Эмоциональный индикатор

+

Жанр: любовные сквозняки...

Когда я тебя увидела...

Ты представляешь сколько женщин мне позавидовали в людном месте?

Я сразу почувствовала то, что чувствует женщина, встречая "своего мужчину". Это вовсе не означает, что ты единственный. Просто тот редкий типаж человека, который действительно нравится. Не надо смотреть и уговаривать себя - подъем, рота, ну, пожалуйста, рота, еще разочек подъем и все... Ну, я тебя умоляю, а? Но... рота отвечает мирным храпом и подниматься НЕ ХОЧЕТ.

И захотела...

Они, значит, мимо тебя снуют - туда-сюда, туда-сюда - по своим неотложным делам, а я подхожу к тебе и...

Тебя поцеловать! А что я дохлая кошка что ли? Я же не виновата, что когда я вижу таких как ты...

Ты: И много ты таких... видишь?
Я: Мало. Очень редко.
Ты: Типаж редкий.
Я: Я даже не о внешности.

Но внешность тоже сработала. зачем же врать? Когда-то элитное брачное агентство пыталось выполнить за мои же деньги мой заказ, оказать услугу - выдать меня замуж (!) - не пугайся - за шкаф. Фотографий я агентству не оставила, так Марине пришлось на пальцах рассказывать парням как я выгляжу. Очень уж им нравилась моя анкета... "На какой машине должен приехать Ваш избранник? Отвечаю: Да пусть на метро приезжает, пивка попьем!" Мне тогда темное пиво нравилось. Я специально просила, чтобы мне наливали с "побольше пены".

Я подхожу к тебе и целую. Ну что я могу рассказать о своих ощущениях?

Хорошо, что Маринка меня тогда замуж не выдала. Сейчас бы я посмотрела на тебя и подумала: о... знаем-знаем...

Ты: А подумала что?
Я: Честно?
Ты: Можешь приврать что-нибудь хорошее...
Я: Зачем же мне врать? Я подумала - офигеть!

Вот на этих ощущениях я тебя и протащила по кругу в метро, даже не заметив, что свернула не в ту сторону. Представляешь, что было бы, если место было темным, фонарь тусклым, а рядом совершенно случайно...

Ты: Что-то я здесь должен сказать, а?
Я: Скажи, только не очень пафосно...
Ты: Промолчу.

...Оказался тот самый подвал... Помню, как Зараза помог мне подредактировать текст моей поэмы и посоветовал пояснить - почему именно столько ступеней. Я еще тогда подумала... как интересно. Если мою поэму читает боевой мужик, он почему-то хватает "свое", а почему то или это не спрашивает. Ему комфортно внутри этого подвала, потому что он сам в таком же живет и мечтает о том же...

Ты: О! Стоял февраль.
Я: Ударение на первом или втором слове?
Ты: На междометии... Остальное на выдохе...

Ты улыбнулся... Скорей всего, это произошло бессознательно. У тебя лицо теплеет... Даже если ты остаешься серьезным и невозмутимым - ты же продолжаешь быть живым? И ничто ...

Ни с чем. Не сравнимое. Волнение. Охватило. В тот момент. Мою душу. (Не знаешь, случайно, как пишется "не сравнимое"?

Ты: Чего не знаю - того не знаю. А вот состояние твое мне знакомо.
Я: Ну, конечно, у тебя же нет склероза!

Кстати, в тот момент передо мной стоял совершенно другой человек. И мне приятно осознавать, что сейчас ты настолько изменился, что можно с  тобой поделиться. Теми своими впечатлениями.

Ты: Обещанная растяжка?
Я: Вообще я ее не планировала, но подтекст всплыл забавный. Не обращай внимания. Как пишется, так и слышится. Ты изменился. В тот момент ты бы не оценил то, что я почувствовала. Как факт - волнение, невербальная реакция, о, еще одна повелась... и так далее - не важно в какой форме это выражено - фактическое восприятие невербальной реакции ты, конечно, смог произвести. Сам, кстати, волновался неменьше. Было в твоей  вот этой невозмутимой подстройке... неуловимое (только не моей чуйкой, не надейся!) ...
Ты: Почему это неуловимое? Не буду отказываться - влип козел в козу, ходит по метро кругами и думает - мама, дорогая... сколько прошел - но такое в первый раз...
Я: Дай бог не в последни-й...
Ты: А я сейчас лежу или стою?
Я: Ты, как порядочный спецназ, торчишь из любого положения... Удобно - начинается бомбежка, бац, голову опускаешь пониже...
Ты: Ага... и рукой придерживаю... словно поможет...

Было такое ощущение, что я вдохнула, а выдохнуть забыла... И вот это ощущение тебя на губах...

Закуриваю, как обычно, не в себя... выпускаю струйку дум... (это не опечатка)... в чашку и спрашиваю, глядя тебе в глаза: хочешь глоточек кофе? Ты смотришь на меня, как на... Ну, неважно и сразу понятно, что ты любишь без допинга.

Ты: Ты меня выдумываешь?
Я: Я тебя ощущаю!
Ты: Всем своим существом?
Я: И твоим впридачу....
Ты: А я вот возьму и глотну! Ну, так, чтобы ты не задавала вопросов, на которые тебе, якобы, ответы известны.
Я: Непередаваемые ощущения... Я тебя помню!
Ты: А танцуешь зачем?
Я: Духи нашла любимые... Прет!
Ты: Со мной они никак не связаны!
Я: Не факт... я купила их в прошлый раз. Ты уже был в моей жизни.
Ты: Бессознательно пропитала...
Я: Не сказала бы... Я тебя очень сознательно пропустила через логику.
Ты: Да ладно...
Я: Зачем тебе знать то, что знать тебе не нужно? Я же тебя не спрашиваю - как ты скрипел зубами...
Ты: Твоя любимая песня.
Я: Мой Малыш похож немного на бульдога и на дога, на собаку водолаза и на всех овчарок сразу...
Ты: Так и знал.

Беру тебя за руку, и мы идем. Я тебя не веду. И ты меня не ведешь. Просто идем и все. Если бы я сейчас была одна, но с тобой - я бы под машину попала - даже не заметила. Мы сворачиваем на Монмартр, там пешеходная зона. Затем выходим на Пикадилли стрит. Далее бредем по Бродвею. Выходим на улицу Унтер-ден-Линден. И, наконец, сворачиваем во дворы Капеллы.

Ты: Марш-бросок, практически.
Я: И все это время я держу тебя за руку, понимаешь? не ты меня, а я тебя.
Ты: Справа.
Я: Разумеется.
Ты: И всю дорогу я ловлю на себе твои восхищенные взгляды.
Я: Как это?
Ты: Ну, девушки смотрят на тебя, на лицах у них - полный набор. Но я фиксирую внимание исключительно на твоем восхищении.
Я: Эта девушка красива, рядом с нею я иду... Ты просто не ходил со мной по злачным местам. Там бы ты замечал совсем другое.
Ты: Свернем?
Я: В подвал.

Ты моя Лопухина! Екатерина вторая ты моя ненагляная! Несравненная Мария Федоровна! Державина во плоти! Мой ангел Нарышкина! Долгорукая во всей красе!

Ты: Боровиковский, в кафешку зайдем? Хочешь чашечку кофе?
Я: Мы же в подвале!
Ты: А я про что? Вывеска гласит: Подвал "Тридцать одна тысяча четыреста сорок ступеней" Провалимся?
Я: "Трудно тебе отказать!"

На две тысяча восемнадцатой ступене я останавливаюсь, задержавшись на ступеньку выше тебя, разворачиваю тебя к себе и... Ты не сопротивляешься, ждешь. Кладу тебе руки на плечи, под растегнутую куртку и высвобождаю тебя из кожуры. Слой первый. Куртка падает на пол.

Я: А где здесь у вас гардероб?

Касаюсь губами твоего уха, левого: ху-фффффф-ф-ффуууу-у-уу... Ты всего на мгновение прикрываешь глаза. Со стороны кажется просто моргнул. Но я-то знаю, что не просто? Все у нас с тобой очень не просто... Я обхожу тебя и продолжаю спускаться. Ты, чуть помедлив, пошел следом. Куртка осталась лежать на две тысячи двадцать первой ступени, спустив рукав на две тысячи двадцать вторую...

И не дыши мне в затылок! А то я скачусь и ноги переломаю... А свет здесь есть? Света здесь нет, но мы почему-то неплохо ориентируемся в полумраке... Моих мыслей?

Ты: Зря куртку оставили. Там у меня документы.
Я: Представляешь, падаем мы на пол, а я тебе: Сергей Владимирович, предъявите документы?

Музыку слышишь? Оглядываюсь и понимаю, что ты слышишь только шум в ушах. И запах моих духов. Ну, надо же... не прошло и ста лет - ты стал слышать запах моих духов!

Ты: Это чтобы лучше помнить...

Хотела пошутить, но не стала. Для моих шуток ты сейчас слишком серьезен... Подпускаю тебя поближе... И, убрав руку за спину цепляю тебя за пояс джинсов. Интересно, это возможно? Спускаться по лестнице и растегивать ремень на твоих джинсах, держа руку за спиной?

Ты: Все зависит от ремня.

Ты и ответственность черти на что перекладываешь? Ты надо мной навис! Семирамида...

Где-то у нас... поднимаю голову... ах, вот вы где... алые клочья моих несбывшихся желаний. И, кстати, да, ты прав. От ремня зависит больше, чем от пальцев. Помоги?

Ты: Вырваться невозможно?
Я: Возможно все. Но ты же никогда не отказывал себе в удовольствии подставиться под хорошее?
Ты: Хорошее иногда под плохое маскируется.
Я: "Малыш, ты меня..."

Ты помогаешь мне растегнуть ремень на  джинсах, не освобождаясь от моей руки. Слышу как твои пальцы осторожно, чтобы не сделать мне больно, маневрируют среди моих... Дуэт в десять пальцев - пять твоих, пять моих... Я боюсь оступиться!

Я: Если бы мне удалось прикормить тигра, я бы назвала его Зевс!
Ты: И чем бы ты его, интересно, прикормила?
Я: Цветочками. И мясом.
Ты: Все как обычно. Тушенка с травой.
Я: Представила, как у Мишани в этот самый момент челюсть передернуло и рот слюной наполнился...
Ты: Хорошо, что у тебя такие узкие представления о Мишанином рационе.

Разворачиваюсь: ступени закончились. Упираюсь спиной в дверь. Теперь ты выше на две ступени. Признавайся, Артемида, ты храм или Эфес?

Ты: Я отмычка для всех дверей.
Я: Ненавижу рубашки!
Ты: Да ладно... Растегиваешь, а там - я.
Я: Может мне в тебе хотя бы эта рубашка не нравиться?

Ты растегиваешь рубашку, и я получаю доступ к душе: запускаю в тебя лапы... Хорошо, что ты еще дверь не открыл. Подними голову? Ты поднимаешь голову, я провожу рукой по твоему горлу, нащюпываю кадык - не глотай! Но ты не успел, сглотнул. Коварный! Обольститель...

Ты: Черт его знает, но точно знаю, что я не мавзолей!

Если бы ты сейчас стоял на моем месте, можно было бы положить твою руку... Погоди-ка, вставай. Клади ладонь на дверь. Вторую - на косяк. Вот так и стой. Колосс Родосский. Но в другой позе.

Ты. Улыбаешься. Из клетки. Ты - мой покой.

Ты: Слушай, я уже понял, что это авторский сюрик. Но кто сможет это сыграть?
Я: (шепчу глаза в глаза) Про-жжжжиии-и-и-и-иить! Это приказ.

Плавать я, конечно, не умею. Зато могу нырять. Я, вдруг, поняла, что имею дело с глубоким тобой, а не с какой-то там лужицей, из которой камыш торчит. А это у тебя что такое, я не поняла?

Ты: Маяк. Александрийский. А что?

Расстегнутый ты мне нравишься больше, чем застегнутый. Не масхалат, конечно, но... темное пиво я больше не пью. Или перестала в Спорт бар ходить.

Ты: Куда-куда?

И вдруг мне захотелось в Москву! У меня еще есть один день на размышления, бросить все к черту и вернуться в Москву. И снова ходить по городу, пялиться на свое отражение в витринах, "не замечать" мальчиков и пить темное пиво в Спорт баре. С крылылшками. По вторникам. Двойная порция по цене одной.

Ты: Ты ходила в Спорт бар?
Я: Ага, чаще всего одна.

Иногда брала Иринку на ужин. Или кого-то из наших пацанов. Но пацанов я с собой брала только если время было дискотечное. Не нравились мне быдло-мальчики с бандитскими шкафиными мордами, которые мешали мне танцевать. А если кто-то посмелее еще и танцевать со мной пробовал... Удавиться. А так приходишь со своим самоваром, никто не знает, что это твой ученик, можно поразвлечься. А танцевали мои мальчики отменно. Мы такие истории любовные выстраивали в обычном танце, что дяденьки вокруг писали кипятком.

Ты: А тетеньки что делали?
Я: А у тетенек - прокладки!
Ты: Ты меня удивила. Зря ты, все-таки, не сходила в бар, где спецура "отдыхает".
Я: Смеешься? Я была бы замужем за спецназовцем.
Ты: Если бы он выжил.
Я: У нас сегодня Мир без Войны.
Ты: Ничего что я здесь... стою?

Интересно, дверь прочная? Осторожно приподнимаю ножку... согнув в колене... и с очень пристрастием касаюсь маяка. О-о! Ты и без опоры на дверь стоишь неплохо? Загребаешь мою коленочку в охапку своих лапищь... Ага, понял, что я тогда испытала?

Ты: Я тебя еще тогда понял. С двух нот и третьего вздоха.
Я: И что же ты понял?
Ты: И понял я, что мне не отвертеться. Хотя пытался. Но не смог.
Я: Хоть что-то спецура не может.

Господи, пусть у тебя будет все хорошо. Пусть ты будешь счастлив. Умиротворен. Доволен всеми нами. И чем лучше тебе - тем лучше всем нам... Касаюсь твоих губ губами. Не так. Не делай ничего. Просто касаюсь... как касаются пальцем... Захотелось вытереть тебе губы щекой, но ты же еще ничего не выпил.

Ты: Пригубил. Темного пива.
Я: Я тогда Портером не была. А когда стала - подчеркивала, что акцент лучше делать на Грузчика.
Ты: Пох... А я пригубил темного пива. Не фонтан, конечно, темное... Девочкин напиток... Но ради того, чтобы ты вытерла мне губы щекой - готов даже пены отхлебнуть.
Я: Смотри не захлебнись.

Здесь ты так не резко, но крепко поддаешь в дверь локтем и она распахивается... А мы остаемся стоять, зависнув над бездной, забитой облаками.

Я: Здесь ты спишь?
Ты: Ага, витаю... Бессонница, мать ее...

Я редко завидую, но здесь не удержалась. Позавидовала от всей души!

Касаюсь губами твоего плеча. Правого. И слушаю, как ты сопишь. Мне в ухо. Как-то вот... пристроился и сопишь. О чем сопишь, ночная птица?...

Паду под тебя - монорельса; обратной дороги нет; не снять тебя с этого рейса - шестою строкой, как в сонет, - ложишься, покорен взмаху окрепшего вдруг крыла: в могилу, в окоп, на плаху; под ноготь - любовь-игла...

Сосредоточенно перебираю выжившие пальцы: мой дэнди! Пастельная дымка в лиловой струе... Как ты все это вынес? Ты смотришь на меня так, словно принимаешь решение: сказать или не сказать. Наконец, решаешь открыться. И хриплым шепотом произносишь все еще в мое ухо... Я губы у тебя на плече спрятала, чтобы не мешать тебе раз в жизни сказать правду: иногда был готов тебя убить, вырвать с корнем, порвать, выкинуть, уничтожить любым способом. Но... Я покусываю тебя в тигриный нос: рука не повернулась? Ты непроизвольно вздохнул, и я почуствовала твои плотно сцепленные зубы... Губами приподняла твой подбородок... скользнув по горлу над пропасть, ведущую в небо... О, кстати, такое хорошее упражнение для горла. Ты делаешь вот так. Ну, знаешь, как тихонько по носу щелкают ребенка... А что я такого сказала? Мне тебя вырвать не хотелось. И вообще я не убегаю с поля боя.

Ты: И язык-то тебе не откусишь. Куда ж я потом без него?

О-о-о...

Я: беззвучно шевелю губами в твой подбородок дооооооолгое признание в любви, содержащее ненормативную лексику... Темп - аллегро-модерато*...
(*largo, andante, moderato, allegro , presto)
Ты: Довольно быстро, замедляя темп на ненормативных неровностях...
Я: Это, чтобы ты меня лучше понял...

Так, что там у нас с экзотическим фруктом? В синопсисе был указан экзотический фрукт. Ты - недвусмысленно или бессознательно - прижимаешь меня к себе. Это, чтобы я в тропиках не заблудилась, да? Я вот думаю.. как бы им твою щеку натереть? У тебя такое невозмутимое лицо... Просто у меня четыре варианта. Две руки, две щеки... Но я же не могу по-людски, ищу пятый. Коленями до морды не дотянуться... Остается живот?

Даже не собираюсь доносить до тебя смысл сказанного. Твой креативный потенциал позволяет мне доверять твоему чутью. Она - ему: ты напоминаешь мне что-то пережитое в одной из прошлых жизней.

Ты: largo тачу твой фэйс и филю, что не верю своим хэндсам.
Я: Задумалась над достойным ответом и поймала себя на том, что торчу в тебя с открытым ртом. Не слишком вызывающе выглядит?
Ты: Тебе костяшку правой руки или левой? Подать...
Я: Левой.

Всегда хотелось погрызть вот эту штуковину. Корочку на костяшке. Приложиться. Оставить свой след. В искусстве. Поточить зубки. Попробовать на вкус.

Ты: Он ее не слышит, но чувствует.
Я: "Я никому тебя не отдам, ты мой, только мой..."

Заварим тишину в кофейной чашке, добавим нежность, ласку, поцелуй по вкусу? Я пластилиновая неизбежность, я вызов твоему искусу...

Я: "Но я тобой дышу..."

Хочешь я помогу тебе выбраться из задницы, в которую ты угодил? Знаешь почему я так долго болела? Я обиду в себе долго носила. Она скопилась. И вышла в день рождения. Твой день рождения я справляла, как свой. Обычно человек свои обиды сбрасывает на свой день рождения... Если вас остановили - значит, кто-то хочет, чтобы вы очень задумались. Если вы не соглашаетесь остановиться - вас останавливают против вашей воле. И дпсники приезжают попозже, а то и скорая помощь не напрасно гудит... А еще бывает удивительное явление - удивительное, потому что объяснить невозможно. Врач тебе говорит - мы бессильны. Вы верите во что-нибудь больше, чем во врачей? Попробуйте решить свои проблемы на другом уровне. Я бы не рассказывала, если бы не смотрела в глаза лечащему врачу моего сына. А через год врачи удивлялись: ни болячки, ни последствий. А последствия должны были быть очень серьезные. Думай, думай! Только мы сами можем думать о том, что мы творим.

Ты: Ползешь?
Я: Ползу...
Ты: А, ну ползи-ползи...
Я: Если что у меня в прицеле - твой...
Ты: Да ладно!
Я: Вот так...
Ты: Нелетальная война. Чем зарядилась?
Я: Какой ты... Это военная тайна. Даже при нелетальных условиях.
Ты: А если тебя потрясти, то ты все выболтаешь...
Я: Террористический акт?
Ты: Ага, заодно похудеешь.
Я: Это как же меня надо трясти?

Смотрела тебя во сне. Как захватывающее кино в интерактивном режиме. Ощущения невероятные. Тезаурус у меня нищенский, чтобы рассказать о пережитых ощущениях. Интересно, как нам удается реальные ощущения переживать - во сне. Разве может быть реальная оценка нереальных событий? Шизофреников в рассчет не берем.

Ты: А вдруг только шизофреникам и подвластно проживать во сне нереальные события, испытывая реальные ощущения. У них же есть навык общения с глюками?
Я: Подвергни сомнению уверенность в своей адекватности и заподозри у себя расслоение личности.
Ты: Зачем?
Я: Посмотришь на себя со стороны, удивишься.
Ты: Страшновато как-то... Мало ли что привидится?
Я: Полезный опыт общения с самим собой.
Ты: Угу... Психиатрический практикум. Посмотри на себя со стороны и попробуй влезть в собственную шкуру.

Ты был такой.... такоооооооо-о-о-оооой... такоооо-ой!

Ты: Предлагаю заключить пари. Ты соберешься с мыслями, полистаешь все словари, кроме экономического, найдешь конкретные характеризующие "такого", а я... так и быть... посмотрю на себя со стороны и ... попытаюсь влезть в его шкуру. Но здеь есть одно но... Тот, каким я был в твоем сне... был поуже... Не порвать бы его, а?
Я: А ты откуда знаешь?
Ты: Хороший вопрос.
Я: Ты что - подглядывал?
Ты: Я вездесущий.
Я: Кто - ты?! Да если бы ты был вездесущий хотя только того, что происходит в моей душе...
Ты: А я у тебя  душе происхожу?
Я: А где?
Ты: Я просто уточнил.
Я: На чудовище разума можешь не рассчитывать.
Ты: Да как я могу...
Я: Но ты же не порвался?
Ты: Логично. Будем входить постепенно.... Ну очень замедленно!

Каким ты был.

Ты был как рисунок на клеенке! Клеточка к клеточке. Как стена в моей кухне. Вынь хоть одну клеточку - сразу же чего-то будет не хватать. Как ромашки в зеленой траве на клеенке на столе под телевизором. Я брожу по тебе взглядом - все на месте. Все до одной - на месте.

Ты: Клетоки?
Я: Ромашки! Я купила их для мамы. Мамы нет, а ромашки для нее есть.
Ты: Ага... Локаций - две. Объектов - много. Делюсь пополам и рассыпаюсь на клеточки и ромашки. Рассьавляй, только не перепутай.

Ты был как толстый.... учебник гармонии! Большие и малые трезвучия, четырехголосный склад, перемещение аакорда, гармонизация баса, скачки терций, кадансовый квартСЕКСтаккорд, СЕКСтаккорды главных трезвучий, скачки при соединении трезвучия с СЕКСтаккордом. Соединение двух СЕКСтаккордов...

Ты: О, погоди-ка, соединюсь! Ромашка, мля, в центре клеточки, торчу из тебя, как из Вселенной и думаю... не напугать бы тебя гармонизацией баса!

Ты был как пакет, набитый книгами, которые я должна отнести в библиотеку.

Ты: Не-е-е-е... Вот здесь я поспорю... Или перекладывай нас обратно в шкаф, или... не тронь мой матрас.
Я: Тебе нравится пылиться непрочитанным на полке?
Ты: В библиотеке?
Я: В моем шкафу... В библиотеке тебя хотя бы библиотекарь будет периодически брать в руки и смахивать с тебя пыль.
Ты: Ага, пылесосом?
Я: Ты был в пакете.
Ты: Представил себя в большом пакете. Ужас, какие ты мне ассоциации подбрасываешь. Повторяю: война - нелетальная!
Я: Тихо, я думаю, почему мне пришла в голову эта мысль...
Ты: Я тебе подскажу. Это аналогия-перевертыш. Перенос. Ты считаешь себя книгами в пакете, которые я читать не собираюсь.
Я: Короче, это месть. Но во сне этого не чувствовалось... Во сне... была ночь... От того момента - во сколько я легла спать и до того момента, пока не рассвело... А когда расвело... мы еще побродили и вообще было необычно.
Ты: Чтоб  тебя пакет порвался, пока ты свои книжки в библиотеку тащишь!

Ты был как...песня, которой я еще не слышала... Или новая обработка. Звучал и звучал... Только мелодии не повторить... Она кинестетическая, соткана из сугубо-тактильных ощущений, положенных на легато...

Ты: Угу, вспомнил АРБ. Я и легато, мы сотканы друг для друга...
Я: А что - не созданы что ли? Просто в АРБ - легато с шестьдесят четвертыми, а во сне - с целыми. Это я про ноты. Самые долгие - целые, потом половинки и четверти, дальше восьмые, шестнадцатые, тридцать вторые. Ты - шестьдесят четвертыми пашешь.
Ты: Понял только одно: можно ни на что не делиться... Лежать себе целехоньким... и звучать тем, что ты еще не слышала.
Я: Угу...
Ты: То есть, молчи, Сергей Владимирович. Я еще не написала то, чем ты звучишь!
Я: Ты это уже написал... И сказал. Просто обработка новая... А что не сказал - скажешь в другой раз.
Ты: "Перчитай-все-мои-письма", я сказал достаточно.
Я: И добавил вслух: целую...
Ты: Вот, женщины! Ловят на словах!
Я: Ты был, как...

Облупленный подоконник. Знакомый до боли, но постоянно меняющися, потому что все время еще кусочек облупливается... Как пейзаж за окном в котором ничего не меняется. Но почему-то на него всегда интересно смотреть. Притащи в квартиру черти что, но задрай намервто окна - и все! Жизнь твоя закончена.

Ты: Я проанализировал твои размышления и пришел к выводу, что я был тебе хорошо знаком.
Я: "Мы были едва знакомы" - точно не про нас.

Мы были едва знакомы. Это ихорошо, и плохо. В мыслях я еще могла наделять чем-то романтичным, но в жизни ты быстро ставил меня на место, словно предупреждал: не обольщайся!

Ты: Гонишь, ведь, гонишь!
Я: Ну что ты... "Без чашечки кофе я вас никуда не отпущу!"

Ты был любимым... желанным... родным... близким... доступным... согласным на все... дающим, а не берущим... И это было восхительно!

Ты: Мда... я еще понимаю, как прикинуться деревом за окном... или крошками штукатурки на подоконнике...
Я: Смотри не порвись, любовь моя...

Я начал с поцелуя, кончил матом. Отвлечь меня ты шахом не успела. Сиди, делись, пока не околела, моя молекула. Пожизненно твой атом.


ST feat. Бьянка – Крылья

(в работе)