***

Всё началось с того, что мы на закате дня пришли к домику, который стоял в лесу. Рядом с домом стояла машина. В домике горел свет. Внутри нас ждали папа, Саша и Лорита. Папа играл с Сашей, я тоже пытался присоединиться. Пространство там было разделено стеной со сквозной дырой для окна на кухню и жилую площадь.
Но чтобы добраться к ним, нужно было пройти узкую тропинку на склоне горы, где в углублении недостаточном для таких размеров стоял стеллаж магазина восточных и индийских штуковин! Всё, что мне оставалось, держаться одними руками и перебираться в конец этого странного магазина, видимо для йогов – экстремалов. За стеллажом я увидел продавца и вежливо с ним, но пыхтя, поздоровался. Я был поражен, что бабушка одетая как абориген выбирала книгу и всё происходило так спокойно, пока я тут спорю с высотой, закидываю невод в лотерею со Смертью. Нет ничего забавней, чем такой риск. Думал я, стиснув зубы, слушая падение булыжников, задетых кончиком моих пальцев ног.
Наконец я пришёл. Друзья тоже. Позади всего пройденного, в сторону обрыва, я увидел нечто…. О чём пойдёт речь позже.
Спустя какое-то время папа с Сашей ушли.
Остались я, Лорита и друзья. Мы всё хотели пойти на концерт на берегу моря. Лорита что-то причитала, расстраивалась, причитала. Днём в домике стало темнее, лесная атмосфера вторглась в деревянное пространство, сделав его тёмные стены травянистыми и таинственными. При этом сохранялось ощущение дня и густой растительности снаружи.
Затем моё представление изменилось. Оказалось, что мы находимся в бетонном многоэтажном доме построенном незаконченным квадратом, образуя уютный дворик снизу, на последнем этаже мы смотрели в окно и видели, как обман зрения, другой угол дома тоже являлся нашим пространством, стоило только вылезти в эту перегородку для окна, как окажешься на другом конце дома, тоже в квартире. Мысли о том, чтобы перелезть в это окно были преступными, ещё и из-за слов Лориты.
В итоге, ближе к вечеру, мы пошли на концерт, несмотря на Лориту с её упадническими настроениями, перелезли через окно и снаружи оказались в лесу, еле задеваемом концом дня, холодный свет белого моря прослеживался между деревьями.
На концерте выступала то ли «Серебряная свадьба», то ли «Крихітка цахес», то ли «Karizza», то ли «Dakh daughters», но что-то похожее на полукабаре, полутеатр, полугруппу.
На самом побережье собралась туча людей. Они устраивали неплохое зрелище для людей, которые живут в лесу и отдыхают. Слева от них стояло зеркало, хитро отражающее их вместе со сценой на другом углу, за поворотом. Как это устроено, мой мозг разгадать не смог. Результат тот же, что и если смотреть на плазменном телевизоре. Можно назвать это геометрической проекцией.
В следующий момент я запрыгнул к ним на сцену, с краю и залез под штору странного цвета. Так я баловался. Сначала они обратили на меня внимание, чтобы я им не мешал. Но я спрятался там и не шевелился, они продолжили представление.
***
Я вспомнил, что папа нас звал на восточное побережье.
Мы решились спуститься. С Лоритой.
Выйдя из домика, мы обогнули дом вокруг и начали спускаться вниз по тёмной пропитанной земле, будто её однажды затапливало, но даже несмотря на это, выглядела она неистощённой, а вполне плодородной. Трава вокруг тропинки и по всему лесу обладала густым зелёным насыщенным цветом.
Опустившись, настало время подниматься вверх. Так говорила тропинка. Подъёмы были выражены красивыми гладкими изгибами вверх, будто эту местность повар-кондитер пригладил своей плоской лопаткой, превратив в самое лучшее блюдо – прелюдию к тому, что виднелось вдали.
Поднимаясь среди этих гладких холмов, мы перешли ногами на деревянные дощечки. Мостик. Здесь уже кое-где бездельничали люди, обустраивая своё ложе, в предвкушении насладиться природой угасающего солнечного дня.
Уткнувшись в земляную стену после моста, слева мы обнаружили, помимо лестницы, исполинского идола, выполненного из мрамора цвета кленовой древесины. Поначалу сразу трудно разобраться в материале, пока не ткнешь в него пальцем.
Мы свернули налево по лестнице, добротной и широкой как в Оперном театре, желая найти место, где прилечь, как и остальные. Лорита от усталости готова была на то, что увидела перед собой – голый кусок мрамора и водицу, омывавшую его с одной стороны, а также узкое пространство горизонта вдалеке.
Я не был согласен на это. У меня не было цели даже лежать. Я хотел побродить. Не заставив долго ждать, я обратился обратно и после идола пошёл прямо, лестница осталась позади, действующие герои сна тоже, идол сзади справа, как и люди, но чуть восточней.
На подъёме, где я оказался, ровное пространство продолжало напоминать мне плоское приспособление повара – кондитера, которым он убирает излишек крема или пени со сливок. Никаких острых углов. Только гладкие оконечности куска земли.
И я увидел нечто. Как и обещал. Передо мной стелилась вода. Огромное тёмное багрово-туманно-бледно-голубое блюдо. Океан. Залитый соусом солнца, пропитанный, перемешанный. Тишь вечера надвигалась как спокойствие стали и платины. Слева, на тон темнее, виднелся силуэт японских зданий, деревень. Шлейф тумана разливался по мне гармонией, непоколебимостью и единением с природой.
***
Следующий день выдался городским и ветреным. День стоял солнечным. Позади за нами как конец горизонта расстелилась набережная. Не знаю, в каком мы были городе. Но город был реален.
Мы прогуливались чуть дальше от набережной. И мы начали жалеть, что ничего не можем сфотографировать. Тогда я вспомнил про телефон в своём кармане и сделал пару фотографий. И  не зря. Перед нами стояло поместье, разделённое на два полноценных здания, по не огороженной ничем территории, кроме опавших сухих деревьев, к воротам ехала барская машина.
Фотографии остались. Я тоже.
Проснулся.