Как мы хоронили Джимми У

Моему другу Хэвоку, без надежды горящему в аду сомнений.

Многомудрые лялькознавцы и череповеды, все вы, составившие десятки списков главных событий уходящего в бездну года. Сегодня я, новоявленный Эмиль Золя, осуждаю вас, пинками загоняю под ярмо, клеймлю стыдом и таврую позором. Открытие первой интерконтинентальной ярмарки бесславия, высадка выводка дельтапланеристов на поверхность Чёрного солнца или даже выход любительской сборной Рыгвая в финал чемпионата мира по аграрболу? Смэх и грех на ваши разделённые пробором седины. Ничто, слышите, трупословы, ничто не сравнится с эпичной битвой в мясной подливе между сёстрами Мехмогиллой и Каргакляччи. Две похотливые послушницы пресвятого монастыря сошлись в схватке по случаю безвременной кончины всеми любимого Джимми У. Сам Валет из Ада, отсвечивая обнажённым по пояс мохнатым торсом, выносит на ринг таблички с номерами раундов. Возле изгибающихся в виттовой пляске канатов толпятся горбуны-карлики. С их проколотых сосков свисают прихваченные стальными кольцами кубики с вырезанными на каждой из шести граней шестёрками. Подобно маленьким грязным поросятам из песни своего божества - тролленосого Мортииса, они хрюкают и заводят моторы бензопил каждый раз, когда сухощавый кулак одной из монахинь выбивает порцию дури из телес её соперницы. На трибунах блистает весь цвет нации. Жиль де Ре с блудливой ухмылкой ощупывает худосочные булки ведьмы Каргажо Пойваду, впечатлительный лорд Рыжерож украдкой блюёт в рукав камзола, чему в равной степени способствуют жестокость зрелища и кувшин всосанного перед действом перебродившего сливового сока, а Кэп Миссьон и Король Почка обсуждают перспективы установления на земле Царства Безусловного Либертинажа. Не стыдясь честной компании, они хвастаются друг перед другом размерами своих гениталий. Впрочем, нормы морали никогда не распространялись на санкюлотов и клошаров. Шесть умножаются на два, идёт последний, двенадцатый раунд. Мехмогилла и Каргакляччи сплетаются в клинче. Валет, вывалив длинный, покрытый язвами анусов язык, скребёт себя когтями подмышками, бензопилы чадят, подлива хлюпает, трибуны исходят воем. Собрав все силы, призвав на помощь демонов Канавопыта и Бабочку Третьего Глаза, сестра Мехмогилла прижимает к себе соперницу, ввинчивается с ней в бешеную тартареллу и, наконец, отпускает Клячу. Старая Лошадь покидает пределы ринга, описывает невообразимую дугу и приземляется в лужу, натёкшую из рукава стыдливого Рыжерожа. Любимец публики Джимми У. вечным двигателем вращается в гробу. Под оглушительный рёв толпы Мехмогилла падает на колени, и грудь её сотрясают рыдания, похоронный плач по раз и навсегда загубленной жизни.