Отпуск

     Отпуск домой, после напряжённой учёбы и службы, был самым ожидаемым событием в жизни курсантов. За время учёбы было два обязательных, оплачиваемых, летних, месячных отпуска: после первого и второго курсов. Во время каникул, после зимней сессии отпуск домой разрешался только отличникам боевой и политической подготовки. При этом проезд был за свой счёт и продолжительность отпуска 10 дней. Я ездил в отпуск зимой два раза, на первом и втором курсе.
К отпуску тщательно готовился парадный мундир, хромовые сапоги, фуражка. Зимой, дополнительно, тщательно подгонялась шинель и шапка. Накануне отпуска мы чутко спали, и слышали все проходящие поезда, так как железная дорога проходила рядом с крепостью. В другие дни мы их не слышали.

     В наши годы, военная форма была в почёте. Девушки засматривались на будущих офицеров. Поэтому дома мы, как правило, не переодевались в гражданку, а гордо, по-петушиному форсили в форме. Этого хотели и девушки, с которыми мы дружили, чтобы им завидовали окружающие.

    После первого курса все мы, конечно, спешили быстрее домой. Весь отпуск проводили с родителями, друзьями и своими девушками. После второго курса нам захотелось романтики. Мы решили посетить «дальние страны». Так ко мне в гости, в Минск, решил заехать мой друг Володя Вахнин. Я же поехал к нему в гости в Херсон и к Диме Белозёру в Одессу. Конечно, по отношению к родителям, друзьям и своим девушкам вели мы себя эгоистически. Ведь нас они, особенно наши любимые девушки, с нетерпением ожидали. Меня, например, ждала Лариса.

    Сохранился краткий дневник этого отпуска, который помогает вспомнить события 1960 года, то есть, 52-летней давности.
 
     9 июня в 00 часов мы выехали из Даугавпилса и добрались до Минска в 20-30. Встречали нас родители и Лариса. Пробыли мы с Володей в Минске три дня. Я успел ему показать достопримечательности нашего города. Он только начинал по-настоящему отстраиваться. И не был ещё так хорош как сейчас. Вечерами мы с Володей встречали Ларису с работы и провожали её домой. Засиживался я у неё до утра.

     12 июня поездом Рига–Симферополь мы направились в Херсон. Время было такое, что, несмотря на наш скромный, курсантский финансовый достаток, мы с Володей почти всё дневное время проводили в вагоне ресторане. Впервые я увидел воочию украинские степи и ехал на такое большое расстояние. Дальше Даугавпилса я ещё не ездил.

    В Херсоне 13 июня в 8 часов вечера нас встречали родители Володи и Толя Романов. Легли мы спать в 2 часа ночи. С утра 14 июня мы ходили к Романову, посетили днепровский пляж, были у родственников Вовочки. Так же встречались с его друзьями. В Херсоне 35 градусов тепла, вода в Днепре парная, а пляжный песок такой горячий, что на нём невозможно стоять.

     Ещё в училище мы договорились 15 июня встретиться в Одессе. Поэтому  утром 15-го мы: я, Володя, Толя Романов пароходом «Орион» направились в Одессу. На пароходе я впервые. Пароход река-море идёт вначале по Днепру, затем по днепровскому лиману и Черному морю. Расстояние Херсон – Одесса около 150 километров. Идём мы до Одессы около 9 часов. Скорость менее 20 километров в час. Романову па пароходе всё знакомо. В обслуге есть его друзья, с которыми он плавал до училища, после окончания мореходки. От нечего делать пристроился и пишу письмо своей любимой Ларисе. Володя как котёнок спит у меня на коленках.
Проголодавшись, решили посетить ресторан. Кушали чудесный кавказский шашлык. Его я тоже кушаю впервые. Дома мы его никогда не готовили, а по ресторанам особенно не ходили. От Очакова, где сделали остановку, началось Чёрное море, которое тоже вижу впервые.

     В Одессе были в 18 часов. Толя и Вовочка обращают моё внимание на исторические достопримечательности Одессы: Морской вокзал, Потёмкинская лестница с 192 ступеньками, памятник дюку де Ришелье, Приморский бульвар, памятник Пушкину, здание Горсовета с боем часов и игрой мелодии «Гимн Одессы» из оперетты «Белая акация», улица Пушкина, наконец, Дерибасовская улица.

      (Памятник дюку де Ришелье является одной из самых известных визитных карточек города. И это неспроста, поскольку он увековечил память о величайшем человеке, который сделал самый значительный вклад в развитие того городка, которым когда-то много десятилетий назад была наша Одесса.

     Арман Эмманюэль Софи Септиманн дю Плесси герцог де Ришелье принадлежал к знатному роду, основателем которого является знаменитый кардинал Ришелье — всесильный министр Людовика XIII. Покинув Францию, когда грянула Великая Французская революция, Ришелье приезжает в Россию и 11 лет посвящает Одессе, называя ее «лучшей жемчужиной в русской короне». Список его заслуг перед городом неисчислим и занимает целые тома. Воистину поразительная личность! После одесского периода, по возвращении на родину герцог Ришелье дважды становится премьер-министром Франции. А когда весть о его кончине достигла Одессы, по призыву его друга и продолжателя де Лонжерона все одесситы, от генерал-губернатора и богатейших купцов до последнего извозчика и портового грузчика, стали собирать деньги на создание памятника герцогу Ришелье. Уже в «эпоху Воронцова» проект монумента был заказан одному из знаменитейших русских скульпторов И.П. Мартосу, автору памятника Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве. Скульптура и горельефы отлиты в бронзе литейным мастером В.П.Екимовым в Санкт-Петербурге. Торжественное открытие памятника Ришелье состоялось в апреле 1828 года.

     Одесситы всех поколений очень любят это великолепное творение Мартоса. “Встретимся у “Дюка”, — говорят они. Или: “Спроси у “Дюка” — это когда задаётся очень трудный или каверзный вопрос. А бронзовый Ришелье встречает и провожает суда всего мира, посещающие Одесский порт. Он является бессменным символом Одессы.

     В наши дни бронзовый памятник дюку де Ришелье — непременный участник всех городских событий, от Юморины до Джаз-карнавала. В День смеха он примеряет задорную моряцкую бескозырку и даже клоунский парик, а в дни джаза становится еще и Эллингтоном — благодаря маске и костюму).
 
     (Дерибасовская улица – главный символ Одессы, носящий имя выдающегося архитектора Одессы – И. М. де Рибаса, который спланировал и заложил план строительства старинной части Одессы. Дерибасовская улица – сердце Одессы, главная пешеходная улица города с его великолепной архитектурой, многочисленными кафе, ресторанами и магазинами. Проезжая часть Дерибасовской выложена булыжниками (кстати, привезенными из Италии), которые передают атмосферу старой Одессы 19 века. Наряду с приморским бульваром дерибасовская — излюбленное место для прогулок одесситов и туристов. Так уж повелось, что, вопреки общепринятым канонам градостроительства, именно Дерибасовская – не имеющая спуска к морю и небольшая в длину и ширину улица – была выбрана одесситами центральной улицей города. Была выбрана за свою красоту и непередаваемую атмосферу.

     Этой улице с момента ее основания был присущ некий особенный шарм, здесь всегда собирался высший свет общества. В 19-20 веках здесь продавались изысканные французские вина, а в ресторанах подавали итальянские блюда, в салонах наводили красоту знатные красавицы города. Воздух улицы наполнялся сладчайшими ароматами всевозможных кондитерских, а художники, рисующие портреты по обочинам улицы, добавляли нотку творческой атмосферы).

     Встреча наша в Одессе была назначена на 8 часов вечера. Собрались мы в небольшом ресторане «Маяк». Кроме меня, Володи Вахнина, Толи Романова, были наши одесситы: Дима Белозёр, Володя Зархин, Юра Усачёв, а так же какой-то Коля, может быть Марьянченко и ещё один курсант из нашей роты. Пили вино и водку. К счастью, наши ресурсы позволяли нам только поднять своё настроение. После радостной встречи, общения и приятного ужина, мы проводили на поезд Колю.

     Я остался ночевать у Димы Белозёра на улице Осипова. Помню, что их жилплощадь состояла из одной большой комнаты, в которой жили мама Димы, кажется, отчим, а так же сестра Тамара и младший брат Вася. Входная дверь выходила прямо на улицу. Утром с Димой, естественно, сходили на пляж Лонжерон. Помню, что там я, при возможности, демонстрировал прыжки в воду. В море я прыгал и купался тоже первый раз. Обстановка была демократичной. Дима куда-то уезжал, я оставался на попечении Васи, с которым сблизились.

     Сходили домой к Володе Зархину. Решили посетить знаменитый Театр оперы и балета.

     (Одесский национальный академический театр оперы и балета — первый театр в Одессе и Новороссии по времени постройки, значению и известности. Первое здание было открыто в 1810 и сгорело в 1873 году. Современное здание построено в 1887 году архитекторами Фельнером и Гельмером в стиле венского барокко. Архитектура зрительного зала выдержана в стиле позднего французского рококо. Уникальная акустика подковообразного зала позволяет доносить даже шёпот со сцены в любой уголок зала. Полная реставрация здания театра была завершена в 2007 году).

     Что в нём смотрели, конечно, не помню. Осталось в памяти красота театра, его чудесное внутреннее и внешнее оформление. Это я тоже видел впервые, не бывая нигде кроме Минска. Осталась фотография на память.

     Ужинали в шашлычной, где я попробовал и узнал что такое люля-кебаб. 18-го июня решили возвращаться домой в Херсон. Но этого не получилось из-за отсутствия билетов. Отложили отъезд на завтра, 19 июня. Ночевали с Романовым и Володей у Юры Усачёва. Спали с Толей на одной кровати. Мне досталась та её часть, из которой торчали пружины. Мучился всю ночь.

    С утра поссорились с закапризничавшим Вовочкой. Он, получив от меня 52 рубля на билеты в Херсон, отправился в порт, хлопнув дверью. У нас с Толей остались копейки на пирожки и томатный сок. Начали искать знакомых Толи, чтобы занять денег на билеты в Херсон и еду. Наконец, нашли Толину знакомую, у которой одолжили 100 дореформенных рублей. Ещё раз посетили море и пляж Лонжерон.

     В 18 часов вечера встретились с Вовочкой в порту. Оказывается, он купил только один билет, деньги на второй билет он проел, так как очень хотел кушать.

     Я, вспомнив ночь, проведённую на пружинах, боясь её повторения, решил возвращаться в Херсон один. Володя и Толя останутся до завтра, если купят билеты. Поделили 100 рублей. Мне досталось 16 рублей. Ребята посадили меня на тот же пароход «Орион» и ушли в неизвестность. Я, уже знакомый с пароходом, влекомый чувством голода, направился в ресторан. В ресторане я на 14 рублей заказал суп харчо и шашлык. Хлеб в те хрущёвские годы, когда мы семимильными шагами шли к коммунизму, был бесплатным. С харчо я съел внушительную тарелку хлеба. С шашлыком я уговорил принесённую вторую тарелку хлеба. Жизнь сразу показалась чудесной. Но так как в ресторане не было чая, то меня стала одолевать жажда. В буфете продавался лимонад по 2,2 рубля за бутылку. Я подал буфетчику 2 рубля и попросил лимонад. Продавец, подав бутылку, попросил ещё 20 копеек. Я, пообещав принести, ушёл удалять жажду.

     Рейс был ночной. В Херсон мы должны придти в 6 утра 20 июня. Вначале на палубе были танцы. Я тоже принял участие в этом развлечении. После танцев все начали расходиться по своим каютам. На 26-рублёвый билет положена только палуба. Я начал искать место, где бы скоротать ночь. Найдя на корме какие-то рабочие табуреты, я их составил в ряд и лёг спать, укрывшись каким-то брезентом.

    Утром мы были в Херсоне. Позавтракав, мы с отцом Володи Вахнина пошли на днепровский пляж. 21 июня возвратились в Херсон Володя с Толей. Я стал собираться домой. Меня нагрузили корзиной шелковицы, которую я тоже видел впервые.

    Помню, как на станции мне доставали билет в Минск, подключив к этому родственников Володи. Вернулся я в Минск 23 июня. Здесь с нетерпением ожидала меня моя Лариса. Оставшиеся две недели были посвящены в основном ей.

    Помню, как я ей, глупенькой, рисовал возможные картины предстоящей, полной тягот и лишений офицерской жизни. Она была на всё согласна, так как «с милым рай и в шалаше». Слава Богу, что нарисованные мною тяготы и лишения в реальности были минимальными. Наши 28 офицерских лет прожили мы в приемлемых географических и бытовых условиях: 10 лет служил в родной Белоруссии, из них только 3,5 года мы жили на частных квартирах; 18 лет я прослужил в НИИ, в областном центре Калинине (Твери) в нормальных бытовых условиях, в центре города, на берегах великой русской реки Волги и её притока Тверца. Лариса имела возможность работать, дети нормально посещать детский сад и школу.