Дверь в Стене

Здесь развито искусство смотреть из окна
И записывать тех, кто не спит имена
Если ты невиновен - то чья в том вина?
Важно первым успеть с покаяньем
Ну а ежели кто не еще, а уже
И душа, как та леди, - верхом в неглиже
То Вергилий живет на втором этаже
Он поделится с ним подаяньем...

БГ&Майк


***

В юности я зачитывался фантастикой Герберта Уэллса и более, чем всемирно известного "Человека - Невидимку" полюбил... нет, правильнее написать - проникся мистически к его рассказу Дверь в Стене. Заманчивая Дверь в Иное открывалась перед героем (с юности до старости) только тогда, когда его ждали неотложные и просто важные личные дела: экзамен, собеседование на престижную работу; встреча с любимой девушкой, наконец. Вошел он в нее лишь однажды, в наивно - беспечном детстве - и с тех пор не мог более - ни забыть, ни войти снова.


***

Я никак не предполагал, что эдакая аллюзия от любимого рассказа будет возвращаться в снах ко мне, читателю - в разных вариациях, но с одной и той же Сутью...

Рядом с балконом моей комнаты внезапно обнаруживалась... Дверь. Я (как-то интуитивно) понимал, что она ведет вовсе не к соседям. Страха не было. Любопытства - тоже: ведь любопытством принято считать нечто, ведущее в Неизвестность - а тут я чувствовал себя абсолютно спокойно, досадуя лишь о том, что не замечал эту Дверь ранее.

Я входил в узкий, но уютный коридор, который через несколько метров расширялся до гостиной и веранды с благоухающим садом. Независимо от времени года, в котором ко мне приходил сон, там всегда было Лето; точнее - ранний Июнь. За столиком веранды, напротив яблоневых деревьев, всегда кто-то сидел. Изредка я входил в пустую гостиную, садился и ждал: сейчас ко мне кто-то пожалует. Это люди, которых я знаю - друзья, родственники, или те, с кем я - и спорил, и соглашался, и восхищался (заочно). Те, с кем связан родством - не столько кровным, сколько внутренним. Еще одно безошибочное ощущение: здесь нет привычных земных понятий Хозяин / Гость. Это - Место Встречи. Наилучшее для нас обоих - пообщаться наедине...


***


Вот за столиком сидит... Александр Сергеевич. Живой и настоящий. Он меня еще не видит, а я подхожу на цыпочках - любуясь, как он что-то старательно выводит в черновиках, аккуратно макая перо позапрошлого века в чернильницу. Наконец, Пушкин оборачивается, вскакивает, и обнимает меня - как старинного друга.

- Давай, брат, без церемоний - говорит он; отобедаем и погуляем чуть позже. Я о Главном. Вот тут, в третьей части поэмы, мне нужен звукоряд, похожий на твой (и называет одно из моих стихотворений). Как думаешь?

Я краснею и мямлю, пытаясь подобрать слова... От мании величия спасает дерганье ногой во сне и пробуждение...

А вот, в другом сне, - Федор Михайлович. С привычно-нездоровым цветом лица и немного болезненным взглядом. Он, в отличие от Пушкина, меня ждет, нетерпеливо всматриваясь в проем коридора.

- Широк человек, я бы сузил! - эх, ну как же ты (ты!!!) так плосковато, вне контекста, понял эту мою фразу - сокрушается Федор Михалыч. Я тебе так хотел объяснить!

Достоевского я почему-то не смущаюсь, и понимаю, что с ним можно - напрямую: он ответит по сути, без личных обид.

- То, что Вы пишите, и главное, - как это выражаете литературно - мне не очень близко... внутренне - рублю я ему.

- Эх... - устало улыбается классик и ловко наливает мне чай с русскими баранками. - Красоту можно выразить по-разному. Мир - прекрасен, но я только Тут это осознал по-настоящему...

- Оставь их наедине, и, быть может, до чего - нибудь они договорятся - вспоминается мне фраза Булгакова.

Невзирая на гостеприимство, я бестактно спрашиваю Достоевского: а Антон Палыч и Михаил Юрьич придут когда-нибудь?

- Конечно! Только обожди! Не далее, как вчера мы с Чеховым сидели на этой же веранде...

Пробуждение. Федор Михалыч постепенно тает в привычной с детства спальне...


***


Проклятие персонажа Уэллса - важные земные дела, мешавшие войти в манящую Дверь. У меня оно иное: страх, что я (при входе) не захлопнул Дверь за собой, и о ней узнает кто-то другой, а также безошибочное понимание: договорить здесь и сейчас - мы не успеем. Потому что Там времени нет - а вот я им неизбежно ограничен. Увы...

А летними вечерами за этой дверью почему-то поют БГ и Майк:

Мы погасим весь свет
И мы будем смотреть
Как соседи напротив
Пытаются петь
Обрекая бессмертные души на смерть
Чтоб остаться в живых в этой давке...

Я прислушиваюсь, подглядываю в щель, но... не вхожу...


Полночь устало опускается на громоздкую, бестолковую и привычно уставшую от муравьиной возни в колесе Самару. Город тяжело дышит перед сном, и лишь редкие оконца подмигивают не спящими судьбами неизвестных мне людей.

В раю нет Стен - но и здесь, на Земле, есть Двери. Наверное, так...

Впрочем, пора спать...