Таянье Тайны. Выкликание демонов

Выкликание демонов

Свист, звон, кликушество за кликушеством. И всё о конце времён.
Накликают, козлы, накликают!

***
Страшный древний обряд «Выкликание демонов».  Им уже не умеют правильно пользоваться, и это спасает отчасти. Отчасти потому, что души это профанное выкликание не затрагивают. Достаётся плоти…

***
Плоть закольцована. Не так проста и прозрачна, как душа. Путаней, мглистей. И время её иное. Душа подвижней, окрылённее плоти.
Разведены времена.
Душе с высоты полета и вечности открыта  панорама миров, а плоть заземлена, пуглива во тьме. Боится чужих, ищет родного здесь, а не в туманных мирах. Душа взывает:
– «Вот же твоя половинка, чего разбираться? Давай, не зевай, тащи в кусты, в кровать, в роддом, чего медлить? Всё равно, Там, в горних, сольёмся все, до единого. Ну же, ну, ну!..»
Душа кровосмесительница. Подталкивает к связи, потом просто блуду. Всех со всеми. Даже родственников. Ей-то что? Колюча, мрачна, неразборчива в минуты горячего энергетического напряжения.
Плоть глупа, целомудренна. Побаивается…


***
В колючей, горячей энергии мрака
Огнём озаряли долину зарницы,
И треньем крутым – о корягу коряга –
Жар искр распускался в дикарской деснице,
Покуда, набычившись мозгом упорным,
Хитрец не погнал эти искры по горнам.

Загнал в провода дикий пламень, в турбины,
В компьютерный мрак, в морок телеэкрана,
А сущность Энергии, суть основины
Божественной
                вдруг, озадачась престранно,
Назвал – электричеством… только, колючи,
Вросли все коренья Энергии – в тучи!

А дальше, как плотный, как северный обруч,
Эфир, в пеленах полоумного снега,
Замкнул всю Энергия дола, свой образ
От мира сокрыв: «Альфа я и Омега! –
На всё мирозданье орал он в гордыне –
Прорвали мой обруч?.. Не смогут и ныне!

Никто сквозь меня не прорвётся, я – главный!
Лишь молнии жалкие, обруч мой чиркнув,
Достанутся долу, а ваш достославный
Свет в горнах и лампах не скажет причину
Всего, что творится в незнаемых высях.
Гадай, жалкий дол, кто зарю тебе высек!..» 

 ***
«... Дева-Заря, ненаглядная красота,
Золотая коса,
Живёт себе
В золотом царстве,
На конце света белого.
А там солнышко восстаёт,
Да Заря-Заряница плавает себе по морю неоглядному
В серебряной лодочке,
Да гребёт себе золотыми вёсельцами…
Заря-Заряница,
Для неё и тайны нету,
И злобы нету,
И зависти нету,
И загадок никаких нету,
И слёз никаких нету,
Только свет один…»


***
Даже от падучих звёзд – свет! А уж травинки, люди, воды… сколько  света! И всё – поднебесное. Денежки, и те поднебесные. Мало того, есть у кого много. Очень, очень много. Нумизматы, собиратели. Эстеты. Миллион  мало? Плохой нумизмат, плохой эстет. На миллиарды счёт качества нумизмата, на триллионы счёт эстета! Так вот, деньги тоже – поднебесные. 
И они, родимые. 
***

     …а уж денежку любим!.. Пристойненько любим, застенчиво,
     Извиняясь – как средство... а как самоценность? Как цель?
     Да очнитесь же вы, лицемеры! – Провал, закулисье засвечено,
     Это – тоже энергия мира, ею всё лицедейство заверчено,
     Это – тоже талант, вдохновенье, урановый хмель!..

***    
Но все – поднебесные. Не занебесные ж. Земляные, подземные, водяные. Оттуда, врут, и вышли. Ну, это в начале…

***
В начале были – Весы. Золотишко взвешивали, брюлики. Потом дошлые евреи, пристально присмотревшись к роговому дереву, к его стручкам и зёрнышкам, допёрли дивной своей,  избирательной своей  наблюдательностью, всею чуйкой своей в нежном подшерстке – да ведь любое зёрнышко в стручке рогового дерева весит ровно столько, что и соседнее зёрнышко! Абсолютно столько же, сколько в любом стручке. Взвесили многократно на тончайших весах.
И сделали выдающееся открытие, и сумели утвердить в целом мире  непреложную меру: каждое зёрнышко – это ровно карат. Брюлики и доныне мерят каратами, роговыми зёрнышками. Так и домерялись до Чёрного Глобуса.