Облачный замок

1
     Приятно. Приятно осознавать, что можешь добраться с одного конца сада до другого не ногами, а летая. Что тебе некуда спешить, что начальник, увиденный во сне, не сделает тебе выговор. Что спозаранку она не понесется в забитое до отказа метро, где ей отдавят ноги и плюнут на спину. И деньги не украдут: нее и кошелька-то нет.
     Кира взглянула через плечо: на ветке сирени, цветшей тут с незапамятных времен, пела канарейка. Рядом – сойки, их не меньше в саду, чем дроздов. Они бесстрашно летают над головой. Даже забавно, поулыбалась Кира – кого им боятся? Она придвинулась к сирени, так удобнее разглядывать оперение птички-певички. Подставила ладонь, когда птица умолкла, и ощутила острые коготки, покалывающие кожу: канарейка без страха и предрассудков попрыгала по руке девушки.
     - Лети! – подкинула птичку Кира. Вспорхнули с веток деревьев и другие птицы: в сад зашел хищник.
     Он равнодушно не взглянул на птиц: летать он не умеет и не научится, к тому же он сыт.
     Не возникло страха у Киры, она с детства знает Полосатика. Мягко и плавно идя по пышной, густой траве, она подзывала огромного рыжего тигра. Рык его разлетался на сотни тысяч километров и весь огромный-огромный сад, не знающий смен времен года, знал о настроении Полосатика. Длинная, в пол юбка тянулась за Кирой, собиралась в складки. У тигра проснулась игривость котенка: он упал на землю и раскинул лапы. Засмеялась девушка. Звонко-презвонко. Погладила Полосатика, затем – косулю, вышедшую на полянку. Высокая трава щекотала ей бока. Казалось, косуля посмеивалась над тем, как забавляется тигр. Кире тоже было смешно, он совсем как британский котенок, Тишка, в ее снах.
     Зашелестели листья, поклонилась трава: на сад налетел ветер. Теплый, как мягкое солнце в здешних краях. Он принес запах дальних цветов, бархатистой травки у Круглого озера, порхание бабочкиных крылышек и недовольное жужжание жука, которого легкой рукой смахнул с крыши мраморной беседки ветер.
     Кира расправила крылья, большие, белые и полетела над кустами олеандра, миндаля, над жасминами, над рожковыми деревьями, под постукивания сладких рожков. Она взмыла к маковкам тополей, резко повернула к земле и пронеслась над шляпами одуванчиков, подняв в воздух желтую пыльцу.
     Стопы девушки коснулись белых ступеней крыльца. На них плавно опустился подол длинного белого платья. Кира сложила крылья, вошла в замок, сотканный из мрамора, шелков, каменьев и молочного стекла. Двери, достающие до потолка, закрылись сами собой. Без скрипа, без сотрясания хлопком окон.   
     - Ты сегодня была у Круглого озера?
     Навстречу Кире шел человек неизвестного возраста. Ни национальности, ни имени его она не знала. Она не знала кто он и откуда, сколько уже знакома с ним и нравится ли он ей. Да какая разница? Это не имеет никакого значения.
     - Я была в тополиной роще.
     - На окраине сада? – спросил человек. – Не страшно?
     - Нисколько, - уверенно ответила Кира, она никогда не страшилась упасть. И добавила: - Полосатик приходил, птиц перепугал.
     - Ох уж этот Полосатик, - усмехнулся без сарказма и озлобления человек. Спокойствие, даже умиротворение сопровождало каждое его появление. А плащ. Его плащ, светлого цвета, как и все вокруг, отливал перламутром.
     Частенько Кира говорила с ежедневным собеседником и разглядывала плащ. Порой ей чудилось, он меняет оттенки. В зависимости от настроения. Вот и опять он сменил окрас складок.
     - Чему ты улыбаешься на этот раз? – спросил человек.
     Кира ни разу не видала вспышек его гнева, страх в его удивительных глазах, отчуждение и злость, испытываемую и ощущаемую во снах.
     - Твой плащ меняется, - наконец сказала девушка. – Он волшебный?
2
     Человек засмеялся.
     - Почему ты смеешься? – удивилась Кира. Он настоящий чародей и это смешит его? Он двигает стены, открывает любые двери, разговаривает с животными, насекомыми, умеет летать.
     - Ты живешь здесь и задаешь такие вопросы? – улыбался человек, как всегда спокойно и размеренно говоря с нею.
     Кира призадумалась: что такое умеет он, чего не умела бы она? Он лечил раненную змею, гадюку, жутко ядовитую тварь, и не боялся! Девушка приложила палец к губам – а она гладит, как шаловливого котенка, Полосатика, страшного хищника, поет в саду со скворушкой по кличке Пеструшка. Глупое прозвище, которое дала ему еще в детстве за белые пятнышки на тельце.
     Глаза Киры постепенно расширились, складки плаща вновь изменились!
     - Ты нарочно это делаешь – окрашиваешь плащ?! – Совершенно очевидно, знакомый  смеется над ней!
     Человек опустился в глубокое беломраморное кресло, отнюдь не холодное, как могло бы показаться в просторном, где царит эхо, замке, и произнес:
     - Его цвета подвластны тебе: от тебя зависит, в какие краски он окрасится.            
     - Хочешь сказать?.. – изумилась Кира. – Неужели ты считаешь, что я крашу его?! – Она опустила голову, поразмыслила. – Если я окрашиваю плащ, выходит, я – волшебница? 
     - Ты сама это сказала, - говоря, встал человек и удалился в никуда. Он всегда появлялся неожиданно и так же неожиданно исчезал, когда и как хотел. 
     Кира откинулась на спинку кресла и поглядела в потолок, уходивший высоко вверх. По стенам ползли светло-зеленые лианы и сплетались в узел под куполом. Она сама не заметила, как уснула.
     Ох, не может быть! Кира подскочила: снова этот дурацкий сон! За что ей такое наказание?! Почему она видит один и тот же сон, стоит ей закрыть глаза?! Она уже боится спать! Она походила взад и вперед. Потопталась на месте: малюсенькая квартирка, низкий потолок с плесенью в углу. Кира почувствовала что-то неладное, помчалась в ванную комнату и наступила на Тишку.
     - Что ж ты под ноги лезешь?! – пожурила она его и погладила на руках. Вот где порадуешься, что Полосатик размером больше: на него захочешь, никогда не наступишь.
     Она заскочила в ванную комнату, бухнулась на край холодной металлической ванной и простонала: месячные! Как не вовремя. Когда бы они ни пришли, они всегда не в тему! Теперь у нее будет полсна болеть и тянуть низ живота, испортится настроение, все будет раздражать и бесить и так далее. Кое-как Кира отыскала в шкафчике тампоны, на всякий случай закинула в сумку еще и прокладки: вдруг сон затянется и придется в нем задержаться.
     На кухне царил хаос: в прошлом сне она наводила тут порядок. И куда он делся? Сколько б она ни старалась, бардак возвращается. Кира встала посреди кухни и постаралась взять себя в руки.
     - Я сейчас все исправлю! – громко сказала она себе. – Это мелочи, недостойные меня!
     Перемывание посуды и полов – дело утомительное. Она устала еще до работы. Правда, успела вовремя: начальник зашел за ней.
     - Кира Алексеевна, надеюсь, ваш отчет окажется у меня на столе до обеда! – кинул он на ходу и растаял в коридоре.
     Она вздохнула тяжело, сколько видит этот ужастик-сон, столько ей и плохо. Она – экономист в учреждении, занимающем два этажа. Полным-полно народа. Как в метро. На эскалаторе ее толкнули, в переходе – обматерили. Какой-то бомж. Просто так, от нечего делать. Утро удалось.
     Она вошла в помещение. Шумное. Гомон, сплетни, толки... На нее косились сослуживцы и сослуживицы, новенькие, старенькие. 
     - Привет, Кирюха! – налетел, как шквальный ветер, некто Никита. – Как выходные?
3
     Что ему ответить? Что ей нет до них дела? Она не помнит, почти не помнит прошлый сон. Так, мелкие детали, повторяющиеся и повторяющиеся. Будь ее воля, она б вообще не спала, да вот незадача: не получается.
     Вместо ответа, чтоб не соврать, Кира пожала плечами.
     - Зря не пришла, - сказал, жуя жвачку, Никита.
     Его многие принимают за симпатягу. Кире без разницы.
     - Мы хорошо посидели, оторвались, расслабились. – Никита надул и лопнул пузырь.
     Ему, кажется, под тридцатник, а ведет себя словно подросток. Противно жует, лопает, дергается. Кира и сама скоро начнет дергаться. Как все вокруг. Собачатся, разборки устраивают, если настроение погавкаться имеется.
     - Мне не нужно… отрываться. – Она поправила сумку на плече и собралась идти.
     - Погоди, - остановил ее Никита, он постоянно выделывался перед местными девицами, - давай сходим куда-нибудь.
     Кира окинула его взглядом: руками машет, как в дешевом американском фильме туповатый герой, мол, смотри какой я крутой чувак. Или перец. Все одно. Не хватает только слов: «Йоу, детка!». Киру затошнило от бездарных пантов. Штаны его заужены, рубашечка в обтяжку, вверху пуговка расстегнута, пиджачок – писк моды. Пижон!
     - Да ладно, соглашайся! – поддел он плечом Киру. – Посидим, кофе попьем. Чего ты?
     Он, верно, думал, она на шею ему должна кинуться. Он ведь ее осчастливил своим приглашением. Уау, такой крутой парень, симпатяга и душа компании. Девчонки так и млеют.
     Его телефон зазвонил.
     - Не-а, сегодня вечером не могу, давай завтра встретимся, - сказал он в трубку. Мельком он сказал, чтоб часто не звонила.
     Кира ничуть не удивлена. Так ожидаемо. Сегодня он зовет ее в кафе с вытекающими оттуда последствиями, завтра – телефонную незнакомку. Кира в приоритете: она первая! На этой неделе. Она б засмеялась, да народу полно.
     - Ты в моем присутствии зовешь на встречу другую девушку, - заметила Кира.
     - Ну и что? – не растерялся Никита. – Мы живем в современном мире.
     - Ну да, - кивнула Кира, громкое заявление, - ну да.
     - Да ладно, Кирюх, не будь ханжой.
     - Знаешь, м-м-м… Никита, не называй меня так.
     Он искоса поглядел на девушку.
     - Что?
     Ему трудно принять, что она с ним не пойдет? Потому ханжа, сучка, пусть и крашеная, дура недобитая или говно? Последнее ей на сайте знакомств написали, за то, что вежливо пожелала мужчине всего хорошего, то есть, дала отставку. И в чем она не права?
     - Оставь меня в покое! – сказала Кира. Теперь он поймет. Или нет? Ей надо сказать более доходчиво? – Отвали! – рыкнула она на усмешку Никиты и зашагала к рабочему месту. Наяву ее даже звери понимают с первого раза, во сне – с пятнадцатого либо грубость. Зато дошло. Аллилуйя!
     Она уселась за стол и включила компьютер: может не стоит истязать себя, изнашивать, держа нервы на пределе, а подождать окончания сна. Она проснется и все будет по-прежнему: она и дивный сад, замок, человек... Каждый день он приходит, разговаривает с ней. В замке все есть. Она пьет вдоволь, ест сладко. А здесь в дурнопахнущей пережаренным  жиром и луком столовой на первом этаже выбор невелик и еда ни то ни се.
     Кира взяла пирожок с мясом и борщ. За столиками сидели работники офисов и организаций делового центра. Усталые они, без блеска в глазах. Все без исключения стучали ложками. Наскоро доедали остатки обедов и убегали, чтобы в работу с головой окунуться. В  часов восемь люди начнут расходиться, простоят в пробках, потолкаются в общественном транспорте, коль нет машин, под ночь доберутся до домов... То ли она что-то пропустила, то
4
ли не понимает. С обеда у нее страшно заболел живот, пришлось купить таблетку, но от нее застонала печень. Такое чувство, что она тут чужая. Что хорошего она видит тут? Люди болеют от переутомления, недосыпов. Она сама расклеилась под вечер и слегла, зайдя в квартиру, доставшуюся от бабушки по папиной линии. Мама папе не простила ухода. И ненавидит квартиру свекрови, больше покойной свекрухи.
     Зазвонил телефон, Кира ответила.
     - Как дела, доченька? – Мама уходила с работы пораньше, выйдя замуж в четвертый раз: она решила,  если она не может изменить в большую сторону заработок, то она будет менять мужей. 
     - Все в порядке, - слегка приукрасила ответ дочка.
     - Угу, ты поужинала?
     - Сейчас буду.
     - Что будешь кушать? Что ты готовила? – Помимо мужей маме было кому позвонить и довести до белого колена. Первый муж тихо собрал вещи и ушел, второй – сбежал, третий, говорят, переехал в другой город (из Москвы, да в другой город – вот это да). Четвертый оказался крепким орешком и терпел маму на протяжении последних семи лет. Первые три мужа и рады бы были никогда не видеть и не слышать ее, но их связывали имущественные отношения или же дети. Кира и брат.
     Кира выдула в трубку порцию воздуха.
     - Сейчас пожарю яичницу и поем.
     - Так я и знала: ты не ходила в магазин и не готовила! Ты похудела? Или ты ела непонятные порожки у вас в столовке? Я тебе говорила, что они не пойми из чего их делают!
     Вновь Кире сильно захотелось проснуться. Только б мама не завела любимую тему.
     - Ладно, - сказала мама, - об этом мы еще поговорим. Скажи, есть какие-нибудь продвижения в правильную сторону?
     Расстроилась Кира, мать опять за свое.
     - Ты знаешь, сколько тебе лет? Тридцать три! – сказала она из-за молчания в трубке. – Ты знаешь, что женщина после тридцати вообще может уже никогда не выйти замуж!
     Кире нашлось, что возразить:
     - Ты же вышла.
     - Не сравнивай: у меня была ты и Юра! Ни ты, ни он не хотите, чтобы я до внуков дожила?!
     Зажмурилась Кира, мама начнет плакать и причитать. Потом опомнится и отчитает за каждую пролитую слезинку. Но самое страшное впереди. И оно не помедлило наступить.
     - Ты должна хотя бы родить! Женщина приходит в этот мир, чтобы рождались дети!
     Кира молчала, перебить – не вариант. Да и незачем. От кого мама хочет внуков? От первого встречного? Так она потом до конца всех снов станет выговаривать за глупость и недальновидность дочери. Неприменет оскорбить ее и назовет поступок глупым. Кира выглянула в окно, не отнимая трубку от уха. Пруд пруди парней, мужчин, мужиков. Но отчего-то нет желания выскочить на улицу и отдаться первому встречному. Пускай даже ради рождения детей.
     - Мне семья нужна, любовь, - вставила в материнскую паузу Кира.
     - Отлично, и что дальше? Когда?
     На этот вопрос дочь не могла ответить.
     - Опять молчишь. Вчера молчала, сегодня молчишь. И завтра тоже? Каждый день одно и то же.
     Вот-вот, изо дня в день один и тот же сон. Каким чудом мама решила закончить этот разговор и положила трубку? Несказанно обрадовалась Кира, никак Виктор, четвертый мамин муж с работы домой добрался. Скоро ночь, он только-только приехал. Наконец-то!
     Телевизор Кира смотрела редко, в основном для фона включала. Отпила она глоток кефира, откусила бутерброд, подняла глаза на экран: сидит хрупкая маленькая женщина и
5
говорит о всякой всячине тоненьким приятным голоском. Ей задает вопросы телеведущий.  Холеный, выглаженный, он поправляет гарнитуру в ухе: ему режиссер подсказывает, как сидеть, что и как говорить, где и когда смеяться, какую гримасу состроить. Парень-ведущий в бумаги подглядывает и в сторону косится, на монитор с текстом. Строго с ним, строго. 
     - Что вы скажите нашей зрительнице? Кто мы и откуда? – спросил ведущий. Страсть как ухоженный малый. Один из тех самых.
     - Все мы в этом мире гости: наш настоящий дом там, на небе.
     Кружка выскользнула из рук Киры, и она проснулась. Какое счастье! Какое счастье, что она весь день не увидит соседку из сна, которая ей под коврик перед дверью мусор подбрасывает, начальника, сделавшего ей строгий выговор и всю душу вымотал до конца рабочего времени. Как он кричал, матерился. На всех. Вены его вздулись, и сосудики полопались в глазах. Кира верой и правдой служила в организации с длинным иностранным названием (ныне так модно, а все славянское презирается современниками), работала с раннего утра и до вечера, но так и не заслужила похвалы, не получила прибавки к жалованию, не удостоилась премии.
     Кто люди, как не рабы, работающие сутками напролет на благо какого-то дяди или тети. Сколько б ни выкладывался современный человек, как не тянул бы себе жилы – все напрасно. Он раб цивилизации. Работает, работает, работает... Он плохо ест, спит, не видит родителей, детей, родных, отдыхает и высыпается раз в год, однако миллионами в его кошельке не пахнет и никогда не станет – ему попросту не дадут. Провела Кира параллели и расправила крылья: пропади он пропадом этот сон!
     Она неслась над лугами сада, над сроду некошеной травой, над самобытными цветниками и озерками. За нею поворачивали головы милые незабудки, пахучие на полсада пионы, любимые ее скромные ромашки. Она сделала широкий размах крыльев и ускорилась, завидя стройно-выстроенный замок. 
     Двери расступились перед нею, на ходу она сложила крылья, изящно и грациозно шествуя босиком по мраморному полу.
     И со словами:
     - Я торопилась к тебе! – она встретила человека в плаще.
     Он уже ждал ее, какие для него могут быть секреты?
     - Во сне я увидела женщину, - сказала Кира, присаживаясь вслед за человеком, - она сказала, что люди – гости в этом мире. – И она посмотрела в лицо собеседнику, отвечающему или почти всегда отвечающему на ее вопросы. Порой она кидалась к нему с расспросами и путалась в ответах, так их было много. Поистине у него колоссальное выдержка и терпение.
     - Люди приходят на землю выполнить миссию и уходят на небо: там истинный дом.
     Какое безмятежье обладало его взглядом, лицом, телом. Складки плаща человека изменили окрас. Кира заметила. Не удивилась. Кажется, она привыкает.
     - Мне говорили во сне, мы «созданы по образу и подобию».
     - Не телом, - дал ответ человек в плаще.
     - Я не понимаю тебя, - попросила разъяснений Кира.
     - Ты чувствуешь присутствие?
     - Да, всегда.
     - Разве твое тело ощущает Его? Он является к тебе, прикасается, чтобы ты Его ощутила?
     Человек покинул замок, а Кира осталась и все же чувствовала его. Ни разу она не прикоснулась к нему, ни разу не видала без плаща, и все-таки знает: он поблизости. Где он ночует, где обедает? Где он читает, чтобы играть в бесконечные вопросы-ответы?
     Вымотанная ужасным сном Кира понеслась обратно в сад, отыскала выложенный камешками разной величины круг и встала в центр. Ее этому никто не учил, никто не показывал ей, что, как и зачем. И, естественно, никто не рассказывал, откуда этот круг, что за камни его образуют. Она расставила руки и крылья сами собой, шурша, расправились.
6
     Она почти заплакала. Стоило ей сомкнуть веки, как она очутилась перед дверью начальника. Перешедший на ор, он не стеснялся в выражениях. В приемной съежились все до единого: им – конец! Кира скручивала и, опоминаясь, раскручивала документы и отчеты, аккуратно уложенные в файлик. Пришел ее черед, она постояла перед порогом. Гневные крики раздались из-за двери. Кира не решится повторить слова, считающиеся исконно русскими и не имеющими аналогов в других языках. Недаром говорят: «великий и могучий». Кто говорит по-русски, тот более умен. Это не ее выводы и наблюдения – ученых. Истинно русский – язык образный. А не безобразный: «без», «образный», лишенный образов.
     Она приготовилась. И не зря. Ее только что не проклинали. Что она выслушала. Ее трясло сильнее начальника. Колени – дрожали, руки – ходуном ходили. Голова едва не лопнула. От напряжения начал дергаться правый глаз и закрутил живот. Как ей плохо. Так жить невозможно! Рассудок потерять ничего не стоит!   
     - Пошла отсюда! – швырнул в нее бумаги начальник. В лицо.
     Плача, Кира убежала из кабинета. Ее вины нет. Ни в чем. Она работает, как может. Напрягает все силы. Им поменяли программу, данные не занесли. Потом в самый последний момент запросили новые. У нее голова скоро взорвется! Она так больше не может.
     У секретаря на столе она оставила заявление об уходе.
     - Если я ему отнесу, он меня загрызет. – Секретарша умоляюще смотрела на Киру.
     - У меня нет больше сил, поверь.
     - С работой сейчас тяжело, куда ты пойдешь?
     Кира пожала плечами.
     - Я не знаю.
     - Не спеши, - сказала секретарша, - у нас хоть зарплату не задерживают.
     - Даже за эти деньги я не могу так работать. Я ненавижу его, - кивнула Кира на дверь начальника, - работу и себя. Меня трясет перед выходом из дома, я почти не ем.
     Из дверей выскочил начальник.
     - Мать твою… ты можешь мне кофе принести?! – прикрикнул он на секретаршу.
     - Сейчас, Олег Павлович, - засуетилась она.
     - Ты что тут делаешь?! – рыкнул он на Киру.
     - Заявление принесла, - призналась она, что ей терять.
     Со словами:
     - Вот тебе! - он скрутил ей фигу.
     Кире стало очень стыдно. Все, кто был в приемной, побледнели. При куче свидетелей ее унизили. Окунули в грязь и выставили дурой. Как покорная рабыня она должна молчать? По какому подобию сотворен ее начальник? Верно, он – ошибка. Или… она не знает.
     - Я больше сюда не приду, - сказала она.
     - Да куда ты денешься? - ехидно заметил начальник. – Ты думаешь, таким как ты бездарностям замены нет?
     Как обидно слышать такие слова. Ее ни во что не ставят, не видят в ней ее истиной природы. Она – материал, винтик в машине бизнеса. Он проглотит и не заметит. Как-то растаяла она средь цифр, бумаг, компьютеров, стикеров. Нет ее здесь. И не было никогда. Когда она  устраивалась на работу, ей обещали и зарплату повыше, и карьерный рост, а на деле... Ничегошеньки она не достигла за три года, ей даже стул не поменяли на котором сидит. А начальник, верно, никогда не слышал о человеческом достоинстве.
     Как-то раз человек в плаще спросил у Киры:
     - Что ты чувствуешь во сне?
     Без раздумий ответила она:
     - Боль, страх, тяжесть, холод, тревогу, опасность.
     - А здесь?
     - Спокойствие, тепло, надежность. – Кира действительно всегда уверенно себя чувствует в замке и саду.
7
     - Такие разные миры, - сказал вместо нее человек. - Там ты никогда не сидишь на стуле: тебе это только кажется.
     - Как это? – Удивлению Киры не было пределов.
     - Твои частицы отталкиваются от частиц стула: ты ощущаешь силу отталкивания. Твои руки никогда не касаются матери. Или ноги – земли.
     - Как же я тогда двигаю предметы? Например, как я узнаю, что передвигаю тот же стул или беру вилку?
     - Твой разум, - показал человек в плаще на голову.
     - Он мной управляет?
     Но человек ушел и оставил Киру без ответа. Так бывало.
     Что бы он сказал о происходящем? Ему повезло, что он не бывает здесь. Невыносимо больно и противно. Запахи, слова, жесты, мимика, движения. Ранит все. Кира точно лишняя. Не встраивается она в цепочку «работа-начальник-она-улица-дом».
     - Мне надо улететь, - прошептала Кира, начальник ее услышал.
     - Не пролети фанерой над Парижем. – И добавил громко: - Пошла с глаз моих!
     Кира (сколько можно было терпеть) вспыхнула:
     - Да пошел ты! – И быстро-быстро, как могла, зашагала к выходу. Ее настигло облегчение, а начальник ругался больше прежнего и грозился не взять ее на работу, если придет завтра.
     Она не собиралась, даже мысли не проскочило. Он не представляет насколько ей лучше без него, без его вечно кислой физиономии и мата. Он доконал всех, кого только мог. Она не стала исключением. Однако вышла отсюда свободной лишь она. Теперь он не будет ею управлять и манипулировать.
     У подъезда сидела приятельница-соседка и щелкала семечки. Дело было вечером, делать было вроде как нечего.
     - Что-то ты рано, - заметила она.
     - Я ушла с работы, - отозвалась Кира.
     - Да ладно: ты же с трудом устроилась!
     - Я бы умерла, если б осталась.
     - Везде сложно, неужели нельзя было потерпеть?
     Кира и так терпела до последнего. До прилюдных оскорблений. Ее душа может многое вынести, но…
     - Насилие я тяжело переживаю, - сказала она.
     - Он к тебе приставал? – прекратила от интереса щелкать семечки приятельница.
     - Нет, он совершал насилие над моей личностью. 
     - А-а-а, это: изнасиловал морально. Подумаешь, - махнула рукой приятельница, как будто это пустяки. – Мою подругу шеф домогается. Говорит, не будет с ним спать – уволит.
     - А она? – поинтересовалась Кира.
     Приятельница выплюнула шелуху и пожала плечами.
     - За такие деньги можно и потерпеть.
     - Какие? – Кире стало жутко любопытно, за какие можно, а за какие нельзя терпеть домогания и насилие.
     - Она сто пятьдесят, говорит, получает.
     Не прокомментировала Кира, не знала, как. Она получает, то есть получала, под сотню и ей не удалось купить квартиру в новом доме, не удалось сделать ремонт хотя бы в старой бабушкиной квартирке и обставить ее по вкусу. Конечно, она могла подписаться под ипотеку, но это такое ярмо: проценты бешенные. И нет гарантии, что зарплату не урежут, что не случится новый кризис, что тебя не уволят, не сократят. А квартиру банк отнимет: она – его собственность.
     Кира устала. Устала от тяжести событий. Она несчастна, глубоко несчастна! Она спросила, откинувшись на спинку лавки:
     - Расскажи, как ты счастлива? – Почему-то ей понадобилось это услышать.
8
     - Знаешь, я не считаю, что об этом надо говорить, - отозвалась приятельница, отряхнула себя от шелухи и позвала малюсенькую собачку. Они вышли подышать свежим воздухом вечерком.
     Кира пошла в подъезд: диалог остановился. Интересно, а соседка-приятельница считает себя счастливой? Почему она страшится признаваться в этом? Задумывается ли она о своем счастье? Может если о том рассказывать, счастья станет еще больше? Мы его как-бы магнитом притянем. Говоря о счастье, увеличим его? Другие задумаются и тоже поделятся частичкой счастья. Ей говорили, чем больше ты отдаешь, тем больше возвращается. Так кто прав? Кому верить?
     Позвонила мама и не обрадовалась увольнению дочери. Кто бы сомневался.
     - Вечно ты выдумываешь небылицы! Что тебе в голову взбрело?!
     - Мне хочется летать, - тихо-тихо сказала Кира.
     - Тебе по земле ходить надоело?! Что выдумываешь?! Не хватало еще чтобы ты стюардессой стала! Знаешь, сколько самолетов постоянно разбивается?! Ты и так в облаках летаешь, жизни не знаешь! Это я реалистка! – ругалась в трубку мама, пока Виктор не явился и не принял удар на себя. Слава ему, слава! Его наградят. Как бы ни посмертно.
     Усевшись перед телевизором, Кира отламывала кусочки черствого хлеба (в магазин она ходила сна два назад) и закидывала их в рот, запивая чаем: заварки у нее хватало. Первый канал – новости. Одна страшнее другой. Второй канал – аналитическая передача о бедах на Руси, НТВ – «Криминальная хроника», Перец – «Дорожные войны», ТВ-3 – страшилки из потустороннего мира. Жуть и оторопь! Если смотреть – будешь в постоянном стрессе.
     От страха Кира выключила телевизор, отбросила пульт и зажмурилась. Она поругалась с матерью, отца видит редко, так называемые подруги чаще завидуют и капают на нервы, чем поддерживают. Работы она лишилась, поддержки никакой. Войны в ближайшем зарубежье, под окнами молодежные разборки, наверху – соседей. Квартплата огромная, есть долги, здоровье пошатнулось от перегрузок и недосыпов. И поговорить тут не с кем: каждый как уткнется в свой гаджет - и пропал человек. Интересней него ничего нет что ли?
     На душе кошки скребут, прескверно и нестерпимо больно и пусто. Так жалко стало Кире себя, что она заплакала. Сильнее и сильнее плакала она. Рыдала. Все жальче и жальче ей становилось. Она одна, без мужа и детей. У нее нет машины, денег, дачи, семьи. Они ей нужны для счастья? Мама говорит – да. «Женщина приходит в этот мир родить ребенка! Ты должна хотя бы родить!» - неустанно повторяет она. Ну, предположим, дочь найдет не пойми кого, родит, и будет растить ребенка в гордом одиночестве. Мама вряд ли успокоится: она по-старому продолжит наставлять дочку и искать в ее поступках промахи, а в ней – недостатки. Станет ли Кира от этого счастливее? А если ребенок родится больным, если он вырастет жестоким или станет преступником? Не приведи Господи, наркоманом либо алкоголиком. У соседки сын колется. Не светятся отчего-то материнские глаза от счастья. Сыночек-то умненький был, красавчик, все девчонки заглядывались, в МГУ учился, пока не выгнали. А у нее и дача за городом, и муж хорош собой, и машина у них есть, о которой Кире только мечтать, и образование у соседки позавидуешь. Глаза ее от слез не просыхают, злая она стала как собака и болеет сильно: рак груди у нее обнаружили. Муж ее побивает: любви меж ними как не было так и нет – вот оно женское счастье-то? 
     Кира утерла слезы: она летает. Кто кому еще завидовать должен? Мужа надо любить и уважать, ребенка ждать и радоваться ему, как любому дню, проведенному с ними. Тогда и согласия достичь легче. У мамы почему не складывается с мужьями – она в них недостатки ищет. Всем недовольна. И всеми. Своей расстроена, к дочке в жизнь лезет. Дочь должна свою прожить, свои шишки набить. А вот и следующий пример, далеко ходить не надо – мама. Мужья (количество считать не будем), дети, дом, движимость, недвижимость. Кира отключила телефон: мать может ночью позвонить и после банальной фразы: «Ты уже спишь?» - продолжить прерванный разговор. Была б мама счастлива, ни за что бы не делала несчастными других.
9
     Кира стала щипать себя. Она просто мечтает проснуться. Сил ее больше нет! И она полетела, полетела так высоко, так далеко, что едва не пересекла границ сада, утопающего в облаках. Она скоро опомнилась и вернулась в замок прежде, чем пришел человек в плаще.
     - Скажи, почему они называют выдумкой мою явь? – спросила она на ходу. Мама. Она постоянно называет ее выдумщицей, рассказывает о том, как жесток мир и его обитатели, называет себя реалисткой. От таких реалий у дочери опухает голова и ломит все тело. Зачем тогда, скажите на милость, жить? И стоит ли вообще рождаться?
     Кира спешила с вопросами, ведь человек в плаще в любой момент может покинуть ее, а она должна о стольком расспросить его.
     - Они находятся во власти иллюзии или Майи, - сказал он. – Они по невежеству называют ее истиной реальностью.
     - Но что есть Истина? – озадачилась Кира. 
     - Я бы спросил по-другому: что истинно, а что нет? – Человек в плаще почему-то улыбнулся и скрылся из вида.
     Кира только успела облететь сад и разок погладить Полосатика, как очутилась у зеркала ванной комнаты. В него глядеться невозможно: у нее жалкий вид. Волосы растрепаны, висят, как попало, одежда - ни то ни се, щеки не румяные, печальное лицо и совершенно тусклые глаза. Просто потухшие, как мертвые. У нее все есть и все же… Мы – жертвы цивилизации: она сделала наш быт удобным, но отобрала самое главное – здоровье и душу. 
     - Человек рождается для счастья,  - говорил ей некогда человек в плаще. 
     - Во сне я не вижу его. Мне так мало попадается улыбок. – Кира задумалась: сон – противоположность яви? То, с чем она сталкивается в нем, ни за что не встретишь в саду и наоборот.
     - Улыбайся сама, - предложил человек в плаще.
     - Создавать улыбки? – уточнила Кира и призналась: - Моя улыбка вызывает подозрения.
     - Не все ли тебе равно?
     Еле собралась Кира и выползла на улицу. Спозаранку позвонила мама и заговорила о разводе. Мол, и четвертый муж никудышный. Никак она с подругой соревнования устроила: та в четвертый раз развелась и вышла замуж в пятый. Как мама может уступить ей пальму первенства?
     Проходила Кира мимо витрин и, глядя на собственное отражение, печалилась: изможденное скандалами и разборками на работе лицо, оно посерело от городского ритма жизни, от тягот и лишений. Она голодна, ей хочется есть, пить, отдохнуть, а мама торопит с поиском работы. Она от прежней не отошла. Начальник пригрозил уволить ее по статье, секретарша сообщила. Прямо с рассветом.
     - Слушай, как ты его! – восторгалась она поступком Киры. – Он так орал, матерился! Я успокоительных две таблетки выпила! Слушай, - переключилась секретарша, - тут моя подруга прикупила себе немецкие, такие классные! Их через границу тихо доставляют. Так результат  аховый. Я похудела! Мне сказали, организм очистится. И в них много витаминов! 
     Как-то Кира уже говорила с человеком в плаще на эту тему.
     - Таблетки не помогут: у людей больны души.
     - Выходит, пока они не здоровы…
     - Тебе страшно?
     - Да, во сне. Постоянно. У меня трясутся руки и не расправляются крылья! – Кира опустила голову. Она боится, что в один прекрасный момент застрянет во сне и не выберется. – Почему? Почему люди не летают?
     - Они не знают, что умеют летать, - без промедления ответил человек в плаще.
     - А почему я летаю?
     - Потому что ты знаешь, что умеешь летать.
     Она услыхала скрип тормозов и почувствовала толчок в спину. Очухавшись, лежа на асфальте, приподнялась на локтях. Ее обступил народ, а молодой мужчина спросил:
10
     - Не ушиблись?
     Кира растерялась, человек, очень похожий на того, кто разговаривает с ней вне пределов сна, тут! Она ему не завидует. Здесь так сложно!
     - Пока не знаю, - пришлось ей ответить на вопрос: тетки наперебой выспрашивали, как ее самочувствие.
     - Хорошо, парень поблизости оказался: оттолкнул ее! Не то б отдала Богу душу! – выдохнула тетка, сразу видно сплетница. Она первая примчалась на место происшествия и громче всех разговаривала.
     Огляделась Кира, парня как ветром сдуло. Она поднялась и отряхнула джинсы. С роду их вне сна не надевала. Ей ближе красивые кружевные платья, романтические образы и волнистые густые волосы. Да, это то, что ей близко и понятно.
     - Смотри, куда идешь! – выругавшись, крикнул водитель машины: он едва не стал убийцей! Водит он абы как, но девица сама виновата: на красный пошла. Так как она – пешеход, то тем более должна быть внимательней. Он-то ладно, срок отмотает – и на свободе, а гибель – она навсегда. Как говорится, лучше побыть пять минут трусом, чем всю жизнь покойником.
     - Мне жаль, - отозвалась Кира, ища глазами спасителя, его и след простыл.
     - Жаль? – переспросил водитель и вознегодовал в присутствии толпы: – Дура набитая!
     Не до него было Кире. Она отказалась от помощи врача и отправилась в магазин за продуктами: голод возобладал над усталостью и апатией. Или это совет спасителя?
     - Вы ешьте, а то вас ветром качает, - усмехнулся он, окинув ее беглым взглядом.
     Она вошла в первый попавшийся торговый центр. Прихватив корзинку, она гуляла по аллеям продуктового магазина. Орехи, семечки – народное лакомство, молочка… Полмагазина переполошил грохот и матерные словечки: охранник гонялся за бездомным псом, невесть как проникшим в продукты. Народ подтянулся – интересно. Кира вздрогнула, когда охранник пинком послал пса к центральной аллее, к выходу. Он подключил палку, фонарь. В общем псина едва ноги унесла. С другой стороны от Киры в рыбном отделе продавец выловил для покупателя живую рыбу и на глазах у девушки резко отрубил рыбью голову огромным длинным ножом и выпотрошил тушку. Как противно! Затошнило Киру, она не умеет разделывать мясо и рыбу: ей не хватает хладнокровности. Она не может взять и отсечь голову, вскрыть кишки живой форели! Она бросила покупки и выскочила на улицу, глотнула дымного воздуха: полегчало. Не сильно, но полегчало.
     По улицам мчались разномарочные автомобили. Скорость, дым, пробки… Кира полезла в карман за телефоном, зачем-то ей понадобилось неизвестно кому позвонить. Чисто автоматически, она давненько никому не набирала. И обнаружила пропажу. Ни телефона, ни кошелька. Ее ограбили. Может она потеряла их? Нет, она чувствовала в кармане джинсов сотовый, получается, до входа в магазин он был при ней. Вздохнула тяжело Кира. Она потом и кровью зарабатывала, терпела унижения, нападки, оскорбления, презрение. Потом раз - в одночасье кто-то взял и отобрал часть зарплаты. Ей повезло, что дома осталось немного денег и ей хватит протянуть неделю другую. Если будет экономить, конечно. У нее есть шанс спокойно подыскать новую работу.
     Глаза ее запали. От страхов. Она вставала спозаранку, возвращалась поздно, выматывалась, носилась как угорелая и все ради чего? Чтобы ее облили грязью и унизили. Как водится, на работе ее никто не оценил. Ни от кого благодарностей не видела. Пропади они пропадом эти благодарности, лишь бы ее не трогали!
     Она заприметила пса. Того самого, изгнанного из магазина. Он прихрамывал, тяжелая отдышка мешала ему идти. Он останавливался чаще, чем моргал.
     - Бедный, - сказала Кира, и он услыхал ее.
      Пес недоверительно глянул на девушку и шарахнулся при виде группки людей.
     Довели животное. И не только это. Черная книга – внушительный список исчезнувших с лика земли живых существ. На досуге как-нибудь загляните в нее. Полезно знать.
11
     В ушах Киры до сих пор стоял жалобный писк котенка: однажды ему досталось от мальчишек. Удирая, он едва-едва вскарабкался  на дерево и не мог слезть.
     - Оставьте его! – крикнула тогда Кира мальчишкам, стоящим под деревом. – Живодеры! Еще трясут! – ругала их она.
     В тот раз мальчики разбежались, прокомментировав ее слова, - разумеется. Они теперь никого не уважают и всем и каждому готовы в любую минуту ответить. Да, за словом, как говорится, в карман не полезут.
     Окинула Кира взглядом обстановку: грязно, пыльно, мусор повсюду, пес прячется, прохожая собачку, похожую на игрушку, на руках несет, сюсюкает-мусюкает. Несчастная собачка: ее нарядили в костюмчик, прикололи на макушку бантик, сделали маникюрчик и подстригли. Разве для этого природа создавала собаку?
     У ног Киры отказалась газета, ветром принесло. Листы переворачивались, пока он дул. Стих – и пролистывание остановилось.
     «Вырубка лесов продолжается», - прочла Кира заголовок, потом другой: – «Завод уничтожает их» - и фото зверушек и деревень с местными жителями. Бабулечки и дедулечки у покосившихся домов. Ветер снова настиг газету, и она полетела дальше информировать горожан о страшной участи деревенских жителей, флоры и фауны. 
     Обречение! В  точку! Мы обречены! Кира потупила взор. Если мы только гости здесь, почему ведем себя как хозяева? Она бы даже сказала, узурпаторы-тираны.
     Кира всплакнула. Глаза ее еще не просохли, а у нее за спиной расправились крылья. Как она ждала этой минуты! Вспорхнула она вместе с сизокрылой птицей, и полетели они над зреющей рожью, над душистыми фиалками, над лавандовыми лиловыми кусточками. А под ними зверушки бегают, мышки, бурундуки, кошка сидит на ветке березы, свесив хвост. Полосатик ходит, как ни в чем не бывало оленята рядом с ним. Павлин хвост распустил, с другой стороны фазаны и лисица на солнышке греются, на бабочек оборачиваются. В небе ласточки, стрижи, жаворонки…
     Добралась Кира до замка, коснулись ноги ее пола мраморного. Коротенькая легкая юбочка едва касалась середины бедра. Зеркало увидала девушка, как-то раньше оно ей было без надобности. В полный рост глядела на себя Кира. Ладненькая она, пропорциональная, ножки стройные, платьице сидит – что надо. А волосы-то у нее длинные, волнистые, личико свежее, румяное, губы улыбаются, глаза сияющие! Какая она красивая!
     Кира, не выходя из замка, расправила крылья и широкими взмахами подняла себя в воздух…
     Она летала, летала и настигла ее печаль неимоверная: она – и не где-нибудь, а у мамы.
     - Прекрати кормить меня завтраками! – ругалась мать. – Я устала слушать твои глупости! Ты и брат не собираетесь устраивать свою жизнь вообще, получается?! Как ты можешь заинтересовать кого-либо, если работу найти не можешь?!
     Кира встала из-за стола.
     - Что ты такое говоришь? По-твоему, меня никто не может полюбить?
     - А за что тебя любить? – прищурилась мать. – Ты неудачница по жизни! Кто карьеру сделал, кто семьей обзавелся, детей растит. А у тебя что? Бабушкина квартира и долги. Что молчишь?
     - Ты настоящая любящая мать, - сказала Кира, намереваясь уходить.
     - Кто тебе кроме матери правду скажет?! Я забочусь о тебе!
     - Да, я так и поняла. Ради любви ко мне ты оскорбляешь меня. Ты считаешь никчемной, что я не выскочила замуж за богатенького дядьку, что я не содержанка нашего соседа по даче.
     - А ты зря отказалась, между прочим, - перебила мать, - он неплохой мужичок.
     Кира потрясла головой, с мамой бесполезно разговаривать.
     - Ты хотя бы ребенка б родила.
     - Одна?
12
     - Миллионы женщин так делают.
     - Я так не хочу! - заявила Кира. Что за радость для нее стать матерью одиночкой? Она хочет быть счастливой и, в первую очередь, чтобы был счастлив ее ребенок.
     Мать сделала глубокий выдох, точно устала за день.
     - Ну да, ты же хочешь летать!
     Кира отвернулась, мама не представляет, насколько сильно она хочет летать.
     - Ладно, давай прекратим ссориться. – Мать сделала вдох и выдох. – Я хочу, чтобы ты хоть как-то решила свои проблемы и настаиваю, чтобы ты сходила к психологу.
     Такого поворота сценария Кира никак не ожидала.
     - Ты отправляешь меня к психологу от того, что я не замужем? Что я ушла от начальника-самодура?
     - Нет, я настоятельно рекомендую сходить к нему, потому что я твоя мать и переживаю за тебя. Тебя просто преследуют неудачи! Он поможет тебе разобраться в себе.
     Кире сильно-пресильно захотелось узнать, а доктор сам в себе разбирается? У психологов проблемы с психикой покрепче, чем у любого из пациентов.
     Меж тем любящая мать прибавила:
     - Стесняешься разговаривать с ним один на один, сходи с группой. Тебе будет легче довериться ему.
     Вряд ли Кира сумеет довериться постороннему. Она его знать не знает и с какого перепуга должна раскрывать перед ним душу?
     - Ты говоришь о полетах, я не знаю, что думать! – сокрушалась мать. Ее беспокоило психическое состояние дочери. Не принимает ли та наркотики? Не попала ли в секту? Не собирается ли в монастырь? Она трижды проверила, подозрения не оправдались. Тогда в чем дело? Почему дочка не живет нормальной жизнью: не спешит сойтись с молодым человеком и не спешит работать, как все нормальные люди. Та, видите ли, не умеет польстить, кому и где это надо, не ходит в ночные клубы, мечтает поехать в Индию, слушает медленную музыку и какие-то там этнические песни, ездит на метро, вместо того, чтобы купить новую машину! Полное безобразие. Мать могла подумать лишь одно – у дочери серьезное нервное расстройство. 
     - Мама, еще чуть-чуть и ты предложишь мне смотаться в психушку!
     - Если понадобится, я сама тебя туда отвезу! – негодовала мать. – Подумай, как следует! Я ночей не сплю, похудела, лицо у меня осунулось! – Она погляделась в зеркало. – Надо морщинки поправить. Пойду, кольну что-нибудь. – И давай веки оттягивать и губы уточкой делать. Глупо, фальшиво, стереотипно, как наши звездени: губы вытянутые, надутые, бюсты под подбородком шарами смотрятся.
     Все, слава и слава! Мама переключилась на себя. Кира ускользнула.
     Не успела она выйти из лифта, как подружка на новый телефон позвонила, «приезжай» сказала. Нырнула Кира в автобус, а там… давка, потом отовсюду несет. Давятся люди, злятся, ругаются. На первой же остановке перематерились: одни медленно выходили, другие – медленно входили.
     - Да дайте же выйти! – кричал толстый мужик.
     - У-у-у! – на него рыкнул парень, с виду приличный. В игрушки-стрелялки, никак, переиграл. Переросток.
     Слово за слово - и понеслось. Полицейских пришлось вызывать.
     Кира решила пешочком пройтись: так быстрее и безопаснее. Она надеялась на это.
     Приятельница открыла дверь и с порога предложила:
     - Кофе или пивка?
     Что-то Кира не припомнила, чтобы она пила когда-нибудь. На всякий случай отказалась и от того и от другого.
     - Что ты хотела мне сказать?
     - Я тут на сайте знакомств сидела…
13
     - И что ты хотела там обнаружить? – поинтересовалась Кира.
     - Моя соседка с четвертого этажа так с мужем познакомилась. Я зарегистрировалась, а тут один съем.
     Кира пожала плечами, а что она хотела? Пожалуй, это самый доступный способ найти кого-нибудь на разок другой.
     - Дебилов тьма! Глянь, что пишут…
     Слушала Кира и отчего-то не удивлялась: парни и мужчины нахваливают себя, точно падишахи, приписывают для лучшего улова достаток, и ставят кучу условий.  «Предложение действительно только для бездетных», «только москвички», «только худенькие», «без нарисованных бровей», «без вредных привычек», «ищу большую поклонницу нетрадиционного секса» - писали молодцы и не молодцы. Откуда они повылазили все? «Уважаемые мужчины, - хотелось написать ей, - если вы ищете молоденькую, худенькую, симпатичную коренную москвичку без детей, то вы должны быть как минимум принцем на белом коне».
     - Я нашла левую фотку и зарегистрировалась, - сказала приятельница.
     Девушка на фотографии была очень симпатичная, с выставленной наружу грудью, губки – бантиком. Шикарная блондинка в красном белье. А-ля Мерлин Монро. Марионетка в руках кукловодов. Норма Джин плохо закончила. Кира не хотела бы повторить ее судьбу.       
     - И что? – спросила она.
     - В приветствии я написала: «Фото мое, коренная москвичка, с высшим образованием, без вредных привычек, без детей найду себе приятеля для интимных встреч, пропишу его у себя и буду содержать. Вот такая я дура».
     - А-а-а, хохма, - догадалась Кира. – И как? Пишут?
     - Постоянно, завалили сообщениями.
     Кире оставалось развести руками – кто что ищет.
     - Можно сделать выводы, - сказала она.
     С радостью она обнаружила, что проснулась. С каким упоением она летала в облаках и высоко в небе складывала крылья, чтобы ощутить свободное падение. Над самой травой она расправляла их и взмывала вновь. Рано-рано она пробежала босыми ногами по влажной траве, повалялась на полянке, около нее – Полосатик. Косуля, поранившая ногу, пришла к девушке и та перевязала рану. Над Кирой летали бабочки и садились на руки и волосы, блестящие на солнце.
     Отдохнув, в сопровождении пчел Кира полетела к замку: время. Время прихода человека в темном плаще. Оно ни разу не оговаривалось. Откуда она знает, что именно сейчас он придет? Не ответила себе Кира на вопрос. Понятия не имела, откуда такая уверенность. Что если он когда-нибудь не явится? Нет-нет, он всегда здесь.
     - Я видела тебя во сне! – с порога замка сказала Кира. – Впервые видела! – Она не то, что была рада, попросту, неожиданно. Она ожидала ответа, он думал, что сказать.
     - Почему решила, что это был я? - наконец произнес он.
     - Не знаю, - повесила голову Кира. – Мне так показалось. Неужели я ошиблась? – Она подумала и добавила: - Это была как случайная встреча.
     - Случайностей не бывает, - уверил человек в плаще.
     - Совсем? – Наверное, глупо переспрашивать, но Кире хотелось уточнить.
     - Никогда.
     - Все до мелочей предопределено? – Растерялась Кира, он говорил, что нет. 
     Человек в плаще как-то загадочно улыбнулся.
     - Забыла? Ты – волшебница.
     - Ты говоришь, я сама...  но я думаю, это невозможно, – подняла Кира любознательные глаза на гостя.
     - Тогда это действительно невозможно, - кивнул он.
     - Как странно, что ты явился мне во сне, - прошептала Кира.
14
     - Почему: я всегда с тобой.
     Немало удивилась Кира:
     - То есть как это?
     Как водится, человек в плаще, таинственно улыбнувшись, испарился.
     А Кира зевнула и… очутилась в приемной. Она и еще горстка человечков, чувствующих себя здесь больными на голову, ожидали прихода психолога. Карпенков Игорь Николаевич. Кире уже имя его не понравилось. Она уверенна: его голос, внешность и слова так же отвратительны. Игорь. Противное имя, особенно когда оно принадлежит психологу, роющемуся в твоей голове и душе. Что он может понять за полчаса-час? Общее? Всех под одну гребенку?
     Он явился, и группка расселась полукругом перед ним. Потом пошло что-то вроде «Меня зовут Саша, я – алкоголик», «Меня зовут Маша, я – алкоголик». По очереди присутствующие представились. Потом каждый должен был сказать по какой причине он здесь. Кира не знала, зачем пришла.
     - Так захотела моя мать, - сделала она признание.
     - Угу. А почему, как вы думаете, она хотела, чтобы вы пришли? - Игорь Николаевич попутно делал записи на листочках. Он поднял маленькие глазки на девушку, поглядела на нее сквозь очки.
     - Затрудняюсь ответить.
     - Что ж, подумайте, послушайте нас. Захотите – поделитесь, - сказал Карпенков и приписал пару фраз к имеющимся.
     Кира почувствовала себя умственно отсталой. Почему он решил, что ей нужна помощь? Может, помощь нужна ему? Зачем она вообще согласилась прийти? Мама уверяла, что посещение психолога пойдет ей только на пользу. Кира глядела на кающихся непонятно в чем людей и искала пользу. Увы.
     - Как вы думаете, чем обусловлен ваш поступок? – спросил Карпенков у мужчины, грустно повесившим голову.
     - Я хотел утопить горе, - сделал тот признание.
     - Вы хотели уйти от реальности, - направил мысль пациента психолог. – И что вы получили в итоге?
     - У меня ничего нет.
     Кира вздохнула, наверное, чтобы быть «правильным», надо чтобы у тебя хоть что-то было. В таком случае Михаил мог бы сказать: «Я пил, пил, а у меня все есть» - и от него бы отстали. Зачем лезть к нему, коль у него в материальном плане все нормально.
     - Понимаете, - сказал Игорь Николаевич, - большинство людей замыкается в себе, прячут боль. Иногда возникает патология. Им кажется, что окружающий мир – не их мир. Они отторгают его, уходят от реальности и живут в мире грез. Как бы меняют местами сон и явь. Для родных это удар и они не знают, как помочь близкому человеку. Вы огородились от проблем, Михаил, вам стало тяжело и в один прекрасный момент вы выскользнули.
     Кира оцепенела, кончики ее пальцев поледенели. Карпенков считает… это слишком чудовищно, чтобы быть правдой. «Человек рождается, чтобы быть счастливым», - говорил гость в плаще, а психолог навязывает совершенно иное представление о ее жизни. Выскочил болтик – прикрути его обратно, и махина заработает по-прежнему! Он уверяет, у нее проблемы от того, что не принимает его представления.
     Едва Кира передвигала ногами. Психолог назначил группе день и время, но ей там больше делать нечего. Разочарованная, она уселась в скверике на лавочку возле фонтана и сама не заметила, как заплакала. Ее явь, оказывается не явь. А навязываемый мир, чуждый ей, настоящий? Кира простонала и обхватила голову руками. Неужели она действительно сумасшедшая? И она ежедневно должна сталкиваться с дрязгами, склоками, скандалить, уставать до невозможности, клясть на чем свет стоит кого угодно, кто не понравился? Дичать от современных фильмов и передач и доламывать психику?
15
     Она всхлипывала и всхлипывала. Не понимала, как ей быть.
     - Привет, ну как ты? - услышала она и подняла глаза: невероятно! Это тот самый (в облачном замке он в плаще) человек, который оттолкнул ее, чтобы не сбила машина! Да он ее ангел хранитель!
     - Что ты здесь делаешь? – спросила Кира и утерла слезы. Удивление? Нет – потрясение! Она, столько раз беседовавшая с человеком в плаще, прежде не понимала: она знала его всю жизнь. Всегда. С пеленок и даже прежде.
     - Пошли: нам пора, - сказал он, взял ее за руку, и они отправились гулять.
     Кира широко распахнула глаза и никогда больше их не смыкала, сколько б она не летала.