Мусор. Глава 2

Наконец-то Алёнка встретила того, кого искала всю жизнь — простого доброго и действительно несчастного парня. Но встрече этой она поначалу совсем не обрадовалась, потому что на несчастного Кудрявый вовсе не был похож.
Он был похож на бандита. По документам он им и являлся, правда он был бандитом, искупившим свою вину, что и подтверждала справка об освобождении.

Справку Алёнка не видела, но сам Мишка выглядел настолько колоритно и устрашающе, что ни малейших сомнений не возникало: или уже отсидел, или ещё сядет, а если не сядет, то исключительно по недосмотру властей. А между тем в отношении Мишки власти проявили скорее пересмотр, чем недосмотр…

Бывший десантник, крепкий тренированный парень, он и правда любил иной раз подраться, особенно если в его от природы горячую кровь попадал алкоголь, образуя термоядерную смесь, но даже в этом состоянии Мишка умел соразмерять силу и всё всегда заканчивалось более или менее благополучно.
Тем более что противников он выбирал достойных, а те, кого Мишка-Кудрявый считал достойными противниками, по определению не могли вовлечь в эти разборки полицию из-за сломанных носов и треснувших рёбер, если таковые случались.

Но как соразмерить силу, если против тебя идёт целая свора — с ножами и арматурой?! Девчонка, на чей отчаянный крик прибежал Мишка, исчезла, словно её и не было никогда… Ему так и не поверили на суде, что он защищал девушку, вернее — им просто было всё равно.

Один убитый, двое покалеченных, ещё трое убежали. Мишка тоже пострадал, но это ни полицию, ни судью не интересовало. Адвокат, правда, Мишку пожалел и всё-таки сумел добиться осуждения за "превышение пределов необходимой самообороны", а то и вовсе хотели ему нападение навесить…

Ну ясное дело! Шёл себе Мишка вечерком домой, увидел шестерых отморозков и решил на них напасть — "из хулиганских побуждений"! В общем, неудавшиеся пострадавшие насильники вылечились, а Мишка сел. Они потерпевшие, а он — преступник, убийца. И никому не интересно, что убитый кидался на него с ножом.

И "искупивший вину" он тоже никому не интересен и не нужен. На работу не берут, жилья лишился. Мишка, сильный крепкий парень, всё ещё молодой — всё-таки срок не слишком большой дали и выпустили досрочно, — не знал, куда девать эту силу, как применить её так, чтобы вписаться в окружающую реальность, стать частью общей жизни.
А кроме того, он не был уверен, что это стоящая цель, что за место в таком обществе — равнодушном, лживом и жестоком — нужно бороться.

Его выбросили за борт общего движения и общей жизни, как выбрасывают мусор, и он внутренне принял это, не облекая свои смутные мысли и чувства в слова, он ощущал это подсознательно. И возможно именно поэтому недолгие скитания по подвалам и чердакам привели его на полигон ТБО — на свалку.

Его попытались оттуда прогнать, но Мишка был сильнее и своё право находиться здесь отстоял с лёгкостью. Тут была своя жизнь, свои законы — тоже жёсткие, зато понятные и простые, не прикрытые лицемерием, постоянно сбивавшим Мишку с толку в той — "нормальной" жизни.

Здесь он встретил Семёныча — отбил у соседей, которые хотели не только прогнать совершенно безобидного немолодого мужика, но ещё и поколотить предварительно — для острастки, чтобы не покушался на их "хлебное" место, да и просто так — по праву более сильных.

Но Мишка вмешался, и Семёныч, которого он быстро окрестил Доцентом, почти не пострадал. Вместе было веселее. Семёныч — умный мужик, но не от мира сего… Такие часто оказываются на свалке, но редко на ней задерживаются — здесь тоже выживает сильнейший.

Семёныч на самом деле оказался доцентом и даже почти профессором. Докторскую он написал, но защитить не успел. Пришло новое руководство, начался большой передел. Наивный Пётр Семёнович пытался бороться за справедливость, за науку, за прежнего ректора, при котором и справедливости, и науки было больше, а имущество института не растаскивалось во все стороны с головокружительной скоростью.

В результате Пётр Семёнович, уважаемый человек, без пяти минут профессор, оказался на улице сначала в переносном, а потом и в прямом смысле — его самого обвинили в расхищении, против которого он протестовал, навесили на него долги, которых он никогда не делал, какие-то кредиты на бешеные суммы…
Он не смог ничего доказать и в какой-то момент понял, что уже и не хочет ничего доказывать, потому что сам разуверился — в обществе, в законе, в людях вообще.

Долгие годы Пётр Семёнович верил в эволюцию человека как вида, в то, что скоро придёт и уже приходит — рождается, подрастает и набирает силу новое поколение людей, отличающееся от людей прежних, как некогда первые люди отличались от обезьян, из среды которых вышли.

Пётр Семёнович верил, что эволюция продолжается, продолжается движение ввысь и, несмотря на тысячелетние периоды застоя и регресса, общее направление не утеряно. Нужен прорыв!

Люди много раз упускали такую возможность, уничтожая тех, кто непохож на других, тех, кто нёс в себе бесценные семена продолжающейся эволюции рода человеческого. Но в наши дни такое не должно повториться, времена "охоты на ведьм" миновали, а значит, прорыв не за горами!

Пётр Семёнович не учёл одного: драгоценные ростки, прежде выпалывавшиеся намеренно, теперь рискуют просто заглохнуть в непролазном бурьяне равнодушия. Да, никто не станет искать их специально, — затопчут и не заметят.
Он понял это, когда на его глазах научную школу, перспективное направление исследований, обещавшее столь многое, не разгромили, как бывало в страшные годы репрессий, а просто… растащили, разворовали, разбазарили.
Молодые учёные кинулись торговать — надо было выживать, кормить семьи. В лучшем случае — уехали за рубеж. Но и относительно тамошних порядков Пётр Семёнович более не питал иллюзий.

Молодые ростки новой жизни, новых способностей и возможностей рода человеческого — они нежные, хрупкие… А мир людей жесток и груб — везде — по любую сторону любой границы.

Мусор — вот то, что останется после нас. Миллиарды тонн мусора — ядовитого, уродливого, разлагающегося бесконечно долго, отравляя и убивая всё вокруг. Эти залежи переживут произведения искусства и достижения техники.
Раз мы не способны перейти на иную ступень развития — качественно, принципиально иную — наш удел, удел нашей цивилизации оставить после себя лишь мусор…


Продолжение: http://www.proza.ru/2015/12/02/2278