БЫЛА НОЧЬ, И БЫЛ ДЕНЬ

             
  Победа в Сталинградской битве, 70-летие которой мы отметили недавно, позволила Красной Армии перейти в наступление. 14 февраля освобождён Ростов, 17-го - Матвеев Курган. Ночью по-над Синявкой виднелось зарево,  жители Таганрога надеялись на скорое избавление от вражеской оккупации, а партизанское подполье готовило удар в тыл немцам. И в эти дни отряд понёс тяжелые потери: группа Семёна Морозова арестована и в ночь на 23 февраля, после допросов и пыток, расстреляна в Петрушинской балке. Картину эту - с другого фланга великого фронта - будто увидел Александр Твардовский:
    …Там с полночи
        порошит снежок им в очи   
                и не тает в их глазницах,
                и тверда как камень глина, где застыли их следы…
Сегодня, в годовщину тех драматических событий, по долгу совести вспомним тех, кто погиб, сражаясь за нашу жизнь.

          ВСПОМНИТЬ  ВСЕХ  ПОИМЁННО…
  Группа Морозова-Костикова действовала около года. Известно о ней стало позже, чем о других группах, - о её существовании знали только члены штаба отряда, но они погибли в июле 1943 г. И в первых рукописных справках о партизанском подполье, написанных по горячим следам сразу после освобождения города, сказано: к моменту создания отряда, командиром которого стал В.И. Афонов, «второй инициатор - Н. Морозов - уже вёл  борьбу против немецких захватчиков, но вне организации, одиночкой». Постепенно, в ходе опроса избежавших ареста участников подполья, сведения уточнялись: по декабрьским документам численность группы - 19 человек, из них 14 погибли.
  С того времени трудами краеведов и журналистов, по рассказам очевидцев восстановлены многие факты деятельности группы Морозова. Принято считать, что в  неё входили Лёва Костиков, Пётр Турубаров и его сёстры Рая и Валя, Евгений Шаров, Иван Веретеинов, Спиридон Щетинин, Олег Кравченко, Михаил Чередниченко, Владимир Решетняк, Александра Романенко, Сергей Романенко. В их число  - не по формальному признаку (подписание клятвенного обещания), а по поступкам - следовало бы включить Тоню Бринцеву, Дину Боровину, а также Генриха Анохина и Клавдию Минченко, получавших у Морозова листовки для распространения, и главу семьи Турубаровых - Кузьму Ивановича. 
  О деятельности группы известно из «Боевых характеристик» семьи Турубаровых: «В октябре 1942 г. путем развинчивания рельс между Вареновкой и Приморкой пущен под откос вражеский эшелон. В январе 1943 г. с тов. Морозовым, Костиковым Леонидом, дочерьми и сыном Петей в заливе делали проруби льда, в результате чего погибло много вражеских машин, пушек, лошадей. Путем налета на немецкие части добывал оружие. Переправлено в штаб отряда 16 автоматов, 10 винтовок, 2 пулемета, 50 гранат». Столь же кратко сказано в октябре 1943 г.  в докладной записке секретаря Ростовского обкома ВЛКСМ Захарова: «Группа проводила среди населения агитационно-массовую работу: распространяли листовки, сбрасываемые советскими самолётами, а также на квартирах Бринцевой Тони, Боровиной Дины и других от руки писали листовки, сводки Совинформбюро и обращения к населению, призывающие к борьбе против немецких оккупантов».
По донесениям людей, перешедших линию фронта, фашистская пропаганда (вкупе с местными предателями) не гнушалась самой беспардонной ложью. Выходившие на русском языке газеты сообщали, что Сталин и Молотов бежали в Англию, прихватив с собой золотой запас СССР, что немцы взяли Москву, что Красная Армия разбежалась, а фронт держат монголы, нанятые англичанами. Внушали, что Германия - надежда и залог спасения русского народа, требовали «предупредительного отношения к германской армии, которая, как армия оккупационная, имеет право на особое почтение» и потому в садах и скверах появились скамейки «Только для германских военнослужащих», - и грозили расстрелом за найденный в доме приёмник, за нарушение комендантского часа, за укрывательство военнопленных… Не всем было под силу выстоять. Жившие впроголодь люди соглашались поехать на работы в Германию, участвовали (как и часть православного духовенства) в организованных немцами шествиях с плакатами «Гитлер – освободитель». Таганрог не был исключением. В аналитической записке о положении в городе во время оккупации сообщается, что около 6000 комсомольцев и коммунистов зарегистрировались в полиции, что немало жителей пошли работать за кусок хлеба на частично восстановленные немцами заводы. «В наиболее тяжёлом положении оказалась молодёжь. Без средств к существованию, под угрозой насильственной отправки на работы в Германию, часть её добровольно пошла в созданные немцами карательные органы. Девушки и молодые женщины, понуждаемые создавшимися условиями, при активном воздействии внешней «щедрости» и «свободных чувств» гитлеровцев, отдавали своё моральное достоинство немецким офицерам и солдатам».
   Листовки вселяли надежду на освобождение, напоминали о гражданском долге,  предупреждали предателей о неизбежности возмездия. Наш земляк, генерал-лейтенант В.Ф. Грушко, вспоминая свои детские годы, писал: «Значимость подполья состояла не только в нанесении конкретного ущерба врагу, но и в самом факте объявления ему беспощадной войны. Это было жизненно важно и для самих партизан, и для всех, кто оказался в оккупации». Тетрадный листок «Вести с любимой Родины» был миной замедленного действия, и она срабатывала: от демонстративного плевка в спину фашистскому прихвостню - к саботажу приказов оккупационных властей  и  активному сопротивлению.

           ДОМ  НАД  КРУЧЕЙ
  Штаб-квартирой и местом неформальных встреч группы Морозова был дом Турубаровых, - типичный для Таганрога дом в три окна у крутого спуска к морю, на углу ул. Шевченко и Исполкомского переулка. (Он мог бы давно стать музеем подполья - ни дом Афоновых на углу Перекопского и Котельной, ни дом Морозовых на Канатной не сохранились.) В этом доме в начале 1942 г. сформировалась первая партизанская ячейка, и здесь же годом позже наступила трагическая развязка. Лёву Костикова выследил предатель, агент гестапо, и в ночь на 19 февраля полиция провела массовые аресты. Накануне у Турубаровых прошло собрание группы, все поздним вечером разошлись, а Морозов остался переночевать. Ночью полицаи окружили дом, были схвачены Морозов, Пётр Турубаров, его отец Кузьма Иванович и сёстры Рая и Валя.  Костикова, Шарова, Веретеинова и других ребят взяли на их квартирах.
Обстоятельства той страшной ночи достоверно неизвестны. Мы рискнём привести сведения (возможно, не бесспорные), которые в мае 2005 г., в ходе работы над фильмом «Страницы памяти», получили от людей, причастных к этим событиям. Некоторые подробности сообщил Генрих Иосифович Анохин, член группы Костикова и одноклассник Спиридона Щетинина:
  - Когда оцепили дом Турубаровых, Костикова там не было. Взяли всех, но по дороге Шаров и Турубаров бежали, а Морозова схватили, и сразу два мотоцикла полицейских на Кольцовскую улицу едут, к Костикову, - это под утро уже, Лёва дома, ну и, естественно, обыск. И нашли 17 клятв, клятв  вот тех, которые уже арестованы. А я утром пришёл, мама Лёвы плачет… Я после этого пошёл не домой, а к своему товарищу Боре Орлову. Оставался у него, а Боря прохаживался по Свердлова мимо нашего дома, смотрит: мама моя вытряхивает половичок, ничего не произошло, день, другой… Я вернулся, - надеялся, что никто меня не выдаст.
  А вот так этот эпизод описала Нина Павловна Андросова, соседка и близкая знакомая семьи Турубаровых: 
  - Мы дружили со всеми Турубаровыми, а особенно с родной сестрой Кузьмы Ивановича, Аней. А ребята Турубаровы партизанили. Сами они ничего не говорили, но мы знали, что они партизанят. И как-то утром рано Аня прибежала, плачет вовсю: «Наших забрали, и знаешь, кто выдал? Ванька Гербер». А это у нас сосед был, при немцах был полицаем, потом 15 лет парализованный. «Весь дом перерыли – ничего не нашли. Ничего не нашли, начали уходить, а этот самый Гельбер и говорит: - А тут смотрели, валенки-то? А под вешалкой стояли валенки - полные листовок».
   Конечно, сведения эти нуждаются в проверке, - подтверждение (или опровержение) обнаружится, может быть, в недоступных пока трофейных архивах. Возможно, удастся уточнить и другие детали, - например, имели ли подпольщики в момент ареста оружие. Бытует версия, что у Морозова был пистолет, но архивные документы говорят иное: «Во время ареста Морозов выхватил у полицейского наган, но выстрела не последовало: барабан был пустым». Сохранились документы - есть надежда узнать истину.

         ПОГИБ  В  БОЮ
  После гибели группы Морозова партизанское движение не только продолжило борьбу с оккупантами, но и значительно прибавило в численности и расширило диверсионную деятельность. Но, вероятно, отсутствие у подпольщиков навыков конспирации, привлечение в отряд ненадёжных людей сказались роковым образом: в мае – июне полиции удалось схватить руководителей отряда (Василия и Константина Афоновых, Максима Плотникова, Петра Подолякина, Владимира Шаролапова) и более 170 человек, заподозренных в причастности к подполью. В отчётах Управления русской вспомогательной полиции значится: «Производилась ликвидация крупной партизанской большевистской организации. Изъято много огнестрельного оружия и патронов, а также пишущие машинки, взрывчатые вещества, лозунги советского содержания и т. д.» Опять жители Петрушина слышали автоматные очереди… Всё это время Петра Турубарова и Женю Шарова укрывала в своём доме, ежечасно рискуя жизнью, Валентина Качура. Через 4 месяца, когда волна арестов схлынула, Пётр тайком вернулся домой, рассчитывая уйти на лодке через залив.  Несколько дней спустя нагрянула полиция, раздались пистолетные выстрелы.
  О том, что произошло, сказано в «Боевой характеристике» Петра, подписанной руководителем группы партизанского отряда Афоновым и секретарём Таганрогского ГК ВКП/б/ Зобовым: «В июле месяце 1943 г. арестовывался третий раз, во время ареста, видя безвыходное положение, не дался в руки палачам - застрелился».
  А вот как выглядит этот эпизод в изложении Н.П. Андросовой:
- Когда Петя вернулся домой, он стал прятаться на чердаке, - наверно, понял, что за домом следят. Какое-то время он так и скрывался, а когда пришли немцы, чтобы арестовать его, он отстреливался, ранил кого-то из них,  и его самого тоже ранили. Я  сама видела, как его положили раненого на доски, и как спускали с чердака, и как потом увезли.
  Подтверждение этому - рукописная архивная страница: «Политическим отделом Управления полиции 7-го июля был обнаружен бежавший в феврале 1943 г. один из руководителей и организаторов партизанского движения в Таганроге Турубаров Петр. Турубаров скрывался на чердаке дома №107 по Итальянскому переулку. При обнаружении Турубаров оказал вооружённое сопротивление, сделал два выстрела по следователям полиции, в результате чего последними был ранен и отправлен в больницу, где в тот же день умер».
   Значит, последняя строчка биографии Петра должна быть иной: «Смертельно ранен в бою». 
   Не дано было знать ему и его товарищам, что до освобождения Таганрога ещё несколько месяцев, что коренной перелом в войне наступит после упорнейших боёв на орловско-курской дуге. Выдержали пытки и шли на расстрел, вслушиваясь, наверно, в звуки дальней канонады…  О них и о многих – пронзительные строчки Твардовского: «Спят бойцы.
           Своё сказали.
                И уже навек правы».
Их товарищи продолжили смертельно рискованное дело, чтобы в меру сил приблизить этот День – ДЕНЬ ОСВОБОЖДЕНИЯ родного города.

                (В соавторстве с Жанной Лабутиной)
Опубликовано: газета "Таганрогская правда", 22 февраля 2013 г.