Приключения старого зэка-3

Эпизод 3-й. Встреча в Крыму – с Обамой.


Подъезжаем к одиноко стоящему, длинному многоэтажному (этажей десять, не меньше) зданию на берегу моря. Это – санаторий в Крыму, а море, надо полагать, здесь плещется Чёрное.

Крым тоже не похож на Крым, какой-то весь ровный и зелёный, заросший сочными травами. А где же Крымские горы? Где белые скалы? Но шеф уверяет меня, что это и есть добрый старый Крым, вернувшийся в Россию.

Дальше с машиной нельзя – охрана в белых касках (морская пехота) не пускает. Заходим с торца здания, идём вниз к берегу моря, выходим к широкой автостраде (или ВПП), проложенной между пляжем и корпусом санатория, топаем по гладкому бетону.

    – Нас уже ждут, – говорит шеф и поспешно устремляется к главному входу.
Там, у широкой лестницы стоит группа людей, человек десять, среди них, наверное, и Обама. Они радостно приветствуют шефа, обнимаются с ним…Везде он свой человек.

А я вспомнил про свой «Canon», извлёк его из футляра и щёлкаю кадры налево и направо, для истории пригодится.

На бетонной автостраде вижу ракетную установку типа «земля-воздух», смонтированную на длинном прицепе. Такие были на вооружении СА в 60-е годы прошлого столетия, когда я служил срочную.

 Теперь я замечаю, что прицеп стоит поперёк взлётно-посадочный полосы, а пятнистая закамуфлированная (тогда зенитные ракеты были серебристые) лежит как-то скособочено – носовой частью на бетоне, а хвост с оперением – на прицепе. Непорядок. Перекрывали ВПП, уронили ракету, да так и бросили…Или так надо. Для Обамы…Показать, что мы готовы разоружаться, если снимут санкции…

А с ВПП тоже здорово придумали: «Боинг» садится вблизи санатория, а Обама или другой президент прямо с трапа заходят в санаторий. И отдыхай себе на здоровье…

Над входными дверями санатория крупными бронзовыми буквами написано: «САНАТОРИЙ имени ЦК КПСС». Нормально. Обаме предложили отдыхать в лучшем советском санатории.

Захожу в санаторий. На входе меня проверяют охранники, пропускают. Подходит шеф и ведёт меня знакомить с Обамой.

В неприглядной подсобке или в складском помещении стоят гладильные столы и биллиардный стол. Шеф подходит к какому-то старому негру с кием в руках, что-то ему говорит и показывает на меня. Неужели это Обама?

Они подходят ко мне, и шеф говорит:

    – Познакомься, Санёк…Барак Обама, президент и наш друг…

Я крепко жму тёмнокоричневую руку Барака и ощущаю ответную крепость его руки. Представляюсь:

    – My name is Alexander.

    – Yes, yes…I know… – Барак похлопывает меня по плечу и переходит на русский: – Саньёк есть лютче, Саньёк есть харащо…

Постарел, однако, Обама. Согбенный, седенький, морщинистый, но, по-прежнему, кучерявый и чернокожий. И улыбается. Для поддержания светской беседы спрашиваю:

    – Как жизнь президентская, Обамыч?

Улыбка слетает с его лица:

    – Жизнь ест хреновая…Никакой свобода…Туда нелзя, сюда не ходи…Там не бомби, здесь не стреляй…Нет свобода…

    – Ну и не бомби, если люди просят…На весь мир ракет не напасёшься…Всем не поможешь…Пусть сами работают руками и мозгами…

    – Yes, yes…Пускай мозгами шевельят…Да, да, Саньёк…Мозгами шевельит – это ест харащо…Very well!

Повеселевший Обама вдруг вглядывается в шестизначный номер, нашитый на моей зэковской робе. Спрашивает:

    – What is it?

Шеф ему поясняет:

    – Не успели переодеться…Перед тобой, Барак, простой советский заключённый…

Обама ещё пуще развеселился. Неожиданно он выдаёт знание российской лагерной поэзии и цитирует Юза Алешковского, правда, коряво, но остроумно:

    – О, Саньёк ест «простой совьецки заключённи»…диссидент…А товарищ Сталин – это ест ваш большой учёни…профешер кислых щей…А ты, мистер Экс… – Обама тычет пальцем в грудь моему безликому шефу, – ты ест сери брянски вольк. Ви ест оба товарищи…Твой товарищ, Саньёк, сери брянски вольк…Это ест харащо…Very well, my dear friends!

А ведь точно сказанул Обамыч – мой безликий шеф в сером костюме здорово смахивает на серого волка. И личность прячет во мгле. А чувство юмора у Барака есть. Значит, ещё не пропащий человек.

Барак подзывает референта с фотоаппаратом и ставит нас справа и слева от себя. Громко объявляет:

    – Фото на памьять…май лютчие дружбани…

Сверкают вспышки - нас фотографируют невесть откуда взявшиеся репортёры.

Обаме приносят спутниковый телефон. Он слушает, и лицо его сразу становится озабоченным. Опять надо кого-то бомбить или кому-то помогать…долларами, советами, оружием. Мне становится жалко Обаму – хороший в сущности мужик, но ему всё время не дают проявить доброту.

Тяжела президентская жизнь…Сам выбрал, а теперь мается…

Долго жалеть Обаму не приходится. К нам подходит референт и вежливо сообщает:

    – Господа, к сожалению, ваше время истекло. От имени президента приношу вам извинения. Надеемся на дальнейшее доброе сотрудничество.

Идём к выходу, молчим. На ступеньках я уже стою один, шеф где-то потерялся. Ну и хрен с ним. Надоел. Устал я от него и от приключений.

Осматриваюсь: всё на месте – и ВПП с ракетой поперёк, и пляж, и Чёрное море.

Надо куда-то идти, а я не знаю куда…Вот всегда так во сне: если не знаешь, что делать, куда идти и что говорить, то надо просыпаться.

Ладно, думаю, пока не проснулся, пойду-ка я искупаюсь в Чёрном море, поплаваю в своё удовольствие. Плавать я с детства люблю.

Спускаюсь по ступенькам, пересекаю широкую, как площадь, ВПП и вижу себя со стороны: устало бредущий по бетону…в сторону моря… старик в зэковской робе…

Просыпаюсь…За окнами темно – шесть часов утра.


Рецензии