Пока ты здесь

                - 1 -

- Что за…, - просматривать «электронку» не было сил, усталость и апатия давили тело к постели, но одно из писем возмутило Аню до крайности. Она еще раз пробежалась взглядом по строчкам. Потом на секунду замешкалась, словно копя внутри себя негодование. Потом уже злобно выкрикнула: - Черт! Убила бы шутника!
Мгновение шока, и она действительно убила бы. Но вместо этого почему-то расплакалась. Отстранила ноутбук на пол рядом. Малейшее напряжение доставляло боль, будто в голове стучали тысячи молоточков.
В дверном проеме появился муж, мягко и неторопливо приблизился и склонился, поправив одной рукой сползшее одеяло, а в другой держа чашку с чем-то горячим.
- Давай-ка, мы сейчас выпьем морс, - обратился он, словно перед ним слабый ребенок. – Может, врача?
Аня выше поддернула одеяло, а в голове загнанной птицей билась мысль, что ни один доктор помочь не в силах. Свет монитора снова привлек ее внимание. Не надо, чтобы муж видел то послание. Но шутника следовало бы найти и наказать.
- У тебя есть человек, способный отследить, откуда пришло электронное письмо? - слабо промолвила она, в голосе сквозила надежда.
- Ну, разумеется… - ласковая рука скользнула по волосам, поправив непослушный локон. Муж уходить не хотел, но почувствовав ее раздражение, сник. Уже в дверях добавил: – Только если пообещаешь себя беречь.
Вместо ответа Аня кивнула. Мысли занимала другая проблема. На мониторе где-то за пеленой черного экрана пряталась страничка с мейлом, резанувшим душу:
«Привет, Нюткин! Сколько лет, сколько зим! Не ожидала? Я почти простил, что тогда ты так поспешно выскочила замуж. Ну да ладно, кто старое помянет… Вообще че пишу, нужна твоя помощь…
…Твой старый знакомый, коллега по парте,
Павлюченция-обыкновенный».
И все ничего, если бы не тот факт, что девять дней назад Пашу Кольцова, этого самого «Павлюченция» похоронили.

Закадычного «коллегу по парте» Аня не видела почти 14 лет, со дня окончания школы. А ведь когда-то одноклассники шушукалась об их с Пашкой «большой любви». Потом она – в Москве, куда уехала сразу после выпускного, он – в родном городе. Как параллельные миры, которым не суждено пересечься.
Но надежды на встречу у Ани были, особенно последний год, после переезда назад, на ее родину. Так, всякий раз сердце ее колотилось, когда брела по знакомым улочкам. В этой «большой деревне», где все обо всех знали, она была уверена, что рано или поздно встреча произойдет. Она представляла живые ее картинки, многозначительные взгляды, серьезный разговор. И ни слово о той дурацкой ссоре, будто и не было ее, будто они случайно потеряли друг друга и только теперь нашли.
Не случилось. Полторы недели назад позвонила приятельница Ленка, мол, так и так, помнишь ли Кольцова, сердечный приступ… И еще слова, слова, слова, но их Аня уже не слышала. По иронии, по чьему-то злому умыслу, в ее планы вторглись, точно и недвусмысленно объяснив, что бывает так, что бывает слишком поздно.
После похорон она слегла, сославшись на давление, не в силах была объяснить свое состояние. Успехи в карьере, еще некогда так возбуждавшие ее сознание, положение и статус, которые обеспечивал ей супруг, - померкли, обесценились трагедией. Невидимый червь точил изнутри, и в затуманенном воображении своем она почти явно слышала ехидное шипение: «Его больше нет. Можешь больше не стараться. Его больше нет». Из сознания, будто по запуску нужной программы, то и дело всплывали обрывки воспоминаний, жизни, давно уместившейся в старый школьный альбом, и той весны, мелькнувшей искрой, как оказалось, последней.
Аня не могла унять озноб, натянула плед повыше. Веки тяжелели. Она знала, по слухам, умершие люди сниться не должны, а посему не могла себе позволить уснуть. Пока еще не поздно, ей хотелось понять, где она ошиблась, где они оба ошиблись.

Троечника и хулигана Пашку школьница Аня Василькова старательно избегала. Заводила, обаятельный хулиган, от которого стоял на ушах класс и «вешались» учителя, срывал контрольные, организовывал побеги с уроков, одним словом, обеспечивал «коллегам» нескучную жизнь. Время незабываемого веселья, приправленного юностью, горячностью и томящей тоской по предстоящему лету.
Лишь теперь, оглядываясь назад, она самой себе озвучивает его истинный тогдашний статус – ее «первая любовь». Теперь, когда все уже кажется нелепым и почти забытым. Забытым, если бы не Пашкин уход. Теперь уже можно. Уже не стучат в висках строгие бабушкины слова: «Хорошие девочки так себя не ведут», и она точно знает, что на встречи одноклассников больше никогда не придет. Не для кого.
Для Ани плохим тоном считалось даже улыбаться в ответ на Пашкины заигрывания, которые раз за разом становились настойчивей. Заденет как-бы невзначай в коридоре, в столовой подсядет, якобы ради сдобы, от которой вечно худеющая Аня всякий раз отказывалась. А потом их посадили за одну парту. Как подозревала Аня, это тоже было подстроено Кольцовым.  И понеслось. Каждый урок – мини-спектакль на тему «Моя прекрасная соседка». Вот тогда-то она впервые что-то почувствовала. Первая искра. Первый интерес.
Игра завораживала:  девочка-отличница и «плохой мальчик», успевший в свои шестнадцать испробовать многое. У нее – дом, школа и обязанности, у него – компании, сигареты, вино и легкие девицы в столь же легких облачениях.
С личиком, как поговаривали подруги, – нечто средним между Мэрилин Монро (в годы, когда та еще была Нормой Джинн) и Грейс Келли, - Аня вполне могла претендовать на успех у противоположного пола, вырядись даже монахиней. Конский хвост тонких пепельно-русых волос, длинный и ровный, классический крой блузки и отсутствие макияжа, - все это выдавало прилежную строгость и четко установленные нормы поведения. Контраст с завораживающе-опасной дымкой темно-синих, почти фиалковых, глаз и рельефной мускулатурой соседа, угадывающейся даже сквозь плотные свитера, – притягивал. Она и сама не понимала, как могла так бездарно «попасться», будучи уверенной, что это все не про нее, что слишком уж они разные, изначально, до самых малюсеньких тонкостей их натур. И увлекалась, как муха перед чашей с вязким вареньем. Но еще больше ее угнетал вопрос, как отношения разовьются дальше, и сможет ли встроенная в ней программа «хорошая девочка» вместить такую нелепую на первый взгляд связь – она и Пашка.

- Пойдем, что покажу, - однажды он догнал ее по пути из школы. Подошел как всегда неожиданно, сзади, и тут же увлек в припаркованную «шестерку».
- У тебя же прав нет, - спохватилась она уже внутри салона, но почему-то хихикнула.
- Не бойся, тут недалеко…
Она и не боялась, хотя доверие это вряд ли можно было назвать оправданным, но в те секунды ничего уже не подвергалось логике.
Путь занял от силы минут пять. Подъехали к роще. Он молча вышел и протянул ей руку, открыв дверь. «Как все банально», - вдруг пронеслось в ее голове.
Поляна оказалась живописной, и было ясно, что случайный прохожий сюда не забредает. Вокруг – кустарник и трава, густая настолько, что со стороны не понять: внутри скрыт тихий островок. Паша пригласил гостью сесть, указав рукой на огромное бревно, сваленное посредине.
- Добро пожаловать в мои чертоги, - он усмехнулся, и Ане показалось, что смотреть на нее почему-то не решается.
- Миленько…
- Между прочим, здесь ни одной бабы еще не было. – Он не заметил, как с этих слов Аня поморщилась.
Вдруг Паша неожиданно развернулся всем корпусом, и она увидела, как горят его глаза. Она все поняла. Она всегда все понимала правильно. И наклонилась, чтобы поцеловать. Она была уверена, это только начало. А зачем еще он привел ее сюда, на свой необитаемый остров?
Паша вдруг отстранился, поправил ей волосы и снова внимательно посмотрел в глаза. А потом улыбнулся:
- Знаешь, когда темнеет, макушки сосен цепляют луну. Приколькое зрелище, я потом тебе покажу…
Как странно и необычно. В эту секунду ей казалось, что перед ней совсем другой человек – мягкий, трогательный, «прикольный». Такого и любить не стыдно. И говорить с подругами о такой любви… не стыдно. И самой себе признаться… не стыдно. Потому что «хорошие девочки должны любить хороших мальчиков». Так, кажется?
Но именно в ту секунду она смутилась. Этот новый Пашка, оказывается, дорог ей. Давно ли? Вряд ли она знала ответ.
Она снова его поцеловала. Уверенней и настойчивей. Рука ее уже расстегивала пуговицу на строгой блузке.  Она целовалась и раньше, но там, на неудобном бревне, под писк комаров и нависающем закате, все выглядело по-другому. Все и было по-другому. Волосы ее, совершенно не подготовленные к долгим тесным объятиям, все время путались. Когда на миг приподнялась, чтобы убрать их рукой куда подальше, он вскочил тоже. Неожиданно и дерзко подхватил за талию, закружил в воздухе и, чего уж она точно не ожидала, вскинул себе на плечо и понес. В обратную сторону. К припаркованному у обочины авто. Поставив на землю, увидел растерянный взгляд. Оба молчали, пока он заводил мотор. Потом он закурил и отвернулся к окну. Аня поймала его взгляд.
 - Но…
- Все правильно… так будет лучше, - ласково, но серьезно промолвил Паша, а уже через секунду опять сыпал шутки:
 - Нютик, а ты – прикольная… Самая…

 Аня была уверена, что до сих пор помнит его лицо во всех подробностях. Словно однажды память запечатлела воспоминания, разлила по формочкам и заморозила. Даже в момент, когда безумным от горя взглядом там, в похоронном доме, буравила крышку гроба,  словно пытаясь преодолеть плотность дорогой древесины, увидеть его хотя бы последний раз и убедиться, что все наяву.
Аня поежилась, от теплоты нагретой постели стало душно. Подробности прощальной церемонии, напротив, почти не помнила, как будто наблюдала из параллельной реальности. Люди. Много людей. Горе, слезы. Она держалась в сторонке. Там. А теперь?  Укройся она хоть с головой, насмерть замотайся в мокрые от слез простыни, ничего уже не изменить.
После странного вечера в той роще они поссорились. Аня сочла, что он смеется над ней, что измотанные девки ему куда привычней. Вместо объяснений она тогда сбежала в Москву. Сразу после выпускных экзаменов. Ей казалось, ненадолго. Но жизнь, вдруг вставшая на другие рельсы, покатилась стремительно. Институт, замужество, карьера. И потом - карьера, карьера, карьера. И подспудное чувство, странное, ноющее. Она не придумала ему название. В свой город приезжала редко, в основном, чтобы навестить родителей. А еще увидеть закадычную приятельницу Ленку. И узнать что-нибудь о Нем. Но тщетно: прямо спросить не решалась, а Ленка упорно не хотела догадываться об интересе подруги.


                - 2 -

- Ну, ты как?  – спросил муж, появившись для нее некстати. – Я выяснил насчет адресанта.
Аня первый раз прервала свой поток скорби и подняла глаза.
- Адрес, что ты мне указала – не существует и… - он хотел сказать еще что-то, но телефонный звонок увлек в другую комнату.
«Какая-то ошибка», - Аня нашла силы подняться, вылезти из пледа-кокона. Секунда-другая, и ее пальцы щелкали по клавишам. «Давай же, умная железка…» - глаза бешено бегали по списку прочитанных сообщений. Утреннего письма среди них не было.
- Как же так! – она почти вскрикнула, но тут же покосилась на дверь и почти шепотом: - Я же не сошла с ума!
В следующий миг окно чата засияло на мониторе, будто только и ждало своего часа:
- Привет, Нютик! Сойти с ума… было бы прикольно посмотреть…
Аня шарахнулась, почти подпрыгнула. Утренний ужас казался насмешкой, по сравнению с теперешним ее состоянием.
- А я знаю, что ты была на нашей поляне. Плохая идея…
Аня на всякий случай протерла глаза. Потом вскочила, подбежала к двери, заперла ее и мигом вернулась к экрану. По ходу соображая, кто мог ее видеть в роще в тот день: все поехали на кладбище, а она не смогла и свернула с дороги…
- Зачем ты волосы обрезала? Ну да ладно, ты все равно прикольная… Самая…
- Хватит, - оборвала вслух Аня,  тут же испугавших собственного голоса.
- …ПОМОГИ МНЕ…
- Чего вы хотите? Денег? Сколько?
- Я любовался тобой все это время…
- Кто вы? – мозг отчаянно соображал, как быть. Связи мужа могли помочь найти. Но кого? А потом на секунду осознала, что она – не в Москве, и этот факт все усложняет.
- Ничего не бойся…
- Пашка? – со стороны могло показаться, она разговаривает с компьютером, что, собственно, так и было.
- Признала! Не дрейфь, красотка! Контрольную списать не попрошу… здесь они ни к чему…
- Пашка, но… как же так? – Аня почти представила его смех, но по спине пробежал холодок.
- Видела бы ты себя… умираю со смеху…(зацени шутку!!!)… Кстати, я все надеялся, ты хоть заплачешь… там.
- Никто бы не понял рыданий… одноклассницы.
- Ок, отговорка принята!
- Не могу поверить…
- Тысячу паролей назову, чтобы уйти,
Но пока ты здесь, глаз не в силах…
- …отвести… - Аня вспомнила школьную записку, одну из многих, что он просовывал ей под партой. Она тогда ее смяла, поставив под сомнение его авторство, но позже украдкой распрямила и сунула в дневник.
От внезапных слез Аня перестала различать буквы на мониторе. Но времени терять не хотелось: никто не предсказывал ей, сколько еще продлится это наваждение.
- Ты что-то говорил про помощь…
Прямиком на экране появился странный текст: номер улицы, дома, квартиры.
- Книжная полка, вторая снизу, зеленый альбом в бархатном переплете. Там важные документы и пластиковая карта с деньгами. Одному очень дорогому мне человеку нужен этот визит... ЭТО ОЧЕНЬ ВАЖНО…
- Я постараюсь…
- Не сбежишь больше?
- С удовольствием, если подскажешь, куда…


                - 3 -

  - Привет, куколка!
Аня молчала. Еще миг, и она захлопнула бы компьютер. Страха больше не было, но глаза сверкали злостью.
- Ты клевая. Но чересчур серьезная… Не хватает строгой косички…
- Вообще-то у меня был хвост, - ни тени улыбки.
- Ваше Величество не в духе?
- Я надеялась, хоть… теперь… ты отнесешься ко мне… серьезно.
- Она надеялась! Ты вообще-то до недавнего времени и вовсе  считала меня плодом своих фантазий!
- Больных, замечу, фантазий! А разве нет? Как я могла купиться на этот развод? «Пойди туда, не зная куда…»
- Я что, тебя с адресом обманул?
- Лучше бы… но все равно… - и Аня расплакалась. – Так бы сразу и сказал, что там… твоя жена и… дочь.
- Узнай ты об этом, ты бы согласилась пойти?
- Нет.
- !!!
- Порисоваться захотел, напоследок? Мол, вот, смотри! Мол, я и здесь – тебя обошел. Жена, дочка! А ты, мол, что? Только карьера и муж, которому до тебя нет дела?
- Я и не знал, что мы с тобой соревнуемся… Грустно… Я тебя любил…
- Ага, так любил, что готов был бросить там, на своем острове… - Аня запнулась. Она сама не верила, что произносит это вслух. Та горечь, название для которой она не могла так долго придумать, но которое вертелось на языке, требуя обличения, вдруг сама дала о себе знать.
- Глупая маленькая девочка…
- Да, я была глупой, поэтому можно было издеваться…
- Вообще-то я про тебя сегодняшнюю.
- Ты ничего не добился. Чтоб ты знал, я вообще вчера классно провела время, и твоя жена… - она с секунду помедлила, - замечательная. Чаю попили. Кстати, в деньгах она, как ты говорил, не нуждается. И карточки никакой в альбоме не было…
- Я и не говорил, что моя жена в чем-то нуждается.
Аня вдруг замолчала. Предложи ей снова, она пережила бы вчерашний день еще раз. И много бы, много таких вот «вчерашних дней». Вечер накануне, когда едва знакомая ей женщина, впуская в свой крохотный мир, словно демонстрировала совершенно другую планету. Неожиданную, хотя и вполне обычную. Сначала они долго рассматривали тот самый альбом с обложкой из зеленого бархата. Треть из него промелькнула эпизодами школьной жизни. Потом затаившись, слушала лучшие моменты из жизни семьи… чужой, как она ясно осознала в тот миг. И удивилась себе, как приятной теплотой разливаются по каждой ее жилке эти истории. Повседневные, незамысловатые, но завораживающие уже тем, что сама она, умница-красавица, как-то упустила, пробежала мимо, в обнимку с посторонними мыслями.
«Коллега по парте» в рассказах жены выглядел слишком идеальным. Дочку сам купал, рассказывал на ночь сказки, и даже продал фирму, когда другу срочно понадобились деньги на операцию. Но с другой стороны, она улавливала некую закономерность: «ее Павлюченция» и не мог быть иным.
- Хорошие они у тебя, - после продолжительного молчания заключила Аня. – Повезло…
- Мне странно слышать это от женщины, у которой есть все!
- Значит, я что-то упускаю…
- Эх, Нютик… при всей своей… умности… ты бываешь… дура-дурой…
- Что, заумные фразы до сих пор не удаются? – но ей было не смешно. Очень, очень даже было в эту секунду грустно. Да что он, бывший троечник может знать о ее жизни… Что она сама о ней знает… Опять по щеке покатилась слеза, но Аня живо ее смахнула, ей хотелось говорить с ним: - Ты меня любил, стало быть?
- Раскручиваешь меня на банальности?
- Тогда почему тогда ты так странно повел себя?
- Господи… опять двадцать пять!
- Пожалуйста… хотя бы теперь…
- Я не мог тащить тебя в то свое болото… И все. Больше ничего не скажу.
- А как же любовь?
В этот миг затрещал телефон. Аня от неожиданности подскочила, но трубку взяла.
- Анна? Это снова я, - звонила жена Павла. – Когда вчера вы ушли, я кое-что обнаружила в бархатной подкладке альбома. Там письмо, и кажется, оно для вас…
Аня обернулась на экран, но чат оставался тих, ни души. Она ждала какое-то время. Ни буквы. Тогда, поспешно собравшись, она поехала по уже знакомому адресу.


                - 4 -

 Конверт обжигал руки. Аня не стала его вскрывать там, при свидетелях. Вернувшись в пустую комнату, она, впрочем, помедлила. Выложила письмо перед собой, как дорогую находку. Через какое-то время взяла ножницы и аккуратно отрезала полоску с краю. Лист внутри оказался вырезан из обычной офисной бумаги, белоснежной, будто послание было написано только вчера. Лишь скромная дата в углу, корявым Пашкиным почерком (уж его-то она везде узнает) была неумолимым свидетелем многих истекших лет.
«Моя красавица! Вчера я случайно узнал, что ты уехала в Москву. Странно, ты же никогда не любила шумные большие города. Не молчи. Я каждый вечер мысленно разговариваю с тобой. Так будет всегда. И когда ты найдешь свою дорогу, я лишь иногда буду мысленно  интересоваться, по душе ли она тебе. Не молчи. Я спрошу, счастлива ли ты, когда ты встретишь своего единственного. Я радуюсь, когда мысленно представляю, как ты кружишь на руках своего ребенка, и даже не одного. Это было бы так на тебя похоже. Скорее всего, со временем твой облик изменится, уже не будет милого ребячьего «хвостика» на голове. Но все в тебе останется милым и уютным, как твоя душа. И мысленно я разговариваю с ней. Она мне иногда отвечает трепетом бабочек в моем сердце. А на днях ты мне приснилась, представляешь, в образе Снежной Королевы, как тогда, на новогоднем школьном балу, помнишь? В моем сне будто бы ты сидела на троне, и все тебе поклонялись. Правда, смешной и глупый сон? Я проснулся, посмеялся и прошептал: «Ты -  другая!» Не молчи…» 
Аня читала, и не могла остановиться. Снова и снова. Словно ожидая, что буквы сами собой начнут дописывать слова. Его слова. Текст безжалостно заканчивался, тогда она начинала сначала. Много раз. Наконец она остановилась и прижала послание к груди. Она так долго искала во всем смыслы и не находила. Столько лет. И вот маленький, промокший от слез, лист бумаги. Она так и застыла с письмом в руках, взгляд остановился в одной точке на полу, но мысли были далеко.
Сколько прошло времени, Аня не помнит. Спохватилась, когда письмо выпало из рук. Слез больше не было, и внутри уже не щемило.
- У меня так и нет твоей фотографии… - обратилась она в пространство монитора, не надеясь на какой-бы то ни было ответ. Но монитор вновь стал ярче, словно фраза вывела его из режима ожидания.
- Зачем? Память у тебя отличная… иногда даже слишком…
- Считаешь, мне еще не поздно начать побеждать своих драконов?
- Моя Нютик справится.
- Спасибо тебе… за эти последние дни. Пока ты был здесь все это время, я… - к горлу вновь подступил ком.
- Ну-ну, не надо больше водопадов…. А новая прическа тебе все-таки идет…
- Дочка у тебя… замечательная… И вообще все так, как и должно было быть… Ты с завидной правильностью распорядился отпущенным временем…
Теплым дыханием в открытую форточку ворвалась весна. Шторка из-за легкости колыхнулась, и Аня вздрогнула. И выдохнула, на этот раз с легким сердцем. Что-то светлое и родное теперь навсегда поселилось душе. Словно ей дали подсказку. Словно вознесшись ввысь, она увидела дорогу. Свою. Без призраков прошлого и всяческих сожалений.
- Мне пора… И тебе тоже…
Аня ничего не ответила, лишь улыбка коснулась лица. Она точно знала, в эту секунду он тоже ей улыбается, где-то там, из другой Вселенной. И он будет там счастлив, она, по крайней мере, очень хотела в это верить. А она должна выполнить пожелание.
В размышлениях Аня не заметила, как погас монитор.

Спустя три часа вернулся муж. Аня услышала его тихие осторожные шаги.
- Я не сплю, - крикнула она и снова улыбнулась.
- Как ты? – мужчина не заставил себя долго ждать и появился в дверном проеме ее комнаты.
- Ужасно хочется есть, - Аня поймала себя на мысли, что снова улыбается. – Пошли куда-нибудь.
Спустя пару минут парочка уже медленно брела по тротуару, любуясь первой весенней зеленью. Мужчина нежно обнимал за плечи.
- Красота какая, - промолвила Аня, окидывая взглядом пространство тихого дворика. – Нашим детям понравится здесь расти.
От ее заявления мужчина в растерянности остановился и вопросительно посмотрел на спутницу.
- Побежали, чего встал? Вон видишь -  пока еще «зеленый» на светофоре! – Аня схватила мужа за руку, крепко, и потянула вперед. Ей хотелось только вперед. Жить, строить планы и воплощать их, смеяться и плакать от счастья. И иногда, время от времени, мысленно рассказывать об успехах.

Июнь - сентябрь 2015