Окулист

                Окулист.
  Вот и пришло моё время, - жаловался Николай Павлович жене.
- Зрение стало сдавать, куда идти, куда обратится со своей бедой.
- Но конечно в республиканскую поликлинику, там-то, непременно помогут.
 Так заверяла жену, соседка по деревне.
Уговорив мужа, ехать в больницу, говоря ему.
- Тянуть с глазами нельзя, какой из тебя будет помощник.
- Не в городе ведь живём, что будешь делать, лежать на печи, и внукам рожицы корчить.
Так Николай Павлович с женой, попал на платный приём, в республиканскую поликлинику.
Там определили, что с глазами.
Оказалась катаракта зреет.
А как зреет,… а что там может созреть,… они ещё не знали.
Выписали огромное количество всевозможных лекарств.
Вот проходит год, уже два, как будто  всё остановилось.
Выходит, зрение идёт к нормализации.
Но,… оказалось всё не так.
За платные консультации, выходит, платил напрасно.
Врачи их успокаивали.
- У вас, нечего страшного нет, сейчас это лечится, только надо подождать, пока там что-то созреет.
Николай Павлович с сожалением как-то по осени пожаловался жене.
- Вот смотри Надежда, яблоки падают на землю, жалко,… а куда они годятся.
- Так и мой глазик, похоже, созреет, и выпадет,… только куда,…  уж не в штаны ли.

Надежда Константиновна, с такими разговорами, не удержавшись, ругала его.
- Тебе пока смешно, а каково будет дальше, ты не задумываешься.
-  Я давно уже приметила, не идёт это лечение к поправке.
- Что-то ты совсем плохо стал ходить, спотыкаешься на ровном месте.
- Да,… пожалуй ты права Надежда, -  поддерживал он жену.
- Тяжело, мне стало ходить, а что делать то.
- Больше хочется посидеть, где ни-будь на завалинке.
- Всё это, видать, от напряжение.
-  От этого и быстрей стал уставать.
- Хватит нам ждать, - не удержавшись, сказала Надежда Константиновна.
- Нам надо на приём попасть, в филиал Фёдорова в глазное отделение, там непременно помогут.
-  Давно нам дети говорят, надо лазерам лечить, а у нас всё времени нет, весна уже не загарами.
-  Так что собираемся, едим, как только с делами справимся.

Первое знакомство с глазным врачом, оказалось для Николая Павловича и Надеждой Константиновной приятным и обнадёживающим.
Пока жена разговаривала с врачом, Натальей Николаевной.
 Николай Павлович разглядывал кабинет,  Наталью Николаевну, внимательно прислушиваясь к их разговору.
Они видели человека, врача, уверенного в разговоре с ними, с юной причёской.
Николай Павлович ловил её привычные движение.
Ему виделось, возможно, как в юности, привычно, она задорно дунет на чёлку, и она ляжет на своё привычное место.
Это поведение вести себя непринуждённо, вселял не только в него, но и в жену, ту надежду и уверенность в приятном ими  замысле, вылечится.
Закончив разговор, Наталья Николаевна напутственно сказала.
– Ну что всё понятно, так что готовьтесь к операции, всё будет хорошо.

Наступил тот долгожданный день, назначенный врачом, Натальей Николаевной.
Там, в глазном отделении, начали готовить к операции.
Приодели, как ведётся, во всё стерильное, он стал ждать очереди.
Наконец подошёл его черёд.
Зашёл он, в хорошо освещённую операционную, уложили его как положено на стол.
Наталья Николаевна показывая на стол сказала.
- Пристраивайтесь вот здесь  на столе, голову ложите, вот в эту баранку.
Он лёг, уложив голову действительно похожую на баранку.
Но голова  легла, как на заказ, крепко, шевельнуть ею, наверняка не удастся.
Наталья Николаевна спросила – ну как, всё ли удобно.
Николай Павлович попытался было кивнуть, но не получилось, голова лежала как влитая в этой баранке.
Смерившись, он решился ответить.
 – Да,… у меня всё хорошо.
Николай Павлович, лёжа на столе, успел разглядеть над своей головой, что то  похожее на микроскоп.
Но только здесь, могли смотреть двое, и как бы в одну точку.
Для чего это, приходилось только догадываться. 
Но он включил фантазию, представляя древнего эскулапа, но почему то, вспоминая Леонардо Давинча, пытливого исследователя и художника.
 Когда ему, вставляли распорку на глаз, предупредив.
- Теперь вы не сможете моргать!
- Но вот,… и началось….
 - Вот лежу я,… весь стерильный,… с одним открытым глазиком, не моргая.
 - Сейчас два эскулапа будут смотреть в два микроскопа.
 - Затем снимут глазик, положат на ладонь, и будут разглядывать, ища, что там сломалось.
- Но всё это, конечно не так, не те средневековые времена.
 Усмехаясь про себя, Николай Павлович раздумывал.
- А всё это, наверняка, произойдёт обыденно и просто, как заверила их Наталья Николаевна.

- Сейчас будут зубы заговаривать, как это в кино показывают, - он приготовился.
 А вопрос оказался всего один.
Приклеивая ресницы по разные стороны,  Наталья Николаевна сказала.
- Какие длинные ресницы!
Николай Павлович хотел было сказать шутя, мол наверно в детстве много плакал, но почему то, как то странно, поперхнулся.
Наверно будет неудобна, там есть и нехорошее продолжение, поэтому сказал.
Что он, припоминает, как в школе, ему ложили спички на ресницы, первое место по классу держал.
Закончились приготовление к операции.
Лёжа на столе, ему послышался, где то там, в стороне, какой то негромкое жужжание, похожий на приглушённый звук швейной машинки.

Как вдруг, эти звуки, куда-то ушли далеко.
Его внимание, сосредоточилось на своём глазу.
Ему почувствовалось, что у него на самом глазу, что то стало скользить.
Как будто маленький замочек молнии, скользил по его глазику по кругу, с характерным открывающим хрустом.
Ему привиделось, как после открытия молнии, как будто, приближалась иголка, куда она затем делась, он уже не видел.
Затем немного погодя появился, как ему показалась, толи пинцет толи присоска, почему-то  огромные.
Они становились по мере приближения всё больше и больше, они схватили его хрусталик.
Когда его хрусталик удалялся из его глазика, он видел как под лупой, кончик присоски, нёсший хрусталик.
Когда это всё исчезло из виду, его вдруг, окутала какая-то окружающая серость, но не темнота.
Он подумал, - неужели… слабо видящие или слепые люди,  так видят окружающее,  тусклый свет и темноту.
- Или без хрусталика, они могут различать свет и темноту, так ли это.
Николай Павлович как бы мылено перекрестился, -  не приведи Господь ослепнуть.
Но не успел он, и пофантазировать, как на горизонте появился свет, он приближался, становилось всё светлей и светлей.
Как удалялась присоска, он уже не видел, а увидел иголку, которая поправляла новый хрусталик.
Сейчас ему виделось, как если бы глядел сквозь слёзы, ему вдруг захотелось поморгать, чтоб лутьше разглядеть, но не получалось.
Он машинально, было собрался ладонью протереть слезу, да не тут-то было, а рука то привязана.
Николай Павлович, раздумывая, успокоился.
- Кажись это уже новый хрусталик, он купается в слезах, радуется, поэтому и кажется, что он плачет. 
Он наблюдал, странное поведение в своём глазу, не ощущая боли.
Как новый хрусталик, стал поворачиваться, то в одну сторону, то в другую, от маленькой иголочки которую он видел сквозь слёзы.
Эта иголочка крутила хрусталик, ставя его на нужное место….
 Поэтому создавалось впечатление, от поворачивание хрусталика, как бы косоглазие, то в одну сторону то в другую.
Поначалу ему  показалось, вдруг новый хрусталик, не то место найдёт, что тогда будет, уж не косить ли будет.
Но беспокойства оказались напрасными.
- Вот,… похоже… и середина,… хрусталик, занял своё место – успокоился он.
Как удалялись инструменты, он уже, их сквозь слезу не видел.
Но теперь, через какой-то промежуток времи, услышал и почувствовал, как закрывается замочек молнии, но как то зигзагообразно.
Николай Павлович как бы внутренне вздохнул.
- Но вот,… похоже,… и всё… замочек закроется, и буду видеть как в молодости.
Ещё какое-то время, он лежал, прислушиваясь к жужжанию, там, где та в стороне, и лёгкому, ровному дыханию, врача, Натальи Николаевны.
Наконец жужжание как бы удалилось, с него всё сняли, и прозвучала команда.
- Всё… можете вставать… только поаккуратней, не оступитесь.    
Прошло, какое то время после операции, и Николай Павлович уже  свободно ездил на машине.
Теперь предстояла новая операция, но уже на второй глаз.
К этой операции, он уже готовился, с большой надеждой, провести остаток жизни, зрячим.