Улица длинною в жизнь

                Улица длинною в жизнь. Дворянская
         ( На фото: гостиница Гранд отель на Дворянской. Самара)


Как ни у какой другой улицы судьба Дворянской тесно переплетена с судьбой всей Самары. Как когда-то наш город из десятилетия в десятилетие экономически взлетал все выше и выше, также поднималась и его главная улица по волжскому откосу. Сначала главной улицей была Большая, то есть Набережная, потом Казанская. И вот уже Дворянская. Как когда-то Самара была приграничной крепостью, защищавшей южные и восточные рубежи Империи от степняков-кочевников, так и Дворянская в те времена называлась Казачьей, так как именно здесь селились стражи границ со своими атаманами. Однако по приказу Елизаветы Петровны в 1743 году казачьи полки строевым шагом покинули Самару и отправились в Оренбург продолжать нести пограничную службу. А казачьи домишки, неприхотливые и скромные, вместе с их палисадничками и огородиками снесли, и на их месте стали возводить особняки именитые самарские дворяне и купцы. Как в начале XX века Самара модернизировала свою промышленность, так в то же время лучшие российские архитекторы реконструировали в стиле модерн практически все дома на Дворянской.
Сама Дворянская проходит через всю старую часть города и заканчивается в бывшем Ковригиной саду по правую сторону и упирается в Синягинские владения по левую. Это тоже символично. Когда-то крупные самарские дворяне Ковригины владели здесь большим садом, а вернее, девственным дубовым лесом. Однако в XIX веке дворянская династия разорилась, и Дубовую рощу скупил пивной король А.Ф. фон Вакано. Он вырубил дубы, построил здесь свой особняк, разбил спортивный сквер, который потом получил названиеПушкинского. Часть земель выкупил город и возвел драматический театр. Что касается Ковригиных, то их потомки, озлобленные и униженные, бросились в революцию. В материалах самарской жандармерии немало хранится документов о подрывной деятельности дворянина Николая Петровича Ковригина, имевшего связи с большевиками. КупецСинягин также прогорел. Его земли скупил город и присоединил к Струковскому саду, конфискованному городом у генерала Струкова за долги.
С конца XIX века бывшие синягинские земли облюбовали заезжие циркачи, которые на все лето ставили здесь Шапито и удивляли горожан своими фокусами. Прогулку поДворянской мы начнем именно с её окончания и будем постепенно приближаться к её истокам, как археологи, снимая один пласт за другим.
На углу Почтовой и Дворянской находится здание Общественного собрания, построенного в 1908 году архитектором Вернером. Этим зданием заканчивается Дворянская и это тоже символично. Здесь протекала политическая жизнь. Либералы и консерваторы таскали друг друга за бороды, что-то вещали с трибуны. Здесь столько было вылито воды разными ораторами, что Волга могла бы даже затопить Струковский сад. А большевики не болтали, а шли просто в рабочие кварталы и поднимали людей на вооруженное восстание.
Далее под номером 153 располагается не менее оригинальное здание, построенное архитектором фон Гогеном в скандинавском стиле. Это крестьянский поземельный банк. Он стоит, как викинг, готовый ринуться в бой ради реализации столыпинской аграрной реформы. Величественное здание соответственно величине дела. Рядом знаменитый "Белый дворец", правда, последующие времена не пожалели на него серой краски. И тем не менее, и до наших дней он сохранил величественность и изысканность. Дом был построен в 1907 году архитектором А.А. Щербачевым в стиле итальянского ренессанса по заказу предводителя губернского дворянства Александра Николаевича Наумова. Какой жизнью жил дворец, мы узнаем из дневниковых записей вице-губернатора Ивана Францевича Кошко:
"Губернским предводителем дворянства состоял А.Н. Наумов. Это был очень красивый молодой человек, высокого роста, с прекрасным цветом лица. По жене он был очень богат... Она в это лето жила с детьми где-то во Франции, кажется, в Аркашоне, куда ездил постоянно и сам предводитель, лишь изредка показываясь в Самаре. По словам местного общества, госпожа Наумова была добрейшей, деликатнейшей женщиной, которую все любили.... Александр Николаевич имел в Самаре чудный, недавно построенный дом против Струковского сада. Дом этот был отлично меблирован и предназначался для широких приемов... Большой зал, кажется, в два света, прислуга, выдержанная и многочисленная. Словом, вполне барский дом... Как-то вечером позвал он к себе губернатора В.В. Якунина. Пригласил и меня...Мы сели играть в карты, а Якунин в карты не играл. По его словам, он прежде вел большую игру, но однажды, попав в Монте-Карло на французской Ривьере, проиграл там в рулетку целое состояние, что-то более 100 тысяч рублей. Заняв у кого-то несколько тысяч рублей, он снова поехал туда играть и, вернув значительную часть проигранного, дал слово больше в азартные игры не играть, а также и бросить карты... Прием Наумов сделал на славу: великолепный ужин, дорогие вина, прекрасная сервировка. Мы отлично провели вечер..."
Следующей архитектурной изюминкой мы назовем пряничный домик Ивана Андреевича Клодта, построенный архитектором А.А. Щербачевым в стиле Генриха IV в конце 90-х годов XIX века. Надо отметить, что городская Управа дозволяла строить такие оригинальные особняки в центре города лишь за особые заслуги. За что же И. А. Клодт получил такое право? Он вместе со своим братом Карлом создал электрическую компанию, обеспечивавшую горожан Эдисоновскими лампочками, динамомашинами, проводами и другими приборами. Кроме того, братья снабжали Самару водопроводными трубами и сантехнической утварью. Немцы по происхождению, они завязали тесные контакты со своей прародиной и буквально шокировали волжан новинками из Европы, такими как биде, писсуарами, мраморными умывальниками с подсветкой.
Далее примечательно здание господина Дунаева, построенное архитектором Шретером в стиле итальянского ренессанса. Интересна судьба хозяина. Он развернул здесь пивное дело. Завод его находился напротив, ближе к Волге, Он изготавливал дорогие и элитные сорта пива, плотные и темные, типа портер. Однако фон Вакано победил его в конкурентной борьбе, создав сорта дешевого народного пива. Дунаев неправильно оценил рынок: богатые дворяне предпочитали пить импортные вина и шампанское, купцы хлестали "Смирновскую", а мещанам подавай "чо" подешевле. В результате завод остановился, а дом перешел под Коммерческое собрание. Городская экономическая элита играла здесь в карты, устраивала балы, а в перерывах договаривалась о сделках. Сегодня в этом здании располагается администрация города Самары.
На противоположной стороне находится интересный дом со своей в чем-то поучительной историей. Аким Григорьевич Жоголев, проживавший рядом с Госбанком на Дворянской 120, оставил духовное завещание под № 38976 о вкладе в этом банке. Наследникам также полагались лесопильный завод, пристань, дом с дворовыми постройками, куча векселей, облигаций. Интерес представляют следующие строки: "Если кто из детей моих или внуков обнаружит склонность к музыкальному образованию или к другому профессиональному знанию, обязываю распорядителей выдавать на учение по 100 рублей в год каждому в течение 5 лет, для образования в низших и средних учебных заведениях, в течение 5 лет по 200 рублей - для продолжения курсов в высших учебных заведениях. Выдача доходов производится три раза в год: в марте, августе и декабре. Через 50 лет после смерти наследники мои становятся полными собственниками имения и капиталов. 50 лет все завещанное не может быть обременено залогом, быть проданным с торгов за долю имущества наследника…. .Прошу всех жить в мире и любви и по поводу моих распоряжений не заводить споров, но искренне и безропотно исполнять мою последнюю волю".
3 февраля 1912 года А.Г. Жоголев скончался, но настоящий удар родственники получили позже, на суде. Оказалось, что все имущество заложено, лесопилка давно продана, а задолженность по векселям составляет около 40 тысяч рублей. Наследники упали в обморок, а очевидцы событий утверждали, что где-то под потолком присутственного места явственно был слышен сатанинский стариковский смешок и покашливание.
По нечетной стороне располагалось здание Благородного собрания. Здесь некоторое время находился музей Александра 11, которым заведовал князь С.А. Хованский, составлявший основные экспозиции из жизни дворянства и царских особ.
На Дворянской, 125 взгляды прогуливающейся публики привлекает здание в классическом стиле, построенное архитектором А.А. Щербачевым по заказу дворянина Поплавского. Классический стиль здесь неслучаен, ведь с 1904 года госпожа Нина Андреевна Хардина арендовала его под женскую гимназию. Классическое российское образование строилось на глубоком изучении латинского и греческого языков, античной культуры и всего того, что называется гуманитарным направлением. Аттестат зрелости гимназиста котировался во всей Европе и по своей конвертируемости и качеству превосходил любой современный диплом о высшем образовании.
За улицей Предтеченской на четной стороне наши современники прекрасно знают продовольственный магазин Егорова. Радует, что современные предприниматели сохранили историческую традицию, ведь марка "Егоров" существовала еще в XIX веке. Алексей Ильич Егоров открыл в Самаре в этом доме бакалейный магазин элитарных продуктов. Товары ему доставлялись из Москвы по договору с фирменным Елисеевским магазином. В губернский город поступали ананасы, манго, киви, кокосовые орехи, лучшие сорта кяхтинского чая, голландские, швейцарские сыры, чешские конфеты и много других деликатесов. Встречая именитых гостей, самарцы потчевали их от Егорова, а те, в свою очередь, удивлялись: "Вот вам и провинция, а продукты-то, как у Елисеева". Алексей Ильич в 1907 году на Международной выставке в Париже получил диплом и Золотую медаль с Крестом за чай собственной развески. Сам Император 13 октября 189; года наградил А.И. Егорова золотой медалью с надписью "За усердие" для ношения на шее на Станиславской ленте. Самарский бакалейщик много сил и средств уделял благотворительности, являлся членом попечительского совета Самарской общины сестер милосердия, а также Почетным членом Губернского Попечительстве детских приютов. Во время первой русской смуты 1905-1907 годов его дом, по адресу Дворянская 104, оказался под бдительным наблюдением жандармов. Алексей и его брат Николай занялись политикой, возглавив в Самаре представительство "Союза русского народа имени Святого Алексея". На 1913 год в их черносотенную организацию входило уже 43 человека. Союз распространял столичные газеты и, в частности, журнал "Кнут", в эпиграфе которого звучало: "Хлещи генералов, революционеров, чиновников-казнокрадов, инородцев и прочую сволочь".
Перейдем на нечетную сторону. Мы уже у дома 105 по Дворянской. Здание принадлежало Сибирякову и было реконструировано в 1904 году в стиле модерн архитектором Машковым.
Вернемся вновь на четную сторону. На Дворянской, 90 мы встречаемся с Русским банком для внешней торговли, построенным в 1914 году архитектором Балинским в стиле ампир.Рядом, под номером 92, возвышается дом купчихи Курлиной Марии Захаровны. С 1905 года здесь находился Волжско-камский коммерческий банк, реконструированный в 1913-1915 годах архитектором Якуниным. Во время реконструкции Волжско-камского банка было обнаружено, что фасадная стена вышла за красную линию на 15-20 см. Городская Управа и губернское правление заставили разобрать стену, возведенную до первого этажа. Строители понесли материальный ущерб. Пострадали и учредители банка. Вот мы пересекаем улицу Панскую, или, как называли этот перекресток, угол Капитала и Митинговой. Опять же на четной стороне под номером 72 мы видим особняк Белоусова, построенного в конце XIX века в мавританском стиле архитектором А.А.Щербачевым. Напротив, под № 193 дом купца Аржанова. С 1894 по 1917 годы здесь находилось Общество взаимного кредита. Здание было реконструировано архитектором Клейнерманом в стиле ампир. Одним из самых любимых домов на Дворянской для самарцев начала века были не банки и "Белые дворцы", а весьма неприметный особнячок в стиле ампир, построенный А. А. Щербачевым по заказу Бема. Ефим Филиппович Бем в 1882 году при покровительстве губернатора Александра Дмитриевича Свербеева разместил здесь "Общество любителей музыки и драматического искусства". Он поставлял для губернского города лучшие европейские марки роялей и пианино "Блютнер", "Беккер", "Капе", "Мюльбах", "Рениш", "Стенбах", "Шредер". В уставе самого общества было записано: "Развитие музыкальных и других талантов, распространение любви к искусству". Сюда захаживали дворяне за нотами Шопена и Бетховена. Здесь покупали гармошки и трехрядки горчишники. За семиструнными гитарами приходили цыгане. Но хотим отметить, магазин в центре города на таком прекрасном месте всегда обкладывали большими налогами. Как же Бему удавалось раскручивать свой музыкальный бизнес. Да просто, Городская Управа подходила дифференцированно к предпринимателям и снижала поборы, а порой и снимала их в зависимости от особенностей торговли. Уж с культуры никто три шкуры драть не додумывался.
Кстати, высшая губернская власть находилась рядом до 1906 года, пока не появилась опасность, что кто-нибудь из мятежников-террористов бросит из толпы в таком людном месте бомбу в окно. Вот так мы и дошли до Алексеевской площади, разделявшей Дворянскую на старую часть и новую, называвшуюся на модный манер Бродвеем, или Бродом, по-народному. Здесь, действительно, по вечерам собиралась вся Самара, и при свете керосиновых фонарей горожане читали и обсуждали газеты, тут же покупали мороженое и различные напитки. Как это и принято у центральных прогулочных улиц, Дворянская была разделена таким образом, что по четной стороне прогуливались наиболее респектабельные господа, а по нечетной простой люд: мещане, ремесленники, мастеровые, и нравы здесь уже были попроще. Так у гостиницы Шемякина, то есть. Гранд-отель, можно было видеть такую сцену. Девица легкого поведения кричала: "А деньги кто будет платить, дядя, что ли?"
Сама Алексеевская площадь имеет современный вид, примерно, с 70-х годов XIX века. Из старинных зданий начала XIX века остался особняк купца Светова, что погорел на закупкахилецкой соли и потерял недвижимость, которая перешла в собственность города, и здесь открылся губернский суд. В 1903 году здание было реконструировано архитектором Зеленко. При Светове посередине площади находилось небольшое озеро, вокруг - купеческие лавки. Украшением являлась городская башня с часами, построенная по проекту Н.Н. Еремеева. Она достигала в высоту 8 саженей. Одиннадцатипудовый колокол извещал самарцев, что прошел и канул в лету еще один час их жизни. На Алексеевской площади в доме Назарова нашла себе пристанище небезызвестная контора Луи Дрейфуса. С ней связана следующая скандальная история.
В начале 90-х годов Самарскую губернию посетила ужасная засуха, за которой последовал чудовищный неурожай, а вслед за этим - голод. Александр III для спасения волжан выделил самарскому земству 6 миллионов 604 тысячи 875 рублей на закупку зерна для всех пострадавших от голода. За дело взялся председатель губернского земства, экс городской Голова Петр Владимирович Алабин, герой Болгарии. Он поручил именитым купцам Антону Николаевичу Шихобалову, а также Алексею Шадрину осуществить необходимые закупки. Последние через киевского брокера Исаака Вайнштейна вышли на одесскую фирму "Луи Дрейфуса". Результатом группового радения стала пшеница 5-го сорта, да еще с примесью куколя, горошка, сурепки и пыли. Приемшик на станции «Самара» Морев немедленно сообщил II.В. Алабину, что прибывшая пшеница может привести к массовому отравлению людей, для приготовления пищи она совершенно негодится. На это П.В. Алабин заявил: "Принимать из вагонов такой хлеб, какой прислали". К Петру Владимировичу пошли ходоки, в частности, приезжали из Дубового Умета. Однако чиновник был непреклонен: "Что вам выдано, то и ешьте,...видел, что покупал!" Вот показания рабочих с мельницы Шихобалова: "Хлеб из дрейфусовской муки имел вид лепешки с толстой коркой, которая трескалась и походила на кирпич, внутри же оставалась густая полужидкая масса, имевшая вид замазки".
Началось массовое отравление крестьян, пытавшихся употребить в пишу алабинскую краюху. Только вмешательство губернатора Самары и центрального правительства остановило купеческое бесчинство. Первое судебное разбирательство окончилось безрезультатно. У обвиняемых были слишком большие связи в столице. После смерти Александра III при Николае II юристы взяли дело на повторное рассмотрение. Смерть Алабина в 1896 году остановило судебное разбирательство. Как говорится, нет человека и нет проблемы. Истина оказалась за бортом. Интересно другое. Свидетелем по Алабинскому делу проходил сотрудник губернского земства господин Реутовский. Более чем через 10 лет его вместе с другими членами губернского земства Ромада-новским и Ушаковым взяли с поличным за казнокрадство, осудили и отправили я Сибирь. Вот какие кадры взрастил Петр Владимирович.
Рядом с Алексеевской площадью на Дворянской, 62 находилась Городская Дума и Управа. Здесь принимался бюджет города, назначались основные налоги, здесь гласные выбиралигородского Голову, который брал на себя ответственность за жизнь Самарцев. Хотелось бы видеть портретную галерею самарских городских Голов в нынешней городской администрации. Этим бы продолжилась связь времен и традиций, разорванная коммунистами.
По другую сторону Дворянской в доме 55 располагался Торгово-промышленный банк, рядом находилась типография Костина. В целом же улица, приближаясь к своим истокам, теряла деловитость и официальность. Мы оказываемся в чарующем царстве дворянских особняков, роскошных, величественных, порой вычурных с резными дубовыми дверями, ажурными чугунными решетками, с потрясающей лепниной и родовыми гербами на фасадах. В них проходила особая светская жизнь, зарисовки которой оставил в своем дневнике вице-губернатор И.Ф. Кошко: "Председатель губернской земской Управы А.А. Ушаков причислял себя к либералам, но, в действительности, он был совершенно равнодушен к вопросам политики... Это был очень неглупый человек, широко гостеприимным, хорошо понимал практическую сторону жизни... Семья у Ушакова была огромная, начиная от сына, студента, до маленькой прехорошенькой девочки. За стол у них садилось человек 15... Гости бывали чуть ли не ежедневно, и приемы устраивались почти роскошные. Я полагал, судя по такой жизни, что средства у них хорошие, ибо на 4 тысячи, которые Ушаков получал по службе, так жить с большой семьей было решительно невозможно. И представьте мое глубокое изумление, когда, будучи уже в Пензе, я прочитал в газетах, что А.А. Ушаков растратил земские суммы и предан суду. Растрата велась много лет...
Я как-то ближе сошелся с бугульминским помещиком К.Э. Гильхеном, братом бессарабского губернатора. К.Э. Гильхен был очень общительный человек, любил весело пожить и с этой специальной целью приезжал в Самару. Мы очень часто с ним коротали вечера,...ездили в кафе-шантан, тогда помещавшийся на Дворянской, или в театр, а то просто поужинать в гостиницу Иванова, лучший по тогдашнему времени ресторан. Бугурусланским предводителем был тогда Мордвинов. Он очень часто приезжал в Самару и подолгу в ней жил. Это был необычайно деликатный светский человек, когда-то вел широкую, рассеянную жизнь, теперь стал жить скромнее, но все-таки на барскую ногу. Принимал он у себя даже в гостинице, прямо шикарно. Если звал ужинать, то это было, как говорится, разливанное море. Он очень строго держался этикета и, например, в царские дни считал своим долгом приезжать к губернатору поздравить с торжественным днем. Это было совсем не по-современному... Старомодная куртуазность казалась Мордвинову стильной и, действительно, была таковой, а он, как предводитель дворянства, старался во всем держаться стародворянского тона..."
А вообще-то Дворянскую улицу можно сравнить с первой самарской красавицей. Та примеряет на себя лучшие наряды. Улица не отстает. Дома строятся в самых модерновых стилях. Та приглашает лучших модельеров. Улица заказывает столичных архитекторов. Та стремится к новшествам. Дворянская была первой освещена сначала керосином, потом и электричеством. Её первой замостили, на первую положили асфальт. И даже борясь с пылью и инфекциями, регулярно летом поливали нефтью.
Может кто-то упрекнет нас, вы прямо не улицу рисовали, а молочную реку с кисельными берегами. Наше мнение подтверждают современники той эпохи. Александр Григорьевич Елшин, дворянин, присяжный поверенный, писал в своем дневнике: "Дворянская ранним утром, как всегда, была чистой и великолепной"… А вот что писал И.Ф. Кошко, только что прибывший в наш город на должность вице-губернатора (останавливался в гостинице "Бристоль"): "Дворянская улица, залитая асфальтом, с широкими тротуарами, порядочными домами и роскошными магазинами, показалась мне городом большого масштаба, а не то что наш Богоспасаемый скромный Новгород." И все-таки в бочку с медом положим ложку дегтя. Угол Дворянской и Воскресенской          одно из самых трагических, фатальных мест города. Чуть ниже, ближе к Вознесенской, в июле 1906 года эсеровский террорист бросил бомбу в губернатора Ивана Львовича Блока. Родного дядю поэта Александра Блока хоронил весь город. Долго еще на месте взрыва мостовая хранила огромное кровавое пятно. Через 93 года случился немыслимый пожар недалеко от этого места, на Куйбышева,42. Эта трагедия также всколыхнула весь город. Между двумя фаталиями есть много общего. И в том, и в другом случае жертвы находились при исполнении служебных обязанностей. В обоих случаях жертвы не могли повлиять на ход событий, и никто не понес наказания за случившееся.