Я слышу твоё сердце

Она шла вдоль красногрудой монастырской стены. Над головой в сентябрьской синеве золотые маковки с крестами, а со звонницы разливается по округе радостная многоголосая колокольная музыка. Ниже от дорожки в оторочке из ив и берёз – длинный пруд с белым мостиком по центру. Несколько уток тёмными корабликами неторопливо режут отразившую небо сонную воду.

Так светится само счастье – всё, целиком, без каких-нибудь не светящихся пятен. Именно так Она шла и излучала счастье, заполненная им вся-вся-вся. Возвращалась домой и несла с собой самую волшебную фразу на земле, сказанную самой лучшей докторшей: «Да, милая, срок шесть недель. Готовьтесь стать мамой».
 
Ребёнка хотели сразу после свадьбы, но радость эта задержалась на целых два года. Они верили, что всё будет хорошо. Они верили друг другу. И любили. Любили так, что когда стояли рядом, единая энергия волной прокатывалась по ним, до затмения, до дрожи. До той высшей степени, когда сердца приказывают губам шептать: «Родная….Родной….» Берег, незримый и вечный, открылся им и подарил огонь, равный бесконечности.
 
А если они разлучались на какое-то время, их сердца слышали друг друга.

Сегодня Она шла и несла своё счастье, огромное, как само солнце. Вдруг увидела светловолосого мальчика лет пяти. Он стоял у воды с таким маленьким мольбертом, что это, без сомнения, был самый маленький на свете мольберт. Малыш что-то рисовал. Она взглянула на рисунок.

«Как странно… Перед нами безлюдно. Только вода, ивы, утки… А у мальчика на рисунке две человеческих фигурки, мужская и женская. Откуда они? Может быть, он видел их раньше?»
 
Когда же маленький художник повернулся к ней, Она вздрогнула – Малыш был копией её мужа! Это невозможно, как они похожи!

Потом пришла домой и весь день жила под впечатлением от этой невероятной схожести. Вечером позвонил муж.

- Родная, как ты себя чувствуешь?

- У нас будет ребёнок,- ответил её пронизанный солнечным светом голос.

- Я самый счастливый мужчина на земле! А кто? Кто будет?!

- Пока не знаю. Когда ты приедешь? Я очень соскучилась.

- Скоро, уже совсем скоро, родная. Послушай, я написал сегодня:


Ты видела однажды, как мальчик белокурый
Над тёмным водоёмом под каменной стеной
На маленьком мольберте из крошечных фигурок
Неведомую сказку слагал про нас с тобой.

Письмо его казалось обычной акварелью,
По-детски неумело слагала кисть черты.
Но никогда с рисунков так нежно не смотрели,
Как в нашей светлой сказке смотрела нежно ты.


- Но откуда ты знаешь?! Тебя же нет! Я ведь правда сегодня встретила у воды светловолосого мальчика. Он рисовал. Откуда ты знаешь?

- Просто, я слышу твоё сердце.
 
- Возвращайся скорее, родной.

А ночью Малыш снился ей. И утро Она встретила с мыслью о нём.

«Случайная встреча. Я никогда не возвращалась домой той дорогой, вдоль монастырской стены. Всё время петляла между каких-то домов. А у этой воды колокольная музыка. И мальчик так невозможно похож на мужа. Кто приводит его на берег? Не может же такой маленький один, без присмотра. А если он и сегодня рисует там… вдруг он там… так невозможно похож…»

И обгоняя своё желание увидеть белокурого Малыша, Она наскоро собралась и почти побежала туда.
 
«Ещё ранний час. У пруда, наверное, никого. Только спешащие по дорожке прохожие. Но я подожду. Поднимусь на мостик – с него хорошо осматривать весь берег – и сразу увижу, когда Малыша приведут».

Вот и красная монастырская стена… и прикрытый утренней дымкой  пруд… Посмотрела – и…  Да возможно ли это?! Светловолосый мальчик с мольбертом уже стоял у воды. Она не могла поверить, что видит его сейчас. А дома, когда только собиралась, словно кто-то настойчиво шептал в её сердце: «Вы обязательно увидитесь». И рванулась, устремилась к нему. Так, как оттолкнулась бы от притянувшего дна, устремилась из глубины, задыхаясь на грани терпения, к светлой поверхности, к спасительному воздуху. Подбежала.

- Здравствуй, Малыш!

- Здравствуй!- её встретили большие, тёмно-серые, как у мужа, глаза.

- С кем ты здесь?

- С папой.

- А где же он?

Мальчик молчал.

«Отошёл, наверное,- осмотрелась,- и сейчас вернётся».

- А кого ты рисуешь?- на белом листе были всё те же две фигурки, мужская и женская.

- Это мама и папа.

- А где же ты?

- Я ещё не успел нарисовать.

- Хочешь, мы нарисуем вместе?

- Хочу.

Они нарисовали рядом с папой и мамой крошечного человечка.

- Куда же вы идёте? Домой?

- Да.

- Тогда, давай нарисуем дом,- снова склонилась Она к мольберту.- Давай?!

- Давай.

В стороне от фигурок жёлтой и коричневой краской они нарисовали дом.

- Хочешь, рядом с домом нарисуем лес и речку?

- Хочу. Как у нас дома, лес и речка.

- У вас дома лес и речка?

- Да, у нас дома.

Они нарисовали лес и речку, нарисовали небо и солнце.

- Нам с папой нужно идти,- вдруг сказал Малыш и коснулся ладошкой её руки.- Мы обязательно снова придём потом.

Она хотела погладить его светлые волосы, но всё тело словно онемело, застыло и совершенно не слушалось.

Мальчик ушёл и унёс мольберт и их законченный рисунок. А над её головой, над водой и над всем миром разлилась колокольная музыка.

Она не помнила, как оказалась дома. Может быть, пролетела над улицами с перезвоном колоколов. Или, как всегда, прошла по дорожкам… Ощутила себя уже в комнате – стояла и смотрела на своё отражение в зеркале. Смотрела на себя новую, на ту новую жизнь, которая теперь появилась в ней. И почувствовала, что её зеркальное отражение с крошечной жизнью удаляется, уносится прочь, куда-то очень далеко. А Она остаётся здесь, в своей строго очерченной комнате. И даже если ей изо всех сил побежать за отражением, или даже полететь за ним со звоном колоколов, всё равно не догнать эту народившуюся новую жизнь. От подступившей безысходности удушливая тоска холодными липкими пальцами прихватила сердце – не разорвать, не перешагнуть  строгую очерченность отведённого ей пространства. И уже никто не поможет ей вырваться из этой обречённости и догнать своё отражение.
 
Внезапно в зеркале появился белокурый Малыш.  Он улыбался ей и показывал рисунок, который они сегодня вместе нарисовали у пруда. Мальчик звал к себе, махал рукой. От неожиданности Она покачнулась и чуть не упала. И сразу подумала: «А если бы упала, то разбила бы зеркало. Или оказалась бы в нём, там, где Малыш, где моё отражение… Может быть, я всё-таки смогу войти туда?»

Раздался звонок. Она шагнула в сторону, к телефону, и зеркало отразило пустую комнату.

- Здравствуй, жена моя!- сказал любимый голос.- Как ты, родная?

- Я тоскую по тебе…- прошептала Она. Сил почему-то хватило только на шёпот.- Я тоскую по тебе, родной мой. Когда ты вернёшься ко мне?

- Скоро… совсем скоро. Подожди меня… ещё немного подожди… Муза моя, я написал сегодня продолжение. Вот оно:


У речки безымянной, в костёле диких сосен
Я строил нам для счастья янтарных брёвен дом.
Ты дом наш украшала цветами ранних вёсен
И занавеси шила серебряным шитьём.

Ты нашего ребёнка водила под ладонью
К поющим перелескам, смотреть речную гладь.
Учила его слушать те песни шумной кроны,
Как солнце в небе ходит, учила рисовать.


- Поэт мой,- улыбнулась,- ты всегда слышишь меня, как будто разлука уже закончилась и мы совсем-совсем близко.
 
Потом осталась одна. Забылась. И во сне чувствовала, что за её спиной царит бесконечный холодный свет. Или он только кажется ей холодным… Когда Она оттолкнётся от земли и шагнёт в его бесконечность, это уже не будет важно. Но сердце сжималось до режущей боли, до крика оттого, что ей никогда уже потом не вернуться назад. Никогда не увидеть белокурого Малыша, невероятно похожего на мужа. И его не увидеть, её родного, любимого… Не увидеть своё новое отражение… Кто-то властно и неумолимо тянул повернуться к этому свету лицом и шагнуть. Но Она слышала голоса, родные голоса. И они держали её на земле.

- Мама!- позвал светловолосый мальчик и дотронулся до неё.

Она в ответ потянулась к нему и коснулась его руки. Получилось… Господи! Получилось! Рука не была такой онемевшей и непослушной… Она открыла глаза – перед ней стоял Малыш. Их руки соприкасались…

«Но как мы могли встретиться? Я же не у монастырской стены, не у воды… Я в своей комнате… Или… Что это за голые белые стены? Как в больнице…»

Она не помнила ничего. Не знала, что «скорую», на которой её везли в роддом, протаранил на перекрёстке пьяный лихач. Муж сидел с ней рядом – у него пара царапин.  И остальные в «скорой» пострадали не очень. А Она так чудовищно сильно ударилась головой о какой-то металлический выступ, что потеряла сознание. Ребёнку помогли родиться здоровым. Это был мальчик. Ей же в сознание вернуться не удалось. Память, спасая, отбросила её в тот день, когда прозвучало: «…Готовьтесь стать мамой». Так и шла Она домой самая счастливая пять долгих лет. Пять лет глубокой комы.

Они с мужем хотели построить дом. Где-нибудь у совсем маленькой речки, и чтобы рядом был лес. Муж построил такой дом. Сделал так, как хотела Она. Как хотели они вместе. И всё делал, как делали бы вместе. Разговаривал с ней, писал ей стихи. Он чувствовал её и знал, что и Она его слышит. Он звал и ждал свою любимую.

Она открыла глаза. Увидела стены больничной палаты. За окном разливался колокольный перезвон – неподалёку высилась над водой монастырская звонница.

Рядом с её кроватью стоял светловолосый мальчик. Руки их соприкасались. За спиной Малыша Она увидела мужа, своего родного, любимого мужа. Он так неудержимо улыбался, что от лица его словно бы шёл на неё целый поток солнечного света. Муж ничего не говорил, а в ней звучало:

Слетели с кисти краски, любви всесильной стая,
И стали на листочке картинкою одной,
Где сердце слышит сердце, без слов всё понимая,
Пульсирует: «Родная…» В ответ стучит: «Родной…»