Роман Ассириец Глава восемнадцатая

 Глава 18.
           Царская воля


    Однажды, ранним утром после трапезы, спускаясь по ступеням, ведущим в книгохранилище, я столкнулся со старшим писцом. Вид он имел крайне взволнованный и запыхавшийся. Увидев меня, Набу-ишкун издал придушенный крик, крепко схватив меня за руку.

- Слава Набу, я нашел тебя, Ашшурбуллит!

- Да пребудет с тобой милость Иштар, - медленно ответил я, пытаясь осторожно высвободиться от цепких пальцев. – Зачем понадобился скромный переписчик?

- Тебе оказана великая честь, жрец, когда узнаешь ты, твоя печень возликует, а сердце возрадуется! – прохрипел толстяк, отирая рукавом парадного халата обильный пот, струившийся по мясистым щекам. - Ты избранный, один из многих, отмеченный лично! Счастливейший из смертных, баловень удачи!

    Тьфу ты черт, как его разгорячило-то. Так слюной и брызжет, задыхается, глаза выпучены и взгляд дикий. Далась ему моя печень…Ну что там еще стряслось? От нехорошего предчувствия у меня и впрямь заныло под ложечкой.

- Твои слова загадочны, о Набу-ишкун, - мрачно произнес я, отодрав, наконец, его крючковатые пальцы от своей руки, на которой остался след, как от когтей.

- Великая честь! – пробулькал снова жрец, - Сам царь царей выбрал тебя!

- Выбрал? Для чего?

- Тебе скажут во дворце, поспеши же! И помни, я хвалил тебя, не оставь меня своими благодеяниями!

    Я повернулся и зашагал в сторону дворца, слыша, как толстяк продолжает мне вослед что-то возбужденно бормотать. Новое дело! Что там еще на мою голову свалилось, и надо же, как не вовремя! Вчера я успел закончить еще с двумя отсеками, сверяя их содержимое с каталогом, и показалось, что напал на след. 
Несколько старых шумерских текстов, в которых промелькнуло упоминание Нибиру и Тиамат. Таблицы старые, все в трещинах. До поздней ночи просидев над расшифровкой, я отложил работу на сегодня, намереваясь приступить к ней с самого утра, и вот на тебе!

    Раздосадованный, я быстро пересек внутренний двор, миновал фруктовый сад с цветущими гранатовыми деревьями и взбежал по широким ступеням, что вели в залу для аудиенций, где обычно великий царь принимал двор и решал государственные дела. Зала была пуста. Только в самом углу ее я увидел молчаливую фигуру придворного, который, заметив мое появление, поднялся с деревянного сиденья и все так же молча поманил меня рукой, пригласив следовать за ним.
 
    Мы прошли длинным коридором, куда не попадал солнечный свет, и факелы, укрепленные в массивных бронзовых кольцах, выхватывали из темноты сцены охоты и битв ассирийских царей, украшавших стены из алебастра. Я невольно замедлил шаг: вот царь охотится на львов, пронзая хищника копьем, вот он же на военной колеснице, в которую впряжена четверка великолепных коней и возница еле управляется с разгоряченными животными, пока царь поражает стрелами бегущих в панике врагов…

    Вот еще  батальная сцена: штурм крепости ассирийским войском, лучники осыпают защитников градом стрел, стенобитное орудие крушит кирпичную кладку, кто-то схватился врукопашную, держа поверженного противника за горло и вонзая меч в его грудь…Вот расправа над пленными, зарево пожарища, тысячи отрубленных голов… «Мои боевые колесницы размалывали мужчин и животных, памятники, воздвигнутые мною, стоят на человеческих трупах, от которых я отрезал головы и конечности. Всем, кто попался мне живым, я отрезал руки…я отрубил голову их надменному царю, без счета перебил его воинов, трупами их наполнил окрестности, точно терновником и чертополохом, их кровь спустил я в реку, окрасил ее воды, точно красную шерсть…я превратил страну в пустыню, поля я засыпал солью и засеял сорной травой, десятки тысяч я увел в рабство в свою страну» - немедленно всплыли в моей памяти отрывки из десятков документов, что я успел прочесть и переписать...

    Меня передернуло, в мерцающем, дрожащем пламени факелов картины оживали, обретая реальные очертания. Не могу привыкнуть к этой безмерной жестокости, чужой я здесь, не понять мне этого… Я невольно ускорил шаги, стараясь не отстать окончательно от моего безмолвного проводника, спина которого скрылась за очередным поворотом.

    Из коридора наш путь вел наверх, лестница вывела нас на открытую террасу, высоко возвышающуюся над внутренним двором. В дальнем конце террасы я заметил две фигуры, оживленно беседующих, судя по жестикуляции. Ветер донес до меня обрывки разговора:

- Ты должен, наконец, проявить характер, Син-шарру-ишкун! Выбрось из головы весь этот вздор, которым тебя пичкают твои дворцовые подхалимы и прихлебатели! Эти льстивые гиены плевать хотели на величие Империи и династии, ты им нужен, чтобы держать открытыми двери царской казны, глупец! Они наживаются на тебе. Прогони их вон! Ты мой наследник, будущий царь вселенной! – Царь положил тяжелую руку на плечо собеседнику. - Я дал тебе все, о чем ты только мог мечтать, но ты всегда был ленив и изнежен. Мать избаловала тебя. Знания и науки тебе были скучны, воинское мастерство тебя оттолкнуло тяготами, жреца из тебя не вышло, теперь добавились попойки с блудницами и потаскухами! Весь двор обсуждает тебя и твоих девок! Я недоволен тобой. – Ашшурбанапал повысил голос и теперь до меня ясно доносилось каждое слово. - Я ухожу в поход. Сегодня решается судьба Империи! Мне надо быть уверенным в том, что за моей спиной крепкий тыл и столица в надежных руках. Прекрати свои пьяные разгулы, когда ты, наконец, начнешь вести себя как правитель? Приди в себя!

- Но, отец, ничего такого страшного ведь не произошло…

- Молчать! – Звонкий шлепок пощечины, прервавший неразборчивое бормотанье царевича, был слышен и в моем дальнем углу. - Щенок, мальчишка! Не сметь возражать мне! Твое пьянство и мотовство позорит не только тебя, оно бросает тень на всю нашу семью, ты безвольный, распущенный, трусливый глупец, как я могу тебе поручить оборону столицы, командование гарнизоном, каждая встречная собака рассмеется мне в лицо, услышав эту новость! До чего ты дошел, ты - потомок великой династии?! – Царь в отчаяньи сжал кулаки и гневно потряс ими перед лицом наследника.

    Черт, не вовремя я, ну что за день сегодня, не задался с самого начала! Мне хотелось провалиться сквозь землю. Беспомощно оглядевшись по сторонам, я заметил, что мой спутник бесшумно исчез, оставив меня самостоятельно выпутываться из неловкой ситуации. Я отодвинулся в угол, в тень колонны, стараясь стать незаметным.
 
    А перепалка между отцом и сыном, похоже, только разгоралась:

- Только мое обещание, данное твоей матери, не дает мне стереть тебя в порошок! Я не понимаю, что с тобой происходит?

- Да, ты меня никогда не понимал! – в свою очередь взорвался царевич, - тебя никогда не было рядом, когда я нуждался в тебе! Тебе были важнее твои проклятые государственные дела, эти войны, эта твоя библиотека, набитая черепками! О, как я тебя ненавижу! И теперь ты не даешь мне жить, как я хочу!
Голос его сорвался до визга. Ашшурбанапал отступил на шаг, прислонившись к парапету, а царевич, наступая, продолжал выкрикивать обвинения, хрипя, брызгая слюной и размахивая широкими рукавами парчового халата, похожий на бьющую крыльями раненую птицу.

- Зачем мне было изучать науки, ведь ты самый умный и мне никогда не превзойти тебя?! Зачем мне было становиться жрецом, ведь ты верховный жрец и будешь им до конца жизни?! Мне никогда не достигнуть истинного величия, пока ты жив! Проливать кровь я всегда считал бессмысленным занятием, я не хочу стать похожим ни на тебя, ни на деда! Стань великим воином – говорил ты! Вы безумные убийцы, вы в крови по колено, тысячи тысяч проклинают вас за ваши злодейства! Великим воином! – издевательски передразнил он. -  Мясником?! Живодером?! Я не хочу, не хочу! Наши кладовые и сокровищницы набиты золотом так, что стены их трещат, а ты жалеешь мне пригоршню серебра на мои развлечения?! Ты самое большое зло, что есть на земле, ненавижу, ненавижу тебя!

- Вон! Вон отсюда! – проревел царь, выхватывая клинок из ножен, висящих на боку,
- я сошлю тебя в Харран, где ты сгниешь заживо, ты никогда не будешь царем Ассирии, ты мразь и падаль, вон отсюда! Пока я не разрубил тебя надвое!

    Царевич пронесся мимо меня в ужасе, путаясь в своем длиннополом одеянии и бренча украшениями. Круглое, одутловатое лицо землистого цвета обезображенное ужасом смахивало на лицо мертвеца, он летел, ничего не видя на своем пути. Задыхаясь и взвизгивая, он добежал до лестницы и кубарем скатился по ней. Судя по вскрикам и глухим ударам, - не очень удачно. Двор он пересек уже скособочившись и сильно припадая на правую ногу.

    Царь, по-прежнему стоя у края террасы, неверными движениями, точно слепой, попытался вернуть меч в ножны, это ему удалось с третьей попытки. Он стоял спиной ко мне, сгорбившись, уперевшись руками в парапет, низко склонив голову. Мрачное отчаяние и безысходность сквозили в его позе. Мне даже показалось, что он стонет.   Хорошо хоть не смотрит в мою сторону, - вот не хватало только мне сейчас попасть ему на глаза. Но и уйти я не мог, это значило бы ослушаться, оставалось одно – ждать.

    Так мы и стояли, а внизу кипела дворцовая жизнь: носились слуги, управляющий распекал кого-то за нерадивость, разгружались повозки с продуктами, отряд тяжеловооруженных воинов из числа царской гвардии, войдя на территорию, замер в строю, а его командир что-то выяснял у начальника стражи. Тот поднял голову и рукой указал на террасу, где мы находились. Командир взглянул наверх, наши взгляды  встретились. Он кивнул, прокричал что-то отряду и начал быстро подниматься по внешней лестнице.
 
    Я взглянул на царя. Ашшурбанапал выпрямился, было видно, что он принял какое-то важное и нелегкое решение, он снова был уверен в себе и собран.

    Командир отряда «неустрашимых» прошел мимо, искоса бросив на меня внимательный и настороженный взгляд, похоже, он не одобрял моего присутствия здесь. Кстати, уже не первый раз я замечаю напряженность в отношениях между военными и жрецами. Последние относились к армейцам свысока, да и те, в свою очередь, платили им презрением.
 
    Военный четко отрапортовал царю о прибытии и замер.

- Это ты, Аби-эшух, - по-прежнему стоя спиной, глухо ответил царь. – Что, все в сборе? Войска из Кальху, Дур-Шаррукина и Арабелы подошли? Шамши-Адад прибыл?

- Да, великий царь. Военный совет назначен на послезавтра, как было приказано.

- Как моя гвардия?

- Готовы отдать жизнь за тебя, великий царь, прикажи! – капитан «неустрашимых» низко склонил голову перед царем. 

- Мне нужны вести от скифов, военный совет начнем только по возвращении гонца. Я хочу знать о передвижениях вавилонского войска, которое в Ашшур, навстречу нам, отправил мой брат, владыка Вавилона. Их ведет Син-шум-лишир, он служил еще нашему отцу. Уверен, что выбор моего брата не случаен… А также ополчения из Сиппара, Борсиппы и Куты. О новостях докладывать мне немедленно!

- Да, господин, слушаюсь.

- Все, свободен. Постой... – царь повернулся и взглянул, наконец, запавшими глазами в лицо офицеру. В его взгляде было нечто такое, от чего военный попятился. -  Шамши-Адада я хочу видеть немедленно! Иди!

    Капитан низко поклонился и четким шагом поспешил к выходу.

    Ну, кажется, настал момент, и я вышел из-за колонны. Приблизившись к царю, стоявшему у парапета и смотревшему вдаль, туда, где за стенами дворца зеленели храмовые сады и рощи и серебристой лентой вилась река, я негромко приветствовал его, склонившись в почтительном поклоне:

- Да хранят великого царя Ашшур и Иштар!

- Это ты, жрец? – произнес Ашшурбанапал, вполоборота повернувшись в мою сторону.

- Я, великий царь. Жрец Ашшурбулит, переписчик из царского дома табличек, твой покорный слуга.

- У тебя есть дети, жрец? – рассеяно спросил царь по-прежнему глядя куда-то вдаль невидящим взором, словно в это же время он думал совершенно о другом.

- Нет, великий царь.

- А кто твой отец? Он знатного рода? Он, наверно, гордится тобой?

- Он умер, господин. Много лет назад…
Возникла пауза. Царь, похоже, окончательно обдумал свою мысль. Тон его изменился.

- Ну что ж, жрец. Тебе выпала возможность поддержать славу предков. Назначаю тебя своим главным писцом и помощником в Библиотеке. О тебе отзываются хорошо. Мне нужны грамотные и толковые люди. Мало нас осталось, а время уходит… Готовься. Ты будешь в моей ставке. Примешь участие в церемонии. Послезавтра мы уходим в поход на Египет!

    Вот это удар! Я вздрогнул. Что за злая судьба! Я же ничего не успел! От Ниневии до дельты Нила больше полутора тысяч километров, это же месяцы пути…И что он имел в виду своей фразой «время уходит»?

- Я вижу, ты от радости потерял дар речи, - жестко усмехнулся Ашшурбанапал и, колюче-коротко взглянув на меня, снова отвернулся. – Смотри, я могу и передумать, останешься здесь, под началом Шамши-Адада, - я уверен, что он тебя не забыл и в мое отсутствие воздаст тебе по достоинству.

- Благодарю тебя, царь царей, повелитель вселенной, за оказанную мне великую честь, - поспешно произнес я, мигом придя в себя. - у меня нет иных желаний, кроме как служить Ассирии, на благо Империи и ее народа! Я выбираю поход!

   И низко склонившись, я почти коснулся лбом пола в ритуальном поклоне. Ноги у меня подгибались.