О жизни. V. Тайна зелёного пятна

Мир двигался по привычной траектории, роняя особо отбившиеся от рук кванты в мировой вакуум, когда Максим Борисыч продрал глазки и увидел, что на часах одиннадцатый час.

Сия картина нисколько его не удивила и не обескуражила, всё было прекрасно и благолепно, хотя заспанную утреннюю тишину и нарушали требующие пожрать коты.
Зевнув и почесав за ухом, владелец часов и заслуженный котораб слез с дивана и побрёл к точке кормления.
Совершив респаун корма в миски и счастливо избежав травм от когтей младшего кошачьего состава, дуреющего при виде закуси любого рода, а также почухав по брюху занятую жратвой и не могущую ответить зубами старшую кошку, которая сосредоточенно укладывалась в норматив поглощения завтрака, что, ввиду неоступной кары за промедление в виде отжима несъеденных остатков делающимся совершенно обмороженным при виде жратвы в чужой миске рядовым Чучей, делало жмаканье за кошкопузо совершенно для Борисыча безопасным, он покинул сосредоточенно хрустящую кормом двоицу и отправился умываться.

И вот тут его ждал облом.

Кран, издав угасающее рычание, отказался делиться водой.

- Ё... - сказал Максим Борисыч.

Кран не ответил.
Почесав пузо, на котором ярким огнём горело похожее на положенную вбок Эйфелеву башню изображение, сделанной задней ногой большой специалистки по когтеарту Муры Барсиковны, выданное при мастерском прыжке с рук аккурат предыдущим вечером, он добыл воды из вёдерка с запасом как раз на такой случай и совершил санитарную обработку верхних конечностй.

Ничего более серьёзного воде из ведёрка не доверяя, он отправился на кухню, где извлёк из-под стола двадцатилитровую канистру с водой, статус которой приравнивался к питьевой.

Последовательно открутив две крышки, он налил воды в кастрюлю и поставил её на газ.
Дав газовому пламени работать спокойно и не отгощая его излишними ЦУ на тему газодинамики, он отнёс жратву заждавшемуся на крыльце Козлюку, недавно возведённому в отчество Полканыч, засим вернулся и вновь осуществил ритуал омовения верхних хватательных.

Вода кипела.

Добыв из ящика стола пакет с макаронами, он отсыпал сообразную объёму возмущающейся в кастрюле жидкости меру и отошёл потупить в холодильник.

Вернувшись после сего увлекательного, но малоплодотворного увеселения в кухонную реальность, он заметил, что на кастрюле вырос клуб пены, грозящий выйти в мир и всем показать, как шипит кузькина мать, соприкасаясь с раскалёнными поверхностями.

Хапнув ложку, он занёс её над кастрюлей... и обалдел.

Из самой середины пенной шапки, самого центра пенного циклона, на него смотрело нежно-зелёное пятно.

- Ё. - сказал Максим Борисыч.

Пятно молчало.

Молчало оно и когда ложка подцепила его и плюхнула в мойку, где оно потеряло зелёноватый цвет.

Совершив сей акт колористического геноцида, Максим Борисыч задумался, не выпуская ложки из кулака, что означают вот такие вот пятна в 36 лет.

Подозрение по поводу макарон было отринуто первым, потому как, хотя на них и было написано "обработаны паром", нигде не говорилось, что пар был не того по стандартам цвета.

Второе подозрение оказалось верным.

Отложив ложку, Максим Борисыч зашёл с фланга канистры с водяным НЗ.
Откровение было простым - весь бок канистры был зелёным, что говорило о том, что от скуки канистра решила активно совершенствовать свой внутренний мир, чего с успехом и добилась, разводя унутре себя одноклеточные зелёные водоросли, не исключено даже, что и хлореллу.

Погрузившись в раздумия о сложноподчинённости всего сущего, Максим Борисыч доварил макароны, добавил в них тушёнки и стал есть и ждать момента, когда вода передумает и вернётся.