Он пришел. Глава 37. Биография

9 декабря 2015 года

Рим, Италия

21:15

Гольфстрим мягко, почти незаметно приземлился в римском аэропорту Чампино. Выбор места посадки был чисто функциональным: Чампино был ближайшим к Ватикану аэропортом, способным принимать такие самолеты. Кроме того, в последнее время этот аэропорт прочно оккупировали чартерные авиакомпании, лоукостеры и корпоративные самолеты, что позволяло «спрятаться у всех на виду».

Впрочем, определённый символизм все-таки присутствовал, ибо аэропорт Чампино был одним из первых гражданских аэропортов не только в Европе, но и в мире. В следующем году ему исполнится ровно сто лет. До 1960 года Чампино являлся основным аэропортом для жителей Рима, причем пассажирооборот его достигал двух миллионов в год. После открытия Международного аэропорта имени Леонардо да Винчи во Фьюмичино, Чампино был переориентирован на внутренние и чартерные рейсы.

В аэропорту нас (как потом выяснилось, только меня – девушкам пришлось добираться до отеля другим транспортом) встречал лимузин БМВ. И… почти точная копия Мэрилин Монро. Только чуть постарше (голливудская суперзвезда умерла в 36 лет, а ее копии было около сорока) и с темно-каштановыми волосами. И безукоризненной военной выправкой.

Которую дополнительно подчеркивал изысканный темно-синий костюм (юбка, не брюки!) с белоснежной рубашкой. Очень сильно напоминавший парадно-выходную форму (знаменитую Dress Blue) армии Соединенных Штатов Америки. Привычки, как говорится, не умирают…

«Добрый вечер» - приветливо улыбаясь, обратилась ко мне копия. «Добро пожаловать в Вечный Город»

«Добрый вечер, полковник» - улыбнулся я.

«Подполковник» - совершенно не удивившись, поправила меня женщина. «Запаса Армии США»

И добавила: «Меня зовут Джоан Лайтнинг. Я помощник кардинала Эша. Прошу…»

Лимузин был… комфортным. Идеальное творение сумрачного немецкого автомобильного гения. Баварского, если быть более точным. Перегородка, отделявшая салон от водителя, была, разумеется, поднята до отказа.

«Машина принадлежит SISDE» - прокомментировала Джоан. «Servizio per le Informazioni e la Sicurezza Democratica. Итальянской секретной службе. Поэтому нам дали зеленый коридор мимо паспортного контроля, таможни и прочих формальностей»

С ней было странно комфортно. Причем как-то… напряженно-комфортно. Если такое вообще бывает.

«А я тебе нравлюсь» - подполковник Лайтнинг неожиданно перешла на русский. «Даже очень нравлюсь…»

Говорила она по-русски спокойно, мягко и уверенно, практически без акцента.

«Нравитесь» - улыбнулся я. «Но у меня нет привычки ухлестывать за женами своего начальства. Даже гражданскими. Пусть даже и временного. Это вредно для здоровья»

Джоан расхохоталась. «Это так заметно?»

«Дедукция, подполковник, дедукция…». Хотя доктор Ватсон, насколько мне было известно, имел чин майора. «Вы образцовая армейская карьеристка. И в смысле званий, и в смысле достижений. Для таких стеклянного потолка не существует. Ибо пробивная сила локомотива. Двухзвездный генерал и руководитель какой-нибудь крупной службы – это минимум, на который Вы согласны в качестве венца армейской карьеры. Которая для Вас – лишь ступенька к карьере политической…»

Я сделал паузу, затем продолжил. «Тайная Инквизиция – тупик с точки зрения карьерного роста. Ватикан в целом – еще хуже. Тем более, Вы не итальянка – ни по происхождению, ни по паспорту. Поэтому на такой крутой поворот Вас могли сподвигнуть только чисто личные мотивы»

Джоан улыбнулась, но промолчала.

«Теперь Шольц. Мне известны, конечно, далеко не все факты его биографии, но представить его добровольно принявшим целибат я не могу никак. Он Джеймс Бонд. Нормальный такой Джеймс Бонд Третьего Рейха…»

«Круче» - улыбнулась подполковник Лайтнинг. «При всем моем уважении к герою Яна Флеминга, он вряд ли смог бы обратить на себя внимание Лени Рифеншталь…»

И добавила:

«Продолжайте, пожалуйста, мне очень интересно. Без иронии»

«В католических приходах Польши и Литвы – да и в других, наверное, тоже – было принято предоставлять настоятелю храма крепкую, здоровую, красивую деревенскую деваху. В качестве…»

«Домоправительницы» - улыбнулась Джоан. «Я знаю»

«Так что» - вздохнул я, «все очень даже прозрачно. И очевидно»

«Неплохо, совсем неплохо» - продолжала улыбаться подполковник Лайтнинг. Мне очень нравилась её фамилия. Очень подходящая для Тайной Инквизиции. Молния.

И добавила: «Вы бы очень даже прижились у нас… в 4-й группе информационной поддержки…»

«Где?» - удивился я. Это название мне абсолютно ничего не говорило. Хотя саму фразу я знал очень даже хорошо. Высшая степень похвалы в специальных подразделениях Вооруженных Сил США.

«До переезда в Рим» - спокойно объяснила Джоан, «я работала в Форт-Брэгг. В штаб-квартире Управления специальных операций армии США…»

«Значит, не ошибся» - удовлетворенно подумал я. «Что радует»

«… точнее, в 4-й группы психологических операций. Группа информационной поддержки – это официальное, открытое, название нашего подразделения»

«Мастер мозгоклюйства, значит…» - обеспокоенно подумал я. «Только этого мне не хватало…»

«Ладно» - вздохнула подполковник Лайтнинг (странно, но иначе как подполковником я её упорно не воспринимал). «это все лирика. Хоть и полезная, но все равно лирика. Пока у нас есть время, давайте я Вам кое-что расскажу о Вашем… клиенте. Так сказать, заполню лакуны»

Я пожал плечами. «Давайте»

«Как и у всякого руководителя действительно секретной службы, само существование которой является секретом, у кардинала Эша имеют место быть две биографии – официальная и настоящая…»

«Разумно» - согласился я.

«Согласно официальной биографии, которую раскопать сложно, но возможно» - вдохновенно продолжала Джоан, «кардинал Роберт Малкольм Эш родился 28 июля 1953 года в Лондоне. Родители отказались от него при рождении, поэтому новорожденного передали в католический приют. В котором они и воспитывался до совершеннолетия. Приют, разумеется, закрылся в конце 70-х годов, а все его архивы были безвозвратно утеряны…»

«Кто бы сомневался…» - фыркнул я.

«После окончания школы при приюте в 1973 году, юный Роберт поступил в католическую семинарию, которую закончил в 1979-м. Семинария тоже закрылась – в начале 80-х; архивы тоже были безвозвратно утеряны…»

«Ловко» - подумал я. «Профессионально работают. Уважаю». 

«В 1980-м Роберт был рукоположен в католические священники, после чего немедленно поступил на службу в качестве сотрудника по особым поручениям в Бюро Информации – внешнюю разведку Ватикана…»

«Куда ж еще…» - подумал я. Но промолчал. Джоан рассказывала очень… элегантно. Красиво даже. И по содержанию, и по форме. Поэтому не абсолютно не хотелось её перебивать.

«В 1990-м году он был рукоположен в епископы (лично Папой Иоанном Павлом II), а в 2000-м –  стал кардиналом (решением того же папы). С 1990 года он являлся помощником Его Святейшества по особым поручениям…»

«Логично» - улыбнулся я, «Один маленький нюанс - в этой биографии нет ни слова правды…»

«Ни единого» - кивнула подполковник Лайтнинг. «На самом деле Карл Юрген Шольц. Он родился 30 июля 1905 года в Мюнхене, в семье кадрового дипломата Манфреда Шольца и его жены Эльзы. Школьное образование получил в школах при германских посольствах в Японии, России, Великобритании, США и Швейцарии. В общем, везде, куда приказы германского МИД забрасывали его отца. Высшее образование получил в Оксфорде.

В 1929 году он стал секретным агентом Его Величества. То есть, внешней разведки Великобритании. Именно по заданию этой спецслужбы он и вернулся в Германию. Его всегда влекла военная карьера; а МИ-6 были необходимы агенты в военной разведке Германии, поэтому их интересы совпали.

В 1932 году Карл получил вожделенные лейтенантские погоны и после трёх месяцев специальной подготовки поступил на работу в Группу Первого отдела «Заграница» абвера – военной разведки Веймарской республики.  Специализируясь на СССР.

Дальнейшая его биография была просто блестящей. Выполнял особо важные задания на территории СССР в 1933, 1934 и 1935 годах; за что был награждён Железным крестом второго и первого класса и получил – досрочно – звание обер-лейтенанта рейхсвера. В 1935 году он успешно выполнил первую свою операцию, непосредственно связанную с мистикой. Уничтожил всех советских специалистов, работавших над проблемой «световой брони» для оптически невидимого самолета конструктора Козлова. И всю документацию по этому проекту заодно.

В 1936 году воевал в Испании, за что был награждён Испанским крестом в золоте, а от каудильо Франко получил именное оружие (Кольт М1911, не что нибудь). В 1937 и 1938 годах – снова СССР. Блестящий успех в 37-м и не менее оглушительный провал в 38-м. Покушение на Сталина не удалось.

Весь 1939 год Шольц провёл на аналитической работе в штаб-квартире абвера. В 1940-м – новое задание в СССР. Снова блестяще выполненное. Был награждён только что учреждённым Рыцарским крестом и произведён в гауптманы (капитаны). Теперь уже вермахта. В том же году – непосредственно перед заданием – он был тайно рукоположен в католические священники. Лично папским нунцием в Берлине Его Высокопреосвященством архиепископом Чезаре Орсениго. Тогда же он получил и новый псевдоним – Легат. Известный в Третьем рейхе только двоим – Канарису и Гейдриху.

Летом 1941 года по личному поручению его фактического шефа – начальника РСХА Рейнгарда Гейдриха (руководитель абвера адмирал Канарис был шефом номинальным) успешно выполнил вторую операцию, непосредственно связанную с мистикой. Уничтожил хранившийся в здании НКВД города Н-ска артефакт Иных.

И – как это с ним бывало неоднократно – дважды подряд за два дня спас от расстрела несколько десятков человек. Сначала -  приговоренных сталинскими тройками к «убытию по первой категории», затем – уже литовскими националистами – к ликвидации в соответствии с «окончательным решением еврейского вопроса».

По представлению Канариса (с подачи Гейдриха. разумеется) Шольцу за ликвидацию артефакта было досрочно присвоено звание майора. А затем – одним из первых – был награжден Германским крестом в золоте.

Иные и их земные приспешники не простили этого ни Шольцу, ни Гейдриху. Первый пережил два покушения (закончившиеся весьма печально для покушавшихся, надо отметить); второй был смертельно ранен 27 мая 1942 года в результате покушения, инспирированного подручными Иных в управлении специальных операций Вооруженных Сил Его Величества короля Великобритании Георга VI.

Заслуги Шольца в операции «Артефакт» были оценены столь высоко, что ему – несмотря на то, что операция «Барбаросса» была в полном разгаре – предоставили аж месячный (!) отпуск. Который он провел… в кабине истребителя Bf-109E. Знаменитого Эмиля. Сражаясь в том числе и бок о бок с Гейдрихом, тоже сменившим просторный кабинет на Принцальбрехтштрассе, 8 на тесную кабину идентичного Эмиля. Bf-109E-7. С руной «зиг» на фюзеляже. Руной победы…

Он не учился летать. Совсем. С первого своего полета на учебном Юнгмайстере Bu-133, он просто знал, как летать. И не просто летать. Воевать. Просто знал – и все. Поэтому с каждой воздушной охоты возвращался минимум с тремя победами.  Одна из которых спасла жизнь его начальнику, соратнику, ведущему и… да, другу. Рейнгарду Гейдриху.

Когда его личный счет перевалил за тридцать побед, его вызвали в Каринхалле. Он явился туда в той же майорской форме, что носил на работу в абвер. Только люфтваффе. После того, как сбив пятый самолет красных, он стал асом, ему разрешили носить и форму люфтваффе. Специальным приказом заместителя Геринга генерал-фельдмаршала Эрхарда Мильха. Это именно о нем были сказаны прогремевшие на весь рейх слова «Кто здесь еврей, а кто нет – решаю я!».

И получил вполне заслуженные дубовые листья к рыцарскому кресту. Вручая награду, Геринг дружески осведомился: «Вы уверены, майор, что сделали правильный выбор профессии?»

Он был уверен. Ох, если бы Геринг знал о том, какую профессию выбрал Шольц на самом деле… 18 сентября 1941 года на пустынном шоссе близ Варшавы он хладнокровно расстрелял членов зондеркоманды СС, захватившей Ядвигу Радванску. Знаменитую Пражскую Фурию. С которой Шольц провел затем ночь любви… нет, не любви. Любви. Запредельной, иномирной. За-человеческой. Над-человеческой.

Вернувшись в Берлин, он честно рассказал об этой ночи своей любимой (умолчав, разумеется, об обстоятельствах спасения). Лени Рифеншталь. Она внимательно выслушала его. Поняла. И простила. И ни на йоту не поменяла отношение к нему после того. Ибо любила его. Просто любила. Безусловно. Просто так.

Октябрь 1941 года. Снова Иные. По личному приказу Гейдриха Шольц отправился в блокадный Ленинград, чтобы остановить загадочного Странника, намеревавшегося взорвать заряды, заложенные в городе по плану «Д». Остановил. Но у Иных терпение лопнуло окончательно. И подготовка к покушению на Гейдриха пошла полным ходом…

В ноябре сорок первого только прямое вмешательство Всевышнего (в лице убийственно нелетной погоды) не позволило Шольцу и его зондеркоманде одним ударом завершить войну на Восточном фронте, открыв путь к Кремлю танкам фон Бока. И хорошо, что не позволило…

А уже в марте сорок второго – новая встреча с Иными. В Красношахтинске. Операция «Шурф». Шурф Иных. Которые они с штурмбанфюрером Хорстом Людвигом Энке – офицером по особым поручениям при шефе гестапо Генрихе Мюллере и православным священником отцом Дмитрием – стерли с лица земли. Точнее, подземелья. С помощью двадцати килограмм гексогена. Потом Энке станет его близким другом, соратником и верным замом в группе Омега…

А потом… а потом он разгадал-таки тайну гибели своих родителей в авиакатастрофе 16 августа 1932 года. А заодно и тайну чудесного спасения российской императорской семьи. И только гибель Гейдриха от рук чешских террористов помешала Шольцу изменить ход войны. И ход истории.

Ах, если бы он не застрял в высокогорном монастыре в Баварии, пытаясь уговорить 73-летнего императора вернуться в политику и спасти Европу от ужасов и большевизма, и нацизма… Если бы он был тогда с Гейдрихом рядом. В Праге. На том злосчастном повороте в пражском пригороде Либень…

Умом он понимал, что Гейдрих получил по заслугам. За свою роль главного архитектора Холокоста шеф РСХА и рейхспротектор Богемии и Моравии заслуживал куда более страшной смерти. Но в данном случае его холодное рацио лучшего аналитика абвера не действовало. Действовало совсем другое. Долг боевого братства.

Для него Рейнгард Тристан Ойген Гейдрих был не противником и не врагом. А другом и соратником, с которым они вместе – крыло к крылу – дрались на своих Эмилях. Дрались с врагом, которого Шольц считал гораздо более страшным и опасным для всего, что ему было бесконечно дорого. С большевизмом.

Поэтому если бы он тогда оказался в Праге… он закрыл бы Гейдриха собой. Не как телохранитель. Не как сотрудник абвера. Не как офицер СС (удостоверение штурмбанфюрера, выданное ему Гейдрихом и подписанное Гиммлером было самым что ни на есть настоящим). А как друг и соратник. Как ведомый в паре Эмилей…

При этом он вовсе не собирался умирать. Он считал чистым безумием желание умирать за свою страну. Так войну не выиграть. Войну можно выиграть, только убивая за свою страну. И чем больше твоих врагов, тем лучше.

Он нисколько не сомневался, читая официальный меморандум о расследовании обстоятельств покушения 27 мая, что если бы он тогда был рядом с Гейдрихом в его открытом Мерседесе, у террористов не было бы ни единого шанса. Ибо таких олухов было еще поискать…

А потом настал сорок третий год. Год великого перелома, как его потом назовут в официальной историографии Второй мировой войны. И для него – Карла Юргена Шольца – тоже. Ибо начиная с середины этого года, он воевал практически исключительно с Иными.

В июне он, снова вместе со своей зондеркомандой и при поддержке руководителя Пражской Фурии в Варшаве взорвал шестьдесят тонн аммонала под замком Татцельвурм, в прямом смысле похоронив надежды Вестников на открытие Двери в иной мир. Двери для Аластора. За что и получил – теперь уже от рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера – мечи к Рыцарскому кресту, чин обер-фюрера СС и… приказ найти и уничтожить еще одно гнездо Вестников.

Он нашел это гнездо. И уничтожил. Точнее, уничтожил-то сие гнездо его друг еще с Кембриджской студенческой скамьи. Пилот бомбардировщика Дорнье-217 Ханс Иоахим Фридель. Который выпустил по неприметному дому в берлинском пригороде Шарлоттенбург управляемую ракету Хеншель Hs-293, в мгновение ока превратив изящный особняк XVIII столетия в груду дымящихся развалин. И – тоже в буквальном смысле - похоронив еще одну надежду Вестников…

И получил еще один отпуск. Месячный. Впридачу к бриллиантам к Рыцарскому кресту и генеральским погонам бригадефюрера СС. Который провел… правильно, в кабине Bf-109. Только уже не Эмиля, а Густава. Защищая в составе ягдешвадера 55 – знаменитых Himmelwachters – небо Берлина. И стариков, женщин и детей на земле. Земле Германии. Его земле.

Он явился к командиру JG-55 в повседневной форме генерал-майора ваффен-СС. И с бензозаправщиком. Доверху заполненным дефицитнейшим высокооктановым Bleibenzin С3. Так сказать, явился с богатым подношением.

И с летной книжкой, в которой с немецкой аккуратностью были зафиксированы тридцать семь побед. Майора Вильгельма Грейфе это впечатлило. Но еще больше его впечатлило предложение Шольца. Ибо предложение было… впечатляющее.

Шольц попросил выбрать из JG 55 самого умелого воздушного бойца. И дать два полета на Густаве. Чтобы познакомиться с новой машиной. А потом… устроить воздушный бой с этим пилотом. Если Шольц зайдет ему в хвост и выиграет бой, он становится одним из них. Стражем небес. На весь месяц. Бензин ягдешвадер получит в любом случае.

Он зашел в хвост Вальтеру Коссовски. Самому Вальтеру Коссовски. Более того, всадил в его фюзеляж пять 13-мм крупнокалиберных пуль. Ювелирно так всадил. Так, чтобы ничего не повредить. Но оставил недвусмысленную запись. Свой автограф, так сказать.

Впечатленный Грейфе предложил Шольцу любой из только что пригнанных с завода в Аугсбурге Густавов. Он выбрал модификацию U4 – c 30-миллиметровой Motorkanone MK-108, стрелявшей через вал винта Густава. И ушел в небо Берлина. Воевать. Служить и защищать. Возвращаясь из каждого боя с двумя – а то и тремя – записями в летной книжке. За сбитые «крепости» В-17. Или «либерейторы» В-24.

К своим тридцати семи победам лета сорок первого он добавил еще тридцать восемь. Не получив ни одной царапины. А когда был уже готов снова идти в бой – за очередным триумфом – его вызвали на командный пункт. К телефону. Звонил рейхсфюрер. Лично. Каким-то образом, хотя в люфтваффе – да еще в JG 55 – осведомителей гестапо обычно не водилось, Гиммлер узнал про то, как его офицер по особым поручениям проводил свой отпуск.

После обязательного обмена «Хайль Гитлер!» Гиммлер просто… запретил ему летать. «Я не позволю Вам искушать судьбу, Шольц» - пояснил рейхсфюрер. «Хватит нам одного Гейдриха. Вы мне нужны на земле. Целым и невредимым». А чтобы окончательно отбить у Шольца охоту к подобного рода эскападам, отправил его в посольство Германии в Берне начальником резидентуры VI управления РСХА. Политической разведки СС, то есть. Так сказать, в почетную ссылку. Точнее, в бессрочный отпуск. Дал «место у окна», как говорят японцы.

Отдыхал Шольц до апреля сорок четвертого. Наслаждаясь покоем, которого он не знал… да, наверное, никогда и не знал. А в апреле…

В апреле он снова спас человеческую жизнь. И снова женщины. Попутно отправив на гильотину Клауса Ланга – одного из самых страшных серийных убийц Европы.

Звали эту женщину Маргит. Маргит Шлеммер. Через месяц они обвенчались в Риме. В одной из одиннадцати часовен собора Святого Петра. Обвенчал их лично папа римский Пий XII. Причем обвенчал, как бы это помягче сказать… несколько в нарушение кодекса канонического права. Теоретически позволительно для понтифика, обладающего абсолютной властью в Церкви. Хотя и неслыханно.

Ибо к тому времени Карл Юрген Шольц был уже не просто католическим священником. А кардиналом – пусть и тайным. Князем Церкви. Так Его Святейшество отметил заслуги бригадефюрера СС в борьбе с Иными и их приспешниками. Демонами. Антихристом.

Впрочем, у Пия XII были все основания нарушить этот кодекс. Причем очень личные основания. Ибо Шольц и Маргит (совместно с начальником личной охраны понтифика Леоном Циглером и начальником СС и полиции в оккупированной Италии обергруппенфюрером Карлом Вольфом) за два дня до этого спасли понтифику жизнь. Закрыв его от пуль террористов, оказавшихся пешками в сложной игре начальника партийной канцелярии НСДАП Мартина Бормана.

Венчался Шольц в парадной черной форме генерал-майора СС, спешно пошитой для него по личному приказу генерала Вольфа. Который и был единственным свидетелем на его свадьбе (пребывание Шольца в Риме решили не афишировать). Его отношения с Лени к тому времени развалились окончательно, поэтому никаких эмоциональных препятствий не было.

Впрочем, это не помогло. Через своих людей в аппарате Вольфа о том, что Шольц находится в Риме узнал знаменитый Лис Пустыни. Генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель. 

И немедленно – прямо в одной из многочисленных часовен собора Святого Петра – предложил ему… принять участие в заговоре. С целью – понятное дело – устранения фюрера, захвата власти и заключения перемирия как минимум на Западном фронте.

Услышав это предложение, Шольц… от души расхохотался. Ибо хотя Лис Пустыни был блестящим военачальником – с большим отрывом лучшим в Третьем рейхе – политиком он был никаким. Шольц тут же объяснил ему, что ни Сталин, ни Черчилль, ни Рузвельт не пойдут ни на какие мирные переговоры ни с каким правительством Германии. Будь оно хоть трижды антинацистским. Только безоговорочная капитуляция – ничто иное их не устроит.  А на это никто из заговорщиков идти не собирался. Совсем. Им была нужна власть, а в лагерь военнопленных не торопился никто.

Это было во-первых. А во-вторых, Шольц – подумав не более пяти минут - назвал Роммелю имя руководителя заговора. Точнее, технического директора – формальные руководители его волновали мало. Руководителя всей технической части переворота, то есть. Начальника штаба Резервной армии, полковника графа Клауса Шенка фон Штауффенберга.

А затем объяснил потрясенному фельдмаршалу, как он это вычислил. И добавил, что если он вычислил это за пять минут, то Мюллер, Кальтенбруннер и, тем более, Гиммлер, вычислят за полчаса. Как только получат первые намеки на существованием заговора. А в том, что такие намеки в изобилии циркулировали по РСХА, он нисколько не сомневался. Генералы и публичные политики – отвратные конспираторы, поэтому в их теплой компании вне всякого сомнения текло изо всех щелей.

Поэтому – объяснил Шольц изумленному Лису Пустыни – вокруг этого заговора завязывается куда более серьёзная игра. Которую ведет как минимуму Гиммлер. А как максимум… Поэтому он дает свое согласие на то, чтобы досконально выяснить, кто что затевает и как выжать из этого максимум пользы. Или минимум вреда – это уж как получится.

Осталась маленькая проблема – как выбраться из Берна в Берлин. Ибо Гиммлер категорически запретил своему офицеру по особым поручениям покидать страну часов и сыров. Помог обергруппенфюрер Вольф. Красочно расписав ключевую роль Шольца в предотвращении гибели викария Христа. Которая могла стать для Гиммлера просто оглушительной головной болью, ибо концы покушения вели прямиком в Берлин. И в РСХА.

Поэтому прошение Вольфа о назначении Шольца его замом в Риме было немедленно удовлетворено. Рейхсфюрер даже – постфактум – одобрил кандидатуру Маргит Шлеммер в качестве жены Шольца. Что, вообще говоря, по строгим расовым правилам СС предполагалось делать до, а не после венчания и регистрации брака. При этом не заморачиваясь всякими там расовыми экспертизами (тоже строго говоря, обязательными).

К ужасу Роммеля, Шольц посвятил Вольфа во все детали заговора. Опустив, разумеется, имя Лиса Пустыни. Бывшего начальника личного штаба рейхсфюрера СС это нисколько не удивило. А поскольку нынешние отношения Вольфа и рейхсфюрера были, мягко говоря, не очень (если не очень не), он согласился с доводами Шольца. О том, что ставить Гиммлера в известность не следует. А то мало ли что…

И Шольц отправился в Берлин. Изменив до неузнаваемости свою внешность и понизив себя в чине до неприметного штандартенфюрера. А также убрав совершенно лишние для этой операции дубовые листья, мечи и бриллианты. И откопал такое… что просто вынужден был защищать жизнь Гитлера. Не от бомбы Штауффенберга – в том, что этот дилетант провалится с треском, у него не было ни малейшего сомнения. А от куда более серьёзного основного варианта.

Даже сейчас – спустя почти семьдесят лет – он просыпался в холодном поту, вспоминая как он и взвод отборных Fallshirmjager – десантников люфтваффе, которых под его командование передал лично Геринг - полтора часа сдерживали атаку не менее отборных двух рот СС, накачанных пси-технологиями Иных. Как с неба пала четверка «Густавов» Стражей небес, в последний момент решив исход боя. И судьбу мира, не позволив открыться Двери. Уже в который раз.  Жарче было только в тридцать восьмом. В еще более жестоком бою у дачи Сталина…

А потом был Ордруф. Как Шольц и подозревал, Гиммлер вел двойную игру с Иными. Не понимая, что демонами не управляют. Их не используют. Им только служат. Не в человеческих силах подчинить себе демонов.

После взрыва в Ораниенбурге уцелел только один Вестник. Который опоздал. А потом, понимая, что его все равно найдут, сам пришел к Гиммлеру. И предложил свои услуги в проекте V-5. Создания идеального оружия возмездия. Атомной бомбы. Нацистской атомной бомбы. С помощью магических технологий Иных.

К марту 1945 года были готовы четыре бомбы. Две урановые – ствольного типа; и две плутониевые – имплозионного. Точно такие же бомбы – только уже американские - будут через полгода сброшены соответственно на Хиросиму и Нагасаки. Одна – для испытания на полигоне в Ордруфе; три другие – для Вашингтона, Лондона и Москвы. Были готовы и носители – специальные варианты сверхдальнего бомбардировщика Ме-264, которые специалисты по двигателям сделали еще и сверхвысотными. Недосягаемыми ни для орудий, ни для самолетов ПВО. Полностью идеальное оружие возмездия.

К счастью и для Германии, и для всего мира, у Карла Вольфа еще с времен руководства личным штабом Гиммлера в аппарате рейхсфюрера осталось достаточно своих людей. А поскольку он уже вдоволь нахлебался общения с Иными, спасая Пия XII, ни малейшего желания дать им реализовать еще один проект подобной же разрушительной силы у него не было. Поэтому он немедленно и сдал этот проект своему официальному заму.

Который благополучно навел на выруливавший на взлетную полосу аэродрома в Ордруфе все того же Ханса Иоахима Фриделя. Со все той же управляемой ракетой Hs-293. Только подвешенной теперь не к устаревшему «Дорнье», а к новейшему реактивному Арадо-234. Взрыв 330 килограмм аммонала вызвал детонацию заряда атомной бомбы. 15-килотонный взрыв полностью уничтожил и бомбы, и их носителей, и подземный завод по производству ядерного оружия.

А потом… потом закончилась война. Вторая мировая война, то есть. Его же война продолжалась. Хотя в сентябре 1945 года ему таки удалось выследить и уничтожить загадочного Епископа, руководившего Церкви Вестников Второго пришествия Господня, структура эта пустила настолько глубокие метастазы, что пришлось создавать специальное подразделение в Ми-6. Которое возглавил, естественно, Шольц. Под именем полковника британской армии Митча Феррета.

И тут же этому отделу пришлось снова вступить в схватку с Иными. От этого «дела Ковнера» у него до сих пор мороз по коже. Холокост-2. Отравление шести миллионов ни в чем не повинных людей в Германии. Которое ему и его коллегам с огромным трудом удалось предотвратить.

Потом… а потом это подразделение постепенно разрослось и мигрировало в Ватикан. А полковник Митчелл Феррет превратился в кардинала Роберта Малкольма Эша.»

Я молчал, переваривая услышанное. Все это было… потрясающе. Не фантастично, не невероятно (после плотного общения с Гейдрихом границы вероятного у меня раздвинулись чуть ли не до бесконечности). Просто потрясающе.

«Лихо» - с трудом произнес я. «И это все он Вам…»

«Рассказал в постели» - улыбнулась Джоан. «В первую же ночь после нашего знакомства. Он прилетел в Форт-Брэгг обсуждать какую-то хрень, которая, как обычно, закончилась ничем. С рабочей точки зрения, разумеется…»

«С личной, как я вижу, получилось намного лучше?» - улыбнулся я.

«Несравнимо» - кивнула Джоан. «Я его банально соблазнила… и он немедленно забрал меня в Ватикан. В Тайную Инквизицию. Своим помощником»

«Давно?» поинтересовался я.

«Три года назад. Почти уже четыре. Сейчас я у него… что-то вроде зама по общим вопросам…»

«И походно-полевой жены?» - не удержался я.

«Ну ты и язва» - рассмеялась Джоан. «Значит, сработаемся»

БМВ плавно въехал в просторный двор неприметного особняка в Ольгиато – элитном пригороде Рима.