэтому в основном мы играли два на два. У меня даже фотография той поры сохранилась: наша звёздная футбольная команда из четырёх человек на фоне нашего барака. Но иногда подтягивались мальчишки из соседнего двора, и вот тогда уже начинались настоящие футбольные баталии. Причём ни одного окна мячом мы ни разу не разбили, как это любят показывать в фильмах той поры. Окно было выбито один-единственный раз, когда с нами решили поиграть немного подвыпившие мужики (у кого-то из соседей был праздник, и они высыпали во двор покурить). Вот кто-то из них и засветил со всей дури мячом в одно из окошек. Что с пьяных возьмёшь! На звон разбитого стекла тут же повыскакивали все соседки, но увидев виноватые лица взрослых игроков, быстро растеряли весь боевой пыл: с пьяными дяденьками разбираться, это ведь не мальчишек за ухо трепать!
Я уже писал, что в ту пору фильмы про войну занимали значительную часть экранного времени, и поэтому вполне естественно было то, что мы очень часто играли в войнушку. Если у кого-то были пистолет или автомат, то это было здорово. Но и тот, у кого оружия при себе не было, тоже недолго горевал: за автомат или ружьё вполне сходила обыкновенная палка. Многие вырезали себе пистолеты из доски. Короче, с оружием проблем никаких не было. Гораздо труднее было решить другую задачу: ведь для войнушки нужны две противоборствующие стороны. То, что одна команда – это красные, здесь вопросов не возникало. Но как быть с супостатом? Немцами, естественно, никто категорически быть не хотел, вот белыми ещё куда ни шло. Так чаще всего и воевали: красные с белыми. Сама суть игры была очень проста и напоминала игру в прятки, только коллективные. При обнаружении врага его надо было как можно скорее ликвидировать, громко крикнув: тра-та-та, ты убит! Вот и вся наука. Я бы назвал ту нашу игру в войнушку бабушкой (или дедушкой, как хотите) современного пейнтбола. Конечно, кардинально изменились амуниция и оружие, но главный принцип остался тот же: кто первый попал (или сказал «тра-та-та»), тот и победитель.
Естественно, наше жизненное пространство не ограничивалось пределами родного двора. Учитывая то обстоятельство, что времена были спокойные, никто на детей тогда не охотился и дети не пропадали, родители наши как-то не очень строго следили за тем, где мы бегаем: в пределах двора или где-нибудь по соседству. А по поводу того, что сейчас мало кто рискует оставлять ребёнка на улице без присмотра из-за расплодившихся извращенцев, меня всё время мучает вопрос: откуда все эти уроды возникли? Почему в СССР о них никто не знал, а в современной России их развелось такое множество? Неужели наш народ так быстро деградировал, что сейчас педофилы у нас бродят стаями, и этим уже никого не удивишь? Или это всё-таки не народ виноват, а те вседозволенность и беззаконие, которые наступили в стране в результате "демократических" реформ? И нужна ли такая демократия, за которую приходится так дорого платить? Впрочем, я отвлёкся.
Близлежащие дворы были точно такой же нашей законной территорией, как и собственный. Никакой вражды по дворовой принадлежности между пацанами нашего околотка не было. Случались иногда стычки, но вовсе не по территориальному вопросу. Это уже потом, позже, я узнал о конфликтах и вражде мальчишек из разных районов. А тогда мы с ребятами из соседней округи дружно вместе играли в футбол или в ту же войнушку. К началу 70-х получилось так, что мои дворовые товарищи, все трое, разъехались со своими семьями кто куда, оставив меня во дворе в одиночестве. Недолго погоревав о потере друзей, я поближе познакомился с пацанами из ближайших домов, и моя вольная уличная жизнь продолжилась уже в новой компании. Вот тогда у меня с моими новыми друзьями и начались путешествия по сравнительно отдалённым от моего барака окрестностям. Хотя я и назвал их "сравнительно отдалёнными", на самом деле все объекты нашего интереса находились в радиусе пятиминутной пешей доступности. Самым дальним объектом был сосновый бор за стадионом ЗабВО, но и туда мы добирались за 10, максимум за 15 минут. Благодаря близости и доступности леса, летом по выходным мы часто ходили туда со взрослыми за грибами - маслятами и рыжиками, и с тех пор я на всю жизнь полюбил тихую охоту. А сады и огороды, которые изредка становились  жертвой наших набегов, вообще находились всего лишь на другой стороне улицы, в частном секторе. Так что даже когда по мере моего взросления и возмужания мой родной небольшой двор стал мне тесен, и я окончательно вырвался на уличный простор, то всё равно не удалялся слишком далеко от родного гнезда. Вовсе не потому, что боялся быть наказанным за дальние самоволки, и не потому, что дичился и опасался новых незнакомых мест. Просто почти всё, чего требовали моя душа и  мальчишеские интересы, я находил в своём родном околотке. Единственное, пожалуй, чего мы были лишены в нашем районе, так это какого-нибудь водоёма для купания в жаркие летние дни. Кайдаловка уже тогда для этого не годилась, обе читинские речки были от нас очень далеко, а озеро Кенон ещё дальше. Когда наступала летняя жара, мы здорово завидовали тем пацанам, которым повезло жить возле реки или озера и купаться, когда им вздумается. Вот, кстати, вспомнил ещё одно своё детское развлечение. Так как нам окунуться было негде, приходилось в летнюю жару заменять купание другими водными процедурами - поливанием друг друга из так называемых "брызгалок", которые мы делали из больших пластмассовых флаконов. Эти водяные сражения были для нас одновременно и забавой, и приятным способом освежиться .
С детством и летом у меня связано ещё одно очень личное и очень дорогое воспоминание: тихим летним вечером, когда начинает смеркаться, и всё вокруг как-то затихает, успокаивается в преддверие ночи, я один или с кем-то из друзей, сидим где-нибудь на лавочке или завалинке, усталые, набегавшиеся за день. Тихо, тепло, и стаи стрижей кричат в темнеющем небе. Я сижу, смотрю в небо, на птиц, вспоминаю прожитый день, так сказать, подвожу итоги, знаю, что дома меня ждёт что-нибудь вкусное на ужин и стакан холодного молока. А завтра будет такой же насыщенный день, много интересных мальчишеских дел, и лето ещё будет долго длиться, и вообще всё детство ещё впереди. И постепенно на меня накатывает какое-то душевное упоение, которое словами не передать. Люди много спорят, что такое счастье, так вот, я уверен, что те вечера, то состояние приятной усталости и радостного предвкушения – для меня это одно из его воплощений. До сих пор,  когда мне случается окунуться вот в такой же тихий летний вечер, со стаями стрижей над головой (их наличие очень важно для полноты эффекта), я с большим теплом вспоминаю те свои детские вечера, и всякий раз на меня накатывает светлая щемящая ностальгия. 
Зимой были у нас свои радости. Хотя, конечно, гораздо меньше, чем летом. Одна из них – хоккей. Ну как можно представить себе мальчишку второй половины 60-х без хоккея и футбола! По инициативе всё того же беспокойного мальчика Вадика, про которого я уже упоминал, мы как-то раз залили в своём дворе небольшой каток и играли (во всяком случае, были уверены, что играем) там в хоккей. Вадик был не только футбольным фанатом, но и хоккейным тоже. Вообще, в те годы наши легендарные хоккеисты по популярности и народной любви уступали, пожалуй, только космонавтам. И многие мальчишки, глядя на великих мастеров той поры –Давыдова, Фирсова, Коноваленко, Кузькина, Старшинова, Рагулина - мечтали стать хоккеистами (но только при условии, что не получится стать космонавтом). Недаром одним из самых популярных мультфильмов тех времён был «Шайбу-шайбу!». И пусть ответят мне те, кто сейчас поливает Советский Союз грязью: что плохого было в том, что мальчишки мечтали стать космонавтами, лётчиками, военными, моряками или хоккеистами? (что касается меня, то в малом возрасте я, насколько помню, хотел стать лесником или работником зоопарка, так как очень любил животных, либо шофёром, потому что очень любил запах бензина. Позже, уже в школе, начитавшись книг про всякие исследовательские экспедиции, я хотел стать естествоиспытателем и путешествовать по Амазонке). А кем мечтали стать мальчишки 90-х, позвольте спросить? Бандитами или охранниками? Угадайте, кем мечтали стать советские девочки, мои сверстницы? Нет, не угадали. Не моделями, не жёнами олигархов и даже не проститутками. Это уже потом, в постперестроечной России появился анекдот: "Расскажите, как вы стали проституткой?" - "Даже не знаю, повезло, наверное". Может, кому-то из новорусских это покажется смешным, но девочки тогда хотели стать врачами и учителями. Кто скажет, что это плохо и неправильно, пусть первым бросит в меня камень (опять же из классики). Некоторые же из современных детей, насмотревшись нынешних убогих и дебильных (извините за резкость) телевизионных программ, хотят стать "звёздами" "Дома-2" и ему подобной телемерзости! Вот какой гигантский "моральный и нравственный прогресс" наше общество совершило за последние 40 лет.
Так вот, чтобы заинтересовать меня хоккеем, хитрый Вадик предпринял гениальный тактический ход: он подарил мне на день рождения набор пластмассовых клюшек и шайб и книжку "Шайбу-шайбу!" по одноимённому мультфильму с чудесными картинками. Естественно, после таких подарков я в одночасье стал завзятым любителем хоккея и на следующий же день принял самое активное участие в заливке ледовой арены во дворе прямо под окнами. Когда наш небольшой каток был готов, мы принялись играть в незатейливый дворовый хоккей всё тем же составом, вчетвером. Пластмассовые клюшки недолго выдержали зимних морозов и развалились. Тогда нам купили маленькие деревянные клюшки и настоящую маленькую каучуковую шайбу (в Советском Союзе, так, к слову, делали не только ракеты и танки, но ещё и выпускался разнообразный детский спортивный инвентарь). На коньках стоять никто из нас не умел, поэтому мы просто бегали по льду в валенках. Коньки я начал осваивать чуть позже, когда сёстры стали брать меня с собой на общественный каток на стадион ЗабВО. Первыми моими коньками были двухполозные изделия, которые с помощью верёвок крепились прямо к валенкам. Кажется, они назывались "снегурки". Массовое катание тогда было очень популярным, и по выходным дням на стадионе, как правило, было очень людно и весело. К счастью, эта традиция опять возрождается, и народ снова с удовольствием начал ходить на каток.
Закончилось наше увлечение дворовым хоккеем внезапно, грустно и как-то нелепо: однажды под покровом темноты кто-то из жильцов дома выплеснул на нашу ледовую площадку помои. Как было, так было. И тогда среди массы хороших людей находились нехорошие личности (или, как в данном случае, скорее всего просто не совсем умственно здоровые), кому невинные развлечения детей были, почему-то, как кость в горле. Когда на следующее утро обнаружилось это труднообъяснимое варварство, взрослое население барака возмущалось и негодовало, но кто это сделал, так и не узнали. А нам, естественно, после этого расхотелось играть на нашем маленьком катке, с таким старанием обустроенном собственными руками, над которым так бессмысленно и несправедливо надругались.
Хоккей хоккеем, но всё же основной нашей зимней забавой было катание с горы на санках. Позвольте напомнить вам знаменитые стихи талантливого русского поэта Ивана Сурикова:
Вот моя деревня,
Вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках по горе крутой,
Вот свернулись санки, и я набок-хлоп!
Кубарем качусь я,
Под гору, в сугроб.
Прямо как про меня, всё именно так и было! И деревня - как я уже рассказывал выше, наша тихая улица с её деревянными домами и огородами здорово напоминала село. И гора совсем рядом была подходящая - крутая, с многочисленными санными трассами. А было до неё от нашего дома действительно рукой подать, я добегал за три минуты. Вот на этой горке я и проводил с друзьями, а бывало и один, все свои зимние выходные. Существовало только три причины, которые могли подвигнуть нас на эвакуацию домой: наступившая темнота, окончательно замёрзшие руки-ноги и сильный голод, с которым уже невозможно было бороться. А чаще всего все три причины одновременно, потому что по отдельности они всерьёз не рассматривались. Поэтому я обычно приходил домой уже в сумерках, с отмороженными конечностями, голодный, как чёрт, и весь в снегу, а точнее в снежно-ледяной корке на пальто и валенках. Но эти жертвы были ненапрасны. Без ложной скромности скажу, что в искусстве съезжать на санях по склону я достиг заметных успехов, и среди друзей слыл отчаянным саночником. Этому занятию мы с приятелями отдавались с большим энтузиазмом и изобретательностью: мы не просто скучно и однообразно съезжали вниз, а устраивали различные экстремальные, как бы сейчас сказали, соревнования. Во-первых, конечно, наперегонки, кто быстрее скатится с самой вершины до подножия. Во-вторых, санный слалом между бугорками и кочками. В-третьих, мы выбирали бугор побольше, и разогнавшись как следует перед этим трамплином устраивали соревнования на дальность прыжка. Иногда сани не выдерживали всех этих краштестов. За мою саночную карьеру я угробил двое или трое саней. К счастью, сам никаких серьёзных травм не получил, ушибы и синяки не в счёт. Славное было время! Сейчас с той горы уже не покатаешься на санках, она вся застроена. Да и снега в нашем городе с каждой зимой становится всё меньше и меньше. Не знаю, как это объяснить, но изменения климата, так же как и общества, почему-то происходят в негативном направлении.
И ещё одно маленькое, но примечательное воспоминание, связанное с зимой. Несмотря на то, что ни водопровода, ни стиральной машины у нас не было, бельё всё же стирать приходилось. Зимой после стирки бельё вывешивалось во дворе на мороз. И когда его потом заносили домой, оно, заледеневшее, так интересно хрустело и замечательно пахло свежестью и холодом! До сих пор помню этот запах.
Осенью и весной наши развлечения были другого рода. Единственным специфически весенним мероприятием было пускание корабликов по Кайдаловке, когда лёд на ней начинал таять. Торосы там за зиму намерзали очень толстые, и когда они под весенним солнцем начинали усиленно плавиться, между льдинами образовывались глубокие каньоны, иногда много выше моего тогдашнего роста глубиной. Было увлекательно и страшно бродить по этим студёным ущельям, отслеживая запущенные кораблики (чаще всего саморучно выстроганные из сосновой коры), которые то и дело, увлекаемые потоком, пропадали под ледяными пластами, а потом на довольно приличном расстоянии от места исчезновения вновь выныривали на свет божий. Случалось, и не выныривали. Но лёд сходил очень быстро, и игра в кораблики среди айсбергов так же быстро заканчивалась. А осень в моей памяти неразрывно связана с дымом костров и запахом сгорающей листвы. Помните, у Боярского есть такая неплохая грустная песня:
Листья жгут, листья жгут,
как прощальный салют
в сентябре листья жгут, листья жгут?
Я уже писал, что у нас во дворе росло несколько высоких красавцев-тополей. И осенью они щедро засыпали весь наш небольшой двор своей опавшей золотой листвой, которую мы с друзьями сгребали в большие кучи и кувыркались в них. Потом, когда листья подсыхали, эти кучи поджигал дворник, и воздух наполнялся неповторимым запахом сгорающей листвы. Я очень любил, и до сих пор люблю, как пахнут осенние костры. Не знаю, как это объяснить, может, общечеловеческой генетической памятью, но даже в беззаботном детстве, когда для минорного настроения и повода не было, мне, непонятно почему, становилось немного грустно, когда я улавливал дым от этих костров. Теперь листву вывозят, а не сжигают. Но всё равно иногда осенью воздух наполняется этим ностальгическим запахом, который на меня всегда навевает светлую грусть и невольно воскрешает в памяти воспоминания о таком ныне далёком счастливом детстве.
Даже в дошкольном возрасте я был уже вполне самодостаточной личностью, и когда случалось, что играть на улице мне было не с кем, вполне обходился один. Ну и что, что друзья чем-то заняты или разъехались? Но ведь деревья, заборы, крыши сараев, чердаки никуда не делись. Только сейчас сообразил, что меня, оказывается, всё время тянуло возвыситься над бренной землёй. На самом деле большой высоты я боюсь, но сидеть на дереве или на высоком заборе и поглядывать сверху на происходящее вокруг – это мне всегда нравилось, и у меня для этой важной миссии были облюбованы несколько постоянных наблюдательных пунктов. А когда надоедало лазить по заборам и деревьям, можно было пострелять из рогатки по какой-нибудь мишени (как на духу, никогда ни одной птицы я не подстрелил, ни разу рука не поднялась, так как очень любил животных) или повыжигать увеличительным стеклом разные художества на завалинке или скамейке.
Ещё я очень любил летние грозы, когда по читинским улицам, в результате какого-то таинственного градостроительного эксперимента почему-то абсолютно лишённым ливневой канализации, неслись мощные потоки воды. Я надевал детский клеёнчатый плащик, резиновые сапоги и бродил по этим потокам, которые едва не сбивали с ног, пока они постепенно не иссякали. Этим удовольствием я всегда наслаждался в одиночестве. Наверное, остальные дети в это время сидели по домам и на улицу не собирались, и мне одному только нравилась такая забава. Возможно, мне надо было не с иностранными языками связать свою профессию, а податься в сотрудники МЧС, глядишь, больше пользы бы людям принёс. Кстати, ни молнии, ни грома я никогда не боялся и всегда с удовольствием бегал под тёплыми летними грозовыми ливнями. И сейчас я очень люблю, когда природа беснуется, гремит гром и сверкают молнии. Есть в этом что-то завораживающее.
С летним ливнем связан также один эпизод, который почему-то абсолютно отчётливо отпечатался в моей памяти (опять выборочная память). Как-то июньским или июльским вечером забрать меня из детского сада пришли обе мои сестры. Пришли они за мной не с пустыми руками, по дороге купили пластинку с назидательной сказкой про семейство медведей, в которой маленький мишка наелся немытых яблок, и у него разболелся живот. Счастливые, я – от превкушения новой сказки, сёстры – от своей молодости и замечательного тёплого и погожего вечера, мы поспешили домой. И в пяти минутах от дома нас захватил внезапный сильный летний ливень. Прятаться мы не стали, а со смехом побежали до дому, шлёпая по лужам и перепрыгивая ручьи (прямо как в очень популярных тогда  романтических сценах из кинофильмов). Домой прибежали насквозь мокрые, но весёлые, нисколько не расстроенные. И я, наскоро переодевшись, стал слушать свою новую пластинку.
Кроме соседских мальчишек у меня была ещё одна большая группа друзей – местные собаки. Как поётся в песне Александра Розенбаума: "мир дому, где собак и лошадей любят...". Лошадей в нашей округе не было, я бы их тоже любил, честное слово, а вот шариков и бобиков в окрестных деревянных домах обитало много, и почти со всеми я дружил (говорю про тех собак, которые вроде как и чьи-то, но тем не менее бегают на свободе. Я не имею в виду злых псов, сидящих на цепи и что-то охраняющих). Даже сейчас, спустя сорок с лишним лет, я помню, как звали тех моих друзей: Моряк, Рекс, Мальчик, Чёрный, Дамка, Тузик. Причём Моряков было два. Когда умер старый Моряк, его хозяева взяли нового щенка и назвали его Моряк-2 в честь предшественника. И, кстати, в том дошкольном детстве и даже в начальных классах школы, я не мог выносить любую смерть или гибель животного и всегда горько плакал, когда такое случалось хоть в жизни, хоть в кино. Помню, по телевизору показывали фильм про прирученного волчонка Аяврика – «Друг Тыманчи». В нём рассказывалось про дружбу эвенкийского мальчишки и волчонка, которого он вырастил, и они стали большими друзьями. В конце фильма этот уже взрослый волк, спасая своего друга мальчика от стаи волков, погибает. Я рыдал очень долго, и никакие доводы родных, что это всего лишь кино, никак не могли меня утешить. После этого случая любой фильм про животных, который я намеревался посмотреть, вызывал у моих родных лёгкую панику: а вдруг там опять какое-нибудь животное умрёт?
Как-то раз к нам в подъезд забрела незнакомая собачка, и я захотел с ней тоже подружиться. Откуда же мне было знать, что она не расположена к общению, так как у неё был трудный день, и что у четвероногих тоже бывает плохое настроение. Короче, вместо того, чтобы познакомиться со мной, она цапнула меня за губу. Выскочившие на мой рёв соседи застали меня в весьма плачевном состоянии – губу она мне порвала довольно сильно, рана была очень серьёзная, и крови было много. Ну а с мамой, естественно, чуть не случился обморок. Пришлось ей хватать меня в охапку и срочно бежать в травмпункт, хоть и было уже очень поздно. В травмпункте мне поставили укол и наложили швы на губу (шрам остался до сих пор). Вот так я на собственном горьком опыте узнал, что не все собаки, как сейчас говорят, "одинаково полезны" и дружелюбны. Но любить собак даже после этого меньше не стал. Зато у меня почти всегда, когда я выбегал играть на улицу, была компания: если не друзья-мальчишки, то друзья-собаки. И уж совсем нечасто мне приходилось играть одному. Но и в этом случае я на улице никогда не скучал.
А в травмпункт мне в скором времени довелось наведаться ещё раз. Так как в то благословенное время детей на улице не подстерегала опасность в лице всяких извращенцев и пьяных лихачей, то самую главную опасность представляли для себя сами дети, с их иногда не совсем безопасными развлечениями. Вот и я умудрился на своём красном трёхколёсном велосипедике(!!!) на полной скорости улететь с моста в канаву. Кому ни скажи, что на маленьком детском велосипеде можно чудом не убиться, никто не поверит. Высота там была приличная, и я, сделав сальто, упал на спину на дно канавы, а сверху на меня упало моё транспортное средство. Счастье, что приземлился спиной на ровный мягкий песок, а не на торчавший совсем рядом крупный булыжник, в этом случае последствия были бы куда печальнее. На рёв мужественного и отчаянного велогонщика откликнулись два проходивших мимо солдатика. Они извлеки меня из канавы и быстро доставили домой: один нёс ревущего меня, другой – педальное орудие едва не случившегося самоубийства. Дело было к вечеру, и так как сильная боль в левом плече никак не проходила, пришлось маме уже в сумерках опять отправиться со мной в травмпункт. Там выяснилось, что сломана ключица, наложили гипс, и когда в таком геройском виде я заявился на следующий день в детский сад, то просто купался в лучах славы. Помню только один отрицательный момент: как назло, вскоре нашу группу повезли на озеро. Все дети купались и плескались, а мне нельзя было мочить гипс, и я с завистью бегал босиком по кромке воды и горько сетовал на судьбу.

Взрослые

В этой главе я постараюсь вспомнить тех людей, которые окружали меня в детстве, жили по соседству, а также своих родственников, весьма многочисленных в те годы.
Соседи у нас были очень хорошие, и жили мы с ними дружно. В "мрачном и отсталом" СССР это было жизненной нормой. Между людьми, в том числе и между соседями, существовали добрые и искренние человеческие отношения. И это не просто красивые слова, так было на самом деле. Отражалось это не только в том, как дружно и весело все вместе отмечали праздники, но и в повседневной жизни. Если у кого-то возникали какие-нибудь проблемы, или, не дай бог, случалась беда, все старались помочь, чем могли. Я помню много примеров, как это человеческое участие выражалось по отношению к нашей семье.
Одна из наших соседок, тётя Нина, была врачом в поликлинике МВД. Когда я заболевал (а это со мной в том возрасте случалось довольно часто, как правило, это было что-нибудь простудное, сейчас это называют ОРЗ), она, только узнав об этом, всегда сама приходила и осматривала меня. Чаще всего дело ограничивалось какими-нибудь лекарствами или горчичниками. Пока я болел, она частенько вечером после работы заглядывала к нам, чтобы проконтролировать, как проходит лечение. И она же как-то летом помогла маме устроить меня на один сезон в свой ведомственный оздоровительный детский лагерь. Кстати, мальчик Вадик, тот самый большой любитель футбола и хоккея, был её сыном. Жили они от нас через стенку, и когда меня по причине болезни оставляли дома, мы с ним через стенку постоянно перестукивались. А потом получилось так, что папе Вадика, дяде Жоре, который играл в оркестре военного округа, дали благоустроенную квартиру, и они, к нашему сожалению, переехали. Но добрая память о них осталась у меня на всю жизнь.
Другая наша соседка, тётя Валя, постоянно помогала маме присматривать за мной, опять же когда я болел. Мама уходила на работу, а меня больного нельзя было вести в детский сад и приходилось оставлять дома. Тётя Валя не работала, потому что сидела дома с маленьким сыном Олежкой, ну и за мной заодно приглядывала. А чтобы маме не прибегать каждый раз в полдень с работы приготовить мне поесть, она меня ещё иногда и кормила. С этими обедами связан довольно забавный эпизод, засевший у меня в памяти. Как-то, в очередной раз находясь под присмотром тёти Вали и будучи у них дома, я почему-то был особенно голодный и никак не мог дождаться, когда прибежит мама меня накормить. Как на грех, домой с работы пришёл дядя Володя и стал обедать. Меня кушать не позвали, так как знали, что скоро придёт мама и накормит меня обедом, и мне это тоже было известно. Но он так аппетитно ел, что я не выдержал. Считая себя очень хитрым и умным, я не попросил честно, чтобы меня покормили, а стал как бы сам с собой вслух разговаривать: "Как кушать хочется, ну как же кушать хочется! Ну когда уже мама придёт!". Посмеялись они над моей наивной уловкой и усадили меня за стол. Недолго мне пришлось наслаждаться их вкусным супом и своей гениальной хитростью: не успел я поесть, пришла мама, увела меня домой, и всыпала по первое число. А однажды, когда тётя Валя немного отвлеклась, я нашёл у них хозяйственное мыло и приняв его за что-то вкусное, печенье или вафлю, откусил приличный кусок, чем вызвал изрядный переполох. К ним же, тёте Вале и дяде Володе мы часто ходили по вечерам смотреть телевизор, пока не купили свой (очень хорошо помню, что телевизор у них был накрыт яркой и красивой накидкой с рисунком Белоснежки и семи гномов). Такие отношения между соседями были в порядке вещей. Мы тоже, при случае, помогали им, чем могли. Люди запросто одалживали друг другу деньги до получки, и если бы кто-то заикнулся о каких-то процентах, такого человека в то время просто бы не поняли. Как не было в ту пору ни бронированных дверей, ни решёток на окнах. На ключ-то и то не всегда квартиры закрывали, когда уходили куда-нибудь ненадолго. Если и запирали, то ключик частенько оставляли просто под ковриком. Теперь такое невозможно представить. В нынешней России эти "нелепые и наивные пережитки советского прошлого" искоренены безжалостно и бесповоротно. Как сейчас можно быть спокойным за своё жильё и за членов семьи, если у тебя нет многопудовой бронированной двери, а на первом и последнем этажах - ещё и решёток на окнах? Живём прямо как в одной известной сказке: "Дом поросёнка должен быть крепостью". И этого уже мало. Вовсю идут дебаты о необходимости продажи населению оружия, чтобы можно было ещё надёжнее защищать от многочисленных воров и бандитов своё имущество и домочадцев. Вместо обещанного реформаторами "замечательного прогрессивного демократического общества" мы в плане личной безопасности и социальных отношений снова вернулись в мрачное средневековье, где человек человеку волк. Кто-нибудь мне может объяснить этот парадокс: чем глубже наша страна погружается в пучину "свободы и демократии", тем больше у нас запоров на дверях, и тем страшнее выходить по вечерам на улицу? Это только мне одному кажется, что как-то не так всё пошло?
Кроме перечисленных ближайших соседей, с кем мы поддерживали особо тесные отношения, хочу сказать доброе слово и про других людей, которые жили в нашем подъезде. Ко многим из них, будучи очень общительным мальчиком, я запросто ходил в гости, и все меня привечали, часто чем-нибудь угощали. Я же, как Винни-Пух, никогда не отказывался, за что мне доставалось от мамы, потому что ей не нравились эти мои гастрономические визиты. За все эти годы меня никто из соседей ни разу не обидел ни словом, ни делом. Ещё и от мамы меня защищали, когда она обнаруживала меня у кого-нибудь в гостях за очередной дегустацией и начинала стыдить.
Жизнь есть жизнь, и в те времена тоже не всё было только радостным и хорошим. Были, конечно, и тогда, как сейчас говорят, неблагополучные семьи. В нашем подъезде, в другом отсеке, тоже была одна такая семья. Очень любили эти люди выпить и побуянить, но соседей они никогда не трогали,  это всегда были чисто внутрисемейные разборки. Шума и беспокойства, конечно, от этих гуляк бывало много, но какого-то физического и материального ущерба они никому из соседей никогда не нанесли. А когда не выпивали, вообще были довольно общительные и приветливые люди. Такие неспокойные семьи были всегда и везде. Но в описываемое здесь время даже в нашей деревянной слободке, где обитали рядовые советские семьи, с разным уровнем образования и достатка, подобных проблемных ячеек, как эта, было раз два, и обчёлся. Это после перестройки, когда начали один за другим начали закрываться заводы и градообразующие предприятия, в массовом порядке стали люмпенизироваться не только отдельные районы и микрорайоны, но и целые небольшие города, которые полностью зависели от какого-нибудь закрывшегося завода. От безденежья и безысходности люди начинали неумеренно пить, иногда целыми семьями, кляня горбачёвские реформы, которые поначалу многие встретили с таким энтузиазмом. В результате разрухи и развала в 90-е годы страна оказалась на краю пропасти не только в экономическом, но и в демографическом плане. Потребовались огромные усилия и срочные меры, чтобы остановить это сползание к катастрофе. Это был жестокий урок, но зато теперь и у наших властей, и у народа открылись глаза на истинные цели и "добрых западных советчиков", и отечественных либеральных деятелей. Всё больше и больше людей с ностальгией и сожалением обращают взоры назад, в совсем ещё недалёкое прошлое, где большинство моих сограждан спокойно и достойно жили в своей великой стране – СССР.
Теперь я перехожу к самой невесёлой части моих воспоминаний – к своей родне. Невесёлой, потому что почти всех моих читинских родственников, о которых будет рассказ, уже нет в живых. Я знаю, все мы не вечны, и уже больше сорока лет прошло с момента описываемых событий, но тем не менее очень грустно осознавать, что от тех хороших и добрых людей остались лишь воспоминания и любительские семейные фотографии. Я прекрасно понимаю, что из наших бывших соседей, про которых я написал выше, в силу их нынешнего преклонного возраста, тоже уже многих, если не большинства, нет. Но так как жизнь меня с ними много лет назад развела, я могу это только предполагать. А вот про родственников я, к сожалению, не предполагаю, а знаю. Из всей многочисленной в том далёком детстве моей близкой читинской родни сегодня остались только две моих старших сестры, и две тёти - младшая мамина сестра и жена одного из маминых братьев (дай бог им здоровья), и всё. Нет уже мамы, давно нет бабушки и дедушки, маминых братьев и ещё многих близких и не очень близких родственников. Даже их детей, моих двоюродных сестёр и братьев, с которыми вместе я рос, бегал на улице, играл, ходил купаться на речку, и то уже некоторых нет. Как-то так вышло, что многочисленный мамин род, которому в 60-е- начале 70-х места за большим семейным столом не хватало, сошёл на нет, ушёл в небытие вместе с советской эпохой. Не получилось никакой эстафеты поколений, потому что с немногочисленными потомками моих сородичей по маминой линии у меня сегодня практически нет никакой связи. Также, после смерти мамы, потеряны все контакты с её дальними родственниками, разбросанными по всей стране. К счастью, я продолжаю иногда общаться с роднёй по отцовской линии, но они проживают далеко, на родине отца, не наездишься.
А ведь во второй половине 60-х, когда вся мамина семья собиралась на какой-нибудь праздник за столом у дедушки с бабушкой, там действительно было не развернуться. По моим подсчётам, в лучшие времена за столом собиралось до 20-ти человек. Всего у мамы было четыре брата и сестра. На момент описываемых событий сестра, тётя Галя, проживала в Томске. Одного из братьев, дяди Толи, уже не было в живых (трагическая нелепость). Оставшиеся братья, естественно, приходили в гости со своими половинами и детьми. Приходили и другие родственники по бабушкиной или дедушкиной линии, которых тогда немало проживало на Острове и за Ингодой, как простонародно называют тот район. После того, как все с грехом пополам наконец-то размещались за столом (предварительно быстренько накормив нас, детей), начиналось настоящее советское застолье с выпивкой, закуской, песнями, танцами, шутками, весёлым гомоном. Повторяться не буду, я выше уже подробно описал, что из себя представляли праздничные застолья. Это было искреннее и шумное веселье, на радость всем, и, особенно, детям. Мало того, что нам просто было интересно присутствовать на этом празднике жизни, так ещё и взрослые, выпив и повеселев, становились такими добрыми, что у них можно было просить всё, что угодно. Многое, о чём в будни и помечтать было нельзя, в праздники вдруг разрешалось. На то он и праздник. Дядя Лёша, мамин брат, прекрасно играл на аккордеоне, и под это музыкальное сопровождение устраивали такие пляски, что аж посуда на столе подпрыгивала. Если вдруг соседи снизу приходили с претензиями, то их быстренько усаживали за стол, и проблема, таким образом, исчерпывалась. Мы, ребятишки, с нашей незакалённой детской психикой, не могли выдержать такой напор радостных впечатлений слишком долго. Поэтому спустя какое-то время взрослые выпроваживали нас, эмоционально опустошённых и немного одуревших, погулять на свежий воздух, а сами ещё долго веселились. Если кто-то изредка и скандалил, то у меня, честно говоря, это как-то не отложилось. По рассказам знаю, что дедушка любил когда-то побуянить. Но это было ещё до того, как я обрёл память, поэтому у меня об этих семейных драмах остались в сознании лишь какие-то совсем смутные образы.
Эта большая семья была дружной не только в праздники, но и в будни. В повседневной жизни тоже все старались помогать друг другу и поддерживать. Особенно в такой помощи нуждалась моя мама, овдовевшая в 37 лет с тремя детьми. И её братья всегда были готовы нам помочь, чем могли: то с переездом помогали, то с ремонтом квартиры, нередко выручали деньгами. Естественно, не забывали про меня, безотцовщину. У дяди Лёши был мотоцикл с коляской, и он иногда брал меня с собой на рыбалку. У дяди Гены я вообще из гостей не выводился, частенько и ночевать у них оставался. Третий мамин брат, Николай, тоже как мог участвовал в моём воспитании, в основном нравственно-поучительными беседами, особенно когда был выпивши (сказать по правде, все мои три дяди не были трезвенниками, выпивали, но не запойно, упаси бог, разум не теряли и алкоголиками не стали). Кроме этого, у маминых братьев была ещё одна священная обязанность: брать меня, малого, с собой в баню, потому что с мамой и сёстрами в женское отделение я ходить, естественно, не мог. Мои бабушка с дедушкой тоже в своих внуках души не чаяли, всегда были рады, когда мы наведывалиь к ним в гости. Они были очень хлебосольные, не только по отношению к родне, и никого из гостей из дому не отпускали, не накормив (это вообще было свойственно людям старшего поколения, на себе познавшим голодные времена), а уж когда мы приходили к ним в гости, от угощения было невозможно отвертеться. Баба Клава очень вкусно готовила, и я, несмотря на свой капризный детский аппетит, всегда с удовольствием ел приготовленное ею. Особенно любил котлеты с картофельным пюре, они у бабушки получались просто изумительные. А дедушка Леонтий усаживал меня на колени и рассказывал истории из своей жизни. Вот такими они мне и запомнились, мои ближайшие родственники. Всех их уже нет, но помнить об этих замечательных добрых людях я буду всегда.
С бабушкой и дедушкой связана ещё одна страница моих воспоминаний, потому что мы частенько ездили к ним в гости по выходным помыться. Они уже тогда жили в благоустроенной квартире, к тому же баба Клава работала в бане. Вот поэтому эти посещения у меня неразрывно связаны с темой помывки не в бане, так в ванне. Следует отметить, что благоустройство их квартиры было весьма своебразным. Несмотря на то, что это был типичный пятиэтажный многоквартирный дом, на первых порах печка на кухне топилась дровами, а воду нагревали при помощи титана, тоже на дровах, который стоял, большой, гладкий и чёрный, в углу кухни. Лишь позже, в 70-х, эту экзотику заменили на всем привычные нынешние удобства. Те поездки к бабушке и дедушке оставили во мне ещё два очень ярких воспоминания. Первое - это то, что именно во время одной из них я научился говорить букву “р”, которая мне долго не давалась. В гости мы добирались на автобусе третьего маршрута, ходившем в ту пору в эти края. И вот как-то стоя с мамой на остановке в ожидании автобуса, в ответ на очередной мамин провокационный вопрос: “Какой автобус нам нужен?” я и выдал, совершенно неожиданно для себя самого, раскатистое "тррройка", а потом, пока мы ехали в автобусе, старательно закреплял успех, изрядно надоев всем попутчикам. Второе воспоминание - как я ехал на переднем сиденье автобуса (это был ЛиАЗ 158), смотрел через лобовое стекло вперёд на дорогу, и мне всё время казалось, что автобус занимает всю ширину дороги, и встречным машинам просто некуда деваться, но они в каким-то чудом всегда умудрялись благополучно мимо нас проскочить. Так я на своём опыте познакомился, ещё не совсем осознанно, с тем парадоксом, что то, что ты видишь и воспринимаешь, не всегда совпадает с реальностью, всё зависит от угла зрения. А ещё эти поездки на автобусе запомнились мне чудесным запахом бензина, которым пахло в салоне.
С  родственниками, но уже не самыми близкими, а двоюродными, связаны у меня и воспоминания о моей первой поездке на озеро Арахлей, любимое место отдыха жителей Читы. Это была большая дружная семья маминой двоюродной сестры. И вот как-то раз, летом 69-го (или 70-го, не суть, но я тогда ещё точно ходил в детсад) они взяли маму и меня с собой на Арахлей. У них там имелось постоянное место отдыха, куда они летом регулярно выезжали. Этот бивуак был оборудован парочкой навесов, печуркой, коптильней для рыбы, столом с лавками. Для ночёвки устанавливались палатки. Мы поехали на выходные, то есть выехали в пятницу вечером. У дяди Гриши, главы семьи, уже тогда была своя машина, ГАЗ-69, что по тем временам было редкостью. Ехали мы довольно долго, потому что машина была не такая быстрая и комфортная, как сейчас, и дорога была совсем другая, грунтовая. Но то счастье, что я испытал за два дня на Арахлее, с лихвой окупило все тяготы пути. Я, наверное, первый раз в жизни по-настоящему испытал то, что называется отдых на природе. Чистейшая вода, горячий песок, лиственничный и берёзовый лес, свежий воздух, рыбалка, вкуснейшая копчёная рыба, прекрасный аппетит, добрые, весёлые взрослые. Это был полный восторг! От той поездки у меня остались прекрасные воспоминания, и несколько фоток в семейном альбоме. Забыть такое счастье невозможно. Вот только очень жаль, что разделить те воспоминания почти не с кем: из всей большой компании участников тех событий сегодня остались только три человека, включая меня.
Продолжая тему поездок за город, хочется рассказать о вылазках на природу с мамиными коллегами. Тогда такая форма совместного проведения выходных была весьма популярна, многие трудовые коллективы на субботу - воскресенье выезжали компанией за грибами, за ягодами, а то и просто отдохнуть. Во-первых, личных машин тогда было очень мало, и выбраться на природу легче всего было, сформировав вот такую группу по интересам. Чаще всего организатором таких мероприятий выступал местный профсоюз. А во-вторых, люди в трудовых коллективах тогда общались между собой гораздо активнее, чем сейчас, когда на работе едва знают своих коллег, и с большим энтузиазмом готовы были продолжать это общение и в неформальной обстановке. В такую поездку набиралось, как правило, человек 10. Руководство выделяло грузовую машину с кунгом или брезентовым тентом, и вечером в пятницу или утром в субботу люди со своей провизией отправлялись к месту назначения. Мне довелось участвовать в подобных мероприятиях несколько раз. И главное, что у меня осталось в памяти от тех поездок - это то, как весело и дружно они проходили. Начиналось веселье сразу после погрузки компании в кузов. Не успевала машина тронуться с места, как люди начинали шутить, рассказывать анекдоты, петь песни. Многие анекдоты я тогда не понимал, и меня всегда утешали: "Подрастёшь - поймёшь". Иногда мужчины, рассказывающие анекдоты, вдруг делали загадочное лицо и переходили на шёпот, чтобы я не расслышал. Мне говорили: "Не подслушивай, это взрослый анекдот", и было очень обидно, потому что именно после таких анекдотов все смеялись особенно заразительно. По прибытии к месту назначения разводился костёр, на скорую руку варилась в котле какая-нибудь похлёбка, зачастую самая простая – мясо или тушёнка с картошкой, иногда уха из рыбных консервов, извлекались привезённые припасы, водка, вино, и начавшееся в пути веселье продолжалось с новой силой. Потеха потехой, выпивка выпивкой, но при этом люди никогда не забывали, зачем приехали. Когда это был выезд за грибами, то шли по грибы; когда за ягодой – собирали ягоду. Если лагерь разбивался на берегу реки или озера, мужчины обязательно организовывали рыбалку и, в случае удачи, варили уху из пойманной рыбы. А вечером в воскресенье все возвращались домой хоть и немного уставшие, но всегда в хорошем настроении. Ещё раз подчеркну: среди людей, которые меня тогда окружали, не было такой традиции - напиваться до беспамятства, а потом долго и мучительно приходить в себя, что стало обыденным в нынешние времена (может, мне просто повезло). Выпивали в меру и домой все возвращались бодрые и здоровые.
Рассказывая про окружавших меня в детстве взрослых, не могу не поведать о своих старших сестрах и их многочисленных в то время друзьях. Мои сёстры, Людмила и Валентина, очень много сделали для моего воспитания и образования, посвящали мне значительную часть своего времени. Именно благодаря им и их друзьям-сверстникам я был приобщён к кругу молодёжи той поры. Сестрам в конце 60-х было одной чуть больше, а другой – чуть меньше двадцати. Самый прекрасный возраст, когда юность переходит в молодость, и время было хорошее. СССР был на пике своего могущества, и все советские граждане воспринимали это как само собой разумеющееся. И главное, об этом уже сотни раз написано, не было у людей никаких тревожных ожиданий, неуверенности в будущем. Никто не переживал, что будет завтра, будет ли работа, будет ли на что жить. Была стабильная, спокойная, достойная жизнь. За одно только это большое спасибо той великой стране, которой уже нет.
У сестёр, насколько помню, всегда было много друзей: и коллеги по работе, все молодые и весёлые, и школьные товарищи, и просто хорошие знакомые, приятели друзей. Они частенько брали меня с собой в походы или на праздники и дни рождения. Несколько раз эта дружная компания собиралась и у нас, на нашей миниатюрной жилплощади. Люди нашего круга общения предпочитали устраивать застолья дома, хотя рестораны были вполне доступны по ценам. Так как большая часть народа была не очень избалована жизненным комфортом, то и к проведению подобных домашних праздников каких-то особых требований никем не предъявлялось. Главное, чтобы места за столом всем хватило, и было бы чем угоститься, а веселье и хорошее настроение люди тогда сами прекрасно могли организовать, никакие аниматоры для этого не требовались. Вполне объяснимо, что между застольями маминого поколения (о которых я уже рассказывал выше) и теми, что устраивала молодёжь, наблюдались некоторые несовпадения. Насчёт выпивки и закуски никаких кардинальных различий не было. Естественно, отличались темы разговоров, а также музыкальный и песенный репертуар. У каждого поколения – свои песни. Молодые любили слушать Хиля, Пьеху, Магомаева, Мулермана, Ободзинского, а также не так давно появивишиеся и стремительно набиравшие популярность первые советские вокально-инструментальные ансамбли: "Голубые гитары", "Добры молодцы", "Весёлые ребята", "Поющие гитары". Многие известные и модные тогда песни до сих пор на слуху: "Опять от меня сбежала последняя электричка", "Человек из дома вышел", "Главное, ребята, сердцем не стареть", "Королева красоты", "Летка-Енка", "Наш сосед", "Чёрный кот", "Эти глаза напротив" и множество других, перечислять можно бесконечно долго. Для меня эти песни очень дороги, потому что с ними я вошёл в большой мир, именно они стали музыкальным фоном моего детства. Я и поныне часто и с большим удовольствием слушаю эту музыку. Забавно вспоминать, как в отечественной прессе той поры иногда появлялись критические статьи на предмет "безыдейности и легкомысленности" современной советской эстрады. Послушали бы эти критики, что у нас поют сейчас. По сравнению с нынешними "Зайка моя", "Я убью тебя, лодочник", "Америкэн бой", "Два кусочека колбаски" те песни кажутся шедеврами эстрадного творчества. К большому сожалению, и здесь ничего не поделаешь, набирающий обороты процесс культурного и нравственного обнищания людей от поколения к поколению - это объективный факт, характерный не только для нашей страны, и нынешние убогие музыкальные творения всего лишь один из аспектов глобальной деградации человечества.
Но вернёмся к нашей теме. Праздник за столом продолжался, и у участников возникало желание что-нибудь спеть. В ход шла уже гитара, а не аккордеон, как у старшего поколения. На ней тогда играли многие, это было модно. И так же, как раньше аккордеонисты, человек, владеющий этим инструментом, был желанным гостем за любым столом. Пели дружно и весело, потому что репертуар в основном был жизнеутверждающим и оптимистичным. После концерта под гитару иногда, если позволяли условия, устраивались танцы. Музыкальным сопровождением тогда повсеместно служили грампластинки, так как проигрыватели и радиолы уже были во многих семьях, а магнитофонов ещё не было. На пластинках были записаны как раз те самые песни, которые я упомянул выше. Танцевальные манеры и приёмы двух поколений, молодого и старшего, значительно различались. Хорошее представление о модных танцах той поры можно почерпнуть из фильмов второй половины 60-х годов. Многие, наверное, хорошо помнят, как у Гайдая в "Кавказской пленнице" Моргунов, он же Бывалый, давал отдыхающим платные уроки твиста. После танцев опять подсаживались к столу, ещё немного выпивали, пили чай, а потом, как правило, вся компания высыпала на улицу, чтобы перед тем, как разъехаться по домам, всем вместе немного прогуляться и подышать свежим воздухом. Народ в те времена большей частью был непритязательный, без особых запросов, и если было уже очень поздно, а кто-то из гостей жил слишком далеко и не имел возможности добраться до дома (общественный транспорт ходил не везде, а с такси были проблемы, их явно не хватало), то этих гостей хозяева запросто оставляли ночевать. Однажды такой эпизод случился и в нашей небольшой комнатёнке: после какого-то праздника у нас остались ночевать три или четыре человека, обоего пола. На пол просто постелили какие были одеяла и покрывала, у соседей заняли подушки, и оставшиеся ночевать гости чинно улеглись на приготовленную постель рядком и прекрасно выспались. Утром, выпив чаю, спокойно отправились по домам.
Интересными всегда были походы в лес в этой весёлой молодой компании. На природу сёстры с друзьями выбирались часто и летом, и зимой. Разводили костёр, пекли картошку, пели под гитару. Среди множества походных песен одной из самых любимых, по воспоминаниям младшей из сестёр, Валентины, была песня "И снег, и ветер, и звёзд ночной полёт. Меня моё сердце в тревожную даль зовёт...". Поскольку все были молодыми и беззаботными, то и атмосфера в этих походах была соответствующая. Много шутили, смеялись, дурачились, бегали друг за дружкой, кидались снежками или шишками, в зависимости от сезона. Молодые люди вовсю флиртовали с девушками (но я из-за своего малолетства не знал, что это был флирт, думал, просто балуются). Насколько помнится, ни в одном из этих походов никто ни разу не напился. Может, иногда и выпивали слегка, но ящиков с водкой и пятилитровых флаконов пива точно не было. Порой вообще без алкоголя обходились, и без него было очень весело. Сама молодость и общение друг с другом делали людей счастливыми. И на мою долю тоже перепадала частичка оптимизма и радости, царивших в тех увлекательных вылазках на природу.
Уже в процессе написания этих заметок на память пришли ещё два эпизода, связанные с той дружной компанией. Однажды, когда молодёжь в очередной раз собралась у нас дома, среди присутствующих оказались два солдатика с Украины. Недалеко от нашего дома была небольшая воинская часть, и мои сёстры как то встретились с этими хлопцами на улице и познакомились. После этого они стали иногда по-простому заглядывать к нам в гости, когда их отпускали в увольнительные. Ребята эти здорово играли на гитаре и пели мелодичные украинские песни. Одна из них была такая:   
Кохана, солнце и небо
Море и витер
Це ты, це ты.       
Все присутствующие с огромным удовольствием слушали эти красивые песни и подпевали, а девушки не сводили с исполнителей восхищённых глаз. Никто не выяснял, кто здесь русский, а кто украинец, никому и в голову не приходило называть друг друга "хохлами" и "москалями". Не было у нас в обществе национальной ненависти и вражды, все мирно и спокойно жили в одной большой стране (ну разве что жители Прибалтики держались несколько особняком). Тем более необъясним тот кошмар, который начался в конце 80-х, когда повсеместно стали вспыхивать межнациональные конфликты и гражданские войны. Советский Союз умирал мучительно, а народы, семьдесят лет прожившие бок о бок, словно охватило какое-то безумие, чьи рецидивы не прекращаются до сих пор.  И ещё на эту тему: примерно в то же время, когда в СССР и в помине не было таких понятий, как расовая и межнациональная ненависть, в США, всегда выставлявшими себя как страну с самой передовой демократией, только-только (1964 год) был принят закон о гражданских правах, запретивший расовую дискриминацию в сфере торговли, услуг и при приёме на работу, фактически процветавшую на тот момент во многих южных штатах. Классический случай из разряда "и эти люди запрещают нам ковыряться в носу".
Второй пришедший мне на память эпизод связан с празднованием Нового года. В тот раз мы его встречали в гостях у Тани, одной из ближайших подруг Люси и Вали. Она с родителями жила в частном доме на городской окраине, практически на лесной опушке, и пригласила нас встретить праздник вместе с ними. 31-го декабря вечером мы всей семьёй, вчетвером, отправились к ним в гости. Ёлка у них была большая и красивая (точнее, это была пушистая сосенка), прямо из леса, благо до него было рукой подать. Ещё мне, большому любителю животных, запомнились здоровый чёрный хозяйский кот Демон и кролики. Танин папа очень серьёзно занимался разведением ушастых, их у него были очень много. Я был просто поражён, когда меня привели в избушку с кроличьими клетками. Потом меня долго не могли оттуда выманить никакими пряниками. Сам праздник я почти не помню, утомлённый новыми впечатлениями быстро заснул, но утром первого января мы всей компанией отправились прогуляться в лес, начинавшийся сразу за околицей.               
С той поры пролетело почти полвека, и жизнь давно раскидала участников той дружной компании по многим уголкам страны. Их судьбы сложились по-разному: у кого-то не сложились совсем, а кто-то прожил вполне успешную и достойную жизнь. Каждому из них судьба отмерила свой срок, кого-то уже нет. Но до сих пор сёстры иногда встречаются с некоторыми из своих друзей и подруг молодости, вспоминают те прекрасные времена и рассказывают друг другу о своих внуках. Вот это и называется пронести дружбу через всю жизнь.

Праздники

Я никак не могу назвать будни советского дошкольника той поры унылыми и тусклыми. Из вышеприведённого рассказа вы сами можете заключить, каким насыщенным разными событиями был почти каждый мой день в детстве. Но ещё больше радости и ярких впечатлений доставляли праздники. Самыми любимыми у меня были Новый год, День Победы и день рождения. Думаю, что в этом выборе я не очень сильно отличался от остальных своих сверстников.
Родился я зимой, поэтому вполне логично что и день рождения я отмечаю зимой. С возрастом очарование этого праздника неизбежно потускнело, и сейчас уже не ждёшь его с радостью и надеждами, как в далёком детстве, ведь душа ребёнка открыта миру, и всегда готова к встрече с новым и интересным, особенно в такой день, а с возрастом начинаешь смутно подозревать, что чем больше дат ты уже отметил, тем меньше их остаётся. К счастью, дети такими размышлениями не заморачиваются, а просто каждый раз с нетерпением ждут этого дня. Вот и я тоже очень любил свои дни рождения, тем более, что они всегда были выходными: до 1977 года в СССР на эту дату выпадал День Конституции, который был праздничным выходным днём, поэтому я всегда отмечал праздник дома, так сказать, в кругу семьи. А в детский сад мы на следующий день относили конфеты, и воспитатели раздавали их детям. Накануне я пытался всякими невинными, но хитрыми (как мне тогда казалось) расспросами и способами выяснить у родных, на какой подарок можно рассчитывать. Естественно, мне этого не удавалось, интрига сохранялась до финала. Ничего другого не оставалось, кроме как поскорее заснуть, чтобы проснувшись утром, получить наконец ответ на свой вопрос. Это ожидание и волнующее предвкушение доставляло иногда не меньше положительных эмоций, чем сама подаренная вещь. Подарки бывали разные, но по причине моей детской неизбалованности всякий раз доставляли радость. Это могли быть какие-нибудь книжки, машинки, пистолет, наборы солдатиков, альбом для рисования с набором карандашей, и т.д. Часто мне дарили детские пластинки, так я и собрал постепенно свою обширную сказочно-песенную фонотеку. Тот классный тир, который фигурировал выше, тоже был подарен мне на день рождения. А один раз мне подарили здоровый танк. Такой большой и прочный, что я, пятилетний, на нём запросто катался (ну, танки у нас, слава богу, всегда делать умели). После первого восторга обладания новой вещью наступало время более близкого с ней знакомства, этот процесс мог растянуться на пару часов. Чуть позже, к обеду, подходили соседи, и, естественно, не с пустыми руками. Например, как я стал обладателем набора клюшек и шайб, вы уже знаете. После поздравления и вручения даров все усаживались за стол. Основными гостями на тех моих днях рождения были взрослые. Я уже рассказывал, что во дворе у нас было всего трое мальчиков, кроме меня, да и то у них не всегда получалось ко мне заглянуть. Это уже потом, в школе, ко мне стали приходить ребята-одноклассники. А тогда я справлял свои дни рождения в компании взрослых, о чём нисколько не жалею. Быстро поев, я сбегал к своим подаркам, а они оставались за столом. В детстве ведь как-то не особенно ценишь радость человеческого общения, новые игрушки-то гораздо интереснее, чем застольные разговоры. В общем, все были довольны: я рад новым игрушкам и книжкам, а взрослые – хорошему поводу посидеть, пообщаться, и выпить, естественно, за здоровье виновника торжества, ну и за конституцию, как-никак официальный государственный праздник.
Ещё одним моим любимым праздником был (и сейчас продолжает таковым оставаться) Новый год. В отличие от дня рождения, сугубо семейного мономероприятия, Новый год для меня состоял из двух одинаково важных частей: cемейной – домашняя ёлочка и публичной – утренник в детском саду, подготовка к которому и ежедневные репетиции начинались за пару-тройку недель до представления. Дело в том, что на любой утренник в нашем садике, как правило, готовилась какая-нибудь инсценировка. А я, по причине моей очень активной жизненной позиции в том возрасте, всякий раз обязательно оказывался среди её участников. Кого только я не переиграл за свои детсадовские годы: и медведем был, и зайкой, и даже серым волком, и это только главные роли. А сколько было мной рассказано стишков и спето песенок, вообще не сосчитать. Эти ударные ежедневные репетиции постепенно подготавливали нас к самому событию, настраивали на праздничный лад. За несколько дней до премьеры в музыкальном зале устанавливали ёлку, и с этого момента ко мне приходило понимание, что праздник неизбежен. Само представление проходило всегда очень весело и организованно, без серьёзных сбоев и заминок, потому как методическая работа в детских учреждениях была очень хорошо поставлена. Проводились эти новогодние утренники традиционно, как и всюду, с непременным участием деда Мороза и Снегурочки, которых сначала надо было очень долго звать (ну вы сами помните: "Дедушка Мороз, ау!"). Наконец появившись, они уже никому скучать не давали. Начинались хороводы, конкурсы на лучший стишок и костюм, отгадывание загадок и много ещё чего весёлого и интересного. В какой-то момент по ходу праздника наступало время и для подготовленной нами новогодней инсценировки, которая всегда проходила с большим успехом. Завершался праздник долгожданной раздачей подарков и торжественным отбытием деда Мороза с внучкой. После этого мы радостные и возбуждённые, бережно прижимая к себе полученные пакетики с гостинцами, возвращались в свою группу и приступали к детальному изучению их содержимого. Подарки тогда были бесплатные, никто с родителей никаких денег не собирал. Насколько мне известно, они оплачивались из профсоюзных фондов. Наборы сладостей были весьма увесистыми и состояли из конфетного ассорти - от ирисок и карамелек до дорогих шоколадных конфет, пары плиток шоколада, обязательно включали в себя по упаковочке печенья и вафель и какие-нибудь фрукты: апельсины, мандарины или яблоко. Но раздача подарков детворе не ограничивалась только детскими учреждениями. Как правило, всем родителям на работе также полагались новогодние наборы для их чад по количеству голов. А на многих предприятиях организовывали праздничные представления для детей сотрудников. Кроме этих ёлок, охватывавших практически всех ребятишек, были ещё праздники во дворцах пионеров, детских библиотеках, театрах и кинотеатрах. И ни одно из этих мероприятий не обходилось без сладких даров для каждого ребёнка. Мне очень трудно поверить, что кто-то из детей оставался в те годы без подарков на Новый год. Кроме новогодних утренников, были и другие праздники, на которых всем малолетним участникам вручались коробочки или пакетики с конфетами, шоколадками и печеньем. Поэтому я скептически отношусь к заявлениям некоторых граждан, что они в своём советском детстве сладкого не видели. Не верю я в искренность таких заявлений. В качестве контраста хочу рассказать историю про новогодние подарки из российской действительности конца 90-х годов, в самый разгул демократических реформ. Наш сын тогда учился в начальных классах школы, у них в классе была одна девочка, лишившаяся родителей, которая жила со старенькой бабушкой-пенсионеркой. Когда собирали деньги на новогодние гостинцы, на подарок девочке деньги было сдать некому, крохотной бабушкиной пенсии итак едва хватало на пропитание. Вопрос стоял предельно просто: нет денег - нет подарка. Мы были просто потрясены, когда столкнулись с этой ситуацией. Объясните мне, как можно оставить ребёнка без подарка на Новый Год, когда все остальные одноклассники при нём будут получать свои конфеты и шоколадки?! У меня, выросшего в другой стране, которая называлась СССР, такое просто в голове не укладывается, и я никогда с этим не примирюсь. Мы сдали деньги для этой девочки, слава богу, не последние, и ребёнок, и без того жестоко обиженный жизнью, радовался вместе со всеми, получив свой новогодний презент. Не знаю, как обстоят дела сейчас, но хочу заявить предельно жёстко: страна, где ребёнка оставляют без подарка, потому что у него нет мамы с папой и поэтому некому внести деньги - это неправильная страна, и если результатом демократических преобразований стало то, что сироту лишают последней конфеты, то с такой демократией мне точно не пути.
Но встреча Нового года не ограничивалась праздничными мероприятиями в садике, на предприятиях, где работали родители, или в детских культурно-образовательных учреждениях. Был ещё и семейный Новый год со своей собственной домашней ёлочкой, точнее сосенкой. Домашний праздник, в отличие от шумного и весёлого детсадовского, был тихий и очень уютный. Мы ставили дома в уголок сосенку, которая в Чите традиционно заменяет ёлку, и честно говоря, нравится мне гораздо больше. И пахла эта лесная гостья всегда так замечательно - хвоей и смолой. С тех малых лет и на всю жизнь у меня сложилась такая ароматическая ассоциация: смесь запаха свежей хвои и цитрусовых (почему-то так получилось, что в Советском Союзе традиционным украшением новогоднего стола всегда были мандарины и апельсины) однозначно свидетельствует, что пришёл Новый год. Затем следовал очень радостный для каждого ребёнка ритуал украшения колючей красавицы. Среди наших ёлочных игрушек было много старых, ещё 50-х годов. Они были неброские, непритязательные, но очень трогательные. Некоторые из них были мягкие, сделанные из ваты и ткани, некоторые были изготовлены из окрашеного серебряной краской картона. И ещё были два или три больших стеклянных шара и большая шишка, тоже родом из 50-х. Один из шаров и шишка всё ещё целы, и сейчас когда мы готовимся дома к Новому году, наш взрослый уже сын очень бережно и аккуратно, как большую реликвию, водружает их на нашу домашнюю ёлку. Остальные игрушки были стеклянные, современные. Электрогирлянда и серебряный дождик завершали убранство. Крестовину маскировали ватой, символизирующей сугроб, а рядом всегда ставили фигурки деда Мороза и Снегурочки, тоже старые, сделанные из ваты и бумаги. После окончания украшения в комнате сразу воцарялась какая-то особенная, волшебная новогодняя атмосфера, и я потом долго не мог отойти от ёлочки ни на шаг, продолжал ею зачарованно любоваться. Особенно красива она была по вечерам, когда в сумерках зажигались электрогирлянды. А ещё была у меня в раннем детстве такая причуда, связанная с домашней новогодней ёлкой: я стелил под ней какой-нибудь коврик и укладывался на него. И так мне было хорошо и уютно под ветками деревца, что я подолгу не хотел покидать моё убежище, иногда даже засыпал там. Кстати, именно тогда, в четырёх-пятилетнем возрасте, наслаждаясь пребыванием под ёлочкой, я открыл для себя сильнейший эффект аудио воздействия на душевное состояние человека. Дело в том, что у меня среди множества пластинок была одна с новогодней сказкой, и я заметил, что если перед тем, как уютно устроиться под хвойными ветками, включить эту пластинку, то эффект ухода от реальности и погружения в сказочный новогодний мир значительно усиливается. Неоднократные эксперименты с ковриком и звуком всякий раз подтверждали правоту моих выводов. Теперь многие современнные психотерапевты используют в своей практике это моё ноу-хау. Позже история с ковриком и ёлочкой получила удивительное продолжение: когда нашему сыну было примерно столько же лет, сколько и мне тогда, он абсолютно без всякой подсказки с моей стороны, по своей собственной инициативе вдруг стал поступать точно так же: стелил под ёлочку какой-нибудь коврик, уютно устраивался на нём и мог находиться там долгое время. Покидал он это своё лежбище всегда с большой неохотой. Мы с женой до сих пор ломаем голову, что это был за феномен: таинственное воздействие сосновых фитонцидов, генетическая память или просто удивительное совпадение?
Все наши соседи тоже ставили дома ёлочки, и мы ходили к другу другу в гости, чтобы посмотреть и полюбоваться каждой из них. А у детей была любимая новогодняя игра "найди игрушку": мы по очереди загадывали какую-нибудь игрушку, а другому или другим, нужно было её на ветках найти. Когда на чьём-нибудь деревце все шарики, сосульки и зверушки уже были отгаданы, перебирались в следующую квартиру к новой ёлке.
Сами новогодние ночи у меня в том возрасте каких-то особых воспоминаний не оставили. Стреляли тогда в Новый год не так активно как сейчас, не было такого количества и разнообразия фейерверков, из всей новогодней пиротехники я помню лишь бенгальские огни. Перед телевизором до утра не сидели: хоть все и любили "Новогодний Голубой огонёк", но шёл он не очень долго. И несмотря на то, что в эту ночь рано уладываться спать меня никто не заставлял, я всё равно очень быстро засыпал. Однажды мы встречали Новый год в гостях, но и там я недолго сумел продержаться, не помогла ни смена обстановки, ни новые впечатления. Так что новогодняя ночь для меня пролетала очень быстро. Была и ещё одна причина поскорее лечь спать: ведь утром под ёлочкой меня обязательно ждал какой-нибудь подарок. И вот только после того, как проснувшись и едва протерев глаза, я бежал к ёлке и находил в ватном сугробе подарок от деда Мороза, я со спокойной совестью мог считать праздник удавшимся, а новый год наступившим.
Третьим моим любимым праздником был всегда и до сих пор остаётся День Победы. Естественно, за прошедшие с тех пор четыре с лишним десятилетия у меня кардинально изменилось его восприятие. Для маленького мальчишки это был радостный праздник с парадом многочисленных и нестарых тогда ещё ветеранов, увешанных орденами и медалями, военизированным представлением на стадионе с настоящими танками и стрельбой, праздничным застольем и непременным салютом вечером. А теперь это для меня "праздник со слезами на глазах", лучше, чем в песне, не скажешь. И ветеранов почти не осталось, и с возрастом пришло понимание, какой неимоверной ценой и какими огромными жертвами досталась нам Великая Победа. Моё твёрдое убеждение, что со временем этот праздник не только не утратил своего значения, а как раз наоборот: сегодня День Победы – это главный государственный праздник нашей страны.
День 9-го мая начинался парадом на центральной площади города, который мы обычно смотрели по телевизору. Когда же к полудню празднество перемещалось на стадион военного округа, мы туда непременно ходили: и жили мы недалеко от него, и именно там всегда происходило самое интересное. Каждый год 9-го Мая на стадионе устраивались увлекательные, шумные и яркие представления, включавшие в себя соревнования спортсменов, прыжки с парашютом, выступления музыкальных оркестров и коллективов и обязательную батальную инсценировку. Открывался праздник торжественным шествием ветеранов, и весь стадион приветствовал их стоя. Потом они рассаживались на центральной трибуне, на почётных местах, и начиналась праздничная программа. Как и всякому мальчишке для меня самым интересным была инсценировка боя, обычно завершавшая праздник. Это было замечательное зрелище со стрельбой, рукопашной, взрывами, дымовыми шашками и даже с настоящей военной техникой. А после окончания стрельбы можно было выбежать на поле и насобирать жёлтых, пахнущих порохом автоматных гильз, если, конечно, достанется, потому что таких желающих всегда было очень много, и чтобы не остаться с пустыми руками требовалось известное проворство. Все зрители на стадионе с огромным интересом смотрели грандиозное представление, а мы, мальчишки, были в полном восторге от завершающего акта - почти настоящего боя. После окончания программы многие шли смотреть выставку военной техники, расположенную в лесочке рядом с ареной. Там были танки, пушки, самоходки, катюши (т. е. гвардейские миномёты). На радость пацанам, по технике разрешалось свободно полазить, и родителям обычно долго не удавалось снять увлёкшихся детей, включая девчонок, с брони. Потом мы шли домой и садились вместе с соседями за праздничный стол или ехали в гости к бабушке и дедушке, чтобы отметить праздник вместе с родственниками. За столом в этот день всегда царило какое-то особенное настроение, торжественное и грустное одновременно. Люди ели, пили, что-то рассказывали, вспоминали, пели военные песни, кто-то плакал. Помню, часто пели песню «Враги сожгли родную хату», неподражаемо звучавшую в исполнении Марка Бернеса. Начиналась она так:
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда теперь идти солдату,
Кому нести печаль свою?
Когда звучала эта берущая за душу песня, присутствующим было очень нелегко удержать слёзы. Пели и другие песни, и печальные, и весёлые.
Мы всегда в этот день поминали папу, воевавшего на фронте танкистом и не дожившего до описываемого времени совсем немного. После того, как застолье завершалось, обычно включали телевизор, смотрели военный парад в Москве и фильмы про войну, которых в те годы снимали очень много. А вечером многие семьи, и наша тоже, шли на центральную площадь города смотреть праздничный салют. Вот таким мне запомнился в те годы этот великий праздник. 
Тогда День Победы отмечали в каждом доме, в каждой семье. И все советские люди считали этот праздник действительно великим. Детям с малых лет прививалась такая традиция, такое отношение. Это на самом деле была Великая Победа великой страны. И то, что сейчас в Европе и США усиливаются попытки принизить роль Советского Союза в победе над фашизмом, приписать себе основные лавры победителей, с этим явлением надо непримиримо бороться. Нам ни в коем случае нельзя поступаться памятью миллионов наших людей, отдавших свои жизни ради этой победы. Самое гадкое, что и в нынешней России находятся некоторые либеральные деятели, которые ставят под сомнение и важность той победы, и роль СССР в разгроме фашизма. Нашумевшая история с опросом, затеянным одной поганенькой радиостацией с метеорологическим названием, о том, надо было или нет сдавать Ленинград немцам, тому подтверждение. К счастью, те кто устроил эту провокацию, получили очень серьёзный отпор, и я надеюсь, что у них и им подобных надолго отпала охота публично пересматривать итоги войны, принёсшей столько горя нашему народу. Если честно, то я считаю, что тех, кто проповедует такие взгляды и идеи в стране, потерявшей в Великой Отечественной больше двадцати миллионов граждан, надо не просто порицать, а судить, причём с реальными сроками. Потому что такие заявления – это уже не просто какая-то безобидная либеральная болтовня, а прямое оскорбление памяти людей, павших жертвами той страшной войны.
Кроме трёх любимых мной в детстве, были и другие хорошие праздники. Очень по- доброму и весело отмечали в СССР международный женский день 8-е марта. У нас в садике обязательно устраивался по этому случаю утренник, на который приглашались все мамы. Мы для них читали стихи, пели песни, танцевали, дарили сделанные собственными руками поделки и открытки. Дома тоже обязательно отмечали этот праздник, как правило, вместе с соседями. А так как люди они были хорошие, то и застолье всегда было добрым и весёлым.
Также дружно и радостно отмечались и два главных государственных праздника: 7-е ноября и 1-е мая. В эти дни во всех наших городах проходили многотысячные шествия. Может с позиций современности на этих торжествах и присутствовало слишком много идеологии, но я не припомню, чтобы она хоть как-то омрачала хорошее настроение людей. На демонстрации 7-го ноября меня не брали из-за морозов, а вот в первомайских мне пришлось поучаствовать, пару раз мама брала меня с собой. Специально для таких маленьких участников торжеств в Советском Союзе выпускались маленькие красные флажочки (даже в таких мелочах государство про детей не забывало). Я не встречал ни одного мрачного лица в колоннах демонстрантов, все шумели, смеялись, пели песни, во время остановок между перебежками даже умудрялись плясать. Некоторые особо нетерпеливые принимали внутрь заранее, до начала манёвров, что ещё более усиливало радостное настроение людей. После завершения шествия все разбивались на компании и расходились по гостям, чтобы продолжить веселиться уже за столом. Это были настоящие праздники, радость и энтузиазм людей были искренними, ненатужными. Сейчас, в новой России, советские красные даты поотменяли, а создать им взамен какие-то другие равноценные так и не получилось, несмотря на многочисленные попытки. Что ещё раз доказывает вечную истину: чтобы что-то хорошее разрушить, много ума не надо, а вот новое равнозначное взамен создать чаще всего не получается. Вот так мы и шагаем со времени перестройки по дороге разрушения и отрицания, мало чего разумного создавая взамен.

Детский сад

А теперь я перехожу к завершающей главе моих дошкольных воспоминаний – к жизни в детском саду. Человеческая память - очень странная штука, очень избирательная. Я вот, например, очень хорошо помню свои детсадовские годы, гораздо лучше, чем многие события взрослой жизни, хотя  лет мне тогда было совсем немного, и происходило это всё уже давным-давно. Не знаю, как это можно объяснить, но это факт.
В СССР была хорошо отлаженная система детских воспитательных и образовательных учреждений, которая охватывала практически всех без исключения малолетних граждан страны, начиная с самого нежного возраста: ясли- сад -школа. В ясли меня не водили. Если бы даже и водили, я бы этого всё равно не помнил и описать не смог. Так что первым социальным учреждением, порог которого мне довелось переступить, был детский сад № 1 по улице Подгорбунского. Он назывался "госпитальным", потому что состоял на балансе окружного военного госпиталя и находился недалеко от моего места жительства, буквально в десяти минутах ходьбы. Оказался я в нём вскоре после нашего поселения на Угданской (в стране Советов не было больших проблем с устройством детей в дошкольные учреждения, ждать очереди годами не приходилось), провёл там три с половиной прекрасных года, и из него я шагнул в свой следующий жизненный этап - в школу.
Садик наш был маленький, деревянный, одноэтажный. Находился он посреди квартала, и с трёх  сторон был окружён жилыми пятиэтажками. К сожалению, он прекратил своё существование в бандитские девяностые. Как-то ночью просто сгорел дотла, а скорее всего был подожжён, чтобы расчистить место под жилую элитку, которая и была необычайно оперативно построена на его месте.
В садике было всего три группы: младшая, средняя, и подготовительная. По мере своего взросления и возмужания я прошёл через все три. Помимо собственно игровой комнаты, где мы проводили большую часть времени, играли, занимались и кушали, у каждой группы имелись свои умывальная и туалетная комнаты и спальня. Кроме указанных помещений были кухня, актовый (или музыкальный) зал, медкабинет, он же методический, и кабинет заведующей. С двух флангов от здания располагались участки для игр и прогулок, а фасад выходил на улицу. С тыла, за зданием, находился хозяйственный двор, на который нам, детям, ходить не рекомендовалось, а точнее, запрещалось. Но именно по этой причине запретный хоздвор притягивал нас как магнит, и с ним у меня было связано немало историй в жанре "преступление и наказание". Там было так много интересного - груда старых кабинок для переодевания и прочая отслужившая своё мебель, большой хозяйственный сарай с таинственным содержимым, и рядом с ним прачечная из бруса, где стирали детсадовское постельное бельё. А ещё там росли шикарные кусты сирени, которая бурно цвела в начале лета, и были разбиты клумбы с цветами.
Участки для прогулок были не очень большие (потому как не позволяла территория, стиснутая с трёх сторон жилыми домами), но для того небольшого количества детей, что приютил наш "второй дом", вполне достаточные. Один был совсем небольшой – для младшей группы, а второй – раза в три просторнее, для двух старших групп. Там распологались горки, беседки, скамейки, качели, песочницы, росли кусты и деревья, а посредине большого участка находился настоящий фонтанчик. Также имелись площадки для подвижных игр, и мы там даже умудрялись играть в футбол (благодаря своей дворовой футбольной подготовке я сразу завоевал авторитет опытного игрока среди своих детсадовских друзей). 
Хотя первые два-три дня в детском саду дались мне в моральном плане нелегко (я долго плакал, когда мама в первый раз оставила меня на попечение воспитательницы), все последующие месяцы и годы, проведённые мною в нём, ставшем в итоге таким родным, каждый день были наполнены массой интереснейших дел, игр и занятий. Только два момента несколько омрачали эту радостную картину: необходимость рано вставать по утрам (особенно тяжело это давалось зимой, но зато по снегу для моей транспортировки часто использовались сани и можно было дорогой подремать под скрип полозьев); и моё категорическое неприятие некоторых пунктов ежедневного меню (об этом чуть позже). Из-за того, что наш сад был небольшим, и ребятишек в нём было не очень много, отношения среди его обитателей сложились добрые, какие-то почти семейные, всем было хорошо и интересно. Уж чего-чего, а скучать детям не приходилось, распорядок дня был плотно заполнен различными играми и мероприятиями.
Нам каждый день предлагалось множество интересных занятий: воспитатели с нами постоянно разучивали какие-нибудь стихи, проводили художественные занятия, читали книги, затевали различные весёлые игры. Помимо прочего, нас в саду уже тогда обучали английскому языку, вот тебе и "железный занавес". И именно по этой причине я поступил в спецшколу с английским языком, хотя по месту проживания никак туда не попадал, и в дальнейшем связал свою судьбу с иностранными языками. Вот так английский язык в детском саду определил всю мою судьбу. И ещё одна попутная ремарка: в 5 или в 6 лет моя старшая сестра Людмила записала меня в секцию плавания в бассейн, где я немного научился плавать, и, главное, не бояться воды. Таким образом, я ещё до школы вёл вполне себе светскую жизнь: изучал иностранный язык и плавал в бассейне. Так что потом, уже повзрослев, когда я слышал, как мне кто-то из ровесников с гордостью рассказывает, что изучает иностранные языки (что стало очень модно) и регулярно посещает бассейн, я скромно заявлял, что всё это уже проходил ещё будучи дошкольником.
Наша детсадовская самодеятельность была организована на самом высоком уровне. К каждому утреннику мы обязательно готовили инсценировку какой-нибудь сказки, а к официальным государственным праздникам разучивали патриотические стихи и песни. До сих пор помню песни из нашего репертуара. Вот, например, про тачанку:
Ты лети с дороги птица,
зверь с дороги уходи!
Видишь облако клубится,
кони мчатся впереди...

А ещё про Щорса:
Шёл отряд по берегу, шёл издалека,
Шёл под красным знаменем командир полка.
Голова обвязана, кровь на рукаве,
След кровавый стелется по сырой траве...

Они нам очень нравились, мы исполняли их с особым душевным подъёмом, во весь голос, в силу малого возраста наивно полагая, что чем громче, тем лучше. Тексты патриотические, вопросов нет. А что в этом плохого? Да и песни на самом деле неплохие. Уж лучше пусть будут такие, чем нынешний словесно-музыкальный мусор. Не знаю, что сейчас поёт и слушает ребятня, но хотелось бы верить, что если и не патриотические, то, во всяком случае, хорошие детские песни.
Идеологическая работа в нашем садике если и велась, то велась совсем ненавязчиво. Ответственно заявляю, что коммунистической идеологией нас не сильно донимали. Вот, например, к 100-летию со  дня рождения Ленина (1970 год) мы разучивали стихи и песни про него и даже потом гастролировали с этой литературно-музыкальной композицией в окружном военном госпитале, выступали перед персоналом и пациентами. Ещё читали нам книжки про маленького Володю Ульянова, какой он был добрый и честный мальчик. Так мы и слушали их с удовольствием, а вовсе не через силу. Вот, пожалуй, и всё идеологическое воспитание (забавную историю на эту тему я много лет спустя услышал от своей супруги: у них в детском саду в актовом зале стоял небольшой фанерный мавзолейчик, копия настоящего. Вот это креатив так креатив, сейчас этому факту остаётся только улыбнуться). Всё остальное время мы пели обыкновеннные детские песенки, разучивали популярные детские стихи и читали хорошие детские книги. Так что никакого идеологического насилия над советскими детьми в ту пору не было. А вот то, что ребятишкам с малых лет прививали основы патриотизма, я считаю правильным.
В общем, в культурно-воспитательно-образовательном плане жизнь в нашем саду била ключом. Уже упоминалось, что я был очень активным участником всех мероприятий и мало какое представление обходилось без меня. В репертуаре у нас были такие тепло встреченные зрителями спектакли, как "Репка", "Три медведя", "Терем-теремок", а нашу постановку "Красная шапочка" даже показывали по местному читинскому телевидению, и я в ней играл главную мужскую роль-серого волка. Съёмки проводились в студии, всё было организовано очень солидно: с декорациями, камерами, софитами. Очень жаль, что той плёнки не сохранилось. Я бы сейчас многое отдал, чтобы посмотреть на себя дошкольника нынешними глазами. Современным детям в этом плане здорово повезло, родители их постоянно снимают и на видео, и на сотовые. И лет через двадцать-тридцать им будет очень интересно посмотреть на себя в детстве. Мои ровесники такой возможности лишены, и максимум что нам осталось от нашего детства – это фотографии, да и то не очень многочисленные, и в основном, чёрно-белые.

Но наше художественное творчество и воспитание не ограничивались только репетициями спектаклей и разучиванием песен и стихов. Кроме этого нас регулярно занимали каким-нибудь рукоделием. Выбор был богатый: рисование, аппликация, разные поделки из сучков и шишек, которые мы собирали в лесу (туда в тёплое время года нас водили часто). Под руководством воспитателей мы клеили бумажные игрушки из цветной и бархатной бумаги, вырезали из салфеток и фольги снежинки на новогоднюю ёлку или своими руками делали подарки мамам на 8-е марта и папам на 23-е февраля. Часто мы лепили каких-нибудь зверушек и много чего другого из пластилина. Потом эти произведения выставлялись на большой доске на ознакомление родителям. И те, с огромным усилием пытаясь сохранить серьёзное выражение на лицах, знакомились с этими шедеврами. А как-то раз нам устроили урок лепки из глины. Для этого даже был специально организован выезд группы воспитателей на глиняный карьер, чтобы обеспечить юных ваятелей достаточным количеством поделочного материала.
В детском саду мы очень много рисовали не только на художественных занятиях, но и в свободное время, которое случалось после дневного сна и полдника, если погода не позволяла сходить на прогулку. В этом случае нам читали книжки или раздавали бумагу и карандаши. Все пацаны, как один, рисовали войнушку: стреляющие советские танки и подбитые немецкие, летящие наши самолёты и падающие фашистские, бегущих в атаку красноармейцев и убитых или улепётывающих фрицев. Однозначно, война была главной художественной темой для каждого мальчишки, сам нарисовал не один десяток подобных батальных картин. Ну а девочки рисовали, главным образом, принцесс, обязательно с короной, солнышко, деревья и разные цветочки.
Иногда в плохую погоду для нас устраивали просмотр диафильмов. В актовом зале устанавливали фильмоскоп и экран, собирали туда всех детей и задёргивали шторы, и мы с огромным интересом наблюдали за сменой кадров на экране и слушали зачитываемый кем-нибудь из воспитателей текст. Когда сеанс заканчивался, кинозал мы всегда покидали неохотно. Самые горячие поклонники "волшебных картинок" вообще расходиться не желали, требуя "продолжения банкета".
Несколько раз к нам приезжал кукольный театр. Это было тоже здорово и интересно. Мне особенно нравилось, когда по ходу действия спектакля кто-нибудь из героев должен был заплакать, и у него из глаз вылетали две струйки воды. Это был полный восторг! Так хотелось, чтобы все персонажи только и делали, что плакали.
Несколько слов необходимо сказать о нашем живом уголке. В детских садах тех времён в каждой группе (за исключением самых маленьких детишек) был свой живой уголок для воспитания у детей любви к животным. Как правило, там были рыбки в аквариуме и попугайчики. Иногда в живом уголке обитали черепахи. У нас в саду какое-то время даже белка жила в специальной беличьей клетке. Особенно интересно было наблюдать за ней, когда она лихо крутилась в своём колесе. Мы ей давали кедровые шишки, и она их очень ловко шелушила. А наевшись, пряталась в домике и отдыхала от назойливых зрителей. Наверное неправильно содержать животных в клетках, да ещё при детях. Но мы об этом не задумывались, а просто с интересом за ними наблюдали.
При всём многообразии занятий и развлечений, организуемых для нас в стенах родного детского заведения, больше всего нас всё-таки радовали прогулки и игры на свежем воздухе.
Прогулки обычно были двухразовые: одна – до обеда, после обучающих и развивающих занятий, вторая – после полдника и до прихода родителей, которые разбирали нас по домам прямо с участка. Естественно, этого графика придерживались при условии хорошей погоды.
Во время нашего пребывания на свежем воздухе дел у нас, как правило, было невпроворот, ни одной свободной минуты. Воспитатели постоянно устраивали всякие подвижные и просто развлекательные коллективные игры: “цепи-цепи кованые”, “ручеёк”, “ноги от земли”, “море волнуется раз”, “пустое место”, “испорченный телефон”, “колечко, колечко, выйди на крылечко”, “да и нет не говорить”.  Были и другие, но запомнились эти. Конечно же, играли в прятки. О том, что случилось со мной однажды во время очередной игры, дальше будет отдельный рассказ. После завершения коллективных мероприятий нам всегда оставляли свободное время, так сказать, для индивидуального творчества, и дети разбивались на группы по интересам. В зависимости от личного темперамента кто-то продолжал носиться по участку друг за другом, а кто-то выбирал более спокойную деятельность. Например, почти все девочки увлекались так называемыми "секретиками". Для непосвящённых объясняю, что это такое: где-нибудь в укромном уголке в песке выкапывалась ямка, в неё помещался какой-нибудь красивый фантик, золотинка, красивый камушек, бусинка и так далее, потом это сокровище накрывалось небольшим кусочком стекла и присыпалось песком. Если потом разгрести песок, то под стеклом открывался тот самый "секретик". Места эти полагалось хранить в глубокой тайне и показывать их только самым близким друзьям, почему они и назывались так красиво и таинственно. Кроме секретиков, девочки прыгали в "резинку" или в "классики", и, естественно, сплетничали. К спокойным видам деятельности у меня с друзьями относились, в частности, наши естественнонаучные опыты. Они заключались в том, что мы скармливали муравьям гусениц и прочих насекомых или устраивали муравьиные бои. У нас на участке водились два вида чёрных муравьёв – крупные и помельче. В естественных условиях эти два племени не пересекались, так как их муравейники располагались далеко друг от друга. Но если набрать в банку тех и других, то они начинали биться между собой. Может, и некрасиво сознаваться в такой жестокости, но, наверное, страсть к гладиаторским боям у человечества в крови, и мы тоже не могли совладать с этим древним людским пороком.
Утомлённые беготнёй или энтомологическими экспериментами, мы с друзьями усаживались на скамеечку и вели серьёзные мужские разговоры на самые актуальные для нас темы, вплоть до обсуждения извечных вопросов жизни и смерти. Например, именно тогда от кого-то из своих друзей, которому у меня не было причины не доверять, я узнал, как на самом деле появляются на свет дети: у мамы на животе вздувается прозрачный пузырь, а в нём – ребёночек. Потом пузырь лопается, и вот, пожалуйста, получите сына или дочку. Так что оставьте все эти смешные сказки про капусту для других, менее информированных детей. Однажды до нашего совета мудрецов из достоверных источников дошла информация, что советские учёные изобрели оживляющие таблетки. Посовещавшись, мы пришли к единогласному решению, что первый, кого надо оживить, это, конечно же, дедушка Ленин (идеологическое воспитание, хоть и ненавязчивое, всё-таки дало свои плоды).  Ещё одной из самых горячих тем в то время продолжала оставаться трагическая гибель Юрия Гагарина, и мы тоже не могли позволить себе оставаться в стороне. Одной из обсуждаемых нами версий катастрофы (кто-то из нас принёс её из внешнего мира) было то, что во время рокового полёта Гагарин отвлёкся, чтобы поиграть на гармошке. Серьёзно взвесив все за и против, мы пришли к выводу, что эта версия имеет право на существование. Ещё была такая история: в нашем районе имелся аптечный склад, где хранились всякие лекарственные склянки и пузырьки, и который по ночам охраняла злая собака по прозвищу Мишка. Один из моих друзей, Игорь, жил через забор от этого склада. И вот он как-то поделился ошеломляющей новостью: оказывается, у этого Мишки один или, может, даже два зуба ядовиты, и если он кого-нибудь укусит, то беды не миновать. Мы долго не могли прийти в себя от такого сообщения: ведь друг врать не станет, тем более что живёт с этим страшным Мишкой по соседству, через забор, и кому, как не ему, обладать этой правдивой информацией. Бремя такого знания было для нас непосильно, и пришлось поделиться этой сенсацией с нашей воспитательницей Светланой Константиновной. Но она почему-то отнеслась к ней очень скептически и даже посмеялась над нами. Мы на неё немного обиделись: как можно так легкомысленно относиться к такой серьёзной информации?
Всё, что я сейчас перечислил, действительно были реальные темы наших разговоров. С позиций моего нынешнего возраста это выглядит очень забавным, но мы толковали на все эти темы на полном серьёзе. В ту пору дети не обсуждали, у какого папы иномарка круче или у какой мамы шуба длиннее, и прочие недостойные темы. Мы были выше этого, не разменивались на пустяки, а рассматривали занимавшие нас фундаментальные проблемы и труднообъяснимые загадки окружающего мира и пытались найти приемлемое объяснение.
Помимо игр и занятий в самом детском саду и на участке, нас регулярно выводили или вывозили за его пределы. Летом часто ходили в сосновый лес, благо он был совсем недалеко. Добравшись до какой-нибудь большой поляны, мы получали полную свободу с единственным ограничением: не убегать слишком далеко. Девочки, как водится, собирали цветочки и плели венки, мальчишки кидались шишками и ловили насекомых. Времена были спокойные, и никто не опасался за детей, привольно резвящихся в лесу. С нами была только одна воспитательница и никаких охранников. Это было в порядке вещей, сейчас такое трудно представить. Как-то раз нас на автобусе возили на озеро, хотя до него было совсем неблизко. Правда, с этой поездкой мне сильно не повезло: у меня тогда на руке был гипс, и купаться мне было нельзя (об этом грустном для меня событии я уже упоминал). Но если на природе мы бывали только в тёплый сезон, то в кино нас водили регулярно и круглый год. Я до сих пор помню многие замечательные фильмы, которые мы тогда смотрели: “Айболит-66”, “Снежная королева”, “Армия трясогузки”, “Неуловимые мстители”, “Старая старая сказка”, “Волшебная лампа Аладдина”, хороший и добрый американский фильм про дельфина “Флиппер” (это уже потом по его мотивам был снят одноимённый детский телесериал), прекрасные русские сказки “Огонь, вода и медные трубы”, “Морозко”, “Варвара-краса, длинная коса”. Все фильмы мы смотрели с огромным интересом, в особо понравившихся местах реагировали громко и бурно: например, на «Айболите-66» очень много смеялись (я до сих пор помню слова из песенки Бармалея и его разбойников: "нормальные герои всегда идут в обход"), а после “Неуловимых” мы все хотели быть похожими на этих героев, лихо скакать на лошадях, метко стрелять из нагана и ловко кидать круглые чёрные бомбы (кстати, с Неуловимыми связан один забавный эпизод, произошедший в нашей семье много лет спустя, в постперестроечное время. Мой сын, будучи младшим школьником, с большим интересом посмотрев по телевизору фильм, очень серьёзно спросил у мамы: "А кто здесь хорошие - красные или белые, что-то я ничего не понял?" Вот насколько талантливо был снят этот фильм, что без предварительной идеологической подготовки ребёнку трудно было определиться со своими симпатиями). А ещё мне почему-то особенно запомнился фильм “Старая старая сказка”. Может, из-за прекрасных актёров – Олега Даля и Георгия Вицина, а может, просто сам фильм замечательный. Моя память до сих пор хранит песенку из него:

Вдоль по дороге, вдоль по дороге
Вот я шагаю - раз и два.
Плевать, что дырки в камзоле,
И вдрызг сапоги,
Зато уцелела голова.
 
Кроме игровых фильмов, в кинотеатрах на детских сеансах постоянно показывали мультфильмы, и для нас это всегда было особенной радостью. Программа, как правило, длилась больше часа, мультфильмы сменяли один другой, и удовольствие, получаемое маленькими зрителями от этих просмотров, описанию не поддаётся. Мультиков нами на этих сеансах было пересмотрено большое количество, многое запомнилось, что-то – нет. Например, именно тогда появились первые сборники «Карусели» и первый мультфильм «Ну, погоди», прототип будущего самого знаменитого советского мультфильма. Так что имею право с гордостью заявить, что мы с друзьями стали свидетелями рождения советской мультипликационной легенды. Кроме кино, мы также посещали детские спектакли в драмтеатре и бывали на представлениях в кукольном театре. Но об этих посещениях у меня, к сожалению, не осталось каких-то ярких воспоминаний.

Распорядок дня в нашем садике был обычный, как и во всех советских дошкольных учреждениях. Да и сейчас, он, наверное, не сильно изменился. В принципе, он меня вполне устраивал. Вот только я не всегда согласен был спать после обеда. Как можно тратить целых два часа на сон, когда ещё так много интересных дел не переделано. Но со временем я смирился и совершенно спокойно отправлялся на сончас. К тому же кроватки мальчиков и девочек у нас в спальне стояли вперемешку, и иногда между соседями разных полов во время сончаса завязывались романтические отношения. И у меня тоже возникла кратковременная взаимная симпатия, первая в моей жизни, с обитательницей соседней кроватки. Что же касается моего детского нежелания спать днём, то много позже, уже в школе, и тем более в институте, изо всех сил борясь со сном на послеобеденных лекциях, я, наконец, осознал (да и и не только я один, думаю, многие), какое это счастье – иметь пару законных часов дневного сна. Воистину: когда что-то имеешь – не ценишь, а утратив – начинаешь осознавать потерю.
С распорядком дня косвенно связан ещё один памятный эпизод из моей детсадовской жизни. Была в нашем саду ночная, или дежурная группа, в которой на ночь оставляли детей, чьи родители работали круглосуточно или дежурили по ночам, например в госпитале. У меня всегда была такая навязчивая мечта – хоть раз остаться до утра в этой группе. Долгое время ни мама, которая по ночам не работала, ни воспитатели на мои уговоры не поддавались, не было причины. Но однажды, уж не знаю какое чудо произошло, мои мольбы таки достигли цели, и меня оставили на ночь. Эта единственная, с таким трудом добытая ночёвка в дежурной группе запомнилась мне на всю жизнь. Вечером, когда все остальные ребятишки разошлись по домам с родителями, а мама на этот раз ушла домой без меня, нас оказалось совсем немного, всего несколько детей. После ужина, в оставшееся до сна время нам читали книжки и показывали диафильмы. Перед тем, как пойти умываться, я прошёлся по пустому, тёмному и тихому детскому саду, обычно такому шумному днём. Впечатление от этой персональной вечерней экскурсии у меня осталось очень сильное, таким необычным и таинственным он выглядел ночью. Потом настало время отбоя. Поскольку нас, ночничков, было не больше десяти душ, мы заняли в большой спальне несколько рядом стоящих кроваток. Когда дежурная воспитательница выключила свет и ушла, а засыпать совсем не хотелось (особенно мне, не для того же я с таким трудом пробивался в ночную группу, спать я и дома мог), мы решили на сон грядущий пощекотать себе нервы и стали в наступившей темноте рассказывать друг другу страшилки. Эта загадочная тяга к чему-нибудь жуткому, от чего душа в пятки уходит, наверное, есть у всех детей. А так как тогда не было ни фильмов ужасов (не считать же таковыми сказки с Бабой Ягой и Кощеем Бессмертным), ни всяких комиксов про монстров, и ни про каких зомби, вампиров и оборотней мы знать не знали и слыхом не слыхали, то, чтобы заполнить образовавшийся культурный вакуум, приходилось выдумывать свои собственные страшилки. Наверное, многие помнят, как, будучи детьми, рассказывали друг друг про всяких ужасных старух, воровавших малышей, чёрное пианино, гробы на колёсиках, мрачные тёмные комнаты, в которых бесследно пропадали люди, зловещие такси, увозившие пассажиров неизвестно куда и прочее, и прочее. Без ложной скромности скажу, что я был большой мастер рассказывать подобные страшные байки. В итоге, застращав этими историями друг друга до полуобморочного состояния, мы, наконец, заснули, сильно напуганные, но счастливые. Утром тоже было хорошо: проснулся, и уже на месте, идти никуда не надо, и поспать из-за этого можно подольше. Легко догадаться, что мне очень понравилось ночевать в дежурной группе, но, к большому моему сожалению, сколько я потом ни умолял оставить меня в ней ещё раз, мои уговоры больше не подействовали. Так она и осталась единственной, эта памятная ночь, проведённая в детском саду.
Очень важная тема не только в детских воспоминаниях, но и вообще в жизни человека – это пища насущная. В отличие от распорядка дня, к которому у меня не было больших претензий (кроме принудительного дневного сна), я, к сожалению, не могу сказать то же самое про питание в детском саду. По причине тогдашних моих пищевых пристрастий и разборчивости в еде мне из ежедневного меню многое не нравилось. К тому же в малом возрасте я ел очень медленно (да и сейчас тоже), а то, что было не по вкусу, вообще пережёвывал и глотал с большим трудом. Поэтому в своей группе я очень часто оставался за столом последним. Воспитатель и нянечка пытались стимулировать мой жевательный процесс очень популярной тогда шутливой угрозой вывалить несъеденное за шиворот, но и это не помогало. В итоге, насмотревшись на мои мучения с поглощением, а точнее, с проталкиванием в себя пищи, женщины просто сжаливались надо мной и говорили: "Иди уже, горе луковое, хватит мучиться". Не нравилось мне в детсадовском рационе многое: манная каша с комками, жёсткие кусочки мяса в супе, кипячёное молоко и кисель с пенкой, густое какао, которым не напьёшься, рассольник, сухая гречневая каша (когда не хватало подливки), омлет. Конечно, в меню было много и такого, что мне было по душе, и я кушал с удовольствием. Наверное, я не один был таким разборчивым. Проблемы с аппетитом у многих ребятишек в дошкольных учреждениях были, есть и будут. Поэтому это воспоминание про мои периодические пищеглотательные затруднения вовсе не критика системы питания в советских детских заведениях, а лишь лёгкий упрёк. По количеству калорий и по разнообразию продуктов нас никто не обижал и не обманывал, нам даже свежие фрукты иногда давали (и кстати, не было тогда никаких пищевых аллергий, которыми сейчас никого не удивишь). Может, просто где-то повара были не очень искусные, а может и дети были слишком в еде привередливые, вроде меня. Да и, откровенно говоря, я в том возрасте не сильно задумывался над этой проблемой. Для меня приём пищи чаще всего был лишь досадной, но неизбежной обузой, отвлекавшей от интересных игр и важных дел. Зато вот с рыбьим жиром, который регулярно давали детям, у меня, как ни странно, как раз никаких проблем не возникало. Я его глотал запросто, ещё и ложку облизывал в отличие от большинства моих друзей и одногруппников, для кого ежедневный приём этого снадобья превращался в мучительное испытание.

Никак не могу обойти в своих дошкольных воспоминаниях такую важную и вечную общечеловеческую тему, как преступления и наказания. Я уже упоминал ранее, что в нашем спектакле, который показывало местное телевидение, именно мне выпала единственная отрицательная роль – серого волка. Я сейчас понимаю, что мне, наверное, не случайно дали эту роль, так как я был в своей группе если не главным хулиганом, то уж в тройку "криминальных лидеров" входил точно. Ни одно заметное бесчинство без меня не обходилось: если я и не был зачинщиком, то уж активным участником непременно. Поэтому я очень много времени проводил в углу наказанным (ставить провинившегося в угол было главным способом наказания в советской дошкольной педагогике). Многие мои воспоминания о садике так и начинаются: "один раз, когда я стоял в углу..." Может, поэтому у меня сформировался несколько философский склад ума: было время о жизни подумать.
Как-то летом нас повели в лес, а я захватил с собой спички. Уж не вспомню, чего я задумал: то ли маленький костерок разжечь, то ли весь лес на корню спалить, но не успел учинить ни того, ни другого. Одна девочка-общественница (тогда говорили ябеда) настучала на меня воспитательнице. Как сейчас слышу её противный писклявый голос: "А у Коннина спички!" Как мне тогда досталось! Меня долго ругали и стыдили, отобрали драгоценные спички, которые стоили аж целую копейку, а так как с углами, куда можно поставить провинившегося, в лесу проблема, меня определили к большой старой сосне, возле которой я и провёл оставшееся до конца прогулки время, пока всех не повели обратно в садик. Дети вокруг носились друг за дружкой, всё время норовя радостно пробежать у меня под носом, собирали цветочки и шишки, ловили жуков, а я стоял возле дерева, обиженный на весь белый свет, и думал: "Ладно-ладно, я вам всё припомню". Потом ещё и дома вечером крепко попало, когда маме рассказали про задуманное, но так и не осуществлённое мною злодеяние.
В другой раз мы с мальчишками материли прохожих через забор. Так как мы тогда настоящих матерных слов не знали (это сейчас на улице или в общественном транспорте то и дело слышится отборный мат, и никто уже не обращает внимание), то скорей всего это были просто какие-то не совсем литературные выражения. Кто эту рискованную забаву придумал, не помню, но если скажут, что это был я, отпираться не стану. Одному дяденьке, который проходил мимо и попал под раздачу, эти наши ораторские упражнения почему-то сильно не понравились. Он не поленился, зашёл на участок и пожаловался воспитательнице. Когда она его попросила указать негодяев, он сразу же ткнул пальцем в вашего покорного слугу. До сих пор теряюсь в догадках, почему выбор пал именно на меня: нас было несколько, мы кричали наши неприличные кричалки из-за высокого деревянного забора, и весь процесс был абсолютно анонимным. Понятно, что на этом моя прогулка закончилась, я снова оказался в углу, а вечером вдобавок и дома получил по полной. Ещё одно моё преступление было связано с порчей детсадовского имущества. Отобедав, мы отправились в спальню на сончас, а воспитательница почему-то задержалась в группе на несколько минут. Естественно, глупо было не воспользоваться предоставленной краткой свободой и немного не развеяться перед предстоящей двухчасовой скукой. Мы с моим соседом по кроватям устроили бой на подушках. В пылу битвы кто-то из нас уронил свою подушку на пол, и ухватившись за оставшуюся с двух сторон, мы стали её друг у друга вырывать. Как раз в тот момент, когда в спальню на подозрительный шум прибежала воспитательница, наволочка не выдержала и с громким треском порвалась пополам. Таким образом, появление карающей силы было ознаменовано шикарным фонтаном из пуха и перьев, сопровождаемым криками восторга детей, находившихся в спальне и наблюдавших это пухо-перовое шоу. Вполне допускаю, что чей-то восторг был чисто эстетическим, просто от вида белоснежного фейерверка, но у кого-то, наверняка, тревожно-радостно забилось сердце в предвкушении сурового наказания двух дурачков. Нечего и говорить, что оба бравых бойца на подушках тут же оказались в углу, где и простояли до конца тихого часа. Сончас был практически сорван, и почти никто из детей так и не заснул как по причине душевного потрясения, так и от того, что нянечка очень долго собирала разлетевшиеся по всей спальне перья, громко и весьма изобретательно ругаясь.
Но это всё были справедливые санкции, я вовсе не в претензии. А вот как-то раз меня наказали совершенно несправедливо, и душевная рана до сих пор не зажила. Мы с группой пацанов сбежали с участка на хозяйственный двор, что, как я уже упоминал, сильно не приветствовалось. Но там было так интересно, что страх неминуемой кары не всегда нас удерживал. Когда на участке обнаружили нехватку поголовья, и определили наиболее вероятный вектор побега, за нами послали девочку-общественницу (скорее всего, ту же самую, кто меня со спичками заложила). Она прибежала к нам и сказала, что воспитательница велела всем немедленно вернуться, и радостно сообщила, что за совершённое преступление нас ждёт неминуемое возмездие. Я, как самый совестливый, пошёл первым, и меня действительно наказали, опять же поставили в угол. Другие пацаны подтянулись следом за мной, вразвалку, не торопясь, и их только пожурили! Это было ужасно несправедливо, я чуть не плакал от обиды, стоя в углу: я пришёл первым, и меня же ждала самая суровая расплата. Как мир несовершенен и жесток!
Было и другое несправедливое наказание. Один нехороший мальчик из нашей группы при мне обидел девочку, то ли толкнул, то ли что-то у неё отобрал, уже не важно. А нас ведь тогда учили, что девочек обижать нехорошо. Вот я за неё и заступился, мы подрались c плохишом. Как вы думаете, кого поставили в угол? Правильно, это опять оказался я. Но следует признать, что благодарный взгляд девочки с лихвой окупил мою праведную обиду. И ещё один эпизод вспомнился из бесконечного сериала "про наказания". Дело было на участке, мы гуляли, то есть бегали и играли другие дети, а я, как обычно, отбывал очередной штраф, поставленный в угол (что я натворил на этот раз, уже не помню). Но тут вдруг мальчишки раздобыли где-то мячик, и возникла идея поиграть в футбол. Быстро набрали две команды, а вратарями быть никто не желает, все хотят только голы забивать. Я робко подал голос из своего угла и попросил у воспитательницы разрешения встать на ворота. Мои доводы были не по-детски логичны и убедительны: не всё ли равно, где стоять – в углу или на воротах. Мне милостиво позволили. Первая же атака в нашу сторону закончилась тем, что мяч очень больно прилетел мне в лицо, аж слёзы вышибло. Сочувственно глядя на меня, воспитательница иронично спросила: "Может всё-таки лучше в угол вернёшься?" Я гордо отверг это непристойное предложение и отстоял в воротах до конца игры.
Но однажды я устроил на самом деле серьёзный переполох, вплоть до привлечения милиции. Мы играли в прятки, и я в поисках места, где меня никто и никогда не сможет найти (в итоге я таки исполнил задуманное), убежал опять же на задний двор, что уже само по себе содержало элемент преступления. Там среди прочего интересного старья лежали плашмя, дверцами кверху отслужившие своё кабинки для одежды. Я забрался в одну из них, улёгся поудобнее и прикрыл дверцу изнутри. Естественно, найти меня было практически невозможно, и очень довольный тем, какой я молодец и как здорово придумал, так и не дождавшись, когда меня найдут, я удовлетворённо уснул в своём убежище. Проснулся выспавшимся и бодрым, выбрался из кабинки и удивился, что кругом как-то подозрительно тихо. На участке никого не было. Пока я растерянно озирался по сторонам и пытался сообразить, что произошло, и куда все подевались, на меня, откуда ни возьмись, налетела как коршун воспитательница: "Ты где был, такой-сякой, мы с ног сбились тебя искать, уже в милицию о пропаже заявили!" Оказалось, я безмятежно проспал часа полтора, всех детей разобрали, за мной тоже пришла мама, а сыночка-то и нет. Спросили у моих приятелей, те рассказали, что играли в прятки, и я как убежал искать укрытие, так больше меня никто и не видел. Они все вместе, взрослые и дети, побегали-побегали, покричали-покричали, но, видно, я спал богатырским сном, ничего не слышал. Пришлось звонить в милицию, где сказали, чтобы мама пришла, написала заявление и дала описание, как выглядит эта маленькая сво.., то есть пропажа. Короче, воспитательница схватила меня за руку и бегом к нам домой. По дороге совершенно случайно наткнулись на маму. Она, уже заглянув на всякий случай домой проверить, не ушагал ли я туда самостоятельно, и не обнаружив моего присутствия, спешила в милицию писать заявление. У женщин, как водится, истерика, слёзы, меня то ругали, то обнимали (у них всегда так, не поймёшь, чего хотят). В общем, после этого случая я на всех прогулках долгое время был под особым контролем, ни шага в сторону, а все мои попытки поучаствовать в игре в прятки сразу же панически пресекались. Вот я, по природе вольный орёл и большой специалист спрятаться в укромном местечке, намучился тогда!
Водился за мной ещё один душевный грех: я был не по своим юным годам вероломный. Например, у меня долго не получалось самостоятельно завязывать шнурки, и когда все дети собирались на прогулку, я дольше всех мучился с ботинками (тогда ведь ещё не было застёжек на липучках) и как на диковинные фокусы зачарованно смотрел, как ловко получается у других ребятишек управляться со шнурками. Иногда, отчаявшись зашнуровать обувь самостоятельно, я просил кого-нибудь из ребят помочь мне в этом деле и обещал за это конфетку или солдатика. Когда миссия была выполнена и человек справедливо требовал обещанной награды, я глядел на него своими чистыми честными глазами и говорил: "А нэту!", прямо как Фрунзик Мкртчян в знаменитом грузинском фильме "Не горюй" (только фильм этот я посмотрел уже много позже, когда учился в школе).               
Конечно же, даже несмотря на такой обширный список моих детсадовских правонарушений, меня нельзя назвать убеждённым хулиганом. Просто я был ребёнком, которому было немного тесно среди окружавших его ограничений, и приходилось иногда с детской непосредственностью игнорировать и нарушать запреты. Но я никогда не делал это злонамеренно и от своих проступков страдал прежде всего сам. Однако эти маленькие досадные столкновения с существовавшей тогда дошкольной правовой системой никак не отразились на общей радостной и позитивной картине моих воспоминаний о детском садике.

Послесловие

Куда уходит детство, в какие города,
И где найти нам средство, чтоб вновь попасть туда.
Оно уйдет неслышно, пока весь город спит,
И писем не напишет, и вряд ли позвонит.
Куда уходит детство, куда ушло оно,
Наверно, в край чудесный, где каждый день кино,
Где также ночью синей струится лунный свет,
Но нам с тобой отныне туда дороги нет.
Словами этой замечательной песни я хотел бы предварить заключительную часть. Только вот я думаю, что это не детство уходит от нас, а мы от него, а оно остаётся там, где мы только что были, и где нас уже нет. Очень значительная часть моего детства навсегда осталась в детском саду № 1 города Читы, где я провёл чудесные и незабываемые годы, оставившие в моей памяти яркий и неизгладимый след.
Закончился этот мой жизненный этап (и эти воспоминания соответственно) в августе 1971 года, когда нас проводили из ставшего вторым домом садика в школу. Как полагается, был выпускной утренник, чаепитие с тортом, слова благодарности от выпускников и добрые напутствия провожающих. И, конечно, выпускная фотография нашей группы вместе с любимыми воспитателями. Этот переход из дошколят в первоклассники, естественно, ознаменовался очень большими переменами в моей жизни. Хотя счастливое советское детство продолжилось и в школе, но это был, определённо, уже совсем другой, новый жизненный опыт. А калитка нашего любимого, ставшего таким родным, детского сада закрылась у нас за спиной навсегда. После нашего выпуска он просуществовал ещё четверть века, а потом его не стало.
Да, я очень любил и продолжаю с большой теплотой вспоминать именно тот мой детсад. Но я уверен, что доведись мне посещать любой другой в ближайшей округе, у меня осталась бы точно такая же добрая память о нём. Ведь дело вовсе не в этом конкретном дошкольном заведении. Дело в существовавшей в СССР системе воспитания и образования, при которой ребятишкам действительно создавались отличные условия для всестороннего развития. Детство – самое важное и радостное время в жизни человека. Мне и моим сверстникам повезло родиться и вырасти в той стране и в то время. Я бы так описал идеальный рецепт счастливого детства: родиться в СССР в 60-е годы и иметь заботливых и любящих родителей. И всё. Чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, насколько это правда, и каким по-настоящему радостным было моё детство (я очень часто обращаюсь к тому, что хранит моя память о детских годах, и скажу совершенно откровенно, что на фоне общей позитивной картины нахожу там лишь три действительно серьёзных негативных фактора, портивших моё малолетнее существование: это необходимость обращения за стоматологической помощью, такой несовершенной и болезненной в те времена, отсутствие в семье отца, которого мне, пацану, очень не хватало, и мысли о бесконечности небытия после смерти, периодически одолевавшие меня в темноте и долгое время не дававшие покоя и даже доводившие до слёз). По мере написания этих заметок в моей памяти постоянно всплывали какие-то иногда подробные, иногда уже не совсем чёткие, размытые картины и детали той эпохи. Но главное, что перебирая в уме все эти многочисленные реминисценции, я ни разу не усомнился в том, что мне здорово повезло. Я категорически не согласен, когда сейчас кто-нибудь пытается выставить те времена в сплошном негативе. Кто и почему решил за нас, за меня и моих сверстников, что наши детские и юные годы были несчастливыми!? Прекратите лгать, не марайте своими грязными выдумками наши светлые воспоминания.
Советский Союз того периода очень много давал всем своим гражданам, не только детям. Страна была на пике своего могущества, экономического, политического и военного. И граждане страны Советов ощущали это в полной мере. Это были самые спокойные и радостные годы. Страшная война постепенно уходила в прошлое, и ничто ещё не предвещало постперестроечного распада, произошедшего в конце столетия. Была социальная стабильность и увереннность в завтрашнем дне. Медицина и образование, спортивные секции, разного рода кружки для детей были бесплатные. Люди бесплатно получали квартиры. Путёвки в летние пионерские и спортивные лагеря, санаторно-курортное лечение - всё было льготным, основную часть стоимости оплачивали профсоюзы. Кто мне объяснит, что в этом было плохого? Зачем мы всё это разрушили? Зачем поменяли свою спокойную достойную жизнь на мрачные и бесчеловечные 90-е? Никогда не соглашусь с нынешними либеральными деятелями, которые утверждают, что именно 90-е годы были самыми правильными и демократичными в новейшей истории страны. Да, перемены назрели, далеко не всё было идеально (назовите мне хоть одну страну, где нет проблем), но не такие, и не такой ценой.
Кроме всего прочего, это был период наибольшего расцвета культуры, который, начавшись в 50-60-е годы, захватил и следующее десятилетие. Именно в этот период, и это трудно оспаривать, на экраны выходило особенно много прекрасных кинофильмов и мультфильмов, ставилось большое количество талантливых спектаклей, выпускалось множество хороших книг, создавались прекрасные песни. Да, была цензура, часто излишне жёсткая, спору нет. Сейчас в России цензура вообще отсутствует. И где же, позвольте спросить, новые замечательные фильмы, книги, песни? Интересная просматривается тенденция: чем больше свободы для творцов искусства, тем плачевнее и всё более убоги результаты этого творчества. Не только чего-нибудь заметного нового создать не удаётся, но, как я уже отмечал, даже многочисленные римейки знаменитых фильмов 60-70-х хронически и категорически не получаются, и один за другим бесславно проваливаются в прокате. Может кто-то знает, в чём причина, и чем это можно объяснить?
Есть ещё один негативный аспект процессов, продолжающихся в нашей стране вот уже более двадцати лет: с развалом СССР изменились в худшую сторону отношения между людьми, ушли доброта, участие, неравнодушие. Очень хочется верить, что это не навсегда, и постепенно избавляясь от постперестроечного морока, наши люди опять обретут временно утраченные душевные качества.
Вот, пожалуй, и всё. На этом я закончу и свои воспоминания о чудесном дошкольном детстве, и свои размышления о том, как и почему с тех пор так сильно изменилась наша жизнь. Следующий жизненный этап – школьные годы – это уже совсем другая история, не менее радостная, интересная и содержательная.