Любовный небермудский треугольник из рассказов быв

 Некоторые говорят: нет любви, один секс. А я говорю:  Есть! И в подтверждение приведу одну историю. Служил я когда-то на одном из вспомогательных судов Северного флота. Команда судна была смешанная: офицеры занимали командные посты, а остальной экипаж набирался по вольному найму из гражданских. Ходили мы потихоньку из Архангельска в Мурманск и обратно с разными грузами или по спецзаданиям командования флота. Судно было довоенной постройки и топилось угольком, т.к. решили его без серьёзного ремонта доиспользовать до предела, после чего списать. Работа с угольными топками - тяжёлый труд, поэтому кочегарами становились обычно физически крепкие люди. Был и у нас один такой кочегар Гриша по прозвищу "Отелло". Ну, всем он подходил под такое прозвище: и здоров был, и смугл, а после смены у топки точно становился мавром. Но главное-он был очень ревнив.               
 Вы спросите, к кому ревновать в море? А вот как раз у нас-то на судне и имелся предмет ревности. Похаживал наш Отелло к судовой буфетчице Лизе, когда оказывался свободным от ночной смены у топки. Парень он был видный, да и у топки, видимо, набирался пылу-жару. Вот Лиза и оделила его своим благосклонным вниманием. Гришины приятели шутили: наш Отелло когда-нибудь сгорит на работе - из одной ночной смены идёт на другую. Ну тебе ни сна ни отдыха. А на Лизу заглядывался и наш боцман Тимофеич, по кличке "Привальный брус". Разве что пышные усы, которые иногда нравятся женщинам, несколько украшали Тимофеича.               
 Однажды, одурев от однообразия и размеренности морской жизни, кочегары решили разыграть Отелло, сообщив ему, что пока он дежурит и потеет у ночной топки в свою рабочую смену, его вспомогательную работу у Лизы выполняет боцман, который хоть и неказист наружностью, но, видимо, в сучок уродился.               
 Такие разговоры доводили Отелло до бешенства, но в отличие от своего литературного тёзки, он не держал гнева на женщину, а вот на Тимофеича стал грозиться заочно: "Убью!",- говорит, эту кривую деревяшку,- Пусть только попадётся мне один на один на тёмной дорожке!"               
 И вот однажды ночью просыпаюсь от громких, страшных криков. Я выскочил из своей каюты в коридор и понял, что крики доносятся из каюты боцмана, который как лицо среднего комсостава имел отдельную каюту. Стояла осень, и полярный день уже становился коротким, как мысли у Буратино, уступая власть приближающейся полярной ночи. Я рванул дверь боцманской каюты и в лунном свете, струившемся через незадраенный иллюминатор, увидел поразившую меня картину: на палубе каюты без признаков жизни лежал кочегар Гриша, а на койке с полузадёрнутыми шторками лежал боцман Тимофеич и продолжал дико рать с переходом на визг. Ну точно, как судно, подающее туманные сигналы при плохой видимости. На его крики сбежались свободные от вахты офицеры.               
 Увидев всех нас, Тимофеич затих, а затем изложил своё видение произошедшего. Среди ночи он проснулся от звука открываемой в его каюты двери и при свете луны увидел входящего Отелло, который затем, разведя руки в стороны, как гоголевская ведьма в "Вие", направился прямо к его койке. "Ну всё,- решил Тимофеич,- он пришёл убивать меня, как обещал". А боцмана кочегары также разыграли, говоря, что Отелло подозревает его в конкуренции и за это собирается расправиться с ним. Бедный Тимофеич поджал ноги к животу и приготовился вскочить. Кочегар подошёл ближе, раздвинул шторки и полез было в койку. В этот момент боцман с диким от страха криком, выпрямляя ноги, ударил ими кочегара прямо в под дых. Тот от сильного удара отлетел на несколько метров и, ударившись о каютную переборку, затих, лишившись сознания.               
 Когда прибежал судовой фельдшер и привёл Гришу в чувство, выяснилось, что кочегар после рабочей смены зашёл в свою 4-х местную каюту, выпил стакан тайком припасённой перед недавним выходом в море водки и решил навестить буфетчицу. Каюта же Лизы располагалась между моей и боцмана каютами. Находясь после выпитой натощак водки в несколько расслабленном состоянии Отелло перепутал двери и попал к бедолаге боцману. От неожиданного крика и удара ногами Гриша на некоторое время "отключился".               
 После прихода в Мурманск Гришу пришлось списать на берег во избежание дальнейшего выяснения отношений между героями. Так закончилась судовая любовная связь Гриши с Лизой. Вы спросите, а что же бедная Лиза? А почти ничего.         
 После этого командование судна решило устроить "шмон" по каютам и в заведованиях команды на предмет изъятия возможно припрятанной членами экипажа водки, которую на борту распивать запрещалось. Во время этих поисков в каюте отдыхавшего после вахты радиста была обнаружена Лиза. Она сидела на корточках в вещевом шкафу и почему-то совершенно неодетая. А радист спал так крепко, что храпел громче шума от работающих вспомогательных двигателей. После этого и Лизу пришлось списать на берег, чтобы не вносить новый раздор в команду.               
 Может быть, они потом нашли друг друга с Гришкой, а может быть, и до сих пор ищут друг друга, как волна волну. Вот такие бывают истории любви на море. А вы говорите, что любви не бывает.