Как я летал на самолете Ан-2

Мой дедушка не только ученый и писатель, он еще и летчик. В Хабаровске есть такая школа, где на летчиков учат. Каждый человек может туда записаться, заплатить деньги и его научат. Конечно, если он взрослый, детей туда, к сожалению, не принимают. А дедушка ходил в эту школу два года и научился. Я жил тогда в Хабаровске целый год , и дедушка брал меня несколько раз на аэродром, и я видел, как он летает на «Як-52». Это такой специальный двухместный самолет для обучения. В передней кабине сидит летчик, а в задней – инструктор. Если летчик сделает какую-нибудь ошибку, инструктор ее исправит. Вот бы так в школе, на контрольной!
В кабине «Яка» я и сам сидел; там ручка такая: к себе потянешь – самолет вверх пойдет, от себя надавишь – самолет вниз. А внизу педали, чтобы рулить. И еще приборы всякие. Мне конечно покататься хотелось, взрослых там катали, даже тетенек. Но это взрослых, потому что на «Яке» даже пассажирам дают парашют. А ребенок разве справится с настоящим парашютом? Дедушка сказал, что мне надо до четырнадцати лет подождать.
Но однажды мне повезло. Закончился учебный год, и у меня не оказалось ни одной тройки. Дедушка с бабушкой страшно обрадовались, и дедушка сказал, что сделает мне подарок. Я не знал, что он задумал, но он повез меня на аэродром. Бабушка тоже поехала, она всегда старается не отставать от нас.
Я думал, дедушка просто будет летать, как обычно, но оказалось, что в этот день аэродром был занят парашютистами. Их там собралось очень много – сто или двести, я не считал. Они по очереди загружались в зеленый биплан АН-2 – это самолет такой с двумя крыльями, их еще «кукурузниками» зовут, поднимались высоко в небо и прыгали – кто с одним парашютом, а кто с двумя. Дедушка объяснил мне, что второй парашют – запасной. Если первый раскрылся, то второй раскрывать не надо, он может даже первому навредить, запутать. Но на втором стоит автоматика, которая сама его открывает, на всякий случай, если ее не отключить. Так что, если открылись два парашюта, это значит, что человек просто растерялся и забыл отключить второй парашют. Обычно это те, кто первый раз прыгает, их так и зовут – «перворазники».
Стояли мы с бабушкой, смотрели, задрав головы в небо, а дедушка сходил куда-то и вернулся со своим инструктором.
- Ну, что Егор, - спрашивает меня инструктор, - хочешь полетать?
Инструктор мне был уже знаком, его фамилия Зорин, он бывший военный летчик.
- Хочу, - отвечаю и смотрю на него: что дальше будет?
А бабушка интересуется:
- А разве ребенку можно?
- На Ан-2 можно, - отвечает Зорин. – На нем летчики без парашютов летают. Сядет в пилотскую кабину.
Я молчу и не верю своему счастью.
Самолет сел, подрулил к парашютистам. Они залезают внутрь, а я жду с замиранием сердца и краем глаза смотрю то на дедушку, то на Зорина. Вдруг передумают!
Зорин тоже залез в самолет, но через несколько минут вернулся и велел мне залезать. Я посмотрел на дедушку.
- Давай! – улыбнулся дедушка. – Это тебе подарок к окончанию года.
Я поднялся по маленькой железной лесенке. Парашютисты уже сидели на скамейках вдоль бортов, обвешанные парашютами, и я с трудом пробрался между ними в кабину. А в кабине было просторно. Там было два кресла и большое широкое окно. В левом кресле сидел летчик. Он улыбнулся мне и сказал:
- Привет! Как тебя звать?
- Егор, - ответил я. – Мой дедушка летает на «Яке».
- Я знаю, - ответил летчик. – А меня звать дядя Саша. Садись в кресло, будешь вторым пилотом.
Я залез на кресло. Оно оказалось довольно высоким, ноги не доставали до пола и тем более – до педалей. «Да, - подумал я, - ребенку тут делать нечего!» Приборы в кабине были примерно такие же, как в Як-52, но вместо ручки управления был штурвал – примерно, как руль в машине, но с вырезом вверху. Я посмотрел в окно и увидел стоявших неподалеку от самолета дедушку и бабушку. Они махали мне руками и что-то кричали, но я не слышал. Я тоже помахал им, а бабушка стала меня фотографировать.
Дядя Саша велел мне застегнуть страховочный ремень (как в машине) и надеть шлемофон. Со шлемофоном я уже был знаком, дедушка надевал мне и показывал, как им пользоваться. Когда работает двигатель, в кабине так шумно, что летчики переговариваются только через микрофон и наушники. Ну, и с землей им надо по рации связываться, все через шлемофон.
В общем, дядя Саша завел двигатель, все загудело, пропеллер перед нами стал вращаться, самолет потихоньку начал двигаться, и мы поехали на взлетную полосу. На взлетной полосе самолет развернулся, постоял еще немного. Дядя Саша попросил у диспетчера разрешение на взлет (я слышал все в своих наушниках), мотор заревел, как зверь, и мы побежали - все быстрее и быстрее. Аэродром был не бетонный, как делают для больших самолетов, а просто поле, заросшее травой, и самолет подпрыгивал на ухабах, как тележка, и я испугался даже: вдруг у него колесо отвалится, но ухабы вдруг кончились, и кресло само подперло меня в попу, и тут я сообразил, что мы летим. Летим! Зеленая трава, бежавшая перед носом самолета, исчезла, и на ее месте появилось голубое небо, а кресло все продолжало подпирать меня снизу.
Я посмотрел на дядю Сашу. Он обернулся ко мне и спросил с улыбкой:
- Ну, как? Страшно!
- Нисколько! – ответил я. – Круто!
- Молодец! Значит, будешь летчиком. Сколько тебе лет?
- Восемь.
- Здорово! Скоро совсем будешь взрослый. Еще столько же настукает, и на парашют приходи!
Тут я промолчал. Я подумал, что прыгать с парашютом – это травмоопасно, можно ногу сломать, я лучше буду на летчика учиться, как дедушка.
Самолет тем временем поднялся совсем высоко, и дядя Саша открыл дверь к парашютистам и сказал, что можно прыгать. Как они прыгали, я не видел, но когда наш Ан-2 развернулся, я увидел внизу под нами белые купола. Все они были одинарные, значит «перворазников» среди этих парашютистов не было. А еще я увидел внизу крыши домов, черные ниточки железной дороги и где-то далеко за ними – реку Амур. С большого самолета такое не увидишь.
- Егор, можешь взять штурвал и порулить, - сказал вдруг дядя Саша.
Я взялся за штурвал, с трудом потянул к себе. Самолет чуть-чуть задрал нос и тут же сам выровнялся.
- А как поворачивать? – спросил я. – Я же до педалей не достаю.
- А ты штурвал поверни, - объяснил дядя Саша. – Самолет накренится и повернет.
Я попробовал, вроде получилось. Но было страшно: вдруг что-то не так сделаю, и сорвемся в штопор, а мы без парашютов. Дедушка говорил, что из штопора очень трудно выйти.
- Ладно, хватит, - сказал летчик, наверное, заметив мою боязнь. – Идем на снижение.
Он направил самолет по спирали вниз и вскоре мы приземлились.
Дедушка с бабушкой встречали меня, как Гагарина, расспрашивали, как я себя чувствую, что видел. А я только улыбался. Разве такое расскажешь словами!
Жаль только, что фотки у бабушки не получились, что-то не то она нажимала, наверное, тоже волновалась. Я потом маме с Илюхой про свой полет рассказывал, так они не очень мне поверили. С Илюхой я из-за этого даже подрался.