Раковые шейки 4

                Раковые шейки 4

     14.11.2015
     Позвонил накануне, часов в шесть вечера, и сразу сказал:
     - Ну давай, рассказывай, что там у тебя...
     И я сразу все ему выложила. Взахлеб. Еще поинтересовалась, не слишком ли быстро я говорю.
     - Можно я к тебе приеду? - ответил он.
     - Я буду очень рада.
     - Тогда завтра, часика в два - в три. Или у вас сончас?
     - У нас сончас круглые сутки. Я буду ждать.
     - А что тебе привезти?
     - Привези хороший алкоголь, Виталик. Четыре дня у меня  не было алкоголя, и я о нем даже не думала. Но с тобой хочу сделать глоточек.

     Я ждала его с двух  до трех, каждые пятнадцать минут выходя курить на балкон. Потом сестричка сказала "Лучше прилягте, а как кавалер объявится, я Вас разбужу", и это правда, ведь я на ходу сплю. Телефон мой зазвонил в четыре, и я подняла трубку спящая:
     - Виталичка, я сейчас спущусь.
     Конечно же, я повела его к  озеру и  уткам. Уже спускались сумерки, глаза Виталика подозрительно блестели. Внезапно он остановился, взял меня за плечи и заплакал:
     - Я не хочу, чтоб ты умирала, Ира. Ты... Ты не имеешь права умереть...
     - Кто тебе сказал, что я умираю? Я этого не знаю. И даже врачи не знают. Откуда же тебе известно?
     - Живко плакал возле входа в свою галерею, так, что мы с Сашкой-большим выскочили на улицу, узнать, что случилось. Он сказал "У Иры Беспаловой рак".
     - А Живко откуда это известно?
     - Не знаю. Но я ему почему-то сразу поверил. И еще... я представил себя на твоем месте...
     - Не надо тебе себя представлять там, где меня нет.
     Мы пришли, сели на нашу с Наташей любимую лавку, я сделала глоток коньяка и сказала:
     - Ведь что такое рак по своей сути? Как говорит Наташа, это клетки, которые неизвестно по какой причине, потеряли башню и стали безбашенными. Это клетки, которые не помнят, ни кто они, ни откуда, они как бы утрачивают общее представление о порядке, у них остается только одна неутолимая жажда жрать, жрать все, что попадается им на пути. У меня при первом же разговоре о них появилась жуткая ассоциация с ИГИЛом (запрещенной в России организации). Ни дать ни взять ИГИЛ (запрещенная в России организация). Только ИГИЛ (запрещенная в России организация) - это раковая опухоль целого человечества, а мой рак - это ИГИЛ (запрещенная в России организация) в отдельно взятом организме.
     А каждый организм, абсолютно каждый,  по-разному реагирует на один и тот же препарат, на одну и ту же процедуру, на одно и то же лечение. У меня, например, ничего не болит. И у меня нет никакой депрессии. У меня даже не пропал аппетит. Я чувствую себя гораздо лучше, чем еще пять дней назад. Потому что  тогда я была наедине со своими страхами, а сейчас у нас коалиция.
     - А не объясняется ли это воздействием чудо-пластыря?
     - Да пусть даже и так. Пока пластырь действует, ангелы делают свое дело. А я должна изо всех сил помогать им.
     Тут зазвонил телефон. Маришка:
     - Ну как у тебя сегодня?
     - Хорошо. Сейчас вот с Виталиком у озерца сидим, уток кормим, коньяк пьем.
     - Ира-Ира, ты давай не увлекайся. Ведь химия-терапия с алкоголем - это даже не "Коктейль Калифорния".
     - И даже не "Слеза комсомолки". Я только два глоточка. Три.
     - И закругляйтесь.
     - Закругляемся! - крикнул Виталик в трубку, взял у меня бутылочку (она всего-то была стограммовая) и допил. Потом взял меня за руку и повел к корпусу, по пути мне сунул упаковку жвачки и пятьсот крон.
     - Деньги зачем? Меня же завтра выписывают.
     - А дома, небось, шаром покати.
     - Ну да, я холодильник отключила.
     - Вот и купишь себе чего-нибудь вкусненького на выходные. Ведь ты же не помчишься прямо в воскресенье на работу? А тебе надо хорошо питаться, Ира.
     - Спасибо, Виталик. Обещаю тебе хорошо питаться.
     И опять его глаза подозрительно заблестели.
     - Я помню, - сказала я, - Живем до девяносто.

     Сестрички меня встретили, ни одна даже ухом не повела. Тем более, что я отказалась от ужина, приняла душ и завалилась в койку. В койку, под индивидуальное бра, с заветной тетрадкой.