История из прошлого

Я проиграл очередную партию в бильярд, но удовольствие получил несказанное. На моем счету осталось несколько, весьма удачных ударов, да и сама игра на дорогом качественном столе не могла не радовать. Петр Петрович приобрел его уже давно и развлекал себя бильярдом по пятницам, чаще всего со мной.

   -Что нового из прошлого, дружище? - спросил он, стряхивая пепел с тонкой сигары.
 
  -Сегодня я пуст, к сожалению. Мне не о чем вам поведать. Занимаюсь изучением старого горчичного завода, доставшегося нашему музею, отвлекаться, просто нет времени.
 
   -Ну не беда... не беда... займу свою голову другим. Я склонился над столом, выцеливая траекторию движения шара. Попал! В лузе!
 
  -А я, кстати,  никогда не рассказывал вам о своем педагогическом прошлом?

  -Вам пришлось поработать сельским учителем некоторое время, я помню,  это положительная характеристика, знаете ли, - улыбался мой друг, натирая краешек кия.               
  -Так вот ради вас я готов вытащить одну историю из моей памяти, но предупреждаю сразу, в ней больше моих юношеских фантазий и домыслов, нежели реальных фактов.
 
  -Излагайте, излагайте, дружище.
 
 -Ну что же… поселок, где я начал свой трудовой путь был небольшим, к нему вела одна грунтовая дорога, которая в нем же и заканчивалась. Местные жители состояли из калмыков и русских примерно в равных долях. Надо сказать, что у поселка была своя история, уходящая корнями в те далекие времена, когда вместо домов были землянки вдоль реки. Я, как приезжий держался особняком, своим так и не стал впоследствии, но воспоминания о том времени у меня остались самые хорошие. Так вот, поработал я там уже около года и как то весенним вечером директор школы просит меня поучаствовать в одном деле. Один из старожилов поселка по фамилии Недоступенко пропал, давно его не видели ни в магазине, ни на почте, нигде. А жил он, надо сказать,  в соответствии со своей фамилией, действительно в труднодоступном месте. От остального поселка его отделяла с одной стороны речка, с другой вытянутый овраг, заросший кустарником. Решено было проведать старика, да впрочем, ему было тогда около шестидесяти. Пробравшись через колючие кусты, по коровьим тропам и пройдя с сотню метров, мы оказались перед типовым сельским жилищем. Директор мой пыталась докричаться до хозяина, стоя за забором, я же стучал в окна. Тишина. Собаки слышно не было, и мы решились зайти во двор. Дверь в дом была закрыта, и я отправился осматривать пока сараи, думая увидеть голодную, некормленую скотину, но животные были сыты и вели себя спокойно, а это говорило о том, что с хозяином всё в порядке. Я сообщил о своих выводах директору, но она все равно волновалась.
 
  -Давайте, Александр Владимирович, попробуем зайти.
 
Я с силой дернул дверь на себя, она явно была закрыта изнутри. Воспользовавшись куском арматуры, который валялся рядом, я пытался отжать дверь. Сейчас бы, я, конечно, не стал с такой энергией вламываться в чужое жилище, но тогда был молод и горяч. Дверь со скрежетом подалась, и мы зашли внутрь. В доме было неубрано, разбросаны вещи, в центре комнаты бросалась в глаза открытая крышка внутреннего погреба. Живо представив мертвое стариковское тело, там, в глубине погреба, я вздрогнул.
 
  -Виктор Павлович, Виктор Павлович, вы здесь? - кричала моя начальница.
Я нашел спички на столе и, боясь спуститься, пытался, что-нибудь разглядеть. Снизу пахло сырой землей, чем- то скисшим и странно тянуло холодным воздухом, так что спички быстро тухли.
 
  -Потеряли меня, что ли? - услышали мы голос входившего с улицы и вскрикнули от неожиданности.
 
  -А я в сарайчиках справлялся, - произнес пропавший Виктор Павлович, отбивая землю с сапог.
 
  -Долго жить будете, - только и мог я произнести.


Пётр Петрович провёл удачную серию, шары влетали один за другим, наконец, он ошибся, уселся в кресло, снова закурил.

  -А хозяйственные постройки вы осматривали, и его там не было?

  -Да, да его там не было! Я был уверен в этом.
 
  -Ну, знаете, он мог быть, где нибудь вне своего двора, а потом вернуться и увидеть вас.
 
 -Мог…, но в сараях его не было, этот Виктор Павлович обманывал нас!
Ну, а в дальнейшем, он также редко показывался в поселке: лишь изредка его видели в магазине и на почте в день выдачи пенсии. Говорили, что Виктор Павлович начал выпивать и плавно спивался в одиночестве. Второй раз я попал к нему во двор, будучи в составе избирательной комиссии на местных выборах. Мне пришлось нести к нему переносную урну для голосования. Дело было уже зимой, мокрый, рыхлый снег покрыл все вокруг. На этот раз хозяин был дома, открыл мне и даже проголосовал, но кое-что опять меня смутило.

   -Что же?

  -Виктор Павлович был вроде как пьяный, трудно говорил и прочее..., но мне его состояние показалось каким-то неестественным, что ли... А самое главное, бросились в глаза его колени, вернее штаны. Они были истерты и испачканы землей, свежей землей, понимаете, когда вокруг снег и влажная грязь! Шерлок Холмс "Союз рыжих" - там тоже были испачканы колени у злоумышленника.
 
  -Тёмная история,- улыбался мой друг, - деревенский детектив! И что же вы подумали тогда, какие сделали выводы?
 
 -Тогда мне было, как то все равно и я вскоре забыл про него.
 -Что же с ним стало после?
 
 -А он окончательно спился, Пётр Петрович. Однажды поехал, говорят в город, и пропал, в посёлок так и не вернулся. Родственников он не имел и его особо никто не разыскивал. Сейчас его дом пустует, окна и шифер с крыши сняли уже через пару лет после исчезновения хозяина, а скорее всего, как мне кажется после его смерти.


Савельев Павел Федотович – потомственный помещик Царицынского уезда после отправки жены с дочерьми в Германию не жил, а мучился. Постоянная тревога за дело и тоска по семье, были главными ощущениями его в 1916 неспокойном году. Шла война, многие из нанятых им крестьян были на фронте, оставшихся же Павел Федотович уже начинал откровенно побаиваться. Мужички прослышали новость о переделе земли и с завистью и нескрываемой злобой смотрели на пастбища и отары породистых овец хозяина. Тревожно за дело всей его жизни и отца его, Павлу Федотовичу стало ещё в 1910 году, когда случаем оказался в Петербурге, насмотрелся там всякого и по приезду домой в поместье заявил своим, что вскоре всё пойдёт прахом. Позже успокоился, но мысль о необходимости перемещения части капитала за границу крепко засела у него в голове. Годы шли, а лучше не становилось, а потом ещё и война.… К 1915 году помещик Савельев умудрился продать часть земель местному богатому калмыку, ему же и сторговал почти половину поголовья овец. После же отступать было уже некуда, снабдив супругу достаточным количеством золота и ценных бумаг, он отправил её и дочерей за границу. Сам же, когда вернулся с Царицынского вокзала пошёл, как был в костюме к себе на баз, где стояли овцематки с ягнятами, взял в ладони узкую, тёплую овечью голову и тихо заплакал. Слёзы катились по щекам, а добрая овца терпеливо стояла, не двигаясь с места.


  -Ну, что же вполне, знаете, загадочная история, Александр. А давайте туда съездим, а?

 -Куда туда?

 -Ну, в этот ваш посёлок…ну посетим, так сказать исток вашего творческого пути. Ну, что же мы не свободные люди. Пятница, вечер. Давайте прокатимся, а?

 -Это в пятидесяти километрах от вашего дома, так что вечер пока мы доедем, будет уже темнеть.

 -Как вы помните, Саша, я не езжу за рулём. Мы попросим, а вернее наймём моего приятеля. Нас будет трое взрослых мужиков и нам не будет  страшно!

 -Да дело вовсе и не в страхе… я согласен,- вынужден был сдаться я, видя радостное возбуждение моего друга.

 Ну и в результате, около девяти часов вечера, тёплого, надо сказать весеннего вечера, мы втроём оказались около моего ставшего родным мне, когда-то посёлка. Буря воспоминаний вместе с весенним степным воздухом всколыхнуло моё сердце. Кстати, здешний весенний воздух несравним с городским. Нет! Здесь пахло землёй, проснувшейся, живой…
 
-К заброшенному дому на машине нам не проехать, придется пройтись, да ещё  захватив с собой фонарь, - сообщил я.

 - Не беда! Оставим моего приятеля в машине, а сами прогуляемся!
После небольшой прогулки перед нами предстал дом Виктора Павловича Недоступенко или точнее то, что осталось от него. Забора вокруг уже не было, и мы легко зашли в распахнутую настежь дверь.
 
 -Осторожнее, здесь могут обитать бродячие собаки,- предупредил я.
Но в доме было пусто, на полу высохшая листва, потемневший от дождей диван у окна, полуразвалившийся комод. В углу у потолка ласточкино гнездо. Осмотревшись, Пётр Петрович, недолго думая захотел открыть тот самый внутренний погреб, но к нашему удивлению, он оказался крепко забит гвоздями. Это был сюрприз!

 -Вот это да! Коллега, как вы думаете, кому понадобилось забивать погреб? Его надо открыть!

Это оказалось непросто, пришлось просто выламывать часть досок из пола, но, в конце концов, крышка открылась, обдав нас зловонным запахом. Я посветил вниз фонарем, и мы смогли разглядеть внизу разлагающеюся тушу, как мне показалось, свиньи.

 -Животное может гнить долго? – спросил мой друг.

- В холодном погребе, думаю да.

 -Скорее всего, этот ваш Виктор Павлович действительно обманщик. Думаю, это он сбросил туда эту тушку и заколотил погреб гвоздями, чтобы как можно дольше туда вниз никто не попал. Пойдемте, пройдёмся по двору.

Двора, как такового, уже не существовало, но осталось несколько вкопанных накрепко столбов, на том месте, где когда-то жили свиньи, стояла корова. Пётр Петрович, освещая путь фонарём, внимательно осматривал грунт, много раз прошёлся между оставшихся столбов, оглядываясь на дом. Наконец, он, кажется, нашёл то, что искал.

 -Взгляните, Александр, - сказал он, показывая мне на небольшую яму.
Это была скорее не яма, а осевший слегка грунт. Намокшая, потяжелевшая после зимы земля проваливалась вниз. Я нашёл рядом довольно толстую ветку и с силой ударил по земле в месте провала. Грунт обвалился ещё сильнее, оголив внутренние самодельные перекрытия и подпорки.

  -Ха, ха…Подземный ход!
 
 -Он явно, что-то искал здесь…. Хотя, кто знает, может психическое расстройство толкало его вниз.

 -Существуют, конечно, старческие сдвиги: мусор нести в квартиру, прятаться, но Виктор Павлович, мне кажется не тот…


То утро в апреле 1916 выдалось для помещика Савельева страшным. Ещё вчера он побывал в деревне, говорил с мужиками, сулил скорое облегчение, а сегодня запыхавшийся управляющий прокричал, что эти самые мужики кошары жгут, овец угоняют.

 -Началось… началось, - бормотал Павел Федотович.

 -Я боюсь, кабы они сюда не пришли, настроены злодейски. В соседнем уезде и до убийства дошло. Павел Федотыч, а ежели уехать на время в Царицын, переждать до полиции то?

 -Да кому мы сейчас нужны, дорогой. Не до нас им сейчас. А собираться то, голубчик надо. Выйди-ка, дождись меня в гостиной.
Помещик Савельев в спешке оделся, захватил тяжёлый саквояж. Напихал во внутренний карман измятые документы, ассигнации и вдруг услышал звон бьющегося стекла внизу и треск ломающихся дверей.

 -Не успел, батюшки…почему не уехал вчера, вчера…
В комнату вошёл молодой парень с разбитым кровавым кулаком.

 -Далече собрались, барин! Дело у меня к вам шибко срочное, барин.
Павел Федотович, трясясь от страха сел на диван и широко раскрытыми глазами уставился на Павлуху Недоступенко, местного бандита, поднявшего бунт в поместье Савельева.

 -Дело в следующем, барин. Народец то шибко недоволен, сгоряча могут и пришибить тебя, а ты гляжу, жить хочешь. А за жизнь то червонцами платить нужно. Вывез бы я тебя, коли мзду заплатишь.

 В саквояже у Савельева было золото, которое он сначала хотел припрятать, затем решил забрать всё- таки с собой. Он готов был с радостью отдать часть Павлухе, но сейчас опасался, что он заберёт всё. Надо было решаться, и Павел Федотович открыл перед бандитом саквояж, надеясь на его снисходительность. У Павлухи  аж голова слегка закружилась от увиденного.

 -Премного вами довольны, барин. А вы же, я так думаю, себе ещё наживёте.
Павлуха Недоступенко вывел тайно помещика из дома, усадил в телегу, присыпал соломой и отвёз почти к самому Царицыну. А золотишко то зарыл до поры. Задумал после этого Павлуха в большой город перебраться и зажить королём, да всё как-то не получалось, а потом и вовсе задела Павлуху пуля шальная, еле дополз он окровавленный домой. Начертил угольком малому сыну, где золото зарыл, да и помер.


Отель Бристоль в центре Парижа порадовал своей архитектурой и роскошью. В номере на столике стояло ведёрко с шампанским, фрукты и минеральная вода. Полюбовавшись чужим городом и вернувшись с террасы, Виктор Павлович Недоступенко сел в мягкое красное кресло, глубоко вздохнул и улыбнулся, просто улыбнулся своей новой жизни навстречу.