Глава 3

Глава 3.

Несомненно, что этот случай с завтраком забылся бы через несколько дней. Только лентяи больше заняты воспоминаниями. Деловой человек узнается по-другому: он интересуется настоящим и прошлое для него – хорошая книга, у которой можно кое-чему поучиться, а не лубочная картинка.
    Да и Ксения Николаевна забыла бы этот случай. У нее было слишком много дел, чтобы помнить о таком пустяке. Пустяком она назвала его сразу, как только вернулся ее сын с целым рулоном чертежей и облегченно вздохнул:
– Еле осилил…Никогда теперь не буду запускать черчение.
– А ты запустил черчение? – удивленно спросила Ксения Николаевна: этого никогда не было – он ничего не запускал.
– Что было, то прошло. Только плохо, что теперь приходится расплачиваться за это, терять столько драгоценного времени.
– Это верно, ответила она, а сама подумала: «надо сходить в школу…»
    Но забыть этот случай ей не удалось по той простой причине, что он повторился, завтра, послезавтра, регулярно – каждый день. Мать обычно старалась чем-либо заняться во время завтрака сына. У нее были дела, когда человек в отпуске, разве их мало найдется дома, там более у того человека, который умеет замечать плохие стороны вещей и старается налаживать благоустройство семейного очага – это раз.
Заглядывать к сыну, да и вообще кому бы то ни было, в рот, когда он ест – неудобно – это два. И три – она чувствовала, что не сегодня-завтра должна будет проследить путь завернутого свертка. Спросить у Виктора, кому предназначается последний – смысла не было:  он солгал ей пер раз, солжет и сейчас – это особенно огорчало Ксению Николаевну На шутку вроде:
– Ты еще что-нибудь запустил, что таскаешь с собой каждый день завтрак, или поинтересоваться причиной прироста аппетита Виктора – язык не поворачивался. Избрать окольный путь – сходить в школу ей показался более удачным. Как это ни парадоксально, но иногда окольные пути ведут прямо к цели.
И Ксения Николаевна пошла в школу.
Но ничего, кроме того, что сын ее стал хуже учиться, пропускать уроки и вообще, как ей сказали – выглядеть каким-то растерянным, она не узнала. По поводу завтраков ей ничего не ответили, а только удивились, не меньше, чем она. Вечером она спросила сына:
 – Витя, почему ты стал хуже учиться?
 –А ты разве была в школе – быстро догадался он.
– Да, я ходила в школу. Об этом я должна сказать отцу…
– Не нужно!...Не нужно, мама, я тебя очень прошу.
 – Почему?
 – Просто… я тебя прошу. Он узнает об это. Но сейчас я ничего вам все равно … не скажу. Я не могу.
– Что-нибудь серьезное?
– Да.
– Видишь, Витя…
Ксения Николаевна подошла к сыну, спрятала пальцы рук в его кудри и прижала его горячую голову к своей груди:
– Видишь, Витя матери нужно знать все, вернее, она должна знать все о своих детях и если  только мать и не добивается от тебя правды, то верит и надеется, что ты в жизни не сделаешь никакой подлости. Это самое гадкое, что может быть у человека…Беспокоюсь я об этом, потому что подлость начинается с безобразного вранья, и, если ему дают дорогу, перерастает в ложь, а ложь…ложь всегда скрывает за собою все гадкое… и это страшно.
– Мама!...
Виктор поймал руку матери, приник  к ней губами и всхлипнул, как ребенок. По руке матери пробежала слеза, точно горячим, острым скребком провели по ее сердцу –знакомое чувство, когда самому делается больно и хочется плакать чистыми слезами, всегда так хорошо очищающими душу.
– Мама.
– Что ты хочешь мне сказать, Витя?
– Я… ничего, мама. Просто – ничего  Мне – больно…
– Хорошо, Витенька. Пусть будет так. Ты успокойся Плакать не нужно. Я только тебе крепкого чаю…
– Если бы я мог рассказать тебе все, мама…
 – Не нужно, не нужно заставлять себя говорить…это трудно. Придет время и ты скажешь все, и тогда у твоей правды будет свободный, как у птицы, путь…. Так хорошо сказал один человек.
– Ты? – машинально спросил сын.
– Может быть, и я – так думаю, может быть, мой мальчик…
    Ксения Николаевна случайно взглянула на его пальто, в глаза ей бросился, торчащий из кармана белый сверток.
– Кому? Зачем? Только сейчас эти вопросы стали перед нею во весь свой рост. Сердце  ее почувствовало что-то недоброе. И через несколько минут, спрятав свое лицо в пышный воротник зимнего пальто, она уже шла позади сына на расстоянии, которое считала достаточным, чтобы ее нельзя было опознать.