Время летит

Нахлынуло...
   Вот и осень. Как-то неожиданно и быстро она подкралась. Или это я не заметил? Наверно не заметил. Казалось, лето только началось, и будет длиться долго-долго….
   Тридцать лет, а может быть и тридцать пять, но они были впереди, и вот уже пролетели. Уже улетели…
   А в детстве лето длилось ровно три месяца, а иногда и четыре, это  как кому повезёт…
   Три месяца. Это долго или нет, ты как думаешь?
Вопрос, конечно риторический, я это понимаю. В детстве это было долго. Три месяца, с ума сойти.
   Помнишь – ураааа, каникулы, и бегом из класса, сметая всё на своём пути….
Так ведь действительно было ураааа,  ура и надолго. На три месяца. Сколько всего можно было за это время сделать. Отдохнуть в пионерском лагере, и в гости съездить, в другой город к брату, и  в деревню. А там, в деревне такая красота, ну просто красотища. Полная свобода. Все поля, озёра и реки тебе открыты. Друзей полно, а сними везде можно. И на речку с утра до вечера. Купайся – не хочу. Плескайся вволю. Хочешь брасом, хочешь кролем, хочешь на спинке. А можно нырять с обрыва, кто красивее войдёт в воду. Головкой, солдатиком, бомбочкой…. Кто лучше, кто смелее, у кого брызг больше.
А потом загорать…
И не надо было обеда, ни кто не звал – иди куууушаааать….
Краюха хлеба, желательно корочка, да по толще, окунутая в подсолнечное масло и посыпанная солью, что может быть вкуснее? А если ещё и помидорина с яичком есть в кармане, то вообще шикарный обед…
А вечером -  с местными ребятами в ночное…
   Хорошо матери рядом нет, она бы не отпустила, ни под каким соусом, как же в ночное  – держи карман шире.
А ведь страшно было. Да, страшно. Нас, конечно, было несколько человек, несколько пацанов, постарше, помладше.
Ночь, кони стреножены, пасутся сами по себе. С нами Джек. Ух, и нюх же у него, чужого за версту чует. Как залает, сразу знаешь – кто-то чужой бродит рядом…
   Костёр, картошка, огурец, сало, хлеб и луковица – вкуууусно. Какие конфеты могут с этим сравниться?
А потом лежим на спине, смотрим в небо и болтаем. Темно. Костёр еле горит, почти тлеет. Небо тёмное-тёмное, практически чёрное и звёзды, смотрят на тебя и моргают, а кругом тишина. Только слышно иногда лошадь всхрапнёт, или птица закричит и опять тихо.
   А сколько рассказов рассказано в это время, и смешных, и страшных. Больше конечно страшных. Про мертвяков, вампиров, оборотней и колдунов. Как у Тургенева, « Бежин луг», помнишь?
   Ну как же? Мы в школе проходили. Там, ещё крестьянин на телеге, ночью ехал. Помнишь? Нет? Ну вот, едет он один, кругом темно, ни души, ночь ведь. Это тебе не в городе. Едет он,  смотрит на дороге ягнёнок стоит, один, а вокруг ни кого.  Стоит и блеет жалобно – бееее, бееее. Делать нечего, жалко стало, взял он его с собой. Едет, значит дальше. Луна дорогу освещает. Кругом мрачно, темнота. Где-то сыч ухает – ух ух ух. Страааашноооо.  Представляешь его состояние? Ведь страшно одному. Ветерок листья на деревьях шевелит, шуршание, разные тени… Он этого ягнёнка обнял, прижал к себе, гладит и приговаривает – бяша, бяша, мол не бойся, я тебя в обиду не дам. А ягнёнок смотрит тому мужику в глаза, так пристально смотрит, глаза блестят, зубы оскалил и отвечает – бяша, бяша…
Я то, другого страшного ничего не знал. Вот и рассказал. Это немного позже я прочитал Гоголя – его страшные сказки про Вия, и других мертвецов и колдунов…
Брррр… 
А тогда только это – бяша, бяша…
   И пошло после этого. Наперебой, всем хотелось рассказать свою страшную историю. Про то, как мужика черти водили по болотам, не мог он выйти сам. Закружили по пути из соседней деревни  к себе домой, в нашу деревню. Пропал. Сутки его не было, пока местные не нашли его сидящим на кочке по середине болотной топи. Как он туда попал,  не помнил. Помнил только, что шёл один, после свадьбы,  дорога знакомая, хоть и темно уже, ну, было весело, выпил, как водится на свадьбе, песни пел. Около леса догнал его мужик, разговорились, оказалось, что по пути, выпили ещё  за знакомство по стопке самогона. Угощал этот мужик, это он точно помнил. Совсем, хорошо стало…
   Этот новый знакомый, значит, и говорит – а пошли-ка через лес. Так короче. А почему бы не пойти, с хорошим человеком. И пошли. Шли - шли, луна, тропинка видна как днём, хоть и лес кругом, а тут петухи, откуда-то запели. Попутчик исчез, как и не было его. А я, говорит, -  смотрю, кругом болото. Стою и не знаю, что делать…
   Вот так Михалыч и погулял, как жив-то сам остался, там болото бездонное, сколько скотины потонуло, да и люди тоже, кто дороги не знал. И приговаривали при этом – повезло Михалычу, с чертями шутки плохи, заведут, закружат и утопят…
 - А знаете, - начал Серёга, к нашему соседу жена с кладбища прилетает. Таким огненным шаром с хвостом. И божился – ей богу, мать видела. Она поздно с фермы шла, и видела, как этот огонь у окна соседского дома опустился и превратился в женщину в белом. И стала она ходить вокруг дома и в окна заглядывать. Стучала и звала – выйди ко мне, скучно одной…
Не, это не жена, это наверно ведьма – лениво возражал Сашка.
 - Да зачем ведьме этот старик, ему же наверно шестьдесят с чем-то лет – задумчиво отвечал Серёга, глядя в звездное небо. Наверно жена это, он говорят бил её сильно, вот она и летает к нему, пужает…
   Я тайком настороженно оглядывался, мне казалось, что кто-то из темноты уже тянет ко мне свои жилистые, с грязными когтями, руки. Мне так и казалось, что у этих лешаков, чертей и ведьм должны быть руки грязные, в цыпках и бородавках…
   Лёха это заметил, и засмеялся – что, страшно Колян? Не бойся, Джек нас в обиду не даст. Да Джек, ты же нас в обиду не дашь? Он потрепал собаку по холке и прижимался носом к его холодному и мокрому носу. Джек обрадовался ласке хозяина, стал повизгивать и лизать его лицо. Потом, счастливый, начинал носиться по лугу, громко лаять и уже стало совсем не страшно, а даже немного весело…. 
   Потом конечно, после этих ночных рассказов, я долго боялся темноты, а кладбище и днём обходил стороной, ты себе не представляешь, в туалет ночью не мог сходить, бегом бегал и вздрагивал при каждом шорохе. Конечно, туалет то на улице, ближе к озеру, а там темень, хоть глаз коли и камыши шумят, страх наводят…
   И вот за этими рассказами приходил сон, крепкий и глубокий. А утром рано просыпались, поёживаясь от утренней прохлады, бежали на речку умываться и потом домой, досыпать.
Ребятам - это работа, а мне развлечение….
   А пионерский лагерь – помнишь? Я очень хорошо помню, даже с некоторой тоской вспоминаю. Каждый раз с радостным нетерпением ждал, когда же меня туда отправят. С вечера не уснуть. Как же – разве уснёшь в предвкушении встречи с друзьями, в ожидании приключений. И пусть с нами пионерважатые, и пусть воспитатели всегда рядом. Это ведь хорошо. Всегда под присмотром. А так что получится? В отряде 20 – 30 сорванцов, если за нами не смотреть, мы же таких бед натворим.
Утром горн кричит – вставай, вставай, постели собирай. Все подскакивают и на зарядку. Потом плотный завтрак. И пошло, пошло…
Кто в кружок моделирования – самолёты делали, всё сами, каждую детальку вытачивали, всё согласно схемы, только двигатель помогал устанавливать мастер.
Кто в кружок рисования, кто самодеятельность постигал, кто шить, кто готовить, кто спортом…
Потом выставки, кто чему научился.
Обед и тихий час. Ну что делать? А где же мы покидаемся подушками, побесимся? Конечно на тихом часе. С этого он начинался, и этим заканчивался.
Вечером кино. Надо успеть занять места, что б было лучше видно. Разве можно пропустить эти встречи с любимыми героями - Чапаев и Котовский - последний гайдук, Неуловимые мстители, Приключения желтого чемоданчика, Один шанс из тысячи – про наших разведчиков, и Щит и меч. И ещё масса других фильмов – какие же они были тогда интересные….
А ночью обсуждения. Разве сразу уснёшь, когда в груди всё клокочет и хочется поделиться с приятелями своим возбуждением. И вот в темноте только и слышно – а как он его по морде, а он хрясь и упал, а наш схватил автомат и давай стрелять, а потом в самолёт, ну зыканско  - скажи?
 - Не, не – это потом уже, а сначала он на коня и скакал и отстреливался, а они не могли догнать.
А карта за пазухой. А потом со скалы нырял, во, где зыканско было, а страшно то как, глубоко очень и фрицев много, окружили гады…
А через день танцы. Проигрыватель выносили на улицу и крутили пластинки через усилитель и большие колонки. Пластинки нещадно трещали, но как было здорово, кто б знал. Какие песни, тогда звучали в ночи – Сказка тысячи ночей, Шейк – парлапаперурерурей, шейк, шейк – и мы скакали,  как нам это нравилось, с каким нетерпением мы ждали очередного вечера. Когда с замиранием сердца можно подойти к девочке, которая тебе нравится и пригласить на танец. И не знаешь,  пойдёт танцевать или откажет. Смешно, правда? А музыка льётся, и льётся из динамиков и приглашает нас, детвору на танец….
   Я первый раз танцевал, вернее начал топтаться под музыку именно  там, в пионерском лагере. Ты знаешь, как сердце замирало. Даже не ожидал от себя таких эмоций. Подумаешь – девчонка. А сердце то замрёт, то застучит, во рту даже пересыхало, как сейчас помню, боюсь на ногу наступить, ходил как на ходулях – в общем, полнейшее фиаско, мне так казалось. А та девочка, была такая миленькая, с косичками, они были завязаны калачиком на затылке, и ямочки на щёчках, и мне тогда она казалась самой красивой. Так наверно и было, потому как таких румяных щёчек, да ещё и с ямочками, ни у кого не было….
   А иногда уходили в поход на весь день. Уходили в лес или на речку. Вот где было здорово. Весь день одни, только воспитатель и пионервожатая. А они свои, мы их очень любили, и старались не огорчать. Тогда нам давали в поход сухой паёк. На стоянке разводили костёр и варили себе обед. И ни какого, тебе ролтона. Только тушёнка, да картошка, лук, да морковь и соль, а вода из речки или родника и всё это в ведре, да на костре, да с дымком. Ребята, друзья мои, вы где? Помните, как уминали на берегу речки за обе щёки всю эту вкуснятину? Да ещё добавки просили. Почти целое ведро съедалось на ура.  А как купались, до усталости, а загорали - до ломоты в боках, а волейбол, а бадбинтон  - до ободранных коленок и локтей. Но зато, какие мы довольные приползали в свой корпус, и после ужина валились спать, потому как, усталость, смешанная с эмоциями, делали своё дело….
А в конце смены, когда разъезжались, со слезами на глазах клялись обязательно встретиться на следующий год, брали адреса, обещали писать друг другу письма, но всё это как-то забывалось, и вспоминалось только на следующий год, когда начинались сборы в очередную поездку. Но на следующий год, мы уже были другие, мы были взрослее на год, а это много. Уже другие вкусы, другие симпатии, а косички и ямочки на щёчках оставались такими же красивыми. Где они сейчас эти косички с ямочками? Как им живётся? Бежит ли у них время, или застыло в любимых внучках и внуках….
Думаешь, хочется на неё взглянуть? Не поверишь, совсем не хочется. Не хочется портить прелесть и очарование тех детских воспоминаний.  Пусть косички останутся косичками, а щёчки розовыми и с очаровательными ямочками….
   Да, в детстве время тянулось. Мы жили. Мы нежились жизнью. Нас любили. А это главное….
   Потом десятый класс, экзамены, аттестат зрелости, и ураааааа, ты свободен.
Свободен от всего, от учителей, и от уроков, от утренних подъёмов от всего, всего, всего, что связано со школой….
Всё, все двери перед тобой открыты. Ураааа, ты уже взрослый….
Но почему-то грустно.
Грустно расставаться с одноклассниками.
Грустно видеть слёзы учителей. До боли в груди грустно, до спазм. И ты уже чувствуешь, как слёзы текут у тебя по щекам. Ты улыбаешься, говоришь какие-то слова благодарности, но это всё не то, не то. Потому, как самое главное ты поймёшь спустя годы. Самое главное - наши учителя нас любили, я это знаю точно, и спасибо им за это. Сколько всего хорошего и доброго они вложили в нас….
   А тогда – ураааа, сквозь слёзы радости и грусти, ураааа, мы свободны…
Повзрослел как то быстро. Даже не понял этого. Приехал в аэропорт по распределению после училища. Увидел самолёты, увидел людей, с которыми мне придётся работать. И оказалось – я уже взрослый. Мне доверили эти самолёты.
   Где эта грань между пацаном и взрослым человеком? Где она, кто мне её покажет? Ведь ещё вчера, в училище нас отцы-командиры считали детьми. Ничего не доверяли. А через два дня, в отделе кадров меня называют по имени отчеству. Сначала я опешил, даже оглянулся, может, кто ещё стоит за моей спиной. Только потом сообразил, что это про меня. И не поверишь, я подрос, плечи распрямились, мне даже показалось, что за плечами что-то выросло, и так захотелось этим что-то помахать, похлопать.
И всё, так и осталось, либо по фамилии, либо по имени отчеству, и ещё доверие. Доверие, что я не подведу, что я сделаю всё как надо. И я старался. Я не мог подвести. Так и осталось во мне – главное не подвести того, кто тебе доверяет. Кто на тебя надеется….
   А время полетело. Сначала потихоньку, вроде как разгонялось. Первый отпуск, второй, потом третий, и пошло, пошло, поскакало, не успевал оглянуться. Самолёты, люди, выходные, праздничный парад, опять самолёты и вот он отпуск, очередной отпуск. Когда можно как когда то в детстве про всё забыть и просто радоваться жизни….
Радоваться, плескаясь в речке, или собирая грибы.
Радоваться, поднимаясь в горы и чувствуя себя первооткрывателем, как тогда, в прекрасном далёко.
Радоваться, потому как жизнь прекрасна, и все, кого ты любишь, они рядом, смотрят на тебя и улыбаются, и от этого так хорошо на душе….
А жизнь она, что песочные часы, течёт себе ежесекундно мелкими крупицами, которые так легко растерять, но вернуть совсем невозможно. Как невозможно вернуть улетевшее очарование детства и убежавшую за ним непосредственность юности….
   А мы об этом не думаем. Тратим его бездумно на зависть, склоки, ненужную суету и не замечаем, что лето уже давно наступило. А мы его не видим, мы продолжаем бежать по жизни, стараемся ухватить какую-то мифическую удачу за хвост, верим в какие-то обещания, сами обещаем, и даже не помним, выполнили их, или нет. Потому как всем хочется одного - благополучия, каждый думает только о себе, и не замечает, что рядом тоже живут люди, которым возможно нужна наша помощь, наше участие, наша улыбка….
Нет, нам некогда, мы себя-то не замечаем. Не замечаем, как крупинки нашей жизни утекают в небытиё, в темноту, в холод. А там зима….
Но пока только осень. И она по-своему хороша….
А лето прошло. Пролетело, даже и не заметил. Пролетело в делах и заботах. Пролетело одним мгновением. Хотя нет, вру, иногда замечаю, когда заглядываю ненароком в зеркало и вижу в нём уже не молодого юнца, вступившего в самостоятельную жизнь, а пожилого человека, с озорной искоркой в глазах и претензией на молодость. Да, именно на молодость, потому как его душа молода. Она радуется каждому новому дню. Радуется успехам своих близких, и немного печалится неудачам. Она ещё шутит, она ещё старается дать фору молодым.
А когда душа счастлива, она улыбается.  Улыбается, как когда-то давно тот паренёк  улыбался девочке с косичками  и очаровательными ямочками на розовых щёчках…