Разговор

Когда вошел в комнату, то понял, что тишина ждала меня здесь не одна… Ее волосы мягко покоились на видавшем виды старом ковролине,  лицо было слегла повернуто в сторону открытого окна, полусогнутые ноги нежно обнимали ножку от стола. На  бледной коже стройными рядами нашли пристанище гусиные пупырышки, но даже это не могло заставить ее подняться и перекрыть поток прохладного воздуха врывающейся в дом ночи. Она обнажена… всегда любил, когда она меня так встречала. Сегодня курит – хм…, будет разговор. Оборачивается, в ее глазах вижу усталость, отпечаток бывших слез. Мой выдох словно останавливается на полпути, не могу произнести ни слова, связки онемели, просто стою и жду. В голове песчаной бурей проносятся все мои недавние косяки, провалы, пытаюсь вспомнить, что я мог такого ей сказать, обидеть, «ведь я же мог?». Но через мгновенье понимаю, что уже дурею  от затянувшейся бессловесной пустоты. Ее лицо, глаза выворачивают меня наизнанку. Вспылил. Метаюсь от стены к стене, в бессильном отчаянье бью кулаком о бетон, так что срывается с петель и падает ее любимая картина. Картина… «как это вообще можно любить?», мост самоубийств в аховом размере в центре комнаты влюбленных. Пытался на нее не смотреть, никогда… просто терпел. Теперь это груда из холста и дерева раскинулась надгробием у ее ног, словно последние слова и точки в прощальной речи. У меня в груди вой, как будто кто-то вынул чеку из моей головы или дернул переключатель… «какого лешего я слышу музыку из реквиема – перестань!». Пытаюсь найти на кухне что-нибудь крепкое, хлопаю дверкой холодильника и при этом громко ору: «Ты когда-нибудь пыталась решать проблему вместе с человеком, почему ты всегда выбрасываешь себя на магистраль жизни и ждешь, что из этого получится. Скажи… скажи мне вслух, я не умею читать проклятые мысли!». Но она молчала, и я замолчал… Вижу как она гасит сигарету о несчастный холст, он начинает тихонько тлеть, но его никто не собирается тушить. Разгорающееся пламя нежно поглощает соленые просторы и железные опоры некогда могучего сооружения. Мне даже жаль его сейчас… Встает. Смотрю ей вслед, который раз восхищаюсь изящными лопатками через слой тончайшей кожи. Узкая кисть легко поглаживает дверную ручку. Поднимаюсь взглядом выше, на лице намек улыбки. Знаю, заставляет меня успокоиться, всегда умела мной манипулировать, да я и сам этого хотел. Утренняя свежесть пробирает до коленок, не могу скрыть их дрожь, но прохлада сейчас очень кстати. Ее тонкий силуэт в проеме, вполоборота, размеренное движение груди - волнует и так не к месту возбуждает, черт!.. Закрываю глаза, слушаю ее дыхание… легкий шелест занавески, перепевы старых поношенных перил… Кричу: «Так же нельзя!». И тихий  шепот: «Можно».