Часть 2. Меня нет

Часть 2.
Меня нет.
18:36

- Как же холодно… - сказал он тихо, совсем не слышно для других и еле-еле слышно для себя самого. – Хотя, здесь никого и нет, хоть кричи, - вновь вслух произнёс и натянул воротник куртки почти до носа.
Так оно и было. В середине осени мало кто ходил по набережной в 7 утра буднего дня. А точнее – вообще никто. В это утро только он гулял по ней, изредка останавливаясь на какой-нибудь площадке и смотрел на реку, на небо, на проезжающие по мосту машины, на противоположный берег. Всё, как всегда. Уже больше двадцати лет он прогуливается вдоль реки. В основном он был на правом берегу. Смотрел на противоположную сторону и баловал глаза видом одинокого пляжа с чистым песком и обилием деревьев. Немного правее пляжа стоят несколько катеров, тихонько покачивающихся на волнах. Как слева от центрального моста, так и справа весь левый берег был покрыт деревьями. За ними, вдали, видно было несколько труб заводов и чуть ближе к берегу – жилые многоэтажки. Красота набережной на левом берегу заключалась в минимуме зданий и максимуме природы, в отличии от правого. Поэтому смотреть на него было особенно приятно. Телом находится там, где много зданий, а взглядом – растворялся в красоте природы.

Свои прелести были и на противоположной стороне. Частенько он был на левом берегу, с которого видно центр города, а немного левее – остров, с огромным памятником Т.Г.Шевченко, с небольшого размером Храмом Святителя Николая и множеством деревьев, среди которых виднеется «Чёртово колесо».
Правее, от центра города, стоит недостроенный огромных размеров отель, времён наших отцов. Ещё правее – здание Речпорта, а ещё правее – Старый мост, под которым проходит железная дорога. То и дело там проезжают поезда. В основном пассажирские. Во все стороны страны. Смотреть на эти поезда – уже не доставляет такого удовольствия, как если их слушать… Закрыть глаза и слушать как поезд тихонько, но долго разносящимся звуком стучит по путям… Закрыть глаза и представить, как поезд увозит тебя отсюда, с этого города в какой-нибудь совсем незнакомый. На встречу приключениям. Стук колёс, быстро меняющийся пейзаж… Спокойствие, мир… Тишина внутри себя, становится родной и приятной…
Насладившись такими мечтами, получив заряд бодрости и хорошего настроения, он решил ещё немного помечтать, но уже немного о другом. Поэтому не спеша пошёл через мост на правый берег. Перейдя мост нужно пройти мимо ТЦ, потом через светофор и на маршрутке домой. Маршрут ясен.
Не смотря на холод, он всё чаще останавливался на мосту, смотрел на реку. Которая ещё совсем недавно была спокойной, а теперь же всё чаще подталкиваемая ветром. И видно даже, как готовится в скором времени столкнуться с минусовой температурой и замереть на несколько недель. Но, пока она ещё свободно текла в даль.
- Вдаль! – вновь сказал он вслух, но уже громче обычного. – Звучит то как! Вдаль! – сказал он и сделал многозначительный и задумчивый взгляд в сторону горизонта. Потом медленно и с улыбкой на лице – закрыл глаза. И представил себе этот горизонт немного не таким какой он есть на самом деле. Представил, как река медленно, не спеша уходит в сторону солнца. Слева и справа от неё – чистые и не тронутые поля. Течёт себе река, тихо-тихо и нет ей преград и нет ей помех. На чистых и не тронутых полях – бегают и смеются мальчишки. Собирают цветы, выбирая наилучшие и отдают их девочкам, которые плетут замечательные веночки и пускают их по реке. Река подхватывает их и несёт туда, где их встретит солнце. И всё ярче и всё теплее становится солнце. И всё сильнее и громче радуются детки!
- Красота… - сказал он, краешком рта улыбаясь. – Как же это красиво!
Мост, ведущий в сторону центра города – можно преодолеть минут за двадцать. Он же, преодолел половину моста, минут за сорок. Всё останавливаясь и радуя глаз красотой, открывающейся с высоты моста. Река, небо, солнце, деревья и берега чистые…
- Иииии СТОП! Пока прервёмся! Уберите нахрен всех этих зевак! Мы тут снимаем «Сериал», а не документальный фильм о даунах!

Вот такая вот х…я, друзья мои... Парень шагающий по набережным и восхвалявший красоту и величие мостов – это я. Хренов я. Хожу и улыбаюсь в сторону холодного до невероятия солнца, в сторону уже до тошноты надоевших набережных. Смотрю так, будто рад каждой секунде жизни. Смотрю так, будто я человек с определёнными и чёткими целями в жизни, будто я знаю, чего хочу и уверенно получаю это от жизни. Или от Бога. Или от правительства. Или ещё от чего-либо, что невероятно ко мне благосклонно! В общем, перед объективом камер – я простой счастливчик. Такой, как и многие-многие миллионы, что потом будут это смотреть, после обработки через компьютеры, после монтажа, накладывания приятной мелодии и намазывания сладчайшим мёдодерьмом самой прекрасной лапши, ложащейся на уши и влезающей в глаза каждому смотрящему. Тошнит от всего этого… Но, есть в этом и плюс. За роль счастливого человека платят очень хорошо. Теперь я могу не переживать, что еле стоящий сарай, в котором я живу, у меня отнимут. Теперь спокойно живу, заплатив за эту дыру на полгода вперёд. И эти полгода меня никто не трогает, совсем никто не трогает. Ем, сплю, слушаю музыку на максимальной громкости, пью всё что имеет градус, принимаю всё что хочу, иногда справляю нужду. Ем мало, поэтому это не часто происходит. В общем, веселюсь как могу. Иногда завожу беседы с самим собой. В такие моменты пугаюсь своего голоса. Дни, проведённые с самим собой, обычно молчаливые. Голосовые связки в основном остаются в режиме «покой» и соответственно меняют свой привычный звук. Когда я завожу беседы с собой – это как общаться с совсем посторонним человеком. Голоса своего узнать не могу. Чувствую вибрации, чувствую, что именно мои губы шевелятся, но не узнаю себя. Это создаёт эффект чужого собеседника. Приятно пообщаться с собой, как с посторонним. В некоторые моменты это даже полезно. Смотришь на себя со стороны. И слушаешь. В общем, я охренетительный собеседник для себя. По-моему, лучший. Это если не считать того, что иногда я с собой ссорюсь и лезу в драку. Временами, лезу с колюще-режущими предметами. Но! Но, есть золотое правило: кто победил – тот латает проигравшего. Война войной, а ведь ссорящиеся – это же Я. Так что, кто бы ни победил – его обязанность иметь при себе бинты, спирт, зелёнку, вату и прочее. Весело мне с собой. Прекрасно делаю всё то, что делают люди с остальными. Только мне не нужны другие. Я сам себя люблю, сам себя бросаю, сам себя предаю и сам на себя ложу большой и толстый…сами знаете, что именно… Сам себя кормлю и сам себя успокаиваю и обнимаю, в моменты слабости. Сам себя мотивирую. Сам себя унижаю. Сам себе говорю, что никогда не брошу и сам себя, в итоге, пускаю в дальнее плаванье без надежд и права вернуться в счастливое прошлое. А иногда, сам себя кормлю призрачным будущим. Преподношу его в виде объедков прошлого счастья и приправляю двумя-тремя специями, двумя-тремя видами настоящего, если оно вроде как не плохое. У каждого ведь бывает такое, что дела хуже некуда, но вдруг, на него с неба падает что-то хорошее. Манна Небесная посыпалась. Надо же. И находясь в дерьмовой ситуации – параллельно жрут манну. Заедают подаренным происходящее и считают, что «наверно не всё потеряно». Наелись, поверили в некое будущее и в покой, сытой манной Душой. Пока сыты, считают, что есть ещё некое «вперёд». Но спустя день, просравшись – сталкиваются с тем, что было, пока были голод, холод, пустота и прочие прелести мира сего… Перегорели, очистили естественным способом душевные желудки и вновь дела «хуже некуда» … Замкнутый круг… Я классный друг для себя. Как бы себя не вёл – всегда рядом. Напился, изрезал себя, обжог щёлочью, избил кулаки о стену, наелся гадости медицинской – я всегда рядом. Я поднимаю себя неуравновешенного тогда, когда нужно в уборную. Ложу себя в постель и заботливо укрываю, ибо холодно. Перекрываю газ, ставлю ровно тапки возле кровати, ложу деньги на проезд – чтоб утром было за что ехать на работу. В общем – я классный парень, хоть и вредный.
«Таких как я – не забирают в рай. И в ад, кстати, тоже. Убивая жизнь в физическом теле – я обретал жизнь в Духовном. Но, блин, так и оставался в мире живых, только без права что-то изменить. Я никто, я ничто. Ветер? Скорее так. Ветер в мире живых. Ветер, но ещё имеющий разум.»

Мне давно уже плевать на происходящее вокруг. Если оно меня не трогало – я не трогал его. Да и сам я редко прикасался к чему-либо. Моя жизнь протекала в постоянных наблюдениях. После двадцати с лишним лет - я стал относиться к жизни в целом - как к походу в музей. Просто смотрел, сам при этом не принимал практически никакого участия. Что бы ни происходило в моей жизни. Начало новых отношений или их конец. Смерть близкого человека или смерть любого другого человека. Это лишь картины. Я смотрю, я оцениваю, запоминаю. Иногда хочется прикоснуться к какой-либо картине. Понять из чего она сделана, почувствовать кончиками пальцев каждую выведенную на холсте слегка шероховатую полосу. Вдохнуть запах краски…  Хочется прикоснуться и почувствовать в себе то, что изображено на ней. А после, унести все эти ощущения с собой. И каждый раз, ложась спать – вспоминать её и улыбаясь отдаваться сну. Иногда, хочется поправить криво весящее творение. То ли сотрудники музея её так повесили, то ли она сама немного сползла. Оно и не удивительно. Музею ведь этому, не меньше четырёх с лишним миллиардов лет. Его стены потрескались, фундамент немного просел. Да и крыша уже не та. Но, какая мне разница, в каком состоянии музей? Мне важны лишь творения в нём. Смотреть на них. Только смотреть.
Я не завожу отношений. Больше не завожу. Вообще никаких. Ни друзей, ни врагов, ни любимого человечка. Никого. Так проще. И всё потому, что всё, к чему я прикасался – обязательно рушилось. Все отданные силы, всё здоровье, все мысли, отданные для сохранения и укрепления отношений – всё уходило вместе с другими. С теми, кто был мне близок. Оставляя меня одного. Выжатого. Побитого. Нищего. Помню, как я отдался чувствам и был некоторое время с девушкой младше меня года на три. С ней я никогда не ругался, как и она со мной. Нас всё друг в друге устраивало. Я держался рядом с ней. Она никогда не отходила от меня. В любой компании, в которой мы находились, я замечал, что она принимала участие в обсуждениях лишь тогда, когда говорил я. Она сразу переводила свой взгляд на меня. Слушала. Внимательно слушала, при этом всегда смотрела мне в глаза, с жадностью впитывая каждую эмоцию на моём лице, каждое сказанное мной слово. В личных беседах – она вела себя так же. Пока я молчал – она смотрела в горизонт или просто под ноги. Когда я говорил – она оживала и с горящими глазами смотрела на меня. Никто и ничто её не интересовало, если это было не связано со мной. Ни ссор, ни упрёков, ни единого грубого слова. Она всегда всё мне рассказывала, всем делилась. Она жила мной. Что сделал я? Я всё разрушил. Я ушёл от неё, потому что не чувствовал к ней ничего, а точнее самого большого. Я не любил её. Был влюблён, да. Чувствовал сексуальную тягу, да. Оберегал и защищал её, да. Веселил и старался поддерживать, да. Но не любил. Я ушёл от неё. И разрушил то, о чём многие мечтают на протяжении всей жизни. Я ушёл от той, которая меня любила, дорожила мной. Той, что всегда меня ждала, скучала. Той, которая не могла и дня прожить без меня. И я уверен, что если б нужно было отдать свою жизнь за меня – она бы отдала. Я разрушил это всё, ведь не чувствовал любви к ней, хоть раньше и думал, что люблю. С ней мне было очень хорошо, спокойно и уверенно. Меня всё устраивало и её всё устраивало. У меня не было претензий к ней, у неё – ко мне. И я заскучал. Перестал чувствовать что-либо. Мне уже не хотелось её видеть так часто, как раньше. Я иногда сам, не осознанно, старался устроить скандал.
Дай человеку все, чего он желает, и ты погубишь его…
Окончательно всё разрушив, убив в себе все чувства к ней. Всё, что было хорошего к ней – я ушёл. Но мне этого было мало. Я разрушил нашу с ней жизнь, наши с ней отношения, я почувствовал, как управляю силой огромной. Я почувствовал, как могу управлять разрушениями. Я не хотел создавать, я хотел уничтожать. Я вернулся к своей бывшей девушке. К той, от которой я ушёл когда-то и находился в поисках понимания, нежности, чувства радости и покоя. С ней я мог чаще чувствовать себя несчастным. Я настолько привык быть несчастным, что просто не замечал этого. Страдая, недоедая, сталкиваясь с несправедливость по отношению к себе, выслушивая тонны обвинений и находясь в частом одиночестве – я стал чувствовать, что живу. Пять дней в неделю мы проводили в ссорах и спорах. Так продолжалось полгода. Когда я остался в очередной раз один, выслушав вагон обвинений в свою сторону – я вновь заскучал. Мне захотелось любви, взаимопонимания. Мне захотелось как когда-то, почувствовать себя любимым, нужным, важным. Захотелось, чтоб меня без слов понимали. Чтоб мне не приходилось всё объяснять и в ответ выслушивать, лишь то, что я не прав, и я никто. И никем то и не был. Вот тогда жизнь меня свела с девушкой, которую я полюбил. И вроде бы всё прекрасно. Я любил её, она говорила, что любит меня. Я бросил ту, которая стабильно приносила мне пять дней состояния несчастия. Ушёл от той, которая ставила меня на третий план. От той, которая любила большего всего на свете…своего отца, кота, а уж потом меня. Ушёл к той, которая говорила, что любит. Она прекрасно готовила, в постели была сумасшедшее всех из прошлого.
Я более месяца прожил у неё, оставив у себя дома ту, что приносила мне недоедания, недосыпания и все прелести осознания собственного ничтожества. В некоторые моменты, мне даже казалось, что если б я подошёл к миске её кота – меня немедленно бы избили первым попавшим под руку предметом. В этом была своя прелесть.
И вот я ушёл, по просьбе, говорящей о любви, жить к ней. Вкуснейшая еда, постоянные разговоры обо всём на свете, взаимопонимание, совместное прочтение книг по вечерам, безумный секс, безумный секс, перекуры, сон, мощный быстрый секс по утрам и многочисленные смс сообщения в течение дня. Частые разговоры о сокровенном, привели меня к тому, что я полюбил её. Не так, как это бы было лет так в 18-20, а по-настоящему. Когда мне было необходимо получить дозу несчастия – она приходила мне на помощь. Обычно, она меня встречала дома в халатике. Шаги её босых ног я слышал ещё до того, как успевал открыть дверь. Я доставал возле её двери ключи и уже слышал, как она еле слышно подходит к двери. Но, бывали дни, когда я приходил и меня никто не встречал. Зайдя в квартиру я видел лишь клубы дыма в комнате и её, сидящую на полу и разрезавшую ножницами свои рисунки, игральные карты, практически всё попадавшее под руку. В клубах дыма я чётко чувствовал запах запрещённого гербария. В комнате играли депрессивные песни, куча кусочков бумаги и картона разбросанные по полу комнаты, она сидящая на полу и её крики «проваливай!». Однажды она, изрядно выпив, посылала меня на все четыре стороны. Не думая о том, что уже ночь и к себе домой уже не уеду. Она разбивала свои солнечные очки, она выпивала бутылку слабоалкогольного напитка быстрее, чем я успевал подкурить сигарету. Она прогоняла меня, пыталась меня избить, после крепко-крепко обнимала. Она плакала и в миг вновь становилась спокойной. Иногда я ждал её дома, не зная где она. А она сидела на качелях рядом с домом на детской площадке и, выпивая, разговаривала с кем-то по телефону. Один из её бывших парней, раз в месяц стабильно, приходил под её окна и бил стёкла на кухне камнями. В один из таких моментов на кухне сидел я и кушал. Я ставил стёкла новые, иногда из-за её резкого нежелания меня видеть – мне приходилось спать на полу кухни, подложив под голову рюкзак. Она изредка выскакивала из ванной, дрожа, прыгала ко мне и крепко-крепко обнимала. Говорила, что ей вновь привиделся парень, который раньше жил в этой квартире и который в ней же и повесился. Говорила, что он её хочет убить. И никогда не забывала говорить и писать, что любит меня. С ней было хорошо. И даже когда мне хотелось, чтоб было плохо – она неожиданно мне это преподносила. В один вечер мы, сидя возле подъезда одного из домов, угостили незнакомую женщину сигаретой и спустя минут двадцать, к нам выходит эта женщина и угощает нас свежеиспечёнными пирожками, в благодарность за сигарету – а в другой, мы сидим на лавочке в парке, и она кричит мне «Ты ещё здесь? Пошёл вон!» А ведь первый раз, когда я с ней только начал общаться – она была не такой. Или такой. Не знаю. Только после двух месяцев она захотела отдохнуть и виделись мы пару раз лишь. После, спустя два месяца она вышла замуж за другого. А я ждал её. Любил её и всё равно ждал. Вот тогда было идеально. Я счастлив, что люблю и счастлив, что несчастен. Я любил её и понимал, что она уже замужняя. Любовь и страдания. Счастье и горе. Всё вместе. Идеально... Я всё ещё помню, как ей нравилось, когда я её душил во время занятия любовью. Для меня любовью, а для неё сексом. Вот так… И я вновь всё разрушил. Всё ещё не знаю, как именно, но разрушил. Она вышла замуж за другого, со мной больше не общается. Значит именно я и разрушил, факт.

***
- А ты в курсе, что практически у каждого мужчины был свой носок для самоудовлетворения? Даже больше! Многие из них используют исключительно женские носочки или гольфы. Всё просто, ты надеваешь его себе на детородный орган и имитируя половой акт - смотришь интересующее тебя видео. И каждый из любителей этого дела, скажет тебе, что гольфы 20den самые интересные. Носочки бывают весьма короткие, а гольфы да, они круче. Размер 23-25. Эластан – 12%. Полиамид 88%. Судя из того, что я подслушал – это нравится многим. Только они говорят об этом лишь тогда, когда им денег дадут. Прикинь?
***

Немалое количество отношений было у меня. И каждое из них я принимаю как лично мной разрушенное. Почему? Потому что я всё ещё один. Нет со мной той, которая бы рвала жизнь как я. Нет той, которая бы посылала весь мир ради меня, как я это делал. Нет той, которой бы не нужен был отдых в отношениях. Нет той, которая бы смогла, как и я, безумно быть преданной мыслями и телом лишь одному человеку. Нет той, которая бы была способна убить любого, ради меня. И принимать спокойно убийство ради себя самой. Нет той, которая бы при любой ситуации – всегда была со мной. Как там говорится? И в радости, и в горе. Нет той, которая бы могла послать подальше весь мир и закрепить это безумным поцелуем со мной, и в ответ на мою ненависть к Миру - отреагировать улыбкой и взглядом, полным преданности. Прижавшись ещё крепче к моей спине – смотреть на каждого взглядом злого волка. Готового, в любой момент броситься и разорвать. Почему к спине? Потому что я должен её защищать и быть сильным. Я должен быть впереди неё, должен оберегать её. И я таким буду. И если меня всё же сломят, она первая, неожиданно выскочит из-за моей покалеченной спины и атакует любого. Не думая о самосохранении. Я за неё, она за меня. Но этого нет, значит – я всё рушу. Я всё порчу. Единственно (как я посчитал) правильное решение: Я должен быть никем. Я должен быть ничем. Я должен быть тем человеком, которого нет. Меня нет. Что бы ни произошло – меня нет. Новые отношения? Дружба? Простое общение? Помощь? Нет… Меня нет… Больше нет.

***
- Скажи мне, что ты чувствуешь? Ладно, можешь не говорить, хоть прохрепи, как оно? Блин, покажи хоть пальцем! Большой палец вверх или вниз? Ну же, не делай вид, что всё это было зря!
***
Меня нет, и больше не будет. Я лишь труп. Труп бывшей дружбы, бывшей любви, труп бывшего счастья, труп бывшей улыбки. Я мёртвое сострадание, я мёртвая доброта. Я мёртвые эмоции, я мёртвые надежды, я мёртвые планы и мечты. Я мёртвая жизнь. Когда-то я чувствовал, что нужен, чувствовал, что живу, чувствовал, что не зря в этом мире. Теперь же уверен, что нифига я не значимая единица на планете. Я никто и ничто, и всегда буду таковым. Ничего не изменится, абсолютно ничего. Херня на херне, пора бы привыкнуть. Я стал тем, кому наплевать, что старушка не может сама подняться по лестнице. Это же её проблема, не моя. Она в моей жизни ничем мне не помогла. Так зачем я ей должен помогать? Я стал тем, кто спокойно проходит мимо, когда компания парней усиленно избивают одного парня, который просто посмел им сделать замечание за брань в общественном месте. Я тот, который просто проходит мимо. Наблюдатель.
Интересно, о чём думает человек, перед тем как умереть? Говорят, что вся жизнь перед глазами пробегает. За секунды. Помню, как я чуть было не умер. Это происходило систематически, но в тот раз я действительно был уже на полпути к смерти. Мне было десять лет. В тот год всё совсем не так шло, как хотелось бы. Мама умерла весной, отец продолжил пить с невероятной силой. А я летом чуть было не умер. Всё через одно место. Так вот. Пока отец пил, земля вращалась вокруг оси – я учился плавать. Простая речушка, узкая и спокойная. Течения как такового не было, поэтому я спокойно мог в качестве ориентира бросать кусочек пенопласта и плыть к нему, потом с ним в руках обратно, на берег. Бросал кусочек не далеко. В том месте обычно было по шею, иногда по грудь. Я бросал кусочек – плыл к нему. Бросал, плыл. В очередной раз, доплыв до кусочка пенопласта и взяв его в руки, я решил вновь стать на дно и пойти на берег, чтоб вновь его оттуда кинуть. И когда попытался стать на дно – неожиданно ушёл туда весь, с головой и вытянутыми от страха вверх руками. Так как я плавать не умел – я быстро пошёл на дно. Прям на зависть всем утопленникам. Некоторое время я старался всё же нащупать ногами дно, чтоб оттолкнувшись от него – ракетой вылететь из-под воды. Но, куст хрена мне на плечи, не получилось, ведь дна я так и не нащупал. В панике я начал барахтаться всеми конечностями, всё пытаясь вынырнуть. И у меня получилось. Но долго на поверхности оставаться не получилось. Так как я плавать толком не умел, все мои барахтанья отняли много сил, и набрав немного воздуха я вновь пошёл на дно. Так продолжалось раз пять-шесть. Каждый раз, от усталости, я опускался на дно. Немного набравшись сил – устремлялся кое как на верх и вновь делая глоток воздуха… В общем всё ясно. Но, всему приходит конец. И силам моим тоже. Я уже устал барахтаться и стал понемногу свыкаться с мыслью, что уже не выплыву никогда. Наконец-то достав ногами дно – я просто стоял там и потихоньку выпуская остатки воздуха – терял сознание.
Стоял в ожидании вновь увидеть себя ещё совсем маленьким, увидеть маму живую, школьных друзей, трезвого отца и любимую собаку, которая убежала года три назад. Но, за эти несколько секунд стояния на дне без воздуха, я не увидел ничего. Никакая жизнь перед моими глазами не пробегала. Ничего. Единственное, что было перед моими глазами это я. Стою себе и думаю, что мне ответить бабке, у которой я с братом гостевал каждое лето. Как мне поделикатнее ей намекнуть, что я утонул. И как бы сделать так, чтоб она меня за это не ругала. Мне было очень страшно себе представить, как она будет кричать на меня. Ты такой, ты сякой! Какого хрена ты утонул! И всё в таком духе. Прошло уже немало лет с того дня, но мне всё ещё не смешно от мысли, что меня поругают за то, что утонул. Наоборот, ещё страшнее как-то. Мальчик десяти лет, уставший от барахтанья, не умеющий плавать – думает о том, как ему влетит за смерть собственную. Хотя, по большому счёту должно быть наплевать на всё и вся. Но, я стоял на дне и боялся родной бабки. И скорее всего страх получить по шее, за то, что умер, дал мне ещё немного сил, чтоб в последний раз вынырнуть и всё же постараться выплыть на берег. Из последних сил, барахтаясь, я вынырнул и когда, чуть было вновь не стал погружаться – брат, который только заметил, что я тону, подкинул мне одну из надувных частей от плота. Зацепившись за часть надувного плота – брат «отбуксировал» меня на берег. Так я спасся от подзатыльников бабки, ведь ни я, ни брат, ей этого не рассказывали. Находясь уже совсем-совсем рядом со старухой с косой, я так и не увидел всю свою жизнь перед глазами. Только страх получить по шее, только его я и видел.
После того, как я первый раз, случайно, чуть было не умер – меня не покидала идея всё-таки увидеть все эти секунды перед глазами. Я взрослел и все последующие попытки умереть – так же не венчались успехом. Только тогда, правда старался себя убить, но и тут меня ждал провал. Каждый раз, как я хотел увидеть пробегающую за секунды перед глазами жизнь – всё шло кувырком.  Никак не мог дойти до этого, сколько бы ни старался себя убить. К каждому из этих раз я старался подготовиться. Должен был уснуть навсегда, но не уснул. Даже больше, открыв глаза, еле успел доползти до уборной. Потому что-то, что должно было дать мне сон – просилось наружу. Причём в самой брутальной форме, не терпя замедлений. Один раз, спонтанный, меня за шиворот успели оттащить от края крыши знакомые. Причём ещё пинков надавали. Их не виню, они просто испугались. Вот я стою с ними и пью пиво, шучу, показываю на падающую звезду и пока они пытаются увидеть её – иду молча к краю крыши. Ясное дело, что они испугались, когда со словами «не видим» обнаружили меня раскидывающего руки на краю десятиэтажки. Было ещё несколько моментов, но каждый был неудачен. Лекарства выходили, постоянно кто-то присутствовал рядом со мной, раны заживали. В общем, не фартовый я в этом плане. Каждый из этих разов – я был абсолютно спокоен. Ни дрожи, ни мыслей, ни эмоций. Может нужно испытать эмоции? Умереть ради любви, например? Или умереть ради своего будущего? Будущего, которое может стать ещё хуже, если я вовремя не уйду? Может, в будущем моя жизнь станет ещё хуже или я сделаю чью-то жизнь ещё хуже? Может, я сделаю кучу жизней хуже? Или наоборот, я не смогу сделать что-то хорошее для своей жизни, для жизни одного или нескольких людей? Может, я буду всю свою жизнь бродить по улицам и городам, без толку? Каждый раз я пытался умереть только от того, что мне просто надоедало. Может нужно умереть ради чего-то? Может поэтому каждый раз я никак не мог умереть, ведь преследовал только свои эгоистичные желания? Нужно умереть ради чего-то, ради кого-то. Но ради чего? В мире нет таких проблем, чтоб своей смертью я мог миру помочь. Могу с криками «Прекратите вырубать леса!» - вскрыть себя. Но только всем уже плевать на леса. Могу с криками «долой опыты над животными!» -  броситься с крыши. Но всем уже плевать на животных. На что человечеству не плевать, так это на «Сериал». И на зарабатываемые деньги. В общем, наверно мне не суждено умереть. Просто так. Даже пробовать не хочу, уверен, что не получится. А ради чего и кого – не знаю. Не для чего. Не для кого. У меня нет любимого человека. У меня нет друзей. Родных уже тоже нет. Так что, мой вариант - носить тело пока оно не крякнет от старости. В очередной раз задумался о смерти. Причём, всего на пару минут. А почему об этом задумался? Не случайно.
***
«КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! Вчера Вы даже себе представить не могли, что такое возможно!!! Она, наша сегодняшняя героиня – рассталась с парнем!!! И не просто рассталась, а ещё и страдала при этом! Премьера месяца! Скоро!!! Она расскажет, как это происходило! Записи её откровений, скриншоты сообщений с парнем, общие фотографии и на закуску… Их фото, когда они уже расстались!!! Бонусом прилагается список её ре-постных сообщений со стены в социальной сети!!! Вашему вниманию представятся ре-пост из пабликов сообщений такого характера: «Каждую ночь я рвал себе сердце, а по утрам оно снова срасталось. Майкл Ондатже», «Я говорю с тобой, и не моя вина, если не слышно. Иосиф Бродский», «Время на час вперед...Жизнь и так летит со скоростью шлюхи, падающей с 11 этажа, а еще и время ускоряется на час вперед! Пздц!» - и многое многое многое!!! А ещё: «Я просто хочу получать удовольствие от жизни! Я не хочу хамить, скандалить и что-то кому-то доказывать, не хочу тратить время на общение с теми, кто мне неприятен, с людьми, которые меня не понимают, и пытаться достучаться до них. Не хочу пытаться вмещать свои мысли в чужую голову. Мне некогда! Я хочу жить своим настоящим. Я просто хочу жить. Олег Рой»
«КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! Вас ждёт невероятно нежное и трогающее Душу развитие событий!!! Данная премьера отличается прошлыми чувствами: романтизмом, интригой, любовью, равнодушием!!!Всё самое романтичное, всё самое трогающее сердце! Радость встречи и слова типа «Ангел Хранитель, Любимая, Лучшая»! И прощания, со словами «Мне безразлично. Равнодушна. Не знаю. Не хотела с тобой видеться». Не пропустите! Неделю романтики!!! Неделя романтических и добрых рассказов!  Целую неделю мы будем в прямом эфире показывать вам самое романтическое, самое любовное из мира людей!!! «КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! КОМПАНИЯ «TV SERIES»! Всегда работает для вас!!!!
***
Сегодня, сидя на одной из остановок, я увидел, как автобус сбил на перекрёстке молодого парня. Спустя пару мину, после размышлений о смерти, решил всё же подойти. На правах наблюдателя. Там уже была скорая помощь, куча людей и чёрный фургончик, небольшой такой, с надписью «TV SERIES». Никаких лишних картинок, никаких завитушек в надписи, ничего. Просто надпись компании «TV SERIES». Они были всегда на местах происшествий. Причём настолько быстро, что не успевали приехать ни скорая, ни милиция. Сперва приехал их фургончик, потом скорая помощь. Милиции всё ещё не было. Протиснувшись через толпу, я видел, как парень лежит и ещё дышит, с хрипами, но дышит. Глаза всё ещё открыты. Его взгляд, медленно, очень медленно хладел. Всё больше он уходил из этого мира в какой-то там ещё. Странно, наверно, но мы оба смотрели друг на друга. По крайней мере, его зрачки были устремлены строго на меня, в мои глаза. Он смотрел мне в глаза, но как будто не видел. Скорее всего, ему таки удалось увидеть за секунды, всю свою жизнь перед глазами. Я был даже почти уверен, что ему это удалось, ведь глаза его были ещё живы, но смотрел он уже куда-то глубже, чем в наш материальный, обречённый мир. И ещё, как ни странно, но он улыбался. Не думаю, что каждый человек, уходящий из жизни – улыбается. Вспоминаю всех тех, кто уходил из жизни при мне. Никто из них не улыбался. Никто. Скорее даже они с небольшой грустью уходили. Скорее всего, они просили ещё хоть день, чтоб окончить свои дела. А этот лежал спокойно, улыбался. Как будто ему ничего не нужно закончить, всё сделал.
Я стоял там до тех пор, пока врачи не констатировали смерть. И мне почему-то стало невероятно легко, когда они сказали уже привычное «Умер…». Я даже на некоторое время потерял чувство реальности. Улетел немного…
Так я и получил роль, в проекте «TV SERIES»
Я просто стоял рядом с умирающим парнем, просто смотрел на него, просто руки в карманах, просто взгляд, просто я и умирающий парень.
Руководство «TV SERIES» посчитало, что я похож на этого парня. Откопало его прошлое, причём быстрее правоохранительных органов. Составило его прошлое и настоящее в один сценарий и уже готово было выпустить новые серии, но им нужны были максимально похожие на героев истории люди. Так уж сложилось, что я невероятно был похож на умершего парня. Так в общем, я и согласился на роль человека, что убил себя.
***
- Ты знал, что пленным, изъявляющим желание воевать за тех, кто их пленил – выдавали нижнее бельё чёрного цвета? Нет? Так вот, если была возможность захватить пленных, их или расстреливали после пыток или оставляли в своих рядах, по их желанию, но после пыток. И в нижнем белье чёрного цвета. Это чтоб у них не заиграло ничего, что приведёт к желанию вернуться к своим, неся на палке лоскут белого материала. То есть, чтоб они никогда не смогли сдаться своим же. Чтоб не смогли, в случае сдачи своим, вывесить, так сказать белый флаг. Все те, кто так или иначе остался пленным, но решил вернуться к своим – не имели шанса вернуться и остаться живыми. Прикинь, идёт к тебе парень, руками вверх, просит его принять. По законам военного времени – расстрелять. Кто его знает, с миром или засланный? А без белого лоскута – нет у такого шансов вообще.»
***
Мой новый друг, когда я стал работать на «TV SERIES», всегда меня «одаривал» всё новой и новой информацией из жизни людей. Он работал костюмером. Хотя, это он так себя называл. А что видно было со стороны, так он сотрудник «принеси, подай, пошёл нах.й не мешай». Он приносил костюмы, он приносил минералку, он был парнем, что всегда рядом. С минералкой, с подгузником для стариков, что на заднем плане задают общий фон, при выносе гроба. Он был тем парнем, которого все игнорировали, парнем, которого не замечают. Парнем, который не виден никогда толком, но без него не сможет высморкаться никто на съёмочной площадке. Он был тем, кого и нет толком. Даже когда наступал день зарплаты – ему просто вручали конверт с деньгами. Даже не смотря на него. Достаточно было назвать номер получателя «15198612» и все отворачиваясь тянули в окошко конверт, в надежде, что он заберётся в течении секунды.
Да, у каждого есть свой номер. Так заведено.

Когда-то, его забрала милиция. Он стоял на главном проспекте города и мастурбировал в кустах. При этом, делал он это только при виде девушек в открытой обуви. Только те девушки, что ходили в «балетках», сандалиях, босоножках, шлёпках или же, при последнем звонке – босиком.
В колготках, в чулках, в носочках… Ему это было только в радость. В общем, при виде девушек, которые не скрывали своих босых стоп. Которые открыто демонстрировали свои ножки. Такой он был парень. Безобидный. Никогда никого не трогал, никогда не домогался, никогда не врал, но больной.
После нескольких лет в дурдоме – его выпустили. Выпустили под обещания компании «TV SERIES». Которая была обязана иметь в штате человека, считающегося не полноценным или инвалидом. Так, чтоб не тревожила налоговая. В конце концов – этот парень был хорошим работником, не смотря на то, что всем девушкам приходилось ходить в закрытой обуви и в штанах. Но, этот парень – самый работящий. Да и налоговая в покое, не тревожит. У нас есть в штате парень инвалид. А по документам он таков и есть.

Роль, человека, что убил себя – наверно самое замечательное, что может быть! Ходил я себе по миру. Встречал людей. Общался, отрекался, принимал равнодушие, проявлял равнодушие. Говорил «Люблю», слушал «Люблю». В бреду тянулся к людям, в бреду тянулись ко мне. Видел смерть и пару раз был тем, кто сам мог подарить смерть. Был тем, кто с пустыми глазами смотрел в даль, был и тем, кто подносил нож к горлу другому. И тут – роль! И тут, я был бы лишь очередным дурачком в руках телевизионщиков, если б не мой друг-извращенец.
Я живу так, что уже тошнит. Я дышу тем, что уже давно разобрано. Я чувствую то, что уже давно сгнило. Я хочу того – чего ещё никто не имеет. Я слушаю фразы Великих и понимаю, что они умерли за то, чего хотели, но не могли получить, поэтому и пишут об этом. Получивший то, чего хотел – не афиширует этого. Это личное счастье, это личное достижение.
Мой друг мне сказал, что есть шанс сделать свою смерть значимой. Мой друг мне сказал, что я могу умереть не только для себя, но и для других. Мой новый друг мне сказал, что я могу сыграть самую лучшую роль. Мой новый друг мне сказал, что я могу быть наконец-то полезен миру и исцелить его. Мой новый друг… сказал, что я смогу умереть не просто так… Я не просто единица, я не просто материал. Я могу умереть и смертью своей открыть глаза иным. Странно слышать от извращенца такое, но наверно он прав… У него есть право быть правым, он делал то, что хотел, но придерживался границ, если это можно так назвать. Он сказал мне «Хочешь умереть? Не будь идиотом, умри за что-то стоящее. Не хочешь жить в пустую – умри по полной. Хочешь сломать причину своей тошноты – умри в тот момент, когда люди только тянутся двумя пальцами к горлу». Он умный был парень, хоть и больной…


- Как же холодно… - сказал он тихо, совсем не слышно для других и еле-еле слышно для себя самого. – Хотя, здесь никого и нет, хоть кричи, - вновь вслух произнёс и натянул воротник куртки почти до носа.
Так оно и было. В середине осени мало кто ходил по набережной в 7 утра буднего дня. А точнее – вообще никто. В это утро только он гулял по ней, изредка останавливаясь на какой-нибудь площадке и смотрел на реку, на небо, на проезжающие по мосту машины, на противоположный берег. Всё, как всегда. Уже больше двадцати лет он прогуливается вдоль реки. В основном он был на правом берегу. Смотрел на противоположную сторону и баловал глаза видом одинокого пляжа с чистым песком и обилием деревьев. Немного правее пляжа стоят несколько катеров, тихонько покачивающихся на волнах. Как слева от центрального моста, так и справа весь левый берег был покрыт деревьями. За ними, вдали, видно было несколько труб заводов и чуть ближе к берегу – жилые многоэтажки.
Красота набережной на левом берегу заключалась в минимуме зданий и максимуме природы, в отличии от правого. Поэтому смотреть на него было особенно приятно. Телом находится там, где много зданий, а взглядом – растворялся в красоте природы.
Свои прелести были и на противоположной стороне. Частенько он был на левом берегу, с которого видно центр города, а немного левее – остров, с огромным памятником Т.Г.Шевченко, с небольшого размером Храмом Святителя Николая и множеством деревьев, среди которых виднеется «Чёртово колесо».
Правее, от центра города, стоит недостроенный огромных размеров отель, времён наших отцов. Ещё правее – здание Речпорта, а ещё правее – Старый мост, под которым проходит железная дорога. То и дело там проезжают поезда. В основном пассажирские. Во все стороны страны. Смотреть на эти поезда – уже не доставляет такого удовольствия, как если их слушать… Закрыть глаза и слушать как поезд тихонько, но долго разносящимся звуком стучит по путям… Закрыть глаза и представить, как поезд увозит тебя отсюда, с этого города в какой-нибудь совсем незнакомый. На встречу приключениям. Стук колёс, быстро меняющийся пейзаж… Спокойствие, мир… Тишина внутри себя, становится родной и приятной…
Насладившись такими мечтами, получив заряд бодрости и хорошего настроения, он решил ещё немного помечтать, но уже немного о другом. Поэтому не спеша пошёл через мост на правый берег. Перейдя мост нужно пройти мимо ТЦ, потом через светофор и на маршрутке домой. Маршрут ясен.
Не смотря на холод, он всё чаще останавливался на мосту, смотрел на реку. Которая ещё совсем недавно была спокойной, а теперь же всё чаще подталкиваемая ветром. И видно даже, как готовится в скором времени столкнуться с минусовой температурой и замереть на несколько недель. Но, пока она ещё свободно текла в даль.
- Вдаль! – вновь сказал он вслух, но уже громче обычного. – Звучит то как! Вдаль! – сказал он и сделал многозначительный и задумчивый взгляд в сторону горизонта. Потом медленно и с улыбкой на лице – закрыл глаза. И представил себе этот горизонт немного не таким какой он есть на самом деле. Представил, как река медленно, не спеша уходит в сторону солнца. Слева и справа от неё – чистые и не тронутые поля. Течёт себе река, тихо-тихо и нет ей преград и нет ей помех. На чистых и не тронутых полях – бегают и смеются мальчишки. Собирают цветы, выбирая наилучшие и отдают их девочкам, которые плетут замечательные веночки и пускают их по реке. Река подхватывает их и несёт туда, где их встретит солнце. И всё ярче и всё теплее становится солнце. И всё сильнее и громче радуются детки!
- Красота… - сказал он, краешком рта улыбаясь. – Как же это красиво!
Мост, ведущий в сторону центра города – можно преодолеть минут за двадцать. Он же, преодолел половину моста, минут за сорок. Всё останавливаясь и радуя глаз красотой, открывающейся с высоты моста. Река, небо, солнце, деревья и берега чистые…
А теперь пошло оно всё к чёртовой матери! Камера ещё снимет? Отлично! Я просто сейчас возьму и включу свои любимые песни в плеере и пойду на маршрутку, поеду домой. Не спеша пойду через мост на правый берег. Перейдя мост нужно пройти мимо ТЦ, потом через светофор и на маршрутке домой. Маршрут ясен. Мой друг мне сказал, что сегодня день, когда инъекция боли на пике, среди зрителей. Мой новый друг… сказал, что я смогу умереть не просто так…он сказал, что я могу своей смертью дать начало тому, что люди перестанут смотреть телевизор… Он сказал, что я не зря живу…
Замедленная съёмка. Я ступаю на проезжую часть. Начинает играть приятная, спокойная мелодия.
«Скажите ей, что я ушёл,
И что не смог её дождаться.
Лишь октября зажёг костёр,
Чтобы хоть как-то попрощаться.»
Пока она играет – видео замедляется ещё сильнее. Спасибо друг. И видно, как не прекращая идти, я закрываю медленно глаза, после открываю и поднимаю их к небу. Смотрю, не прекращая идти. Перехожу дорогу, совсем не смотря по сторонам.
Дороги уже покрыты осенним дождём.
Скользко, но иду и перед мной чудом останавливаются машины. Резко скрипя тормозами – машины останавливаются почти перед самим носом, но мне везёт, меня они не успевают зацепить. Я лишь коротко и с лёгкой грустью смотрю туда, откуда водители ругаются, сигналят. Но, мне всё равно. Слушаю песню в наушниках и иду. Начинаю улыбаться.
Съёмка всё ещё замедленная. Не доходя два метра до тротуара, я останавливаюсь, вскидываю голову к небу и откинув в стороны руки - попадаю под проезжающий автобус… Автобус номер 115…  Лёжа на асфальте – улыбаясь смотрю в экран… Улыбаюсь несколько секунд и закрываю глаза…

Со мною вместе, закрывают глаза одни из первых двух миллионов дозвонившихся…