До встречи в Париже

Париж похож на безе, а безе можно есть не переставая.

Я поселился со спутницей в маленьком отельчике неподалеку от Мулен Руж.  Мне сказали, что это не очень хороший район, но если ты в Париже - это не важно! Главное, что ты здесь.

Номер был тесноват, со старыми обоями.  Но у него была ванная комната, которая почему-то была больше спальни, а посередине стояла  ее величество ванна, старинная,  на выгнутых ножках, с краном, расположенном сбоку посередине.
Присутствие  ванны  приятно удивило. Ведь так хорошо полежать в горячей воде по самый подбородок  после того, как вдоволь нагуляешься по незнакомому городу. Это гораздо лучше, чем просто постоять под душем, тем более, когда ноги гудят, как литые  колокола.
 
До гостиницы добрались ночью, и дверь открыл ночной портье - молодой мулат, похожий на студента. Он помог занести чемодан, выдал регистрационные бланки и показал, как открывается решетка старого лифта, куда помещались только два человека или один человек с чемоданом.
 
Утром мулата уже не было, а был невысокий, полный старичок с характерным французским носом. На нем была светлая рубашка в полосочку, бабочка и темные брюки на подтяжках, которыми он периодически щелкал с помощью больших пальцев. Старичок говорил "бонжур", принимал ключи и сервировал в маленькой столовой напротив гостиничной стойки кофе со сливками и круассанами.  Когда я попросил еще один круассан, он поморщился и, как я сумел разобрать, пробормотал что-то вроде того, что мы  приехали Париж смотреть или круассаны  у него поедать. Это, как потом выяснилось, был хозяин гостиницы.
Конечно, он был во всем прав! Мы приехали смотреть Париж!!!

Утро было свежим, солнечным и многообещающим. Впереди была целая неделя в Париже. Денег было достаточно, чтобы шататься по городу, тратить их на многочисленные посиделки в разных кафе за чашечкой кофе и на недорогие закусочные.  Денег хватало даже на небольшие покупки.
Настроение было такое, что мне хотелось все время останавливаться, чтобы поцеловать свою спутницу, а она смеялась, уворачиваясь, и говорила, чтобы я вел себя прилично.

Мы подошли к Лувру и я подумал, что   в нем  можно встретить королей и мушкетеров - так старинно смотрелись его фасады и каминные трубы, причудливо возвышавшиеся, как башенки,  над вытянутой к небу кровлей.  Но внутри, как потом оказалось, было много яркого электрического света,  толчея невообразимая (невозможно протиснуться к Джоконде) и постоянное беспокойство о карманах. В результате в голове путаница от увиденного, но выходишь оттуда  с чувством гордости и удовлетворения.  Ты был в Лувре!

Если пройтись  по Рю де Риволи до Ратуши, то  вам может показаться, что в конце пути вам преподнесли праздничный торт, как в день рождения. И ведь именно на балу в Городской Ратуше Д"Артаньян спас свою королеву, доставив ей алмазные подвески.

Потом мы повернули обратно и вот, наконец, показалась Эйфелева башня. Она сначала мелькнула между высокими крышами и верхушками платанов, а потом появилась как манекенщица на подиуме Сены.  Дух, конечно, захватило, потому что это и был сам Париж!
 
Есть люди  (правда, я встречал таких нечасто), которым не нравится Париж. Фу, много мусора! Фу, слишком много приезжих! Фу, ожидали нечто большего! Но всем, кто собирается в первый раз  в Париж, я советую сказать себе: я еду в Париж! Такого другого города нет на свете!  И все будет хорошо! Он затянет вас своими бульварами,  парками, кварталами и старинными зелеными двориками за тяжелыми узорчатыми решетками. И, уходя или уезжая, вы все время будете оглядываться,  не покажется ли еще раз  Эйфелева башня!

О Нотр- Даме. Я бы не сказал, что он очень хорош сам по себе - я видал готические соборы и получше, но он хорош потому, что он в Париже!

Улочки Монмартра и средневековый квартал Маре - это два города в городе. Из мира бульваров мы попали в совершенно другие миры. Бульвары - это Мопассан. Монмартр - это Модельяни и Пикассо.  Маре - это Александр Дюма и Три мушкетера.

Квадрат площади Вогезов завораживает своей  однообразностью. Он теплый и уютный, с кафешками по внутреннему периметру, откуда можно наблюдать за площадью. И, если абстрагироваться от людей в современных одеждах, то легко можно представить  учтиво раскланивающихся  кавалеров в шляпах с перьями,  и дам, выходящих из портшезов.

И снова бульвары, платаны, кафе, опять бульвары и кафе, и так без конца... До чего же элегантны (именно элегантны) эти кафе, и нигде больше не встретишь таких мимолетных и рассеянных взглядов у молодых женщин, сидящих за столиками... 
И никто не умеет так повязывать и носить шарфы, как парижане!
Где и когда  они все работают? Ах, да! Я понимаю.  В первую очередь они работают парижанами...

Наконец и мы с моей спутницей, проголодавшись, облюбовали себе столик прямо на улице. Она заказала себе сэндвич и кофе, а я багет, луковый суп (я ценитель лукового супа) и бокал красного сухого вина. Я не понял, как все это гарсон сумел разместить на нашем крохотном столике. Еще я боялся  вытянуть уставшие ноги, чтобы о них не спотыкались проходящие по бульвару люди.  Вино и суп были так себе, а багет был великолепен, но еще более великолепен был бульвар. Лента высоких светлых зданий  с мансардами. Ажурные пояса французских балкончиков. Близкое родство этих зданий было очевидно, но в то же время каждый дом был как бы сам по себе. Я часто видел такие дома в других городах, но только в Париже они умеют так выстраиваться один за другим непрерывной чередой, от которой долго невозможно оторвать взгляд.

Идем дальше.
 
Еще нигде я не встречал такое количество французских бульдожек на один квадратный километр.

Непринужденно выглядели кружка для подаяний и табличка возле аккуратно застеленного одеялом матраса, пристроенного  в некой нише, приюте парижского бомжа (клошара).  Самого хозяина матраса не было на месте, но табличка гласила: "Мадам и месье! Я отлучился ненадолго, но милостыню вы можете продолжать любезно опускать в кружку! Мерси!"

Правда, надо отметить, что таких учтивых бездомных осталось не так уж много, а на смену им пришли другие матрасные жители. Это выходцы из стран Африки и Ближнего Востока. Они располагаются на матрасах прямо вдоль бульваров. Разгревают на примусах сэндвичи, кормят своих детишек, спят в обнимку с ними и своими женами, укутавшись в одеяла, и под зонтами, если идет дождь...
И сейчас это тоже Париж...

Но несмотря ни на что Париж остается Парижем. Ведь он просто обязан таким оставаться. Это его долг перед миром. Если хотите, его работа.
И потому не будем говорить "до свидания", а лучше скажем:
"До встречи в Париже!".

С наилучшими пожеланиями!