Глава 2. Загадочный басист Матрицы

     В субботу, в девять утра Глеб Самойлов уже звонил в квартиру Карпова.

       - Значит, так, - объявил он, поздоровавшись за руку со Стасом. – Я со Снейком переговорил, он обещал к вечеру всё устроить. Как ты и просил, сегодня мы играем в Доме культуры милиции… И не спрашивай, во сколько это ему обошлось, потом заплатишь и за срочную рекламу по телевидению и радио, и за билборды по всему городу, и за 500 бесплатных пригласительных на этот концерт для работниц милиции, которые, как ты утверждал, неравнодушны к тебе. Но зато ты будешь весь вечер играть на басу вместо Кости.

       - На басу? – нехорошо прищурился Карпов. – Тупо сидеть на стульчике в углу и играть четвертными нотами? А ты в это время будешь на самом видном месте сцены возле микрофона выпендриваться?

       - Стас, ну я же – фронтмен, - напомнил ему Глеб. – Я, конечно, могу усесться на табуретку в самом тёмном углу сцены, но народ подумает, что я опять напился… А ты что, думал вместо Валеры на соло-гитаре играть? Или на барабанах вместо Снейка? Нет, я тоже басистом начинал, и, как видишь, всё равно в фронтмены выбился… Думаешь, мне приятно было тогда осознавать, что всё внимание Вадику достаётся? Да я все те годы, сидя на своей табуретке, мечтал о том, чтобы кто-нибудь из зала крикнул Вадику: «Хватит ныть! Пусть Глеб сыграет соло!». И тут бы я встал со своей табуретки и сыграл бы «Purple Haze», как Жако Пасториус.

       - Так чего же не встал и не сыграл? – подколол его Карпов.

       - Я в то время на бас-гитаре «Урал» играл, - признался Глеб. – Когда я первый раз эту гитару в руки взял, то понял, почему никто, кроме меня, не хотел басистом в "Агате" быть: этот бас был неподъёмным! А усилители к нему были такие тяжёлые, что у меня до сих пор спина болеть начинает, как только я вспоминаю о них. Если бы я тогда на этом басу стоя играл, то уже через полгода хроническое искривление позвоночника заработал бы. Вот я и сидел на табуретке, хотя и с колен этот бас у меня несколько раз на ноги падал… До сих пор на перемену погоды ушибленные кости болят, хоть в Гидрометцентр предсказателем погоды устраивайся…

       - То-то, я помню, у тебя тогда на ботинках металлические носки были, - вспомнил Карпов. – И ты этот бас, как гусли, на коленях держал…

       - Я посмотрю на тебя сегодня вечером, - злорадно усмехнулся Самойлов. – Кстати, дорожных рабочих у нас нет в связи с тяжёлым материальным положением нашей группы, поэтому каждый свою аппаратуру носит сам… И поехали уже за басухой к Косте, а то тебе до вечера ещё нужно всю нашу программу выучить.

       - А тебе самому что, жалко дать мне свою басуху на один вечер? – Карпов решил уличить Самойлова в жадности.

       - Нет у меня басухи, - развёл руками Глеб.

       От такого заявления у Карпова округлились глаза.

       - Ну, я, конечно, был уверен, что свой инквизиторский «Урал» ты при первой же возможности потерял вместе с колонками и табуреткой, - понимающе сказал он. – Но ведь у тебя был приличный «Ибанез», а ещё «Рикенбакер» такой декоративный…

       - Я – фронтмен, - чётко произнёс Глеб. – Поэтому лишних музыкальных инструментов дома не держу…

       - Как? Даже «Лес Пол»? – не смог сдержать своего изумления Карпов. – Так любой фронтмен с «Лес Полом» наперевес гораздо харизматичнее выглядит…

       - У меня «Шектер» есть, - объяснил Глеб. – Нормальная гитара, а эта фирма для гибсоновских инструментов кое-какие детали выпускает…

       - Конечно-конечно, - ехидно закивал головой Карпов. – Я тоже всем говорю, что моя «Инфинити» - на самом деле «Ниссан», ну и что с того, что она сделана в Китае?

       - У Кости вполне приличный шектеровский бас, - опять принялся за своё Самойлов. – Правда, Бекрев – парень хозяйственный и может потребовать оставить под залог его баса какую-нибудь другую ценную гитару… Или деньги на покупку нового инструмента в случае чего…

       Карпов молча пошёл в комнату и начал что-то искать в шкафу.

       - Вот это, наверняка, как залог, подойдёт, - порывшись в антресолях, Карпов достал оттуда старую «классику» со ржавыми колками, порванной второй струной, треснутой верхней декой, сорванным и кое-как приклеенным эпоксидкой нижним порожком и стёртыми первыми пятью ладами. – Раритет, выпуск 1985 года, - гордо погладил по щедро залитому чёрной масляной краской корпусу гитары Карпов. – Причём инструмент этот – зарубежный, производства Черниговской фабрики музыкальных инструментов. Я на этой гитаре последний раз играл в тот вечер, когда меня в армию провожали, так что инструмент этот – почти новый...

       Самойлов с ошалевшим видом рассматривал раздолбанную акустическую гитару с переводной картинкой «металликовского» черепа-паука на верхней деке.

       - А вдруг Костя догадается, что этот залог – полная лажа? – с сомнением в голосе спросил он Карпова.

       - А я сумею его убедить в обратном, - и Карпов, достав из кармана пиджака свой неизменный секатор, несколько раз подбросил его на ладони.

       …Клавишник и по совместительству басист группы «Матрикс» Константин Бекрев оказался рослым крепким парнем в элегантных очках. Когда Самойлов попросил у него бас-гитару на временное пользование, Костя гневно ответил, что инструмент любит одни руки и, вообще, для музыканта дать кому-то свою гитару – это то же самое, что разрешить другому человеку переспать с его девушкой.

       - А если мы с тобой обменяемся на время гитарами? – предложил Бекреву Карпов. – Пока я буду вечером играть на твоём басу, ты сможешь безраздельно пользоваться моей раритетной гитарой.

       Так как убедительная речь Карпова сопровождалась предъявлением Бекреву милицейского удостоверения, а затем и знаменитого секатора, то Костя, который никогда не был конфликтным человеком, согласился дать Карпову на вечер не только бас-гитару с усилителями, но и свой свежевыстиранный и тщательно отутюженный сценический костюм.

       Оставив Бекрева любоваться эксклюзивной винтажной гитарой Карпова, Самойлов с Карповым вынесли из его квартиры бас-гитару и усилители, аккуратно упаковав их в кофры.

       - Ну, поехали к тебе домой репетировать, - предложил Карпов, когда всё это богатство было сложено в багажник «Инфинити», для увеличения объёма которого Карпов заранее снял задние сидения.

       В квартире у Самойлова Карпов схватил бас-гитару и, едва дождавшись, когда Глеб подключит её к усилителю, стал резво играть гаммы, чтобы побыстрее восстановить подвижность пальцев. Затем он начал понемногу подыгрывать Самойлову, игравшему на своём «Шектере», и уже минут через пятнадцать весьма сносно попадал в такт.

       К этому времени в плечо Карпова сильно врезался ремень от гитары, заболела шея из-за постоянно повёрнутой в сторону грифа головы, натёрлись подушечки пальцев на левой руке и свело пальцы на правой из-за того, что он слишком крепко держал ими медиатор.

       - Перерыв пять минут! – объявил он после окончания очередной песни и пошёл на кухню за табуреткой.

       - А как же соло на басу? – с деланным удивлением спросил его Самойлов. – Ты же вечером должен играть гитарные соло в «Под огнём» и «Меня зовут», причём стоя рядом со мной.

       - Вот поэтому я во время репетиции на табуретке сидеть буду, чтобы энергию понапрасну не терять, - объяснил Карпов. – И, вообще, если твои фанатки заинтересуются мною, то и на табуретке заметят…

       - Да, и пальцами на басу играй, это тебе не «Урал», до костей пальцы не сотрёшь, - высказал свои претензии к карповской технике игры на бас-гитаре Самойлов.

       - Зато звук намного чище получается, - стал оправдываться Карпов, но прислушался к совету профессионального басиста и, выбросив медиатор, стал перебирать струны своей гитары указательным и средним пальцами, при этом удобно расположив свой большой палец на звукоснимателе.

       …Перед концертом Карпов переоделся в сценический костюм Кости, нацепил на нос заранее купленные очки «а-ля Бекрев» со стёклами без диоптрий, обвешался какими-то жестяными цепочками и брелоками. Чтобы не делать себе причёску, как у Кости, Карпов надел шляпу, входившую в комплект бекревской одежды и долго сопротивлялся попыткам Самойлова накрасить ему ногти чёрным лаком.

       - Для меня - накрасить ногти – это то же самое, что надеть балетное трико,- объяснил он Глебу своё неприятие этой процедуры.

       - Стас, тебе нужно слиться с нашим коллективом, чтобы не вызвать ненужных подозрений среди зрителей, - объяснил Самойлов. – Скажи спасибо за то, что я тебе разрешил готический макияж не делать…

       А потом был концерт, во время которого Карпов, ревниво следивший за своими знакомыми, довольно часто замечал их заинтересованные взгляды в сторону Глеба, рядом с которым он полконцерта стоял рядом, а вторую половину концерта от усталости время от времени опирался своей спиной о спину Самойлова, ведь тот к этому времени уже и сам двумя руками держался за микрофонную стойку. От внимательного взгляда Карпова не ускользнуло также обилие мобильных телефонов, которыми поклонницы, которых он считал своими, фотографируют Самойлова, а то и делают видео этого концерта.

       А во время автограф-сессии после окончания концерта Карпов впал в глубокую депрессию из-за обилия знакомых барышень, жаждущих сфотографироваться вместе с ним, получить его автограф и называющих его Костиком. И это те, которые строили ему глазки в отделе и жадно ловили каждый его взгляд! А завтра вечером все они, наверняка, будут так же бурно фанатеть при виде очередной звезды рок-н-ролла…

       Приехав после концерта домой к Самойлову, он так же, как и хозяин квартиры, наполнил стакан водкой до половины, долил туда газировки, накрыл стакан ладонью, встряхнул его несколько раз и залпом выпил содержимое. Через десять минут он уже спал пьяным сном.


Предыдущая глава - http://www.proza.ru/2015/11/29/592   Следующая глава - http://www.proza.ru/2015/11/29/654