Стройбат. Гл. 1 Пусть ты останешься в сердце моем

Они лежали рядышком, мокрые и задохнувшиеся, на полу большой темной беседки детского сада. По ее тускло отсвечивающему юному телу скользили тени ветвей вишневых деревьев, запах цветения которых перекрывал все иные запахи. Ночь погасила все звуки, и в полной тишине слышен был только шорох листьев и наше учащенное дыхание. Он приподнялся на локте и попытался рассмотреть ее божественное тело, но она немедленно закрыла ладошкой ему глаза и вновь опрокинула на спину. Затем перевернулась и легла на него, уткнув лицо под подбородок и покрывая поцелуями шею. Ее живая тяжесть снова пробудила в нем силы...
Заснули они под утро, перед самым рассветом. Но уже через полчаса вскочили и начали лихорадочно одеваться. Глядя на него, прыгающего на одной ноге и пытающегося натянуть штаны на вторую, она прыснула, а он в ответ тоже залился радостным смехом. Было около шести утра и вскоре в садик должны были прийти детки с мамами и воспитательницы. Странное зрелище они могли бы застать.
Была еще одна причина торопиться. Сегодня утром он должен был явиться на призывной пункт. Причем, это уже второй раз его забирали в армию.

Несколько дней назад ему традиционно организовали проводы. Однокомнатная квартирка его мамы не могла вместить всех гостей, а потому гуляли у его сестры. Он был в центре внимания и это возбуждало. На гитаре уже дважды рвались струны, и когда под утро вся компания вывалила пешком провожать его к призывному пункту, он пел "солдат всегда здоров, солдат на все готов..." голосом не менее хриплым, чем у Высоцкого.

Призывной пункт оказался огромной площадью рядом с военкоматом. Она была заполнена ребятами его возраста. Почти все были пьяны и стрижены налысо. Постригли и нашего призывника. Стриг его тупыми ножницами такой же новобранец. Иногда было больно, но эта боль не могла перекрыть жалости к своей прическе. Волосы кучками падали с головы и иногда прилипали к невольным слезам. Приходилось украдкой смахивать их.

Иногда между кучками чемоданов и рюкзаков появлялись небольшие команды военных. Они выкликали пофамильно и строили новобранцев. Затем строем выводили их за ворота. Выяснилось, что некоторые сидят тут уже по два-три дня, а их все никак не отправляют. У многих уже кончились запасы съестного и запасы выпивки. То тут, то там вспыхивали драки, но драчунов тут же растаскивали окружающие. К вечеру первого дня у него тоже кончились запасы. Новые товарищи, с которыми он познакомился утром, сбросились и наскребли денег на покупку "горючего" и закуси к ней. Оставалось решить вопрос, кто рискнет сгонять через забор в ближайший магазин "Луч". Естественно, этим "желающим" оказался он. Надо же было доказать свою смелость и независимость. С ним отважились пойти еще двое ребят.
В магазине была очередь, да потом еще надо было выбрать момент перелезть обратно через забор призывного так, чтобы их не зацапали. Так что на все про все ушло около часа. Ребята, дожидающиеся их, сообщили что военные искали кого-то. Оказалось, что искали его. Вот только этого не хватало. Еще в дезертиры запишут. Договорились с ребятами, что если снова будут искать, то они скажут, что он спал, а фамилии его они не знали. Часов в девять вечера его и еще несколько человек вызывали к небольшой сцене рядом с воротами.
В полной уверенности, что сейчас их отправят, они построились. И тут объявили, что их отправка в армию временно откладывается. Они обязаны никуда не отлучаться из дома пока каждого не вызовут новой повесткой.

Когда он явился домой, грязный, клочками стриженый, подвыпивший, мама ахнула. Решили никому, кроме сестры и ее семьи, не говорить о том, что он вернулся. Даже его девушке. Да и как он мог появиться перед ней лысый! Тем более, что перед проводами у них были довольно натянутые отношения. Да и любила ли она его? Кроме поцелуев, она не позволяла ничего, да и от поцелуев частенько уворачивалась.

Короче, ничего не оставалось делать, кроме как сидеть дома, бренчать на гитаре и петь песни. Мама гнала его из дому, но он ни за что не соглашался показать нос на улицу, где каждая собака его знала. Единственно, куда она сумела его выгнать, так это в хлебный магазин, располагавшийся прямо под их квартирой.

Зажав в кулаке рубль и семьдесят копеек, он в спортивных штанах и майке вошел в хлебный. На секунду остановился у входа, вдыхая вкуснейшие хлебные запахи, и привыкая после яркого солнца к полумраку магазина. Но через секунду его ослепили чьи-то глаза. Сияюще-голубые, яркие, с искорками. За прилавком стояло что-то неземное, тонкое, эфемерное. Он еще не мог разглядеть всех подробностей, только понял, что это молоденькая девчонка. Забыв, зачем туда пришел, он сумел лишь выдавить из себя:
- Здрасьте. Ты кто?
- Продавщица. Я новенькая. А ты кто?
- Я тут живу. Прямо над магазином.
Повисло неловкое молчание.
- Ты это, что-то купить хочешь?
- Ага. Хлеб.
- Ну это я догадалась. А какой?
Он молча протянул ей на раскрытой ладошке деньги. Она протянула к нему свою ручку и прикоснулась к ладони. Обоих будто прострелило током. Взяв деньги, девчонка застыла, от волнения не в силах правильно пересчитать их. Потом сказала:
- А сколько тут?
- Я не знаю. Давай пересчитаю.
И они снова соприкоснулись горячими ладонями. Мелочь выпала из ее руки и покатилась по прилавку. Несколько монет упали на пол, а он взял ее руку в свою.
Если бы в этот момент кто-то вошел бы в магазин, наверное волшебство бы кончилось. Но никого не было, а какая-то сила перекинула его тело через прилавок. Он оказался прямо перед ней, в узком пространстве между полками с хлебом и булочками и прилавком. Их тела как два магнита, притянулись друг к другу. Он не знал ее имени, но уже целовал ее, и она отвечала. Она отвечала не только губами, отвечали ее руки, каждая извилинка ее тела.

Следующие пять дней прошли как в пожаре. Горели оба. И вот последняя ночь окончились. Взявшись за руки, они вышли из детского садика к его дому, к ее хлебному магазину.
- Иди. И не оборачивайся, пожалуйста. Если ты обернешься - мое сердце не выдержит.
- Постой. Ты не дала мне адреса. Куда же я буду тебе писать?
- Нет. Не надо мне писать! Я не хочу!
- Но почему?
- Иначе твоя и моя любовь испарится. Я не хочу слов. Пусть ты останешься только в сердце моем!

Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2015/12/06/1178