Северные королевства, нашествие и... глава 10

                Глава X


                «...Не шумите, не спешите!
                Лучше ноги уносите.
                Кыш! Скачите-ка отсюда!
                А не то вам будет худо!..»

                Сценарий для утренника.
                "Новогодняя сказка про Чудище Снежище"


        Виктор поправил перевязь, поддерживающую левую руку, перехватил удила правой рукой, и, увидев впереди развилку, пришпорил свою кобылу. Лошадь нехотя прибавила шагу, догоняя остальных. Четверо его попутчиков располагались впереди, своеобразно разбившись на пары по интересам.

 
        Первыми ехали Бетти и сэр Нуод Туохик. Свое длиннющее копье странствующий рыцарь приторочил к седлу так, что оно теперь торчало на добрых пару метров вперед, а сам наездник  непрерывно развлекал новоявленную даму сердца рассказами о своих многочисленных приключениях, обильно при этом жестикулируя свободными руками.


        Немного позади них следовали Энджи и оруженосец сэра Нуода Санчануос Аспан на своем неизменном муле. Они тоже оживленно беседовали между собой. До этого не особенно словоохотливый Санчануос неожиданно проникся симпатией к блондинке после того, как она этим утром обратила внимание на его талисман.


        Получилось это случайно, когда путники, едва только забрезжил рассвет, стали собираться в дорогу. Энджи вышла во двор с какой-то поклажей и натолкнулась во дворе ночлежки на умывавшегося возле небольшого колодца Аспана. Толстяк фыркал и отдувался, пока нищий деляга-грубиян, так неожиданно и очень кстати предложивший свои услуги спасавшимся от преследования беглецам, поливал его водой из грязного ковша, попутно отпуская колкие скабрезные шуточки на предмет тучной внешности и густой растительности на теле Санчануоса. Оруженосец благоразумно отмалчивался и только продолжал фыркать, а когда распрямился, чтобы вытереться грубым куском рогожи, который, за неимением альтернативы, использовался в качестве полотенца, на груди его сверкнул необычный амулет. Талисманом, болтавшимся на шее толстяка, оказалась самая настоящая драконья чешуйка. Энджи сразу поняла это и поинтересовалась, откуда у слуги странствующего рыцаря взялся такой необычный предмет. Оруженосец в ответ неохотно, тщательно подбирая слова, сообщил, что носит этот оберег с самого детства и что амулет достался ему от прежнего хозяина чешуйки в подарок.
        –     Так прежний хозяин, это же дракон!? – недоуменно воскликнула блондинка. – Ты получил подарок от дракона?
        –     Детка, уймись, глупая, – сейчас же ехидно заметил, до этого сосредоточенно слушавший их нищий деляга-грубиян, которого на самом деле звали Моринер, по-прежнему стоявший тут же с грязным ковшом в руке. – Это просто какая-то хреновина из обычного железа. К тому же явно сделанная подмастерьем, у которого руки из задницы растут. Драконов давно уже не существует. Если они вообще когда-нибудь были...
        –     Это порядочных нищебродов вроде тебя не существует, – немедленно съязвила девушка, – а драконы были и есть на самом деле!
        –     Ты тут не хами, кукла сраная! – нагрубил в ответ ей Моринер и пригрозил. – Я ведь могу не стерпеть оскорблений и по уху съездить. Лыцарек-то твой еле ходит, защитить не сможет, так что помалкивай, шмара хозяйская!
        –     Я не шмара, мне просто в жизни повезло, – парировала в ответ Энджи и огрызнулась. –  Смотри, как бы в ответку не прилетело, оборванец вшивый.


       Последнюю фразу она произнесла разборчиво и в упор глядя собеседнику прямо в глаза, однако затем, от греха подальше, поспешила удалиться с глаз этого хама явно бандитской наружности.


        Только уже когда Моринер вывел их за пределы городских стен, и путники поехали по  растянувшемуся между заснеженными холмами мощеному тракту, Энджи сообщила Виктору о произошедшем утром разговоре.
        –     Представляешь? У него на шее драконья чешуйка! – подвела она черту под своим рассказом.
        –     И что с того? – спросил Виктор, нисколько не удивляясь этому факту. – Вполне возможно, что наш деляга Аспан получил его на память от какого-нибудь охотника-драконоборца. Я совсем даже не удивлюсь, если они со своим рыцарем между прочими подвигами участвовали в охоте, вроде той, краегоранской, когда мы спасли Трибаля. Вспомни, Энджи: в той компашке ведь тоже были рыцари, любители приключений.
        –     Не знаю, – пожала плечами Энджи. – Санчануос, вот же имечко, прости господи, сказал, что амулет этот прежний владелец подарил ему в детстве. Да и не похожи они с Нуодом на охотников за драконами. Тем более, что драконы и вправду большая редкость.
        –     Потому и редкость, – пояснил ей компаньон, – что повыбили охотнички их всех к чертям собачьим.
        –     Нет, не верю я, что они были охотниками на драконов. Надо ситуацию с амулетом прояснить, – решила Энджи и, пришпорив лошадь, направилась к неспешно ехавшему чуть впереди на муле Аспану. Невооруженным глазом было заметно, что её прямо-таки распирало от любопытства.


        Заставив свою кобылу прибавить шагу, она поравнялась с оруженосцем и безо всяких предисловий продолжила начатый несколько часов назад, еще во дворе ночлежки, разговор.
        –     Скажите, любезный Санчануос, – спросила блондинка, глядя на оседлавшего мула оруженосца сверху вниз и обезоруживая его своей неотразимой улыбкой, – вы что, на самом деле встречались с драконом?
        –     А вы? – вместо ответа переспросил тот.
        –     Я – да, – кивнула девушка. – И даже путешествовала некоторое время в его компании. Я, то есть мы, конечно, спасли его от охотников. И самое интересное, что у него была точно такая же вот чешуя, как ваш этот талисман. И формой, и размерами, и рисунком. Точь-в-точь! Это был большой дракон. И очень красивый. Вообще он сам говорил, что драконы в последнее стали огромной редкостью, а повстречать их – к большой удаче. Его звали Перивальд. Перивальд Трибаль.
        –     Что? Как вы сказали? – услышав имя дракона воскликнул Аспан и даже подскочил на своем муле, словно его ошпарили кипятком. –  Так ведь это же именно он и подарил мне талисман! На удачу. Много, очень много лет назад. Я был тогда совсем еще маленьким мальчишкой. Мне было лет десять, не больше. Значит, он жив...


        После этого у них с Энджи и завязалась оживленная беседа, продолжавшаяся до сих пор. Сначала они рассказывали друг другу о своих встречах с драконом и попутно делились мнениями об охотниках на них. Потом каждый стал наперебой излагать своему собеседнику другие примечательные случаи, которые происходили с обоими путниками в многочисленных путешествиях, выпавших на их долю. Для Энджи Санчануос в ходе общения превратился сначала в Саню, а потом раз и навсегда в Санчо. Ему это очень понравилось (теперь всем скажу, чтоб звали меня Санчо! - восхищенно крикнул он так, что даже ехавшие впереди Бетти и Нуод Туохик обернулись). В свою очередь сам оруженосец, по твердому настоянию блондинки, стал отныне звать её просто Энджи, на «ты», безо всяких там миледи и прочих «госпожей».


        И вот теперь, Виктор, понукая свою упрямую кобылу, нагнал их и прервал обильно разбавляемую веселым смехом непринужденную беседу.
        –     Прошу прощения, что встреваю в ваш разговор, – вежливо извинился он. – Но дело в том, что настало время расставаться. Мы съезжаем с тракта.

 
        Энджи послушно остановила свою кобылу и крикнула продолжавшим движения сэру Ноуду и Бетти:
        –     Стойте!
        –     Что случилось? – спросила брюнетка, подъехав к подруге.


        Энджи молча кивнула в сторону Виктора, мол, он все объяснит.
        –     Мы поворачиваем на эту вот дорогу, – отвечая на вопросительные взгляды своих компаньонок, сообщил Виктор.
        –     Зачем? – не поняла Бетти. – На тракте же безопасней. Да и дорога тут намного лучше.
        –     Боюсь, Бет, что как раз на тракте нас поджидают люди войта и границу пересечь просто так они нам не позволят, – объяснил Виктор. – Не забывай, ведь я убил лейтенанта Ордисской стражи, а это серьезное преступление. Тюрьма нам ни к чему, думаю, с этим вы тоже согласны. Кстати говоря, Моринер тоже мне посоветовал не ехать в Батальвию трактом, через Краегоры и Возель, а постараться выбраться каким-нибудь малоезженым окольным путем. Так же, как мы выбирались из города.
        –     Твой этот Моринер, если что, грубиян, бандит и вообще, отвратительный тип, – изобразив на своем красивом лице гримасу отвращения, между прочим заметила Энджи и добавила. – Стоит ли ему верить? По моему – нет.
        –     Позволь с тобой не согласится, – возразил Виктор. – Этот человек очень помог всем нам и мне в особенности. К тому же, в его аргументах и в самом деле есть рациональное зерно. Засада на таможне, возле границы, вполне вероятна и логична. Также нельзя исключать и еще каких-нибудь мерзостей со стороны войта. Например, наемных бандитов на дороге. Во всяком случае, это было бы как раз в духе Мельдера.
        –     Значит, поедете через гнилые болота? – не то спросил, не то заключил подъехавший к совещавшимся компаньонам странствующий рыцарь.
        –     Да, – коротко подтвердил Виктор. – Сначала через болота, потом, наверное, через Гринвуд придется пробираться. Так мы скорее и безопаснее попадем в Батальвию, чем обычным путем. Вряд ли нас станут искать в этой глухомани, - он кивнул на боковую проселочную дорогу, которая выглядела не в пример менее презентабельно, нежели широкий мощеный тракт, уходивший прямо. Выбранный Виктором проселок, круто уходил в сторону от большой дороги, петляя между кустов, и терялся среди густых зарослей уже в каких-нибудь тридцати шагах от того места, где остановились совещавшиеся путники.
        –     Как обидно, что нам не по пути, – вздохнул с досадой сэр Нуод. – Я еду на север, мне позарез нужно в Креан. Очень, очень жаль расставаться.


        При этих словах странствующий рыцарь, не отрываясь, глядел на Бетти, и получалось, как будто здесь были только они вдвоем и он обращался лично к ней.
        –     Я слышал, об этих местах кметы болтают всякое, – вступив в разговор, предостерег путешественников Санчануос Аспан, в свою очередь, адресовав свои слова непосредственно к Энджи. – Недобрые это места, нехорошие. Вроде бы, люди там пропадают без следа. Не нужно бы вам туда ехать.
        –     Может быть, вас лучше сопроводить до Возеля по тракту? – снова глядя с надеждой на милую сердцу брюнетку участливо предложил сэр Нуод.
        –     Меня не пугают досужие кметские выдумки, – ответил за всю компанию Виктор. – Гораздо опаснее этих болот, на мой взгляд, может оказаться пара десятков латников или арбалетчиков подлеца-войта в засаде. Потому как после такой встречи, даже если и посчастливится остаться в живых, все равно упекут за решетку. Лично я однажды разок уже сидел в тюрьме. Хватило на всю оставшуюся жизнь, больше не хочу. Помирать тоже в планы не входит, тем более по воле какого-то мелкого негодяя, возомнившего себя всемогущим властелином, которому, видите ли, ни в чем не отказывают. Так что лично я выбираю милые и чудесные гнилые болота. Вы со мной, дорогие кузины?


        Он посмотрел на своих спутниц и те «ничтоже сумняшеся» утвердительно кивнули ему, хотя и без особого энтузиазма, а Бетти добавила вслух, слегка нахмурившись:
        –     Еще бы, конечно с тобой, дорогой кузен.
        –     Ну, тогда, доброго пути! –  искренне пожелал им всем сэр Нуод Туохик, а потом снова обратился напрямую к Бетти. – Я надеюсь на новую встречу, леди Беатрис и буду жить этой надеждой. Вот увидите, когда мы снова с вами увидимся, мои подвиги уже станут известны вам. До встречи.


        Сказав так, он галантно снял свою шляпу с плюмажем и припал губами к длани своей дамы сердца, а она, в свою очередь, нежно погладила рыцаря свободной рукой по голове.


        Энджи и её Санчо тоже довольно любезно расстались. Оруженосец пожелал своей новой знакомой хорошей дороги и всяческой удачи, а блондинка, видимо расчувствовавшись, спрыгнула со своей лошади, подбежала к нему, чмокнула обалдевшего слугу в щеку и моментально, не дав ему прийти в себя, вернулась обратно в седло. Толстяк густо покраснел, смущенно улыбнулся, с восхищением посмотрел в след уже съехавшим  на примыкавшую дорогу трем путникам, на мелькавшую, едва теперь видимую сквозь густые ветки кустарника фигуру своей недавней собеседницы и прошептал одними губами:
        –     Ты самая прекрасная девушка в мире, Энджи. Энджи я...


        Его позвал сэр Нуод Туохик. Санчо неохотно отвернулся к окликнувшему его господину и, пришпорив своего мула, угрюмо направился следом за странствующим рыцарем.


                * * * * *


        Лес вокруг компаньонов становился все больше каким-то гиблым и неприветливым. Колею лесного проселка то и дело вздыбливали гигантские корни деревьев, торчащие из-под земли. Всюду царил полумрак, тянуло застарелой промозглой морозной сыростью. По обеим сторонам дороги тянулись запорошенные серебристым инеем кривые голые необъятные деревья, покрытые грязно зелеными пятнами заиндевевшего  мха. В пространстве между деревьями, устланном совсем еще нетронутым весенним солнцем снегом, совершенно лишенном какого-либо подобия подлеска, то тут, то там зияли черные, слегка парящие на холоде, провалы незамерзающей трясины.
        –     Вот они, Гнилые болота, – вслух мрачно сообщил Виктор, и добавил бодрее. – Ничего, еще пару часов и будем в Гринвуде, потом через речку и вот она, Батальвийская граница. А там уже и до тракта рукой подать, не успеем глазом моргнуть, как будем в теплом трактире пиво мясцом заедать.
        –     Место тут и вправду какое-то недоброе, – заметила Бетти и зябко передернула плечами.


        Шикарные бобровые накидки и собольи шапочки, после инцидента в Ордиссе, девушкам пришлось сменить на овчинные полушубки и войлочные башлыки. Платья они тоже сменили на простые походные мужские наряды. Стало не так вычурно и значительно удобней, но некий внешний лоск потенциальные невесты, безусловно, потеряли, хотя, прекрасную внешность этих двух странствующих красавиц никакой наряд отнять у них все равно не мог.
        –     Вить, а ты заметил, какая тут мертвая тишина стоит? – тревожно спросила Энджи. – Ни звука не слышно – ни шороха, ни птичьего крика...
        –     Да уж, что верно, то верно... – задумчиво согласился он, беспокойно оглядываясь себе за спину. – Действительно глухомань.
        –     Смотрите! – неожиданно воскликнула в ужасе Бетти и указала вперед.


        Там, куда она показывала, шагах в пятидесяти дальше по дороге, стояла кметская подвода, а в том месте, где в подводу должна была быть запряжена лошадь, на дороге имелось огромное застывшее алое пятно и такие же алые ошметки не то внутренностей, не то еще каких-то частей тела бедного животного. Целой была только отчетливо различимая на снегу лошадиная голова с неровным огрызком шеи, валявшаяся в кювете, рядом с кровавым месивом.


        От этой картины у Виктора подкатил комок к горлу, по всему телу пробежали мурашки, и он отчетливо почувствовал, что волосы у него на загривке встали дыбом. Кобыла под седоком, почуяв кровь, тоже заволновалась, стала мотать головой, прядать ушами и фыркать, а затем, пройдя еще десяток шагов, окончательно остановилась и наотрез отказалась двигаться дальше.
        –     А! – вскрикнула вдруг Энджи и все посмотрели на неё, но девушка никого из своих попутчиков не видела. Она глядела в сторону от дороги, туда, куда вели две редкие цепочки человеческих следов на снегу. Эти следы начинались у подводы, тянулись поперек обширной поляны между двумя большими черными, курящимися паром пятнами трясины, доходили почти до самой кромки леса, а потом...
        –     Кажется, там люди... - еле слышно прошептала она.


        Виктор всмотрелся в пространство за трясинами и действительно заметил там два бездвижных тела, лежащих в каких-то неудобных, неживых позах, словно брошенные кем-то тряпичные куклы.
        –     Я схожу, посмотрю, – решил Виктор, и добавил, обернувшись к своим спутницам. – Девчонки, будьте начеку, мало ли что там такое. За мной не ходите ни в коем случае, пока не позову! Если со мной что-нибудь... в общем, тогда скачите во весь опор, неважно куда, лишь бы подальше от этого места.


        Не дав подругам опомниться, он спрыгнул с лошади и неуверенным, осторожным шагом направился к трупам кметов. В том, что оба лежащих на снегу человека мертвы, сомнений у него не было с того самого момента, как он увидел тела. Приблизившись к мертвецам, Виктор осмотрел их получше и понял, что дело обстояло совсем плохо. В очередной раз, со всей очевидностью, он убедился в том факте, что такое понятие, как «гиблое место», на земле и в этом мире, как говорится, были двумя большими разницами. Также приходилось признать, что дыма без огня не бывает и слухи, распространяемые кметами, просто так, на пустом месте, не родятся.


        Посреди болота, на узкой снежной полосе между двумя обширными трясинами, возле самого леса лежали мужчина и женщина. Наверное, это были муж и жена, судя по остаткам одежды – обычные деревенские жители. Как и почему попали они в этот лес, понять теперь не представлялось возможным. Вероятно, они решили срезать путь, чтобы успеть куда-то, а  может быть, так же, как и Виктор со своими компаньонками, решили по каким-то причинам, избежать встречи с рутеранскими таможенниками. Теперь это уже навсегда останется неизвестным. Ясно было только одно – оба они, застигнутые врасплох, погибли страшной, мучительной смертью, а если точнее, то были они зверски убиты. И сделали это не люди.


        Тварь, которая умертвила несчастных кметов и их лошадь заодно, обладала чудовищной силой и, по-видимому, такой же чудовищной огромной пастью с мощными челюстями. Следы укусов, оставленные на трупах не оставляли сомнений в том, что напавшим на них было нечто большое и хищное, и зубы у этого монстра были под стать его силе. От тел несчастных селян были откусаны внушительные куски, диафрагма мужчины была вскрыта, не хватало нескольких ребер, остальные торчали, словно растопыренные пальцы, в разные стороны, а внутренности были вывалены из распоротого живота наружу и словно бы пожеваны. У женщины не хватало левой ноги и внушительной части правого плеча. Область таза у неё представляла собой нечто кровавое и жутко бесформенное, из-за чего ноги, собственно, и приняли невозможное для здорового человека положение. Лица обоих кметов были перекошены застывшим на них выражением нестерпимого ужаса, широко раскрытые остекленевшие глаза смотрели куда-то, навстречу своей смерти.


        Оторвав взгляд от этой жуткой картины, Виктор внимательно обвел взором пространство, окружающее место гибели несчастных селян и обнаружил громадные, больше ладони в поперечнике, отпечатки лап неведомого чудовища. Судя по этим отпечаткам, конечностей у твари было никак не меньше шести, а может быть даже и больше. Они шли наперерез следам селян, которые, видимо, в ужасе и отчаянии пытались спастись бегством в лесу, и пересекались как раз на месте леденящей кровь сцены мучительной человеческой смерти.


        После всего увиденного, двух мнений быть не могло – нужно было уносить отсюда ноги подобру-поздорову. Причем делать это желательно было как можно скорее, потому что неведомый хищник мог в любой момент вернуться к месту своей удачной охоты. Стать его добычей Виктору совсем не улыбалось. Бросив в последний раз короткий взгляд на несчастных кметов, он почти бегом направился обратно к дороге.


        Он не дошел совсем немного.


        Послышался противный пронзительный скрежет где-то за спиной, от которого у разведчика все похолодело внутри. Виктор обернулся и увидел его. Или её. Тварь притаилась за кустами, но к удивлению Виктора смотрела она вовсе не на него. Всем своим жутким мохнатым паукообразным телом с восемью отвратительными длинными, изогнутыми коленами назад лапами, всем своим мерзким, покрытым густой бурой шерстью тушей она напряглась для прыжка в сторону ожидавших на дороге всадниц. По какой-то своей, не поддающейся человеческому разуму звериной логике, существо выбрало не ближнюю к себе цель, а дальнюю. Может быть, одиноко шагающий человек был с точки зрения неведомой твари лишь легкой закуской, по сравнению с шикарным яством из нескольких блюд, стоящих на дороге. А возможно животина считала группу всадников значительно более опасной для себя и поэтому решила атаковать сначала их. Это Виктору было неизвестно. Ясно было только то, что так или иначе, но девчонок необходимо было срочно каким-то образом спасать. Времени на то, чтобы что-нибудь предпринять было в обрез и Виктор ничего лучше придумать не смог, кроме как попробовать отвлечь внимание жуткой нежити на себя.
        –     Эй ты, тварюга! – что было мочи заорал он и добавил, для пущей убедительности, чувствуя при этом от страха странную слабость в ногах, словно бы они стали какими-то мягкими, непослушными и вообще чужими:
        –     Я к тебе обращаюсь, страшила мерзкая!


        С первого взгляда, животное не удостоило нахального крикуна даже кратким вниманием. Но за этим видимым безразличием хищника Виктор заметил, что чудовище несколько переменило свою позу так, чтобы в любой момент быть готовым к прыжку на одинокую двуногую добычу. Мурашки снова пробежали по телу Виктора, а на лбу от напряжения выступил неприятный липкий холодный пот.

 
        «Какая же она всё-таки здоровенная, – лихорадочно рассуждал он. – Метра, наверное, два с половиной в поперечнике. Может и больше даже. Вот же, блин! Дались мне эти болота, заперлись же мы сюда... сам полез и девчонок затащил, дурак! А пасть, пасть-то какая?! Аж оторопь берет. Я ж ей на один прикус, ну, максимум, на два... а у меня левая рука еще плохо шевелится... сколько до неё? Шагов семьдесят, может восемьдесят. Так это шагов. А у неё вон ножищи какие! Как у паука, но паука-то с телом больше двух метров! Каждая лапища, поди, длиной метра по четыре, коли разогнуть, если не больше, и толщиной, как две мои... да ей эти семьдесят шагов на понюшку табаку, пикнуть не успею ведь, как сожрет. И еще попросит!»


        Он повернулся к дороге и крикнул своим компаньонкам:
        –     Скачите прочь отсюда! Уматывайте, как можно скорее!


        Потом снова повернулся к зверю и вторично покрылся холодным потом. Теперь это адово создание глядело своими желтыми крокодильими глазами прямо на него. Сомнений больше не было – одинокий разведчик своего добился – теперь монстр решил разобраться с докучливым двуногим существом в первую очередь.


        Виктор, не сводя глаз с притаившегося зверя, осторожно, стараясь не делать резких движений, взялся правой рукой за рукоять меча и медленно стал вытягивать его из ножен. Краем глаза он, к своему неудовольствию, отметил, что оставшиеся на дороге наездницы не сдвинулись с места, продолжая завороженно наблюдать за происходящим посреди трясины Гнилых болот поединком. Взяв меч наизготовку, Виктор снова повернулся к девушкам и раздраженно крикнул:
        –     Чего вы ждете? Убирайтесь отсюда к едреней Фене!


        Он махнул рукой в ту сторону, куда, по его мнению, следовало убираться Энджи и Бетти. Как раз в этот самый момент снова раздался резкий, нестерпимо отвратительный скрежет, и тварь молниеносно кинулась на выбранную жертву. Коротко вскрикнула где-то далеко сбоку Энджи, но Виктор больше уже не смотрел на своих спутниц. Он внимательно следил за атакующей его нежитью. Страховидла огромными прыжками, со всех своих восьми паучьих ног, неслась к нему, яростно приоткрыв жуткую пасть полную острых, как ножи, слегка загнутых назад треугольных зубов. Из этой пасти при каждом скачке пенными хлопьями разлеталась слюна.


        Все это Виктор наблюдал с максимально обостренным вниманием, поэтому происходящее воспринималось, словно кино при замедленном воспроизведении.  И даже несмотря на это он отметил проворство неведомого хищника.


        Приблизившись к жертве на расстояние последнего прыжка, тварь слегка присела на передней паре ног, словно щенок, весело заигрывающий со своим хозяином, а затем снова издав душераздирающий скрежет, видимо заменявший ей боевой клич, прыгнула на застывшего в ожидании атаки человека.


        Виктор, дождавшись момента, когда все лапы монстра оторвутся от  земли и зверь не сможет изменить направление прыжка, оттолкнулся, что было силы обеими ногами, и отскочил в сторону. Тварюга заметила это, но все, что ей удалось, это только попытаться на лету подцепить ускользающую юркую добычу своей лапой, которая на такой случай оказалась снабжена мощными, словно охотничьи ножи, когтями, ничем не уступавшими зубам по своей губительной опасности для жертвы.

 
        Однако Виктор предвидел нечто подобное и потому, делая рывок в сторону, на всякий случай блокировал возможный выпад хищника своим клинком. И все же, несмотря на противодействие меча, лапа страховидлы махнула с такой силой, что полностью парировать её удар не удалось. Получилось только слегка смягчить его и сделать касательным. Когти вскользь процарапали по доспехам, изорвали сюркотт на груди, пропороли кольчугу и камзол под ней, оставив неглубокие раны на теле.


        Проскочив мимо добычи, жуткое создание неожиданно ловко приземлилось, пружинив свой вес ногами,  и почти мгновенно развернулось, изготовившись для нового смертоносного прыжка. Виктор, в свою очередь, упав на землю, быстро перекатился на всякий случай и, вскочив на ноги, стал медленно аритмично перемещаться перед тварью в разные стороны, при этом постоянно делая плавные движения клинком, сбивая хищную бестию с толку. Приглядевшись повнимательнее к зверюге, он заметил, что шерсть на холке чудища встала дыбом, а пена из пасти стала капать значительно обильнее. По всему было заметно, что жуткого монстра распаляла схватка, вводя в охотничий раж.


        Ко второму своему наскоку паукообразная тварь решила подготовиться основательней. Она стала также медленно перемещаться вслед за своим противником, тщательно выбирая момент для новой решительной атаки.


        Виктор понимая, что с такого небольшого расстояния увернуться от прыжка этого зверя ему уже вряд ли удастся, решил на этот раз взять инициативу в свои руки и напасть первым.


        Улучив момент, когда животное в очередной раз перенесло свое внимание на отвлекающее движение клинка, он, словно продолжая движение меча, неожиданно сделал два быстрых шага навстречу животине и резко присел, одновременно делая полный поворот вокруг себя и нанося с разворота удар своим оружием на расстоянии полуметра от земли. Такого замысловатого действия от своей жертвы страховидла явно не ожидала. Видимо, за всю свою жизнь, сталкиваться с достойным сопротивлением этому свирепому обитателю болот, если и приходилось, то весьма нечасто. И хотя Виктор не достиг желаемой цели – отсечь обе передних лапы – но некоторые болезненные повреждения ногам жуткой твари он, всё-таки, нанес.


        Зверюга незамедлительно встала на дыбы, словно ретивый конь, подняв не только две раненые, а сразу четыре передних ноги и тут же послышался пронзительный, переходящий в ультразвук, нестерпимый скрежет, который, скорее всего, передавал болезненные страдания раненого чудовища. Из широкого и глубокого рубца на одной из пораженных Виктором конечностей обильно полилась алая кровь, заливая яркими каплями слегка подтаявший, скользкий снег на пятачке между топями.


        На несколько кратких мгновений Виктор так и замер в скрюченной после удара позе, встав для равновесия на одно колено, завороженно глядя на вздыбившееся над ним исчадие ада, оглушенный издаваемыми им звуками. А потом, придя в себя и видя, что хищник, наверное, не привыкший к боли, отвлечен полученными увечьями, он решил нанести разящий удар по обнажившемуся брюху страховидлы, покрытому желтоватой, неожиданно мягкой и шелковистой на вид, словно бы плюшевой шерстью, чтобы окончательно добить раненого монстра. Не вставая, стремительно перенеся вес своего тела на согнутую в колене ногу, он снова прыгнул вперед и вверх, насколько мог, теперь нанося колющий выпад клинком туда, где, как он предполагал, находится грудная клетка зверя.


        Однако, как тут же выяснилось, Виктор слегка недооценил своего врага. Ему удалось лишь немного оцарапать тело хищника, потому что тварь неожиданно проворно увернулась от клинка и, проявив совершенно невозможную гибкость при таком строении тела, согнулась пополам настолько, что голова с распахнутой пастью, оказавшись под собственным брюхом, клацнула зубами всего в паре сантиметров от головы намеченной жертвы. Виктор, только в последний момент успевший отпрянуть назад почувствовал на своем лице теплый влажный воздух и ощутил смрадное дыхание жуткой страховидлы. Оступившись, он упал навзничь, и тут же перекатился по земле, потому что тварь немедленно попыталась пригвоздить его одной из задних лап. Но встать на ноги Виктор все равно не успел, потому что еще через мгновение получил мощнейший удар другой когтистой лапой под ребра и отлетел на пару метров в сторону, словно футбольный мяч от ноги игрока. Монстр молниеносно развернулся и стал осторожно приближаться к беспомощно распластавшемуся на снегу человеку, намереваясь, наконец-то, довершить свою охоту.


        Виктор, тем временем, медленно поднялся на четвереньки, приходя в себя после такого экстремального полета, чувствуя боль в правом боку, откашливаясь и восстанавливая сбитое дыхание. За своей спиной он снова услышал жуткий скрежет, но теперь уже негромкий, а едва слышный, лишенный оглушительной резкости, словно бы удовлетворенный. Зверюга, наверное, была довольна собой, ощущая скорое победное завершение поединка и предвкушая добытое в свирепой схватке и от того еще более желанное лакомство.


        В тот самый момент, когда это жуткое создание приоткрыло свою пасть, исходящую обильной слюной, собираясь прикончить докучливую жертву, Виктор не глядя, с разворота, нанес свой удар. Он вложил в него все оставшиеся силы, всё отчаяние, всю жажду жизни.

 
        Клинок просвистел, наугад, мимо нависших над ним, готовых к последнему рывку, передних лап, мимо вожделенно приоткрытой страшной слюнявой пасти, и глубоко вошел своим острием прямо в один из четырех крокодильих глаз твари. Животное ошеломленно замерло на мгновение, а затем, обезумев от нахлынувшей нестерпимой боли, неистово вскочило, что было силы, едва не вырвав клинок из рук ослабевшего человека, отшвырнуло своего противника в сторону, огласило лес диким оглушительным страдальческим скрежетом, резко отпрыгнуло назад и с громким чавканьем провалилось в зияющую чернотой трясину.


        Виктор, с шумом повалившись на мерзлую землю, уже почти не чувствуя боли новых ушибов, окончательно обессилевший, выронил меч из рук и почти безучастно наблюдал за тем, как не то конвульсивно дергавшееся от боли, не то отчаянно пытавшееся выбраться бурое лохматое тело, издающее в этот момент совершенно уже невыносимые громкие скрежещущие звуки, быстро поглотила такая же, как и сама эта тварь, жадная до своей добычи болотная бездна. Но до конца он понял, что же, собственно, произошло только тогда, когда нестерпимые, казалось, царапающие мозг изнутри головы звуки неожиданно оборвались, и в наступившей тишине послышалось бульканье болотного газа, а до Виктора донесся неприятный запах сероводорода.
        –     Отмучилась, скотина... – запыхавшимся, словно после быстрого бега шепотом констатировал Виктор.


        Он вялым движением поднял свой меч, неторопливо очистил клинок о снег, вложил в ножны и стал медленно подниматься. Избитое тело слушалось его с трудом, поэтому измученный схваткой победитель сначала тяжело сел на колени, потом поднялся на одно колено, и только после этого ему удалось встать на ноги.


        Он уже стоял, слегка раскачиваясь на нетвердых конечностях, чувствуя, что все тело ноет и болит каждым своим сантиметром, каждым нервом, и бездумно смотрел на поглотившую монстра, будто черная дыра, безмолвную трясину, когда позади за спиной послышались торопливые шаги. Виктор не стал оборачиваться – каждое движение отдавалось нестерпимой болью, а только едва заметно кивнул в сторону трясины и негромко повторил:
        –     Всё, отмучилась, скотинка...
        –     Ну, ты... даешь, прямо ведьмак! – восхищенно воскликнула Бетти у него за спиной. – Кикимору завалил! Да еще такую здоровенную!
        –     Так это кикимора была? – устало уточнил Виктор.
        –     Ну да, – подтвердила брюнетка, – мы как-то из-за такой твари под дождем торчали, ждали, пока её ведьмак оприходует. Не помнишь, под телегой сидели? Но та была меньше, раза в два.
        –     Не помню, – пожал он плечами в ответ и поморщился от отозвавшейся в теле тупой боли. – Она меня пожевала, будь здоров. Все тело болит и рука опять, кажется, немеет. Боюсь, как бы рана не открылась.


        Он повернулся к своим спутницам. Обе девушки не сводили с него восхищенных взоров, при этом торопливо и тревожно обшаривая своего компаньона взглядами, пытаясь выяснить, насколько серьезно он пострадал в схватке.
        –     Да не переживайте вы, нормально все будет, оклемаюсь, – успокоил Виктор девушек. – Помогите лучше до кобылы дойти, а то ноги меня плохо слушаются чагой-то, обидно будет в трясину сверзиться теперь-то.


        Энджи и Бетти с готовностью подхватили его под руки и аккуратно повели к дороге, на которой, лениво ковыряясь мордами в затвердевшем, чуть подтаявшем снежном насте в поиске прошлогодней травы, дожидались своих седоков лошади.



        Забравшись с помощью своих помощниц в седло, кое-как выпрямившись и еле сдержав стон от накатившей при этом боли, Виктор взялся за уздечку здоровой правой рукой, дождался, пока обе его спутницы запрыгнули в свои седла, и сказал:
        –     Придется нам сделать-таки небольшой крюк. Нанесем визит к дриадам в Гринвуде, может, удастся подлечиться у друидов, а то боюсь, до Батальвии я могу не дотянуть.


        Он смачно плюнул на землю и осторожно, чтобы в бессилии не выпасть из седла, нагнувшись, пригляделся к плевку. Крови там видно не было и это уже было хорошо. «Значит, легкие мне эта тварь не повредила, тогда жить буду» - подумал Виктор с оптимизмом.
        –     Поехали, что ли? – предложил он, легонько пришпоривая свою кобылу, которую про себя неожиданно окрестил Кикиморой и добавил еле слышно себе под нос. – Барышни...


        Обе девушки последовали за ним, расположившись по сторонам от своего раненного товарища так, чтобы на всякий случай быть готовым подхватить его, будя он по своей немощности, вдруг потеряет сознание или вывалится из седла.

 
        Таким манером вся троица и поехала дальше, намереваясь при первой же возможности повернуть вглубь Гринвуда, граница которого должна была располагаться где-то недалеко от Гнилых болот.