Случай в лесу

Как то, перебирая на досуге семейный архив. Натыкаюсь на фотографию.  По всей видимости, фотографировались в каком то планетарии. На фоне планеты Сатурн,  запечатлена молодая, темноволосая девушка, она весело смеется, обнажая при этом белеющие подковкой зубы, и из-за  ее спины выглядывает яйцеголовое,  в серебристом скафандре, существо с черными, зерновидной формы глазами.  Перевернув фотографию, читаю дарственную надпись, и цитату,  написанную красивым каллиграфическим почерком. « Если ты не веришь в сверхъестественное, то это не повод говорить, что этого не  существует».  М-да, уж кто бы говорил эти слова. Фотография эта, память об одной девушке с которой мне пришлось пережить одну страшную ночь в лесу. Это  было так давно что  теперь, вспоминая минувшие события десятилетней давности, нам кажется уже не таким страшным, и даже несколько смешным, то ночное приключение.                В один прекрасный день старенький, купленный сватом по случаю и довольно сходной цене Уазик, уносил нас по асфальтированной дороге прочь от городской цивилизации. Как хорошо всё-таки вырваться из города, забыть на какое-то время все заботы и хлопоты, связанные с домом, работой. Как хорошо почувствовать себя вольным человеком, на котором не лежит бремя ответственности. И опять же, отдых на природе, это незабываемая ночь у костра под звездным небом, это  лесные пейзажи, заросли душистых цветов и пряный благоухающий лесной воздух.  Желающих отдохнуть на лоне природы набралось очень много, и поэтому салон нашего старенького «авто» забит  до отказа. Даже в багажном отделении, спрятавшись под  покрывалами и чьим-то тулупом, притих,  дожидаясь, когда мы проедем пост ГАИ и удалимся на безопасное расстояние от города, молодой рыжий парень.  Надо заметить, в первых словах своего повествования, что собравшись в поход за ягодой, мы были набраны сватом, как говорится с бору по сосенке, и поэтому даже не были толком друг с другом знакомы. Возможно, мы так бы и ехали молча до самого ягодника, если бы из-под покрывал в багажном отсеке не показалась рыжая голова.
- Ну что, - шепотом спросил Витек, - пост ГАИ проехали?   
И получив утвердительный ответ, парень поспешно покинул свое укрытие.                - Ничего, что сей транспорт, имеет неказистый вид, -  иронизировал он, трясясь на куче рюкзаков и ведер в багажном отделении,  обращаясь непосредственно к публике, сидящей в салоне автомобиля, - Главное,  добраться до деревни, а там попасть в лесной массив. В крайнем случае, если «сельская богема» будет «прикалываться» по поводу нашей «телеги», попробуем взять реванш и задавим местных «аборигенов» интеллектом,  короче говоря, «забьем мозгами»!
Сдержанный смех прозвучал в нашей старенькой «колымаге»,  ободрённый вниманием публики, Виктор придвинулся поближе к салону:
 - А вот у одного моего знакомого, есть «москвич»,  старенький такой. Хуже, чем этот «Уазик» - приложив ладонь щитком ко рту, шепнул по секрету Виктор и, повысив голос, продолжил,  - И обладатель сего транспорта постоянно бывало, наберет родственников и знакомых на речку съездить искупаться. Везет он их по городу и  говорит им такие замечательные слова…,- тут Виктор неожиданно замолчал и принялся копаться в рюкзаке.
 - И что было дальше?- нетерпеливо обернулась к рассказчику Виктория самая молодая участница нашего похода, - Что говорил он им?
- А  вот что, - Виктор достал из рюкзака бутылку водки,  - едут они по городу, а вокруг встречные иномарки сигналят, смеются, разумеется, транспорт, сами понимаете в каком неприглядном состоянии, и вот обладатель этого самого авто, утешая пассажиров, говорит им такие замечательные слова:  «Ничего, - говорит, - пять минут позора - и мы на речке».
Публика, замершая в ожидании развязки этой истории, всколыхнулась и в очередной раз разразилась  дружным и заливистым смехом.                Казалось, не такая уж и смешная история, однако же,  все сидящие в салоне  пришли в такое веселое настроение, что стерлась и растворилась в веселье та незримая грань отчуждения,  что разделяла нас. Тотчас с легкой подачи  Виктора в салоне появилась водка и закусь, состоящая из свежих огурцов, хлеба, копченного, приятно отдающего дымком сала, и длинных зеленых перьев лука. Спиртное «банковал» из багажного отделения Витек. Он что-то еще весело врал, но мне было трудно расслышать его, так как сидящая рядом со мной Татьяна, дальняя родственница свата, смеялась так громко и заразительно, что практически заглушала  его голос. Вот и сейчас, принимая из рук Витька пластмассовый стаканчик с водкой, она что- то весело говорит ему,  и смеется весело, молодо, задорно, невзирая на то, что ей идет сорок шестой год. В компании с Татьяной кроме дочери Виктории увязался в поездку и средний брат . Разница в возрасте среди них была небольшая, но выглядел Сергей намного старше своей сестры, наверное от того что обладал обширной лысиной и в дополнении ко всему производил впечатление человека с расстроенной психикой. Поначалу, как только мы погрузились в салон автомобиля, Сергей молчал и смотрел на нас как на врагов народа. И только после того как пропустив стаканчик, другой, расслабился и повеселел,  он неожиданно ошарашил всех неожиданной выходкой.                Схватив обеими руками Викторию за голову,  Сергей угрожающе зарычал и известил всех  о том, что он «царь зверей», а несчастная Виктория, безуспешно пытающаяся освободить свои волосы из рук «царя» никто иная как «антилопа». Несчастную девушку освобождали всем миром. Кто - то из родни дал Серёге по лысине. Тем дело и закончилось. Веселая компания подобралась, ничего не скажешь, и дёрнул же меня черт согласиться, и, принять предложение свата поехать «по ягоду». Вечер тоже, по всей видимости, обещает быть многообещающим. Или может быть, как там поется в песне  « Пока еще не поздно нам сделать остановку?»,  попросить свата притормозить машину и на первой попутной машине вернутся в город? Провести время с придурковатым человеком в лесу   - это определенный риск, а вдруг ему вздумается  ночной порой поиграть в индейцев, используя при этом топор как игрушечный  «томагавк»?
 - Дядь Сереж, - голос Виктора вывел меня из тягостных раздумий, - Ваша очередь, держите.
 Ввзяв в ладонь пластмассовый стаканчик, выплескиваю в рот водку, и,  надкусив кусочек копченого сала, смотрю на тезку, м-да «типок» еще тот. Заметив мой взгляд, Витька, хохотнул, и ободряюще похлопал по плечу:
 - Все нормально, Сергей Павлович. Это он с виду такой, а так парень нормальный, компанейский. Верно, я говорю «Сирога»?
Заслышав голос «банкующего», «Сирога» обернулся и посмотрел на нас маленькими, озорными глазами:
  - А вы «царя зверей» боитесь? - поинтересовался он, протягивая руку к Витькиной рыжей голове. – Начинается, - пробубнил Витек и, отмахнувшись от протянутой руки, пригрозил,  что если «царь» не прекратит свое баловство, то в дальнейшем выпивку он больше не увидит, ни здесь, в «походных условиях», ни «под сенью лесной». В подтверждении своей угрозы Витек поспешно убрал бутылку в рюкзак. Видя такой неприглядный оборот дела, поспешно скрылся в глубине салона и притих «царь зверей». Хмель помаленьку, начинал брать свое, приятно закружилась голова, и вдруг стало весело и смешно, а ведь и вправду, веселая компания подобралась.               
                ***                К месту нашей ночевки мы добрались засветло. Остановились у  ручья. От небольшого брода, заваленного валунами, вела вверх по склону сопки к ягоднику  тропа, по ней нам предстояло продолжать путь пешком, но это будет завтра, а пока вынимаются из багажного отделения, рюкзаки, сумки, ведра, зеленый бесформенный баул четырехместной палатки.  Отвлекшись на мгновение, осматриваю местность. Место, где мы остановились, представляло собой небольшую  поляну, которую, если не считать небольшой просеки и шедшей по ней дороги, окружали белоствольным частоколом деревья, за гущей которых вздымалась зеленым горбом сопка. Приблизительно в пятнадцати метрах от нашего табора  журчал,  перекатываясь через лежащие в устье гранитные валуны, лесной ручей. Журчал ручеек весело и звонко,  временами,  словно прислушиваясь к нашей возне, замирал. Начинал звенеть потише и плескал на валуны прозрачной как  хрусталь водой.  Вещи выгружены. Сват, и Степан, которого все называли Хохол, разбивали палатку. Скрылся в березняке, мелькнув на мгновение зеленой ветровкой Витек. Остались вместе со мной  у автомобиля Татьяна, Виктория, и «Царь зверей». Женщины негромко переговаривались, решая, что приготовить на ужин. «Царь», сложив на груди руки, задумчиво смотрел на сестру, и наконец, решившись, выдавил из себя - А выпить то, есть еще? 
- Тебе лишь бы выпить,  - беззлобно накинулась на него Виктория, - Возьмите вон лучше ведра и принесите  воды.
Похоже,  это относится не только к «венценосной особе», но и ко мне. Берем  ведра, спускаемся к ручью. Уперевшись ладонями в теплую, нагретую солнцем за день твердь гранита, припадаю к поверхности ручья, вода в ручье ключевая, холодная, делаю всего лишь несколько глотков, и чувствую, как  заломило зубы.  Плюхнулся, не глядя на сырой берег «царь», кинулся запоздало в сторону, подыскивая место посуше. И вот сидя под сенью вербы, пускает к небу сизый дымок:
 - Курите? -  «царь» протягивает мне, пачку сигарет, - Спасибо, не курю.
 Сидя на валуне,  наблюдаю за лесной тропой, по ней спускается, возвращаясь с ягодника молодая, примерно лет тридцати женщина.  Заметив нас, запоздало замедляет  шаг, пристально вглядывается,  и, подойдя поближе к ручью, чуть слышно произносит :
- Дайте пройти.
 Поднимаюсь с валуна и, протянув к женщине руку,  помогаю взобраться на валун. Переправа занимает считаные секунды, и вот, наша таинственная незнакомка, перебравшись через ручей, поправляет на покатых плечах лямки рюкзака.
- Спасибо.
 Полыхнули из-под пушистых ресниц изумрудным огнем глаза, на мгновение дрогнули в улыбке алые губы, и вот  она устало движется в сторону просеки. 
- Тебя как зовут, красна девица ?- запоздало, вдогонку орет «Царь».
Ягодница останавливается и, повернувшись к нам, откидывает в сторону прядь русых волос:
 – А никак, - язвительно смеется она, - когда надо, я сама прихожу. 
Уходит.
  - Царица, - созерцая растворяющуюся в зеленом мареве леса фигуру женщины, восхищается «царь», -  Боярыня. 
Набрав воды, возвращаемся к табору.  У пылающего костра раскрасневшись, возится Татьяна. Хлопот у нее невпроворот. Над огнем висит, источая аромат чеснока и вареного, бараньего мяса   черный прокопчённый котел. Пустил, закипая, струю пара, чайник, зашипела придвинутая поближе к огню сковорода с тушенкой,  сбоку выкатывая из пепла печеный картофель, суетится Хохол. В стороне Витек и Виктория выкладывают на расстеленном покрывале  богатую привезённую нами из города снедь, тут и колбаса нарезанная пластиками, и сало копченое, и красная рыба; белеют горкой вареные яйца, маринованные помидоры, хлебушек, свежие огурчики, банки с консервами, поблескивают стеклянными боками поллитровки.   Поставив ведра, присаживаюсь рядом со сватом.
- Держите,  парни, - сват протягивает нам две кружки, - мы тут без вас внедрили маленько. А вода- то в канистре была, я из дому взял двадцать литров, машину то когда разгружали, не видели разве?
 - Я думал, это спирт, - откровенно признался «царь». 
Прыснула смехом Татьяна - «Он думал». И засуетилась, забегала у костра:
- Ребята, снимайте скорее котел, сварилось.             
                ***               
Как хорошо. Ночь приблизилась незаметно, высыпали на черный бархат ночного неба звезды, и у нашего костра шумно, весело, все во хмелю. Лежащий на боку у костра «царь» завел песню и тут же смолк, ткнулся лысиной в опавшую листву, захмелел.  Сжимает в руках кружку с чаем заваренного по походному смородиновым листом, Виктория,  единственный человек, который трезв, во всем этом хмельном сборе. Накинув на плечи куртку, она задумчиво смотрит на рдеющие угли костра. Непревзойдённым оратором  оказался наш никогда не унывающий рыжий друг. Время от времени он провозглашал тосты за природу, за всех собравшихся у костра, но говорил он ,порой так долго, что мы не дождавшись окончания витиеватой речи, потихоньку выпивали, а затем вопреки всем правилам застолья, чокались с «трибуном» пустыми рюмками, благо, что Виктор был пьян и ничего этого не замечал. Превосходным собеседником оказалась Татьяна, она умела не только выслушать человека, но и поддержать любой начатый и интересный для компании разговор. Могла говорить о чем угодно: об искусстве, политике, о загадочности необъятной русской души. Пытался во время нашего пиршества поразить всех красотой украинских песен Хохол, но пел он песни до того непонятные, что публика устав напрягать уши и гадать о чем же он это поет, прекратила обращать на «песняра» свое внимание.
- Ну, ребята, - сват выплеснул из кружки остатки чая и с трудом встал на ноги,  – делу, как говорится, время,  потехе - час. Завтра вставать рано, так что долго не засиживайтесь. А то уснете на ягоднике.
Пошатываясь, сват бредет к палатке.  Действительно, завтра идти на ягодник. Но уходить от такой веселой компании не хочется, пожалуй, задержусь еще немножко.   
                ***               
Просыпаюсь. От лесной, преющей земли тянет сыростью. Время, по всей видимости, давным давно перевалило за полночь,  и у костра, с трепетом внемля краснобаю Витьку, подгулявшая компания слушает байки о колдунах, ведьмах, и восставших из могил мертвецах.
 - Витька, - приподнявшись на локте, стряхиваю с себя остатки сна, - Ты на часы то смотрел? Время полночь, смотри, как бы ты  беды на наши головы не накликал. Не дома находимся, в лесу.  –
- Сергей Палыч, - укоризненно посмотрел в мою сторону Витек, был он пьян  - Ну, вы как маленький, это ж все сказки, вымысел так сказать народного фольклора. Не мешайте, - досадливо поморщился он и, обращаясь к притихшей «аудитории» продолжил. - И, значит, в полночь старуха поднялась… из гроба. Дружное «Ах»  прошелестев по поляне, сизым дымком костра поднялось в ночное небо, и растворилось в серебристом сиянии поднявшейся над лесом полноликой луны. Подложив под голову, чью то куртку, закрываю глаза.                - Сергей Павлович, проснитесь. Беда, - тревожный голос Татьяны вывел меня из забытья - Проснитесь, на нас напали. Открыв глаза, окидываю взглядом лагерь, все чем то встревожены. Отпугивая кого - то криком от границ поляны, размахивает горящим факелом Витек. Тревожно бормоча, озирается по сторонам,  привязывая брючным ремнем к длинному суку нож, «Хохол». Замер у костра, сжимая в руках топор, «царь», и рядом с ним обводя лихорадочно горящими глазами, подступающий к поляне лесной массив, притихла, сжалась в комок Виктория.
 - Вон, вон там загорелись - неожиданно закричала она, показывая Виктору влево, и послушный ее голосу пьяный факелоносец, спотыкаясь, и гогоча, побежал в указанном, направлении. 
- Ой, страшно-то как. Сюда, - заметив, что я поднимаюсь с земли, закричала девушка, - Идите сюда, смотрите, вон он. И показала рукой в сторону леса, где стоя у края поляны пьяно орал и размахивал факелом Виктор. Напрасно вглядываюсь в темноту, пытаясь разглядеть то, что, потревожило в ночную пору наш лагерь. Не вижу ничего, кроме горящего факела. Интересуюсь у женщин, кто все же на нас напал? И получив ответ, чувствую, как остатки винного хмеля испаряются из моей головы. Будь это сказано, утром, или днем, можно было бы посмеяться и принять весь этот шум  за веселую шутку. Но сейчас в ночную пору, на веру можно было принять все что угодно. Даже то, что на наш табор напал ... «снежный человек»! Факел погас, с диким ором бежит к нам, спотыкаясь и падая, Виктор, следом за ним, из леса выбирается и замирает на краю поляны чья-то зловещая фигура. Вглядывается в нашу сторону, и … медленно отступает обратно. В этот момент я готов был поклясться всем чем угодно в том, что глаза этого существа светились красным огнем. Кидаемся навстречу подбегающему Виктору  - Что это? Ты видел его, как оно выглядит? Упомянуть тех, про кого в недавнем времени рассказывал Витек, ночью, в лесной глуши язык не поворачивается.
 – Не, - парень жадно опрокинул в себя залпом кружку чая, - не видал, но огня боится точно. Упал у костра, смеется, пьяно показывает рукой в сторону леса.  Виктор пьян, пьян до такой степени, что просто не понимает, в какую жуткую историю мы попали. Все происходящее вокруг кажется ему забавной шуткой, игрой. Все напуганы, озираясь по сторонам, наперебой  гадаем, кто это может быть?
- Это упырь! - шепчет Татьяна, она, по всей видимости,  еще находится под впечатлением  от Витькиных рассказов, что то еще говорит относительно чеснока и осинового кола, но ее никто не слушает. Все взоры обращены к ее брату.
- Бесовское наваждение, - глубокомысленно изрекает «Царь»  подняв к ночному небу руку, обводит всех круглыми глазами,- За грехи наши, нам послано свыше!  - на царе длинный, почти до пят тулуп, в руке посох, дополнительно еще приделать седую бороду, ни дать ни взять чистый старообрядец.
- Да прекратите вы, всякую ерунду молоть, - не выдерживает Виктория, девушка напугана не меньше нас, и, тем не менее, пытается сохранять спокойствие, - Нет никаких упырей и вурдалаков тоже нет,  это все сказки.
-  Хотелось бы верить, что все это сказки. Но существо появляется снова, как будто из-под земли загораются  эти красные, наводящие ужас глаза, и начинают, поднимаются все выше, и выше, наконец, замирают на уровне человеческого роста.  Размахнувшись из-за всех сил,  Хохол мечет в сторону загоревших огней копье.  Мы с замиранием сердца ждем, что будет дальше, если учитывать тот факт, что нас разделяет приличное расстояние,  попасть в то место где мерцают огни, у Хохла нет никаких шансов. Так и есть, копье падает на поляне, не долетев до цели добрый десяток шагов,  красные зловещие огни гаснут. Какое то время мы безмолвно стоим на поляне, всматриваясь в черный, окружающий нас неприступной стеной лесной массив. Постепенно успокаиваемся и начинаем гадать о том, ушел ли от нашего лагеря незваный ночной гость, или же эта зловещая тварь, притаилась, дожидаясь удобного случая для нападения? Лесная ночная тишина, что еще вечером умиляла нас своей умиротворённостью и покоем,  теперь кажется нам страшной и зловещей, таящей в себе смертельную для нас угрозу. В подтверждение наших страхов,  из лесных глубин несется дикий, душераздирающий рев. Как по команде подхватив под руки пьяного Витька, мы что есть сил, бежим в сторону машины.
- Что это - обмирая от страха, орет Хохол, - Что происходит?
   Интересный вопрос. Мне тоже хотелось бы знать, что все же происходит. Задохнувшись, на бегу, Татьяна, что то  выкрикивает.  Прислушавшись, понимаю, что говорит она о погибшей при невыясненных обстоятельствах экспедиции Дятлова, на перевале горы Халат - Сяхыл. О, безумная женщина, ну кто тебя дёрнул за язык, помянуть в сей неурочный час эти страшные события далекого пятьдесят девятого года. Останавливаемся, не добежав до машины. Ошарашено смотрим, друг на друга, Татьяна права, здесь поблизости в лесу есть сопка, усыпанная у подножья огромными гранитными валунами. И как мы сразу не догадались поинтересоваться у местных, не аномальная ли это зона? Может быть тут, когда то в древние времена было языческое капище, где приносили в жертву живых людей?! И кровожадный дух этой местности, почувствовав наше присутствие, пришел за очередной жертвой?
 - Прекратите - это Вика, голос девушки дрожит, и глаза наполняются слезами, - Прекратите. Мне и так страшно.
  Судорожно сжимая голову руками, пошатываясь, она пятится от нас в сторону и в следующий миг, издает такой пронзительный, полный ужаса и страха крик. Что мы, как стая диких, перепуганных насмерть обезьян  разбегаемся кто куда. Метнулся, в сторону путаясь в полах тулупа «царь», побежал, увлекая за собой Татьяну,  Хохол…
 Медленно поднимаюсь с земли, убежать, как все не удалось. Брошенный нами, во время обсуждения трагической гибели экспедиции Дятлова, мертвецки пьяный Витек, упал на землю. Он  и послужил мне препятствием, споткнувшись о которое, упав, разбиваю нос. Схлынула «дурная кровь» и голове стало немного легче. Все разбежались,  для нас, для тех, кто остался на поляне, время остановилось,  время замерло.               
  А что, если действительно мы разбили табор в аномальной зоне, и нам этой ночью уготована та же страшная участь, что постигла экспедицию Дятлова на «горе мертвецов»? Сердце, бешено бьется в моей груди, беспомощно озираюсь вокруг. Куда бежать? Да и стоит ли убегать, бросив на произвол судьбы этих двоих? Что - то бормочет в пьяном бреду Витек, безжизненно замерла в стороне Виктория. И вдруг, мимо нас, выдохнув клуб синего дыма, пролетел УАЗ, мелькнуло в кабине иссиня белое лицо Татьяны, осеняясь крестным знамением и диким воплем «изыди сатана» плюнул в мою сторону «царь».
Автомобиль скрылся в темноте. Господи, да что же это происходит?                Впотьмах, наш костер полностью догорел и теперь светится в центре табора  грудой малиновых углей, бреду к Виктории. Лежа на спине, девушка, что то шепчет, глядя широко открытыми глазами  в ночное небо, она больше не кричит, не плачет, скорее всего, молится, прося защиты у высших сил. Помогать нам некому. И помощи ждать неоткуда.  Мы обречены, и одному Господу Богу ведомо доживем ли мы до утра.               
                ***                Глаза постепенно привыкают к темноте, да и ночь к тому же светлая, лунная, серебристый свет заливает поляну. Мы сидим, сидим долго, чутко прислушиваясь ко всему, что происходит вокруг нас. А вокруг тишина.  Смолк этот душераздирающий рев, исчезли эти страшные, горящие глаза. А может, и не было ничего этого? Может это просто кошмарный сон? Нет, это не сон! Как подтверждение того что все это явь, рядом со мной сидит блестя настороженными глазами девушка.
 - Они уехали?, - в который раз спрашивает она, ей тяжело осознавать тот факт, что родная мать бросила ее на произвол судьбы, в ночном лесу. Тяжело, и горько. Она еще надеется услышать от меня какой-нибудь другой, более обнадеживающий ответ. Но я молчу. И поэтому она долго смотрит в мою сторону большими серыми глазами с притаившейся в них слабенькой надеждой.                – Уехали, - Подтверждаю в очередной раз и, припоминая минувшие события,  вспоминаю, как неестественно бледное было, склоненное к стеклу лицо Татьяны, как бесновался в салоне «Царь».  Что-то их очень напугало. Что-то заставило, панически бросив нас, покинуть поляну. Но что? Неужели в то время за моей спиной находился еще кто то? И «царь» этот придурковатый,  в принципе даже безобидный человек, перекрестившись, крикнул  «изыди сатано». Выходит он прекрасно видел это «нечто» стоящее за моей спиной. Но где оно сейчас? Почему медлит и не пытается нас убить? Вопросов много, ответов практически нет. Невольно наворачиваются думы о погибшей экспедиции Дятлова. Говорят. … Нет, нет, нет, лучше об этом не думать. Затаив дыхание прислушиваюсь к безмолвию ночи. Тихо ничего не слышно. Может быть, шумом автомобиля они спугнули это «нечто»? Повернувшись, смотрю на Викторию, при свете луны заметно как на ее щеках поблескивают две мокрые полоски, следы от слез. Плачет.
 - А что - спрашиваю у девушки, стараясь отвлечь ее от грустных мыслей, - Сергей у вас всегда такой странный?
 Вздыхает. Молчит. Наконец, подобрав к подбородку ноги, отвечает :
- Нет, не всегда. Мама рассказывала, что был он, когда-то нормальный. В молодости во время драки его ударили палкой по голове. Вот с той самой поры он и «пристегивает» немного. Тише!  - девушка, оторвав голову от колен, пристально всматривается в чернеющий неприступной стеной лесной массив, - Там кто - то есть. Слышите, листья шуршат? Не сговариваясь, падаем на землю, замираем, пристально всматриваемся в появившуюся на поляне тень. Кто - то бесшумно бродит по лагерю, на мгновение останавливается около палатки, прислушивается и так же бесшумно растворяется в лесу.      
  - Оно похоже на человека - осторожный шепот девушки достигает моего уха. 
Слава Богу, что хоть на человека похоже, а то появись бы тут в мерцающем, зеленоватом сиянии, наши внеземные братья по разуму, мы, пожалуй, в одночасье сошли с ума. А так, если это                действительно снежный человек, то не так страшно. Возможно, он не тронет нас. Хотя откуда здесь взяться «йети»? Нет, тут, что то другое замешано. Существо пришло глухой ночной порой из леса. Что привлекло его? Когда я просыпался, Витька рассказывал у костра байки о мертвецах и ведьмах. Он же бегал с факелом у границ поляны, отпугивая это явившееся к нам из ночи «нечто» горящим факелом. Он же Витька еще тогда во время паники на поляне сказал что - «оно, боится огня»! Боже мой, как же мы сразу - то не догадались, дров нет, но есть палатка, есть покрывала и куртки, из которых можно сделать факелы. Будет огонь, «оно» не посмеет нас тронуть. Надо действовать, действовать как можно быстрее, и решительнее, тем более что до рассвета, рукой подать. Щепотом рассказываю девушке о своем плане, о том, что спасти нас может только зажжённый факел.
– А спички,  есть? - девушка взволновано блеснула глазами,  - Спичек нет. Но есть погасший костер, если нам повезет, то в нем должны остаться угли.
По команде, медленно поднимаемся, и бежим к потухшему костру. Костер прогорел. Чернеют остывшие головешки, как во сне пересыпаем из ладони в ладонь теплый пепел  в надежде найти спасительный уголек. Но углей нет, все прогорело давным давно.  Проклиная себя,  себя за неосмотрительность и преждевременную поспешность смотрю на Викторию, ей, по всей видимости, только, только исполнилось восемнадцать. Нужно было бежать к костру одному. Надо было оставить ее там, лежать на поляне, тем более что до рассвета недалеко. И если это «нечто» застигло бы меня у кострища, то нужно было как можно быстрее бежать в глубину леса, уводя за собой  незримое для нас на данный момент «существо».  Что касается Виктории, то с первыми лучами солнца она смогла бы выйти по дороге к селу, к людям. А теперь если «оно» почувствует свежие следы нашего пребывания в таборе, вероятней всего оно убьет нас обоих.  - Есть - в ладонях Вики пляшет малюсенький красноватый светлячок, но этого мало, ничтожно мало для того чтобы поджечь куртку. Девушка рада, что то радостно щепчет, но я понимаю, что уже поздно,  за ее спиной из леса появляется …«оно».               
                ***                Огненный жгут, рассеивая ночной мрак, описывает полукруг перед нами и приближающимся существом. Горит моя, куртка, горит ярко, разбрызгивая огненные брызги. Горит, значит, живем, живем твою мать. Никогда в жизни мы так не радовались спасительному огню, который  добыли в самый последний момент, сумев зажечь от крошечного уголька пучок сухой травы. - Уходи прочь - за моей спиной звенит от страха и негодования голос Виктории, - Уходи туда, откуда ты пришел. Убирайся обратно в ад. - И чудовище, внемля голосу человека, попятилось, отступило, закрываясь от гудящего пламени руками, оно повернулось, и побежало прочь,
  - Господи - кровь бешено бьет в виски, - Что это было? Думать и гадать некогда существо возвращается, на этот раз вооруженное длинным суком. Еще мгновение, и из моих рук вырвавшись, улетает в сторону огненным змеем горящая куртка. Существо замерло, подняв кверху сук, выжидающее смотрит на нас. Глаза не сразу привыкают к темноте  и заметив лежащий в трех шагах от нас топор. Бросаюсь к нему, бегу как к последнему шансу на спасение и,  ухватив рукой топорище,  чувствую, как покачнулось все вокруг,  поплыло и заиграло разноцветными кругами. 
- Это конец! - сознание выбросило  в эфир последнюю фразу и, ярко вспыхнувший свет залил все вокруг.                До рассвета, по всей видимости, еще далеко. Ярко вспыхивает, озаряя на мгновение ночной мрак,  зарница,  и где то за сопкой отдалённо рокочет гром.  Легкий ветерок  всколыхнул листву, дохнул в лицо дождевой свежестью и снова тишина. Только потрескивают в костре сухие сучья, да струится, растворяясь в ночном небе синий дымок.
- Вы уж, извините, -  у костра сидит человек, смущенно теребит в руках суконную кепку, - так нехорошо вышло. Вы как за топор схватились, я и ударил со всего плеча. Не подрасчитал удара, ну …, и вырубил вас. - 
М-да, постарался, до сей поры в ушах стоит долгий тягучий звон и боль отдается в затылке.   
- Так ить, я тоже сгоряча ударил, - оправдывается у костра мужичок, - Народ в лес всякий ездит. Чудаков хватает. Вы вот тоже поначалу куртку подожгли и начали передо мной махать. Вижу человек не в себе, а у нас тут покос недалеко. Сено уж в стога пометали, думаю, мало ли что, а вдруг сдуру возьмете и подожгете. Вот и решил вас обезвредить.
 Что - то еще хочет сказать, но вместо слов сокрушённо  машет рукой и смотрит в сторону. Девушка хлопочет у кучи рюкзаков и сумок, собирает на тарелки еду. Роется в рюкзаке и вот приближается к нам,  в правой руке заманчиво поблескивает при свете костра бутылка. Незнакомец доволен, оживляется, что-то еще говорит, обращаясь к девушке. Закрываю глаза. Память медленно, восстанавливает минувшие события. Так это он, наш ночной гость вышел к нам в ночной темноте! А мы, подумав, что это «снежный человек» такую панику устроили.  Позор, позор то какой. А огни?!  Тогда горели красные огни, а этот дикий, нечеловеческий рев? Может, наш ночной гость, сможет дать на все эти вопросы  ответ? Держа в руках наполненную, до краев кружку (Вика постаралась, не пожалела спиртного) незнакомец смотрит на нас сияющими от счастья глазами:
- Ну, будем знакомы. Меня Василием кличут.
Как «кличут» нас, ночного гостя, по всей видимости, мало интересует. Он рад угощению,  пьет медленно, смакуя каждый глоток. Выпив, осторожно берет с тарелки кусок хлеба и ломтик копченого сала. Жует
-  Это вы гурана испугались. Козел такой есть, тут у него аккурат тропа к ручью проходит. По всей видимости, он вас почувствовал и «забазлал». А огни? Ну, тут даже не знаю, что и сказать. Пододвинув к Василию тарелку с маринованными помидорами, Вика горестно вздохнула:
- Мы все у костра сидели, а глаза эти, они  как будто сами из-под земли появились.  Ночной гость,  сосредоточено жуя, о чем-то думает, молчит, время от времени чешет затылок.  Наконец, приняв из рук Виктории очередную кружку, высказывает свое предположение. - По ту сторону сопки тоже «ягодники» табором расположились. Двое из них с вечера,  поднявшись на вершину, в вашу сторону смотрели. Может всё-таки ихние проделки?                Может быть, все может быть. От своего собрата на лоне природы чего хочешь можно ожидать. В особенности если этот  «собрат» из городской среды и под изрядным хмельком.  Василий, потчуемый Викторией, разомлел, рассказывает нам о том, что еще с вечера находясь на «стане» был обеспокоен приездом «гостей». И ночью, проснувшись от «диких криков» понял, случилась беда.  По лесу пробирался в слепую, и наткнувшись на наш табор решил убедиться в том, что «городские» действительно  покинули лагерь. Для чего прошелся по дороге и осмотрел следы.
       - А вас, я еще на подходе к поляне заметил, - признался Василий, -  свернул в лес, посмотрел, роетесь в золе. Думаю, костер прогорел, а разжечь нечем, хотел еще вам спички дать, а тут смотрю, у вас пламя заполыхало.
 Василий засмеялся,  смахнул ладонью выступившие на глазах от смеха слезы, - и девчонка напугалась, кричит, убирайся значит в эту как ее? Преисподнюю.               
       Василий, допил водку, посидел еще немного с нами, позвал с собой к сенокосным угодьям, обещал, как только рассветет доставить нас на лошадях в деревню. Вика запротестовала, она еще надеялась, что «наши» с первыми лучами солнца вернутся обратно. И Василий, махнув на прощание рукой, скрылся в березняке.               
                ***                Светает.  От ручья заклубился молочной пеленой туман, медленно заволакивает все вокруг, топит в себе кустарники, березы. Холодно, сыро, костер почти прогорел, в нем еще тлеет, распространяя синий дымок головешка. Надо бы подняться и сходить набрать сучьев, но нет сил, дождемся как-нибудь солнечного тепла и света. Укрывшись  покрывалами, спит Виктория. Бедная девушка, вместо того, чтобы  отдохнуть и набраться свежих сил на природе, была вынуждена обмирая от страха, провести страшную, и бессонную ночь.  Хороший получился отдых, ничего не скажешь.                Туман становится гуще. Рассеиваются в воздухе мельчайшие частицы влаги, как принято считать это хороший знак. Грибница преет и значит, должны появиться в ближайшее время грибы. Грибы это хорошо, я люблю бродить по лесу во время грибной охоты. Предавшись думам, хорошо бродить в гордом одиночестве по лесу, шерстить под деревьями и в прелой листве посохом отыскивая коричневые шляпки подберезовиков и маслят.             Словно выходцы с того света появляются из тумана три фигуры. Нерешительно топчутся на дороге, пристально вглядываются  в нашу сторону, кажется, они боятся нас и поэтому готовы в любой момент нырнуть в спасительную гущу тумана. Наконец осмелившись, идут к нам, по мере приближения узнаю в них Хохла, Татьяну, и «царя», почему-то выступающего впереди всех с березовой жердью в руках. Пытаюсь встать, но боль в голове решительно пресекает все мои усилия. Лучше подожду, когда они сами подойдут поближе. Решительными шагами, хлопая в такт шагам полами тулупа приближается «царь». Сзади приотстав, бредут Хохол и Татьяна. Отчего - то их взгляды направлены на меня.  Смотрят дико, страшно, будто это и не я вовсе.
 - Перекрестись ,- неожиданно взмахнув жердью, орет «царь.
 С  трудом, пытаюсь сообразить, что происходит,  осеняюсь крестным знамением.               

- Прочти молитву, - несколько успокоившись, требует «венценосная особа».
 Какая уж тут молитва, от бессонной ночи все в голове смешалось, не то, что молитву, буквы в алфавитном порядке расставить не смогу.
 - Молись! - вновь орет «царь» и с силой бьет жердиной по земле, около моих ног. 
Глухой удар, хряпнула переломившись пополам березовая жердь. От звука удара проснулась и, откинув в сторону покрывала, приподнимается с земли девушка. Именно в этот момент, с каким - то надрывным криком Татьяна, бросается к дочери.  Женщины плачут, чт- то горячо и жарко говорят, обнимая друг друга. Отбросив в сторону жердь «царь» падает на колени, ползая на четвереньках у кострища, хватает грязными руками с тарелок остатки ночной трапезы, жадно ест, попутно с надеждой переворачивает над кружкой пустые бутылки. Успокаивается и Хохол, положив руку на сердце он кружит по поляне, временами нагибается и принимается раздувать и без того пухлые щеки имитируя сердечный приступ или что то наподобие того. Вероятно, сейчас последует длительная исповедь, оправдывающая их позорное бегство. Так и есть, подойдя к костру, Хохол слабым голосом просит подать ему стакан воды, пьет.
- Нехорошо вышло ночью то,  - Хохол вылил в траву остатки воды из стакана,  - Мы честно говоря до того были напуганы, что от страха почти сами то ничего не соображали. Когда Вика закричала, у всех окончательно «башни посносило». Мы тогда к машине кинулись, поехали за вами, а ты посередь поляны стоишь, и эти двое на земле лежат. И суть то в чем! - почти выкрикнул Хохол, - В том, что они на земле лежат, а у тебя все лицо в крови. Понимаешь? Мы тогда напугались и подумали, что в тебя злой дух, этой проклятой местности вселился. И ты, из этих двоих кровь высосал.
- Я всю ночь боялась, - подошедшая к нам Татьяна прижала  руки к груди, - все казалось,  ты выйдешь из лесу и набросишься на машину. Плакала всю ночь, так Вику жалко было.  И крик этот дьявольский, до того страшный, - Татьяна зябко передёрнула плечами, помолчала собираясь с мыслями и неожиданно прыснула смехом, - А Хохол то до того перепугался что машину на бок положил. Мы и так от страха ни живы, ни мертвы были, а он еще умудрился машину опрокинуть. Чуть от страха не померли. Вот кое-как дождались утра и пошли сюда.
 Вот за что можно полюбить Татьяну, так это за неиссякаемый оптимизм. Битая, ломаная  жизнью с юных лет, она умеет ценить маленькие прелести жизни и не упускает шанса посмеяться,  если находился для этого удачный повод. Слушая ее рассказ, я чувствовал, как растворяется и тает в груди чувство обиды. Кажется, наш отдых минувшей ночью прошел на «ура». Новый пришедший на смену ночи день, набирал силу, наши ночные страхи растворялись в тумане, и жизнь приобретала свои первоначальные яркие краски. Вновь запылал на поляне костер, и Татьяна суетилась, готовя завтрак. Хлопоча у костра, она умудрялась одновременно готовить и в тоже время выпытывать у нас  как мы пережили эту жуткую ночь на поляне. Вынырнул из тумана продрогший до мозга костей Витек, клацая зубами от холода, он принялся кутаться в покрывала, пытался, что то сказать, но сильнейший озноб тряс его так сильно, что мы не смогли разобрать ни слова. Вслед за Виктором появился у костра сват, признаться честно, его появление шокировало всех нас. Во всем этом ночном переполохе произошедшем ночью, про свата все забыли, и он, не ведая горя, преспокойно проспал до утра в своей палатке.
- Спал как убитый, - наливая в кружку чай, признался старик, - воздух лесной  полезен для организма, да еще выпил хорошо с вечера.  А вы что такие помятые? - сват отхлебнул из кружки и окинул нас взглядом - всю ночь, что ли не спали?
 - Где? -  Вика выронила от неожиданности из  рук кусок хлеба.  Где вы спали?
- Как где? - удивился нелепому вопросу сват, - в палатке я спал. А что случилось?               
   - Что случилась? -  залилась смехом Татьяна и, положив руку на плечо свата, – тут такое творилось, такое творилось, что мы чуть тут все с ума от страха не посходили. Вот только ты все проспал. 
– В Палыча  ночью вселился злой дух Харги, – проблеял «царь», - а ты веришь в злого духа Харги?  Сват, поставив на землю кружку с чаем, внимательно посмотрел на нас:
  - Что случилось? Перепил ночью кто? Бушевал? Дрались? - Вопросы сыпались из свата как грибы из лукошка.
Сидящий у костра народ тихо и злорадно посмеивался, каждого распирало желание рассказать свату о произошедших ночью событиях, но тот факт, что ночью, когда сват преспокойно спал в палатке, а все остальные сходили с ума от страха, удерживал нас от подробных объяснений. Пусть уж и он тогда помучается, пусть погадает, что произошло этой ночью. Заподозрив неладное, сват поднялся и скрылся в тумане.
- Машину побежал смотреть ,– догадалась Татьяна и весело посмотрела на Хохла ,- теперь он тебя убьет. Сват колесил по поляне как ежик в тумане в поисках машины, то тут, то там возникал из тумана его недовольный голос, временами разражавшийся такой отборной бранью и угрозами что Хохол, заслышав ругань, поникал  головой, ему еще предстояло держать ответ перед сватом за угнанную и опрокинутую невесть, где машину.
 - Ну ладно, давайте выпьем, да пойду я с этим «героем» свата искать, -  Татьяна разлила в кружки спиртное, подала кружку Хохлу,  - пей да пойдем, объясним ему, как было дело.
 Опорожнив кружки, Степан и Татьяна, сориентировавшись на голос свата, скрылись в тумане.                Взошло солнце, залило все вокруг своим ярким светом,  где то над сопкой залился звонкой трелью жаворонок. Наступил новый день. Люблю раннее утро, как то по особенному, яркое оно. Именно в эти часы чувствуется, сила и непостижимая красота мироздания,  созданная Творцом всего живого на этой земле.  Чувствуется в лучах благословенно сияющего солнца, в капле росы замершей в глубине цветка, во всем живом, любящем и Славящем Бога своим существованием  животного и растительного мира.               

Р. S Нарушая всеобщую гармонию мира, и спокойствия из редеющего тумана донесся дикий вопль, судя по тому, как дико орал и выражался сват, ушедшая от нас «делегация» с честью выполнила свою «миссию» и поставила точку на наших ночных злоключениях.
                Старицын Валентин Павлович
                12 . 05 . 15