Этажи времени. Глава 15

Начало http://www.proza.ru/2015/11/10/848


Заплаканная Катя сидела на полу около видавшего виды дивана в углу лаборатории. Ставский тихо спал на этом самом диване, ему ничего не снилось. Настенные плоские часы показывали восемь часов вечера, майское солнце освещало лабораторию, разные умные приборы, письменные столы с грудами бумаг и потрепанными компьютерами.

Наконец Ставский пошевелился и открыл глаза, некоторое время ошалело оглядываясь вокруг.

– Прости меня, если сможешь, – услышал он Катин голос откуда-то снизу.
Повернувшись на бок, Ставский увидел сидящую на полу Катю, слезы текли по ее щекам и капали на блузку.

– За что простить? – не понял Станислав Васильевич.

– За то, что я использовала тебя в своей работе без твоего согласия; за то, что я, дура, люблю тебя; за то, что я чуть не свела тебя с ума... За все, что я с тобой натворила. Из-за меня убили Владимира, и я не хочу, чтобы еще убили и тебя.

– Как, то есть, убили?

– А вот так – просто взяли и убили после нашего бегства в Москву. Я во всем виновата, только я, дрянь мерзопакостная! Захотелось мне прославиться, идиотке малахольной, вот и прославилась.

– Катя, успокойся, ты совсем даже не дрянь мерзопакостная. Вставай с пола, давай-давай, поднимайся! Я уже и так давно понял, что ты со мной экспериментируешь, ничего нового, просто мне стало не по себе, когда я попал в кабинет твоего шефа.

Неприятно, когда что-то видишь во сне, а оно потом происходит наяву. Только во сне мне казалось, что твоего босса называли генералом.

– А он и есть генерал, я же тебе говорила, он генерал-лейтенант медицинской службы.

– Да, действительно, я как-то забыл и не связывал твой рассказ о вашем Центре со своим сном.

– Я больше никогда не буду никому ничего внушать. Как только все успокоится, уйду с работы к чертовой матери, устроюсь библиотекаршей в какую-нибудь захудалую библиотечку, где и читателей не бывает, буду жить домашним хозяйством и кроссвордами.

– Ну, на зарплату библиотекарши – это точно удастся.

– Не издевайся, а лучше возьми меня в жены. Я, как собака, буду любить только тебя, угадывать все твои желания, облизывать тебя мокрым языком и тереться мордой о твои ноги.

– Перспектива быть облизанным мокрым языком, безусловно, мне нравится, но теперь послушай меня. Если ты думаешь, что мне нравится моя работа, а ты что-то там нарушила и хочешь всё исправить, то ты очень-очень ошибаешься. Мне осточертели все эти тупые студенты со своими шпаргалками и пересдачами, мне надоело из года в год читать одни и те же курсы математики, сидеть с умным видом на заседаниях кафедры, разных конференциях и симпозиумах. Люди там давно не занимаются наукой, они занимаются исключительно поддержкой своего честолюбия, издавая под разными названиями из года в год одни и те же работы, в которых, если и было рациональное зерно, то его давно склевали другие, более бойкие ребята из-за океана или из Европы.

И вот появляешься ты – и у меня начинается совсем другая жизнь: я могу чувствовать то, что чувствовали другие люди, жить их жизнью, видеть все их глазами. Наконец, у меня есть ты.

И неужели я смогу отказаться от этого и вернуться в свое прежнее существование? Я уже подсел на этот наркотик, и обратного пути нет, я совершенно сознательно бросаюсь в эту авантюру, даже если не сумею выбраться из потока людей и эмоций. Ну, и самое главное – пойми, мне совершенно нечего терять. Человек всегда боится потерять то, что имеет, всегда его удерживает необходимость заботиться о близких, родителях, детях, а мне надоело бояться, я готов потерять то, что имею, ради совершенно новых переживаний и ради тебя.

– Мне с тобой так хорошо, что даже не хочется ни о чем думать. Так бы и сидела в этой лаборатории всю жизнь, лишь бы не видеть ничего за ее стенами.

– Кать, я, конечно, не психолог, но мне кажется, что у тебя депрессия.

– А ты как думал? Будет тут депрессия, когда убивают человека, с которым ты мало того, что долго проработала, но и была какое-то время в близких отношениях. Кроме того, непрозрачно намекают, что лучше никуда не выходить из этой конторы, а то еще неизвестно, чем это закончится.

– Не знаю, как ты, а я хочу есть. В вашем заведении можно раздобыть кусок хлеба для бывшего доцента?

– Посмотри в холодильнике, там должен быть сухой корм для сотрудников, которые работают по ночам, а на столике в углу – чайник.

Чай из пакетиков, растворимый суп и пересушенное печенье не были самой вкусной едой, но позволили на какое-то время забыть о голоде. Спать не хотелось, короткая ночь конца мая переходила в мутную рассветную пелену.

– Знаешь, мне пришло на ум одно сравнение, – Ставский хитро посмотрел на Катю. – Я представляю себя персидским царем Шахрияром.

– Да? А мне ты предлагаешь стать твоей любимой женой Шахерезадой? Сказку
рассказала, сексуальные услуги оказала, а поутру голову отрубят?

– Нет, она хитрая была, эта Шахерезада, самое интересное оставляла на следующую ночь, чтобы подольше пожить. Я поэтому и вспомнил про «Тысячу и одну ночь», что ты тоже мне никогда не даешь досмотреть сказку до конца.

– Я не специально. Пойми, у меня ведь не кинотеатр, не могу показать тебе сеанс в двадцать два часа, последний ряд с девушкой на коленях. Я могу только помочь тебе вспомнить то, что заложено в твоих клетках от предков. Хотя есть теория, что где-то в окружающем пространстве сохраняется информация обо всех событиях в мире. Мне Владимир об этом рассказывал, он говорил что-то о многомерности времени и возможностях перехода между временными плоскостями. Якобы это и позволяет при определенной психофизиологической настройке индивидуума считывать информационный образ других людей.

– Ты сказала про многомерное время... Я, кажется, начинаю понимать, что хотела сказать эта старая ведьма тетя Соня, когда рассказывала про конструктора из Таганрога.

Катя вопросительно посмотрела на Ставского.

– Так вот, этого конструктора звали Роберт Бартини. Он появился в России в начале двадцатых годов прошлого века. Одно время был тесно связан с итальянскими коммунистами; по происхождению, с его слов, он барон, хотя документально подтвердить свое баронство, насколько я помню, ему так не удалось. Но интересно совсем не это, а то, что Бартини обладал необыкновенной интуицией, он мог нарисовать профиль самолетного крыла, а потом оказывалось, что именно нарисованный им профиль является оптимальным, придумывал различные конструкции самолетов, которые, на первый взгляд, летать вообще не должны, а они летали. Говорят, что успехами в освоении космоса наши ученые во многом также обязаны гению этого человека. Откуда разные нетривиальные идеи рождались в его голове, совершенно непонятно, но сейчас хочу рассказать о другом.

Этот фонбарон, как называет его Софья Марковна, предложил как-то считать, что время является трехмерным, а из этого следует, что существующий вокруг нас мир можно представить шестимерным пространством. По мнению знавших Бартини физиков, с которыми он поделился идеей, придуманная им шестимерность была полным бредом. Но, тем не менее, позже, где-то в середине шестидесятых годов, ему дали возможность опубликовать статью в журнале «Доклады Академии наук». Я смотрел эту статью. Что Бартини хотел сказать в своем математическом описании мира, мне не понятно. Впрочем, я не знаю ни одного человека, который бы мог сказать, что разобрался с написанным в статье. Но главный результат публикации был совсем в другом – он зародил во многих головах сомнения в правильности наших представлений об адекватности восприятия мира вокруг нас.

– То есть то, о чем говорил Владимир, как-то связано с этим Бартини?

– Похоже на то, что тетя Соня специально навела нас на него. Я вообще не очень верю в случайности. Кстати, давно хочу задать вопрос. У тебя в больнице с сердечным приступом я оказался случайно?

– Несколько дней назад именно этот вопрос мне задавал Михаил Алексеевич. Самым честным ответом будет «не знаю». Во всяком случае, я к этому не причастна, но некоторые сомнения относительно естественности твоего заболевания у меня есть и вот почему – ты поступил без сознания, давление крайне низкое, сердечная деятельность на уровне мерцающего ритма, дыхание затрудненное. А через какие-то сутки был практически здоровенький, а еще через несколько дней настолько поздоровел, что решил остаться у меня дома.

– Спасибо за ответ. Мне очень важно было знать, что это не ты.



Переход к Главе 16. http://www.proza.ru/2015/11/29/2066