Предбанник

 За свою жизнь я видела немало бань. Помню, как однокурсница пригласила меня в деревню, где она родилась. И я поехала, отпросившись у мамы.

 Вечером меня повели в баню. Помню две незнакомые девчонки, кровь с молоком, решили мне показать, что такое настоящая деревенская баня. Помню их улыбающиеся, в космах ржаных волос и клубах пара задорные лица.
Они взяли по берёзовому венику и со смехом стегали меня на полке в жару, приговаривая:
- Грешила?  Кайся!
-Нет! Не грешила!
- Так надо, чтобы все грехи  в сторону отлетели, вместе с жаром и паром!

 Я была ошеломлена этой процедурой. Вытерпела, зато запомнила на всю жизнь. Грехов у меня никаких не было в девятнадцать лет.
Но из благодарности я отдала одной из них свой любимый и единственный шёлковый полушалок с золочёными кистями, расписанный алыми розами.

 Я видела баньки по - чёрному, с настоящими каменками. Баньки без трубы, с отверстием в чёрной, прокопченной дымом и смолами стене. Дверь в баньку закрывали. А дым выходил в это отверстие. После того, как прогорят угли,  и над ними уже не поднимаются голубоватые язычки пламени,  а остаются только  подёрнутые пеплом угли,  баню окончательно закрывали. Затыкали и отверстие в стене. И она выстаивалась часа три, дозревала.

 Когда ты  входишь в баню и дышишь смоляным, еле уловимым духом, настоянном на берёзовом листе и стеблях мяты, ты начинаешь понимать, как дорога русскому человеку баня. 
И пот тонкими струйками катится по твоему телу, ты забываешь обо всём на свете, потому что совершается таинство…

 Несколько лет тому назад моя подруга показала мне современную баню.  Я с любопытством смотрела на какие-то рычаги, которые регулировали, наверное,  температуру, на брикетики, которые закладывали в топку, на предбанник и большой стол, рассчитанный человек на пятнадцать. Это была экскурсия в другой мир.

 Наша банька старенькая. Ей четверть века. Я до сих пор говорю "наша", хотя давно топлю баню одна. И после того, как не стало мужа, я ремонтировала крышу, пол, делала перегородку, чтобы она стала ещё меньше.

 А предбанник не трогала. Там было всё, что годами собирал он. Я поняла, что мы с ним так и не вписались в современную жизнь. Особенно он.
Теперь я поняла, почему он выдергивал гвозди из досок, складывал их отдельно, а потом расправлял молотком на маленькой наковальне.

 Он всем дорожил. Вот под крышей лежат заготовки на топорище. Они аккуратно сложены друг на друга, как в маленькой поленнице.

Кто сегодня будет их делать?
Никто. Их можно купить в магазине.
 
Почему- то висит на стене дуга и сбруя Сивки, хотя лошадь уже была продана.
 
А на стеллажах, сколоченных из обычных не струганных досок вдоль стен,  в старых берестяных пестерях лежат ржавые гвозди.
 
Я нашла старинный кованый амбарный замок. Таких замков  никто никогда уже не делает. Их выковывали в местной кузнице по заказу. И кузни давно уже нет.

Я нашла здесь деревянную лёгкую утицу-солонку. Её он, наверное, нашёл  в развалинах дома на нашем дальнем покосе. Там когда-то жил удивительный мастер, расписывавший дуги и прялки в девятнадцатом веке. Эту утицу ставили в середине большого дощатого стола с резными толстыми ножками. А за стол садилась вся большая семья.

И только в этом году по моей просьбе стали прибираться в предбаннике, с которым так много было связано.
Здесь, в этой баньке, я мыла своих детей, потом внука.
Разве можно променять её на ванну?
И пока могу, я буду носить по тропинке воду, топить баньку, и вспоминать моих  детей, нашу семью.