Велосипед, или спорщики в океане

/рассказы/
---------

  СПОРЩИКИ
               
На подоконнике стояло блюдечко с малиновым сиропом. Прилетела оса и давай над блюдечком кружиться.
-  А ну вали отсюда!  -  сказал Дима.
-  Нет, не вали,  -  сказал его брат Леня.
-  Пусть летит в лес,  -  сказал Дима.
-  Нет, пусть здесь летает,  -  сказал Леня.
Оса покружилась и села на блюдечко.
-  Нам сиропа не останется!  -  закричал Дима.  -  Она сейчас всё выпьет!
-  Шустри, оса,  -  сказал Леня.  -  Заправляйся.
-  Чего ты?!  -  рассердился Дима.
-  А ты чего?!  -  сердито ответил Леня.
Оса напилась сладкого сиропа. Расправила крылышки. Тяжело полетела прочь.
Дима с Леней целый час не разговаривали друг с другом. И еще полчаса. Но потом помирились. И весь сироп с хлебом съели.
-  Крутая оса. Много выпила,  -  Дима облизнул ложку, вздохнул.  -  Жалко!
-  Нет, не жалко!  -  сказал Леня.
-  Перестань,  -  нахмурился Дима.  -  Я уже устал спорить.
-  Ладно,  -  согласился Леня.  -  Только чур я выспорил.
-  Что выспорил?
-  Всё, о чём спорили.
-  Ну уж, нет!  -  ответил Дима сердито.  -  Я не согласен.
И они снова стали спорить.
Оса… её след простыл давным-давно. И малиновым сиропом даже не пахло.


      ПУТЕШЕСТВЕННИКИ

Как-то Дима и Леня смотрели фильм по телевизору. Показывали отважных путешественников. Которые по морю плавали на лодке.
Они переплывали с одного берега на другой. Полгода в лодке просидели, ели одну лишь сырую рыбу и всё время улыбались. Наверное, от удовольствия, что их видят зрители.
-  Леня, приколись,  -  сказал Дима.  -  Я бы тоже так смог.
Дима был мечтателем. Он любил фантазировать. Мечты заносили его иногда очень далеко. Не только на дачу к бабушке, но даже в океан.
А Леня был скептиком. Поэтому он засмеялся и сказал:
-  Где  возьмешь лодку? У нас ее нет. Так что гуляй, Вася! По тротуару. От дома до школы.
-  Нет, ты приколись!  -  сказал Дима.  -  Плот можно построить? Можно! Давай делать.
Леня тут же захотел пуститься в спор. Однако предложение брата было интересным. Пришлось согласиться:
-  Хорошо. Давай строить.
Стали они думать, с чего начать. Дима заявил: главным кораблестроителем должен быть тот, кто первым  догадался о путешествии.
У брата появились возражения. Какие? Он принялся доказывать: главным может быть любой честный человек. А он, Леня, честнее Димы.
-  Неправда,  -  обиделся Дима.
-  Правда! Ты у меня вчера стащил фломастер.
-  Сам его потерял. Мама потом нашла под диваном.
-  Нашла?  -  обрадовался Леня.  -  Тогда я согласен.
Неожиданно для себя он уступил брату. А так хотелось поспорить.
Дима приказал Лёне: гвозди найди немедленно.
Тот поинтересовался:
-  Зачем?
-  Чурбаки сколачивать.
-  Вначале надо найти чурбаки,  -  недовольно проворчал Леня.  -  Потом полагается думать о гвоздях. Если делать по-твоему, сто лет можно искать гвозди. Для чурбаков не останется времени.
-  Останется,  -  упирался Дима.
-  Не останется. Закройся!  -  доказывал Леня.
Дима закрываться не желал. Он отстаивал свое.
В конце концов, братья так ни до чего и не договорились.
-  Лопух ты, а не путешественник,  -  заявил Дима.  -  Хуже нет с тобой плавать.
-  Не хочешь плавать по морю? Ладно! Я с тобой не только сырую, но и вареную рыбу не стану есть. Отбиваешь весь аппетит.
-  Всё ясно,  - сердито сказал Дима.  -   Строительство плота отменяется. Ходи пешком.
-  С удовольствием пойду!  -  поспешил высказаться Леня.  -  В горы пешком. Если желаешь знать, в горах намного интересней.
-  Тогда я тоже пойду,  -  загорелся Дима.
Разве он, мечтатель, мог упустить такой случай? Не побывать среди громадных каменных скал  -  нет, это путешествие надо совершить обязательно.
Он стал фантазировать. Вот они ночуют в палатке на горном лугу. Вот пьют воду из чистого прохладного ручья.
Что дальше? Можно поохотиться на  какого-нибудь зверя.
-  Ага!  -  закричал Леня.  -  Чья взяла?
-  Пусть ты прав. Только у тебя кеды старые. По ущельям не походишь в старой обуви. Сразу отвалятся подошвы.
-  Димастый! Ну, ты способный.  -  Леня почесал затылок.  -   Может, дашь мне свои кеды? Что тебе стоит?
Брат задумался. Отдать кеды  -  самому идти в чём? В резиновых сапогах? Не годится. Они тяжелые.
Сообразил: где-то лежали его старые кеды. Не то за галошницей у стены, не то под шкафом.
-  Пусть будет так,  -  предложил.  -  Отдаю тебе старые кеды. У них подошвы еще крепкие. Верх только обтрепался немного.
-  Где они?
-  Найди.
-  Хитрый. Так я не согласен.
-  Кто обязан тебе искать? Сам не маленький. Посмотри за галошницей, под шкафом.
Леня насупился, отвернулся от брата.
Диме всё первому покупают. Кеды вон купили новые. А ему, Лене, отложили до другого раза. Когда это случится?! В горах нечего делать без удобной обуви.
-  Иди в свои скалы один,  -  сказал Леня.  -  А я на гоночном мотоцикле поеду к бабушке на дачу.
-  На каком еще гоночном? У нас и обычного-то нет.
-  Неважно. Отцепись. Нажму на педаль, заведу и покачу.
-  Чур, я с тобой!  -  радостно закричал Дима.  -  Мне нравится. Спереди сяду, понял?!
Ему сразу расхотелось бродить по горам. На мотоцикле ездить интересней. С ветерком можно промчаться по улицам. Газуй себе сколько пожелаешь. К бабушке. На дачу.
Леня остолбенел от такой дерзости. Этот фантазер Димка всегда лезет вперед. Нет никакой возможности спорить с ним. Вот пожалуйста  -  заграбастал себе новенький мотоцикл!


 КТО РАССЕЯННЫЙ?

В домоуправлении Диме вручили ключи от новой квартиры. Нет, ключи дали вначале папе. Но Дима сразу же сказал: они должны быть у него. Если их не будет, то ни за что не станет жить в новой квартире.
-  Пожалуйста,  -  сказал папа.  -  Пусть будут у тебя.
А что подумал Леня?
Глаза у него стали круглыми. Он потер лоб. Разговор ему не понравился. Нельзя было не испугаться:  «Дима их потеряет. И тогда я не попаду в квартиру».
Это дело так просто оставлять  -  нет уж, дудки!
-  Я ему не доверяю,  -  заявил Леня.  -  Дима рассеянный. Шарф забыл в школе. И еще он до сих пор плохо умеет завязывать шнурки. Всегда ему помогаю. Значит, ключи должен нести кто? Не он, а я.
Папе пришлось заняться размышлениями.
Поразмышляв, он твердо сказал:
-  Несите их по очереди.
Разговор был окончен. Раз поставлена в нём точка, они все отправились в новую квартиру.
Шагали быстро. Наконец, показался их дом. Что случилось затем?
Впереди шел папа. За ним  -  Дима с ключами, крепко зажатыми в кулаке. А позади всех  -   Леня. Он следил за рассеянным Димой.
Во дворе стояла суматоха. Одна за другой подъезжали машины с вещами.
Около подъездов сгружали шкафы, тумбочки, диваны. Мебели хватало, и вокруг нее хватало взволнованно суетившихся новоселов. Леня тоже волновался.
Он хмурился и с подозрением наблюдал за братом. Тот мог засуетится вдруг и пропасть. Тогда ищи-свищи заблудившегося Диму. Кому было весело? Одной лишь дошкольной малышне. Она играла в прятки между шкафами и не беспокоилась о ключах. Можно даже  позавидовать шумным ребятам. Хорошо бы тоже поиграть. И только он так подумал  -  брат пропал. Вместе с ключами.
-  Ну вот,  -  расстроился Леня.
Неприятнее всего оказалось исчезновение папы. Если уж и он потерялся, то дело совсем плохо.
-  Это на них подействовало шумное переселение,  -  сообразил Леня.  -  Они очень обрадовались и забыли, куда им надо идти.
Теперь Леня взволновался сильнее прежнего. Город большой, а домов еще больше. Плутают где-то сейчас  Дима и папа. Машин итак на улицах полно, а здесь им словно медом намазано. Всё прибывают и прибывают. Из их гудящей толпы выбраться непросто.
Жалко бедного папу и рассеянного Диму! Леня расстроился, но быстро взял себя в руки. Не хватало еще тут разреветься. Слёзы  -  не для школьников занятие.
Лучше всего стать посреди улицы. Или на тротуаре. И  -   кричать. Тогда папа и Дима его услышат, вернутся.
Вот стоит он на тротуаре. Старается  -  во всю мочь голосит. Слышно его и на улице, и во дворе. Новоселы перестали суетиться, уставились на крикуна.
Ребята прекратили играть в прятки. Им тоже интересно  -  что случилось?
А Лёне хоть бы что. Голос у него сильный, пронзительный. Взлетает до верхних этажей нового дома.
Все оставили в покое шкафы, тумбочки, диваны, начали подходить к беспокойному Лене. Спрашивают друг друга: почему этот мальчик такой беспокойный?
Тут появился папа. И сзади него  -  Дима.
-  Ага!  -  сказал брат.  -  Нашелся! Ишь, как перепугался. Сам рассеянный с улицы Бассейной, а еще обзывает некоторых.
-  Ничего подобного. Не перепугался,  -  сердито возразил Леня.  -  Спасал вас. Вы же потерялись.
-  Смотрите, какой умелый спасатель!  -  засмеялся Дима.  -  Мы открыли уже моим ключом дверь. Хотели зайти в квартиру. Слышим: ты кричишь. Круто у тебя получается. Я поэтому даже не успел рассмотреть, какой у нас коридор.
-  Хватит вам препираться,  -  папа был недоволен.  -  Мы всё же войдем в новую квартиру? Или будем тут стоять?
Так что Лёне спасти папу с Димой не удалось на этот раз.
Но зато квартиру они получили чудесную. Три комнаты. Два балкона. Большой коридор, где можно бегать, бороться и кувыркаться.
-  Ну, братцы,  -  сказал папа,  - на праздник справим новоселье.
-  Справим,  -  в один голос подтвердили Дима и Лёня.
-  Кто знает, когда у нас праздник?
Дима и так думал, и сяк. Вспоминалось медленно. Потому что год всё-таки довольно длинный.
А Лёня быстро перебрал в уме самые близкие  -  весенние  - праздники и закричал:
-  Я знаю! Девятое мая. День Победы.
-  Молодец,  -  одобрительно сказал папа.
Лёня победно посмотрел на смущенного Диму. Ну как? Кто с улицы Бассейной?


  РАСКЛАДУШКА

На террасу вынесли раскладушку. Леня и Дима бегали вокруг нее. Захотелось им полежать на раскладушке.
Леня  первый залез. И  -  полеживает.
К нему  -  брат: ну-ка, подвинься!
Раскладушка большая, двоим хватит места. Но Дима и Лёня, конечно, принялись толкаться.
-  Ты уходи!
-  Нет, ты уходи!
Чуть не поссорились. И тут Лёня сообразил: это и не раскладушка вовсе, а машина. Если спинку согнуть и сесть, спустив ноги под раму, то…
Договорить он не успел.
-  Машина получится!  -  закричал Дима.  -  Чур, я шофер!
Лишь этого Лёне и надо. С готовностью ответил: пожалуйста!
Стал Дима гудеть, усевшись на спинку раскладушки. Брат  - сзади. Спокойненько полеживает. И это ему очень нравится.
Устал Дима гудеть. Теперь ему хочется отдохнуть  -  тоже полежать. Лёня водителя не пускает:
-  Не останавливайся. Раз ты шофер, то веди машину.
Плохо Диме. Но и он тоже не глупый:
-  Мы уже в лесу. Сейчас гроза будет. Пассажирам надо прятаться под навес.
-  Куда?  -  удивился брат.
-  Полезай под раскладушку.
Делать нечего, залез Лёня под навес  -  туча шутить не станет, от дождя полагается всем прятаться.
Ему тесно  там, внизу. Неудобно. Зато брату хорошо. Улегся наверху и хихикает.
Подумав, Лёня закричал:
-  Гроза прошла. Кругом разлилась вода!
-  Ты чего?  -  испугался Дима.
-  Эй, на лодке!  -  еще громче закричал Лёня.  -  Тону!
Он правильно рассчитал. Не такой Дима человек, чтобы утопающего оставить в беде. Схватил он брата за рубашку, втащил в лодку.
Уселись Дима с Лёней поудобней. И поплыли они по волнам всё вперед и вперед.
               

  КРАСКИ

Купили Диме и Лене краски. В коробочке было всё, что нужно: кисточка, плошка для воды, сухие акварельные брусочки самых разных цветов.
Леня достал чистый лист бумаги. Налив воды в плошку, начали они рисовать.
Мама собралась в магазин. В этот замечательный воскресный день захотелось ей купить муки, сладкой ванили. Затем  -  испечь пирог, чтобы устроить чаепитие. Чтобы у всех было хорошее настроение. 
-  Ребята,  -  сказала она,  -  ведите себя хорошо. Не ссорьтесь. К обеду у нас будут пироги и пышки. Выходной сегодня или не выходной?
Дима согласился.
-  С самого утра выходной. Почему нужно вести себя плохо?
Леня сильно удивился. Он сделал круглые глаза и сказал:
-  Да я с утра уже не хотел ни с кем ссориться!
Короче говоря,  дали слово: споры прекратятся. Вести себя они станут примерно, а задирать другу друга не станут ни за что.
Провожая маму к двери, Дима ее успокаивал:
-  Что мы тебе? Маленькие?
Брат кричал из комнаты:
-  Давно уже первоклассники!
Но она сомневалась, что всё будет хорошо. В сумочке искала ключи  от квартиры, потому что желала сама закрыть дверь, и просила не играть выключателем в коридоре, не высовываться из окон, не баловаться с телефоном.
Тогда, не утерпев,  Леня выскочил из комнаты и закричал в два раза громче про первоклассников. Конечно, маму полагалось успокоить. Ей можно без опаски идти в магазин. А очень громким Леня был по одной простой причине  -  пусть Дима не считает себя главным успокоителем.
Мама его поняла, перестала искать ключи.  Она смотрела на умного Леню и с удивлением качала головой.Тот торопился высказать успокоительные соображения:
-  Всё равно не буду  слушать спорщика Диму. Возьму ваты, засуну в уши, и он может кричать хоть до твоего возвращения. Я его не услышу. Раз не услышу, то и не захочется мне ссориться.
Диме не понравились умные мысли брата.
-  Ишь, сообразительный нашелся! Я первый уйду в другую комнату. Чтобы тебя не видеть, когда ты начнешь приставать и ссориться.
-  Ну, ладно,  -  утихомирила их мама.  -  Думаю, вы оба достаточно благоразумны. Не наделаете глупостей.
-  Достаточно,   -   заверил ее Дима.
-  Даже чересчур,  -  поддержал его Леня.
-  Очень они, всякие глупости, нам нужны!  -  гордо сказал Дима.
-  Полчаса не обойдемся без них,  -  в словах Лени было столько остроумной мудрости, что маме оставалось лишь улыбнуться и сказать:
-  Тогда я пошла.
Лишь дверь за ней захлопнулась, Дима закричал:
-  Ура!
Брат остановил его:
-  Начинаешь? А сам что говорил?
Дима громкость поуменьшил, даже перешел на шепот:
-  Ничего не начинаю. Это я так просто.
Тихонечко направились они в комнату. Тихонечко сели за стол. Тихонечко стали рисовать.
-  Лёнечка,  -  сказал  теперь уже не гордый, а простецки простой брат,  -  дай мне, пожалуйста, кисточку. Нарисую на крыше дома трубу и дым. Твои будут стены и крыша, мои  станут труба и дым. Получится у нас дом. Красивый и тихий.
-  Ну, если тихий,  -  сказал мудрый Леня,  -  тогда пожалуйста, Димочка.
Сидели они за столом. Вежливые-превежливые. Умненькие, как самые умные умники. Как почтальоны, что всякий раз приветливые. Как продавцы мороженого, которые  всегда очень добродушные.
Изрисовали братья весь лист. Там не осталось свободного места, ищи не ищи. Тогда они принялись рисовать друг на друге.
Дима нарисовал на лбу Лёни желтое пятно.
Тот посмотрел на себя в зеркало и спросил:
-  Что это у меня?
-  Лимон,  -  охотно ответил брат.
-  Ладно,  -  согласился Лёня. -  Пусть будет лимон. А тебе я нарисую апельсин. Без него нельзя. Где в доме лимоны, там и апельсины.
Дима, как обещал маме, спорить не стал.
-  Давай побыстрей. Мне хочется нарисовать яблоко.
На щеке у Димы появился апельсин. На щеке Лёни  -  яблоко.
Под носом у одного вырос синий баклажан.
На подбородке другого выросла красная морковка.
Время шло. Овощам и фруктам стало тесновато, разных красок в акварельных брусках заметно поубавилось.
Но тут позвонила в дверь мама.
Братья встречали ее радостные, довольные друг другом.
Мудрый Лёня честно объявил для успокоения мамы:
-  Дима вел себя хорошо.
А тот снова решил быть гордым. Он даже похвалил себя, не удержавшись:
-  Обещал не ссориться, вот и не поссорился.
Маме что оставалось делать? Села на стул в прихожей и сказала:
-  Поглядите на них. Не поссорились они!
Долго потом сидела со своим  маслом, со своей ванилью, со своей мукой. И  -   ничего не говорила. Любовалась, что ли, всеми этими овощами и фруктами?


    ТЕЛЕВИЗОР

Дима узнал, что много смотреть телевизор вредно ребятам. По такому поводу всё-таки невредно было подумать. Он взял и подумал:
«Мало ли что говорят».
А когда он так подумал, ему пришло в голову: неплохо бы пойти к папе и задать вопрос. Какой вопрос придумал? Вот такой: где всё-таки правда?
-  Телевизор отвлекает от уроков,  -  объяснил тот.
-  Но я ведь хожу в школу.
-  Верно. Однако мало думаешь об уроках дома. И значит, что? -  хитро поинтересовался папа.
Дима как следует поразмыслил и прямо ответил:
-  Станешь  дураком.
Папа решил всё разложить по честным полочкам:
-  Ну, дураком не дураком. А если станешь, то не сразу. И если…
Его объяснение, наверное, было слишком сложным. Потому что мама, услышав разговор, пожала плечами и сказала:
-  У сына заболят глаза. Будет близоруким растеряхой. Зачем ему это надо? 
Узнав об опасностях, Дима испуганно заморгал и выпалил:
-  Мне и Лёне этого ничего не надо!
Он обиженно поглядел на красивый ящик с большим экраном. Отодвинулся на всякий случай подальше.
Это ж надо! Тридцать три несчастья, а не вот тебе удовольствие. Ты любил смотреть телевизор, а тот, показывая мультики, оказался этим… на уме себе. Вредным оказался.
Не хотелось Диме быть бедным растеряхой.
И не было у него желания, чтобы у брата вдруг поубавилось ума. Здесь того и гляди, что Лёня крепко упулится в ящик. Возьмет и заболеет по-всякому. Тридцать три печальных раза.
Ведь обязательно станешь переживать за него, разве не так?!
Ой, кажется, надо поучить брата! Чтобы всё понял. И насчет глупых, и насчет слепых. Пусть тот боится тоже.
Узнав, что может стать растерей, Лёня призадумался. Потом хитро заулыбался:
-  Тридцать три несчастья, да? Ишь, он какой, этот ящик! Только ему не справиться со мной.
-  Не задавайся.
-  Вот еще! Не боюсь его ни капельки.
-  Почему это?
-  Ты не понимаешь: нужно пугаться лишь тогда, когда он включен. Если не работает, чего нам дрожать?
Но поглядев на загадочно блестевший экран, Лёня всё-таки решил отойти  подальше. Кто ее знает, эту странную штуку. Еще натворит дел, а спрос с нее какой? Тебя же во всем и обвинят. Скажут: глупый ты глупый. Зачем лез куда не надо?!
Был выходной, после обеда папа с мамой ушли к кому-то в гости.
Два брата сели у окна, им самое время было поразмыслить. Чтоб не промахнуться насчет хитрого ящика.
-  Если он сам включится,  -  прошептал Дима,  -  мы пойдем в другую комнату. Запремся.
-  Ты чего шепчешь?  -  прошептал Леня.
-  Запремся, и  -  всё!
-  Что  -  всё?  -  не понял Леня.
-  А то. Не достать ему нас.
-  Кому?
-  Да тому. Этому.
Брат внимательно посмотрел на Диму.
-  Слушай, ты не заболел?
-  Нет. С чего ты взял?
-  Говоришь что-то непонятное. Кто он  -  этот? тот?
-  Ну вот,  -  с недовольным видом протянул брат.  -  Ты, кажется, уже забыл про телевизор.
Леня с облегчением сказал:
- Не выдумывай. Нет  у него ног. Он ходить не умеет.
-  Всё равно ему не верю. Возьмет сам и включится, раз такой вредный. Знаешь ведь: когда ты вредный, то всегда хитрый.
Подумав как следует, Леня заявил:
-  Хорошо. Давай тогда пойдем на улицу.
-  Только что объяснял: можно в другой комнате не запираться. Ящик ходить не умеет. Зачем же нам слоняться по улице?
-  Погулять разве плохо? И подальше от телевизора, и вообще…
Леня мигом нарисовал брату заманчивую картину. Вот они играют с ребятами во дворе в салки. Потом идут к трансформаторной будке и слушают, как гудит чудесная штука по прозванию электроэнергия. Чем еще можно заняться? Покататься на качелях. Поиграть в футбол.
Диме понравились все эти занятия. Но для полного порядка он добавил еще одно дело:
-  Можно также сидеть на лавочке. Смотреть, как труба пускает белый дым за рекой.
Леня одобрительно кивнул:
-  Соображаешь.
Дима согласился:
-  Конечно, соображаю. На улице лучше, чем дома. В запертой комнате. По соседству с хитрым ящиком.
Приятно было Диме услышать, что голова у него неплохо варит. Поэтому он подмигнул брату: тот вполне способен тоже посоображать дополнительно. Если выйти на улицу, оглядеться получше, увидишь столько всего  -  тележку и даже вагон. Вагон и тележку интересных вещей.
Кто мешает сходить на речку? Пожалуйста! Невредно поглядеть на рыбаков с удочками. Некоторым удается поймать леща с ладонь или окуня. Столько тогда всяких разговоров! Одним хочется посмотреть на пойманную рыбу. Другие спрашивают, на какую насадку здесь ловят. На реке не заскучаешь.
Насчет рыбы прав был Дима. Брат одобрительно кивнул и начал соображать дополнительно. Про лещей и окуней всё ясно. О чём еще не было речи?
Леня поспешил высказаться:
-  Можно покататься на трамвае. 
-  Нет,  -  возразил брат.  -  На трамвае одним ездить нельзя. За это нам попадет.
-  Ладно,  -  вздохнул Леня.  -  Никуда не поедем. Зато за стеклами газетного киоска лежат детские книжки. Разглядывай их, сколько пожелаешь. Знаешь, какие бывают картинки на обложках?!
-  Интересные встречаются. На них стоит поглядеть,  -  согласился Дима.  -  Я сам люблю рассматривать книжки. Слушай, а где будильник?
Леня был доволен. Его дополнительные соображения понравились брату. Поэтому он с готовностью закрутил головой, и вскоре ему удалось обнаружить часы на этажерке.
-  Смотри туда! Вон там твои часы!
Дима глянул и подскочил:
-  Ой! Сейчас начнется детская передача!
Он побежал и включил телевизор.
И забыв о качелях во дворе, о книжках и рыбалке, два брата дружно уткнулись в ящик с большим экраном.



  ЗАКОЛДОВАННАЯ БОЧКА

В саду появилась бочка. Широкая, из гнутых дощечек. Туго обтянутая двумя железными обручами.
«Интересно,  -  подумал Дима.  -  Зачем она здесь у дедушки?»
Пошел к нему, и тот объяснил: на даче она очень нужна. Следующим летом в нее нальют воды. Когда станет жарко,  иди к бочке  -  поливай из нее грядки.
-   А сейчас что делать?  -   не отставал любопытный  Дима.
-  С бочкой? Постоит пустая. Лето кончается, уже поливать грядки не надо.
-  Понял,  -  сказал Дима.  -  Раньше у нас не было пруда. А теперь он будет  - небольшой, зато крепкий.  Дубовый и с железными обручами.
Низенькая широкая бочка ему понравилась. Раз та дедушке пока не нужна, ее можно приспособить. Для чего? По выходным ездить с папой на озеро теперь не обязательно. Мальков напустил себе в пруд, подождал, когда они подрастут, и потом преспокойно лови рыбу хоть каждый день.
-  Налью воды,  -  тут же решил Дима.
Вначале наполнял пруд стеклянной банкой. Старался, старался  -  уморился. Глянул через дубовые берега в глубину, а там  не разгуляться малькам. Дно бочки покрыто водой, однако слоем вовсе не толстым. Скорее  -  тонким.
Несолидная получилась глубина. Рыбкам простору мало. Возьмут и откажутся быстренько подрастать.
Да уж, банка в таком деле не помощник.
Пошел Дима искать лейку.
В сарае почему-то ее не было.
«Куда подевалась?  -  озабоченно думал Дима.  -  Дедушка ее не брал. Точно знаю.»
Покрутился он, хлюпнул от досады грустным носом. Вернулся к бочке. Придумать бы какую-нибудь хитрую штуку!
Случайно заглянул в свой пруд. Вот так чудеса!
Воды стало гораздо больше. Откуда?  Ведь не добавлял ни капли. А раз так, надо повнимательней поглядеть по сторонам. С подозрением он покрутил головой. Туда и сюда. Однако никого  -  с лейкой или банкой  -  не увидел.
Тогда попробовал толкнуть бочку рукой.
Он ее  -  и так, и сяк. И влево, и вправо. Хоть бы ей что. Не  желала поддаваться: не то чтоб покачнуться  -  не шевелилась ни в какую.
Толчки ей,  широченной,  нипочем. А если потянуть за край?
Тянет изо всех сил, но этому дубовому пруду по-прежнему пошевельнуться лень. Уж настолько стоит крепко, что не мешает тянутелю отдохнуть. И в свою очередь  крепко… ну, хотя бы подумать.
Дима уставился на странную бочку. Насчет нее, как ни суди, не было ясности. Воды непонятно отчего прибавилось. По этой причине в голове у Димы росли сомнения, подозрения. Прибавлялось и прибавлялось разных соображений.
Что получается? Вблизи  -  никого. Водопровод к бочке не подведен, никаких шлангов рядом нет. Дедушка когда собирался наполнять ее? Летом. Оно  -  следующее  -  когда наступит? Через год. Тогда выходит …
Сама, что ли, сбегала за водой?
Дима тщательно обсмотрел свой пруд для мальков. Тот, как говорится, и глазом не моргнул. Был спокойный, равнодушный.  Одним словом, оставался неколебимым. Будущий рыбак догадался: нужно разыскать дедушку.
Походил по саду, нашел. Тот чинил забор, приколачивал новую планку взамен старой.
-   Слушай, дедушка! Ты никогда не видел, чтобы ходили бочки?
-   Какие еще бочки?
-   Ну, я не знаю какие. Пронырливые, что ли.
Почему Дима интересовался? Ясное дело, на всякий случай. Не маленький, чтобы верить во всяких водяных, в Бабу-Ягу и ее пронырливую бочку-ступу.
-  Не видал. А слышать слышал разное. Как ведра ходили сами в гору. Как печка ездила.
-  Это в сказке!  -  закричал Дима.  -  Я читал про Емелю и щуку. А вот если по правде?
Дедушка удивился:
-  Да где ж я увижу?!
Слова его, похоже, внука разочаровали. Потому что, вздохнув, сказал:
-  Но вдруг знаешь что-нибудь о заколдованных бочках?
-  Не ведаю ничего. А в чём дело-то?
-  Да так,  -  Дима отошел, успокоившись.
Вернувшись к бочке, он толкнул ее на всякий случай еще  разок. Она изо всех сил отказывалась шевелиться. Невозмутимо стояла себе и стояла. Как вкопанная.
-  Ладно,  -  решил Дима.  -  Наливайся хоть до краев, когда тебе  так хочется. Мне же будет лучше.
Раз воды теперь достаточно, можно лейку не искать. Побольше бы таких чудес. Чтоб меньше было хлопот.
Оставались рыбки, где их раздобыть? За ними не поедешь на озеро без папы. Если куда идти… ой, не нужно далеко ходить! Достаточно глянуть в щелку забора. Увидишь выкопанный домашний прудик. Некоторые  держат тут живцов для ловли щук. Вот кто поможет  -  соседский Игорек!
Побежал Дима к соседям. Без лишних разговоров ему дали две рыбки. За это Игорьку было  обещано: с ним поделятся добычей. Тот  получит самую большую рыбу из тех, что станут жить в бочке.
Что было потом?
То и было  -  мальки закружились в дубовом пруду.
Дима понаблюдал за ними немного, затем вспомнил: им ведь нужен корм! Отправился копать червяков.
Уж, конечно, вовремя вспомнил о рыбьем корме. Этим красноперкам надо хорошо питаться, иначе не вырастет из них ничего крупного.
Самые толстые червяки  -  хитрые. Они забираются глубоко в землю. Поэтому не ленись. Старайся. Посильней нажимай на лопату.
Дима не собирался полеживать на диване. Он собрался что делать? Добыть вкусное пропитание для подрастающих обитателей пруда. Как следует постаравшись, пошуровав лопатой, вскоре добрался до толстых хитрецов.
-  От меня вам не убежать!
Положил он выкопанное в консервную банку, и сверху всё прикрыл мелкой травкой. Корм должен быть какой? Свежий, не подсохший.  Чтоб у  красноперок не пропал аппетит.
Теперь всё в порядке. Дубовый пруд у него будет  -  насчет рыб  -  богатым. На свежем корме здешние проживатели станут расти не по дням, а по часам.
Долго или не так уж долго он копал, но когда принес консервную банку и заглянул в бочку, то… банка вывалилась у него из рук. Новые чудеса! Никаких рыбок не увидел,  плавали  там зеленые лягушки.
Дима понесся к соседу Игорьку.
-  Чего обманываешь?!
-  Никого не обманываю,  -  обиделся тот.
-  Ага! Кто мне головастиков дал вместо мальков?
-  Неправда,  -  сказал Игорек.  -  У меня головастики не водились никогда. Зачем они? Мы с папой ловим на живца обычно. Знаете ведь, сами ездите на озеро. Фу! Придумал каких-то лягушек.
Дима возмутился:
-  Посмотри, как твои мальки в моем пруду квакают!
Разобиженый Игорек помчался  вместе с Димой. Бежал и никак не мог поверить, что оказались его рыбки головастиками. Сколько жили в домашнем прудике  -  ничего такого не позволяли себе. Потом вдруг обернулись лягушками. Да что же это делается?!
-  Вот гляди!  -  закричал Дима, подскакивая к бочке.
Игорек приблизился, наклонился. Но лягушек не заметил.
-  Где же они?
-   Там, конечно,  -  ехидно сказал Дима.  -  Не притворяйся, что слепой.
Игорек пожал плечами:
-  Нет ни одной.
Засмеялся:
-  Они у тебя улетели, что ли?!
Что оставалось делать Диме? Уж во всяком случае не помалкивать. Полагалось взять и рассердиться на пронырливых головастиков, их смешливого хозяина, на странную бочку.  Он сердито сказал:
-  Пусти меня!
Отодвинул в сторону Игорька, сунул голову в дубовый пруд, где творились чудеса.
Мальков не было в нем. Ничего там не было, если только  -  вода. И под слоем воды  -  желтоватое дно с песком.
Чего-чего, но песка раньше здесь не водилось. Откуда он взялся?
-  Знаешь,  -  сказал хозяин пруда хозяину квакушек,  -  бултыхались маленькие зеленопузики.  Честное слово. А теперь они превратились в песок. Бочка, наверное, заколдованная.
Что оставалось делать Игорьку? Не поспешил он удивиться, а только взял и сказал:
-  Не я, ты обманщик. Говорил, что рыбки мои были головастиками. Что они обернулись лягушками. Теперь они у тебя превратились в песок на дне бочки. Вот напридумывал!
-  Ни капельки! Так оно и есть.
Игорек чуть не упал от возмущения. Ну, и мастер выдумывать, этот Димка! Глаза у него стали большими, как блюдца, и он даже покачнулся, однако не упал  -  смело подступил к заколдованному хозяину бочки:
-  Верни моих рыбок!
-  Где их возьму, летучих таких? Они упорхнули, а я виноват, да?!
-  Отдавай.  Иначе хуже будет!  -  закричал Игорек.
-  А что будет? 
-  Тогда узнаешь!
-  Сам узнаешь.
К счастью, появился Леня, брат Димы.
-  Вы чего тут шумите?  -  спросил.
Дима кивнул на Игорька. Тот показал на Диму. И в один голос крикуны заявили:
-  Это он виноват.
-   Не ссорьтесь,  -  сказал Лёня.  -  Сейчас  что-то скажу. Вы ахнете. Только, чур, никому ни слова.
Озираясь, он зашептал:
-  Случайно узнал. Хотите верьте, хотите нет, но эта бочка заколдованная. Честное слово!
Дима не выдержал, громко возразил:
-  Первооткрыватель нашелся! Я первый обо всём узнал. Игорьку говорю, да он не верит.
Лёня заморгал недоуменно. Потом в свою очередь возразил. Куда громче брата:
-  Нет, ты второй!
-  Какой еще второй? Я носил стеклянной банкой воду. Устал и пошел за лейкой. Не нашел, вернулся назад. А воды прибавилось. Сама себе подлила бочка. Сходила куда надо. И  -  подлила.
У Лёни другие нашлись возражения. Их было столько много, что он даже подпрыгнул:
-  Не верь ему, Игорек. Никуда не ходила бочка. Мало было в ней воды, поэтому я взял лейку и добавил. Ничего тут необыкновенного нет. Вот мое чудо  -  настоящее!
Игорек недоверчиво хмыкнул:
-  Так уж и настоящее?
-  Конечно. Отошел я ненадолго, а когда вернулся, здесь уже плавали рыбки. Сами развелись в бочке, понимаешь? Их туда не запускал никто!
Настала очередь Димы недоуменно моргать.
Игорек поглядел на него и засмеялся.
Лёнин брат, рыбовод и рыболов, как только закончил моргать, сразу присел. Потом стал подскакивать и хлопать себя по бокам. О чём кричал?
Вопросы разные были у него:
-  Так ты?! Вместо рыбок?! В мой дубовый пруд посадил?! Этих зеленопузиков?!
Посмотрел Лёня, как брат подскакивает, поизумлялся. Начал объяснять:
-  Мне захотелось пруд сделать. Чтоб он с лягушками был и песчаным дном. А рыбок я пустил в ведро. Для изучения. Так их лучше изучать.
Глядя на двух братьев, Игорек тоже мог бы поизумляться. Ну, и чудеса тут у них! Однако не поспешил насчет этого дела, а побыстрей заявил:
-  Моих мальков держать в ведре? Возвращайте сейчас же! Я дал их Диме для откорма. Но раз вы оба такие заколдованные, то забираю. Они у вас пропадут.
Лёна и Дима не стали спорить с ним. Отдали ему рыбок.
Игорек потащил ведро домой. Оно было тяжелое. Выйдя за калитку, Игорек понял, что не мешало бы отдохнуть.
Отдыхать, так с песней. О чём он пел?
Вот о чём.


Заколдованные рыбки.
Заколдованные Димки.
Заколдованные Лёньки.
Заколдованные бочки.


   ВЕЛОСИПЕД

Дима умел кататься на велосипеде, а Лёня обходил двухколесную машину стороной. Вот папа и сказал Диме, чтобы он помог  -  научил брата ездить.
-  Да не захочет он,  -   умелому ездоку стало скучно.
-  Захочет,  -  загадочно подмигнул папа.
-  Я его знаю,  -  засомневался, покачал головой Лёнин брат.  -  Он как заупрямится, так от него не добьешься никакого толка.
-  Погоди. Он парень не промах,  -  с улыбкой возразил папа.
И вот что он придумал.
Пообещал Диме  конфету. А Лёне  -  ученику  -  большое пирожное с фруктовым кремом.
-  Но чтоб всё было честно,  -  заметил при этом.  -  Через неделю устрою проверку. Если проедет велосипедист по нашему переулку без посторонней помощи, учитель и ученик получают каждый свое. А иначе  -  никаких наград.
Сразу Лёня стал очень озабоченным. Говорит умелому велосипедисту:
-  Давай ездить!
Вынесли они двухколесную машину во двор. Дима забрался на нее и начал кататься вокруг детской площадки.
-  Видишь,  -  кричит,  -  как нажимаю на педали? Соображай, учись!
-  Вижу,  -  отвечает Лёня.  -  Соображаю.
Димин брат облизнулся. Не потому облизнулся, что внимательно смотрел на ловкий велосипед. А потому, что во рту стало сладко. С каким удовольствием вскоре можно будет слопать большое пирожное с фруктовым кремом!
-  Гляди и запоминай!  -  кричал Дима, лихо ворочая рулем.
Тот, кто не умел ездить,  глядеть не отказывался, но потом ему надоело таращиться на способного умельца. Сколько тут стоять без движения? Пора кое-кому  немного подвигаться:
-  Можно теперь поездить?
Ловкий брат засмеялся:
-  Ишь, какой быстрый! Мне самому надо сначала покататься.
-  Да? А кто взялся учить меня?
-  Научись глядеть. Потом будешь показывать класс.
Лёнин брат вытворял такое  -  всем неумёхам на зависть!. Задерет ногу и катит себе, нажимая лишь на одну педаль.
А еще он мог держать руль только одной рукой. При этом другой отдавал зрителю честь по-солдатски.
Целый час учился Лёня смотреть. И до того ему это дело надоело  -  глаза бы не глядели на умельца, если б не пирожное с кремом.
Прошел день. Дима придумал новое занятие.
-  Чтобы на велосипеде кататься, равновесие научись держать,  -  сказал брату.
-  Слушай. Давай без равновесия,  -  предложил тот.  -  Покручу педали. Потренируюсь полчасика. Чем тебе плохо? Будешь потом кататься сколько пожелаешь.
-  Не учи ученого. Нельзя сразу садиться в седло. Ты походи по бревну. Видишь на детской площадке? Старайся давай. И без разговоров.
Лёня понял: этого учителя не переспорить. Возражать не стал, а вскарабкался на бревно и начал по нему ходить вперед-назад. Вида не показал, что обиделся. Не показал по одной причине  -  решил всё вытерпеть.
Должна же быть у человека совесть? Когда-никогда она проснется у Димы.
Долго провозился с норовистым бревном. Соскользнуть с него очень даже просто. Но что поделаешь? Кое-кому дай только повод придраться. Пожалуешься, а тебе скажут: слабонервным нельзя ездить на велосипеде.
Полчасика прошло. И еще полчасика.
-  Ну, всё!  -  заявил Лёня, когда ему удалось раз десять без остановки пройти по бревну.  -  Слезай, Димастый, с велосипеда. Я уже так уравновесился, что тебе и не снилось.
Способный брат лишь рассмеялся:
-  Подождешь. Я прежде объеду вокруг дома.
Поехал.
Пропадал не меньше часа. Приехал весь красный.
-  Фу!  -  сказал, отдуваясь.  -  Дорога оказалась дальняя. Там за домом еще один. Вокруг него ездить очень удобно. Машин почти нет, и асфальт ровный.
Постоял, отдышался.
Опять уехал. Чтобы посмотреть, можно ли там учить кое-кого.
Так Лёне и не удалось посидеть в седле. За неделю ни разу? То-то и оно, что все оставшиеся дни лишь глядел на ловкача-велосипедиста.
И вот пришло время, когда папа вышел во двор, сказал:
-  Нормальная погода сегодня, а Димк?
-  Хорошая,  -  подтвердил тот, поеживаясь.
-  А ты как думаешь?  -  вопрос был задан и Лёне.
Димкин ученик с опаской поглядел на велосипеды, что гоняли по двору:
-  Кто ее знает.
Папа ему подмигнул поощрительно:
-  Выше голову, гонщик! Итак, приступаем. Где наша замечательная двухколесная машина?
-  Дома,  -  заморгал недоучившийся ученик.
-  Давай ее сюда,  -  бодро приказал папа.
Ученик пошел, тяжело вздыхая, учитель догнал его на лестнице и зашептал:
-  Ты главное не трусь. Садись, кати себе спокойно.
-  Ага,  -  поник Лёня.  -  Как  покачу, когда еще ни разу не был в седле? Сбросит она меня, эта двухколесная лошадь. Вполне спокойно шмякнешься. Всё из-за тебя, липовый учитель.
-  Подумаешь, наука!  -  фыркнул Дима.  -  В два счета сообразишь, как педали крутить. Только не показывай вида, что впервые держишь руль. Будь смелей.
Учитель помог ученику вытащить велосипед во двор. Подержал его, пока брат устраивался в седле.
-  Объявляю трехсекундную готовность,  -  деловито сказал папа.
Секундомера у него не было, поэтому начал считать вслух:
-  Один. Два. Три.
Весело закричал:
-  Пуск!
Дима что есть силы толкнул Лёню. У него был свой расчет: чем больше у брата будет скорость, тем быстрее и дальше он поедет.
«Может, проскочит весь переулок,  -  думал Дима.  -  Тогда получу большую конфету. Разве плохо? На велосипеде погонял. Вдобавок заработаю награду.»
Лёня ехал по длинному переулку.
Папа с удивлением наблюдал за ним.
Ученик вел себя странно. Он изо всех сил вцепился в руль. Ноги растопырил, и педали крутились сами по себе.
-  Что это он так смешно едет?  -  вопрос был задан  Лёниному учителю достаточно строго, и тот от неожиданности смутился.
Как говорится, проглотил язык. Потом нашел что сказать:
-  Наверное, желает показать класс. В цирке вон не только без ног  -  катаются даже без рук.
-  Разве ты обучал его по цирковой программе?  -  удивился папа.
-  Показывал всякое,  -  в голосе Лёниного учителя была подозрительная цирковая бодрость.
Папа лишь головой покачал.
-  Тут у вас… Впрочем, посмотрим что и как.
По длинному переулку шла девочка Лена.
Она увидела смешного велосипедиста и засмеялась. Тут захохочешь  -  едет этакое чучело. Не знает, куда сунуть ноги. Глаза вытаращены, словно впереди не асфальтовая дорога, а бетонная стена.
-  Ой, мама!  -  предупредил девочку Лёня.
Он не знал, как объехать ее. И очень испугался.
Надо было что-то делать. Вот он и предупреждал об опасности. При этом не успел подумать, кто перед ним  -  девочка Лена или мама Лены. Надеялся лишь на одно. Та, которая идет по дороге, его услышит и побежит прочь.
Не поняла она: мальчик ехать едет, но как ее объехать, не знает. Поэтому продолжала смеяться. Ей в голову не пришло, что нужно брать ноги в руки и убегать без лишних слов.
Дорога понемногу спускалась под горку.
Велосипед набирал скорость.
Еще сильней вцепился Лёня в руль. Еще выше задрал свои ботинки. И  -  чего никак не ожидала девочка  -  закрыл глаза.
Лена пригляделась и поняла, что смешного мало. Мальчик на велосипеде сворачивать никуда не собирался, он прямиком направлялся в ее сторону.
-  Ой!  -  произнесла она тихо.
-  Ай!  -  закричал Лёня, решившись чуточку приоткрыть глаза.
-  Ой-ей-ей!  -  воскликнула тихая Лена и пустилась наутек.
Глаза у Лёни, постепенно раскрываясь, из круглых стали почти квадратными. Нельзя было не заметить: впереди бежала девочка, и велосипеду почему-то хотелось  догнать ее.
Она повернула налево. Руль у Диминого ученика задрожал, дернулся и тоже повернул. Не куда-нибудь, а влево. Сам по себе? В том-то и дело. Ужас, до чего странные штуки вытворяла двухколесная машина!
Что случилось потом?
Лена оглянулась. Немедленно прибавила ходу. Побежала направо.
Если б велосипед направлялся куда и раньше, было бы понятно. Но он сразу  повернул… как раз вправо.
Испугался Лёня? Не то слово. Он прям-таки не мог оторвать взгляда от бегущей девочки. Быстрая машина Диминого ученика летела туда, куда глядели глаза.
Лёня был бы не против соскочить на землю. Или  поехать в другую  -  третью  -   сторону. Однако руки упрямо поворачивали руль вовсе не в третью сторону. А как раз туда, куда смотрели  квадратные глаза. Вот такая штука получалась у Диминого ученика!
В голове Лёни всё перемешалось, переплелось, перепуталось.
Что именно в кучу смешалось? Тапочки, в которых бежала девочка. Косички, прыгавшие у нее по плечам и спине. Деревья, которые стояли вдоль дороги. Педали, сами крутившиеся по себе. Собачка и бабушка.
Всё это перепуталось, перемешалось. Крутилось в голове Лёни с той скоростью, с какой мчался велосипед. Откуда взялась бабушка? Она вышла из другого переулка, на поводке у нее семенила маленькая собачка. Лохматая-прелохматая. С болтающимися ушами. С круглыми черными бусинками глаз.
-  Ай!  -  воскликнула бабушка.  -  Ты куда, безобразник, едешь?!
-  Не знаю,  -  честно ответил Лёня и направил двухколесную машину точно в сторону бабушки. Настолько точно, что пришлось той немедленно убегать.
Что приключилось дальше?
Бабушка побежала налево.
Димин ученик с ужасом убедился: велосипед послушно повернул за ней. Она поспешила на другую сторону дороги. Тот  -  вот нахал!  -  бросился, крутя колесами, вдогонку.
Он вел себя исключительно плохо. Можно сказать: настолько плохо, что дальше некуда. Но как его утихомирить, не имел Лёня понятия. Ведь чему научил его брат? Хорошо ходить по бревну. Всего лишь. Поэтому велосипед делал всё, что хотел.
Лёня только моргал и ойкал, когда тот пытался наехать на бабушку.
Тогда за дело принялась собачонка.
Она поняла, что никто не может справиться с велосипедом. Кроме нее, конечно. Покажешь характер и  -  справишься. Тут секрет в чём? Главное как раз не боятся, а в свою очередь напугать вздорную машину.
Лохмушка встряхнула ушами. Смело кинулась на педаль.
-  Гав! Гав!
Лаяла сердито и норовила укусить железку, которая болталась вполне свободно, очень глупо. И при этом нахально позванивала.
О чём подумала педальная машина  -  это еще вопрос. А Лёня подумал так: моська пожелала тяпнуть седока за пятку.
-  Кыш!  -  закричал на лохмушку.  -  Отстань от меня! Я тебе!
Та не обращала на него ни малейшего внимания. Знай себе трясла ушами, ее всю просто подбрасывало от злости. Почему эта невежливая двухколесная машина старается наехать на бабушку?!
Закричав, Димин ученик преследовательницу не прогнал, но с ним что-то произошло. Он и сам не понял, какое приключилось чудо. Вот только остановилась в голове у него  карусель.
Деревья теперь были не перепутанные, а сами по себе. Сама по себе семенила бабушка. И камешки, что валялись на асфальте, уже полеживали спокойно  -  сами по себе.
Что касается ушастой лохмушки…
Она по-прежнему подпрыгивала рядом с колесами. Видимо, не отказалась от мысли пустить в ход острые белые зубы.
Ноги Лёни сами по себе нашли педали. Начали крутить их всё быстрей и быстрей.
Руки его сами по себе повернули руль вбок.
Он   -  каким образом, непонятно  -  развернулся и поехал в обратную сторону.
Неожиданно всё случилось, и бабушка сильно удивилась. Какие фокусы вытворяют велосипедисты!
Не удивилась лишь собачонка. Она заторопилась вслед за двухколесной машиной. Грозилась укусить? А как еще поступать с невежами, у которых есть педали и спицы, лишь нет почтения к бабушке!?
Дима раскрыл рот от изумления.
-  Во дает!  -  пробормотал он, наблюдая за пируэтами своего брата.
Тяжело дыша, Лёня подъехал к папе.
Собачке пришла в голову догадка: нельзя оставлять бабушку надолго одну. Перестав тявкать, побежала назад.
И как только она замолчала, снова у Лёни всё вокруг перепуталось  -  Дима, бревно, камешки на земле. Ноги вдруг сорвались с педалей. Руки ухватились за руль со страшной силой.
Велосипед еще немного проехал. И  -  бух!
Димин ученик уткнулся носом в пыль.
Открыв глаза, он первым делом чихнул:
-  А-а! Ап-чхи!
-  Приехали,  -  с облегчением сказал папа.
Лёня быстро поднялся и подальше отскочил от педальной машины. Словно та могла схватить его и повезти еще куда-нибудь. К другой девочке. Или к другой бабушке.
-  Ну что ж,  -  покачал головой папа,  -  вижу, вижу. Ты в честном поединке с велосипедом завоевал приз. Держи!
Он протянул отчаянному седоку пирожное, завернутое в бумажку.
-  Мне, пожалуйста, большую конфету,  -  подсказал повеселевший Дима.
-  Да?  -  непонятным тоном произнес папа.  -  А ты кто?
-  Дима,  -  растерянно сказал Дима.
-  Нет,  -  продолжались вопросы,  -  кто ты?  После всего этого?
Лёнин учитель принялся усердно соображать:
-  Брат поехал. Потом приехал. Значит, я хороший учитель. Мне полагается шоколадная большая конфета.
Папа засомневался:
-  Ты так думаешь? Цирк я наблюдал. Но по-моему вот кто учитель.
Он показал на собачонку. Бабушка успела поймать ее и привести к дому, прицепив к ошейнику поводок.
-  Бобик, Бобик,  -  позвал владелец конфеты.
Бабушка укоризненно поправила:
-  Не Бобик, а Пусенька.
-  Извините,  -  сказал папа. И бросил Пусеньке большую конфету, сняв с нее вначале обертку.
Собачка  -  ам!
Поймала. Съела подарок. Облизнулась.
-  Спасибо,  -  с достоинством поблагодарила бабушка.
И они пошли себе дальше.

   
 ПОЛЕТ

Дима и Лёня поудобнее устроились в креслах, застегнули привязные ремни. Загудели моторы самолета. Он медленно покатился по взлетной полосе.
Бортпроводница принесла пассажирам конфет на подносе.
Леденцы  нужны обязательно. Зачем? Чтобы все тут их сосали, ни  о чём плохом не думали, а только смотрели в окошечки и чувствовали себя как дома.
Лёна растопырил пальцы, взял у доброй хозяйки самолета целую горсть угощения. Засунул в рот сразу несколько сладких штучек. Сопя от удовольствия, стал глядеть на землю через круглое стекло.
Дима  -  так полагалось уважающему себя пассажиру  -  взял только одну конфету.
Может, кому-то и желается быть нескромным. Таким, как сопящий Лёня. А Диме не хочется. Он ведь знает, что нельзя, что можно.
Бортпроводница прошла дальше. Дима  -  уважающий себя, умный, вежливый  -  сделал замечание брату, который сидел рядом, ерзал и некультурно чмокал:
-  Не стыдно? Заграбастал полподноса!
Брат помотал головой. Тем самым показал полную свою беспечность:
-  Не штыдно.
Каждому станет неуютно, когда рядом сидит такой Лёня. Пришлось ему, этому беспечному пассажиру, подсказать:
-  Что о тебе подумают люди?
-  Подумают, что люблю шладкое.
Утерпеть не было никакой возможности. Дима даже зашипел от негодования:
-  Позор! Сладкоежка!
-  Ага,  -  безо всяких возражений согласился брат.
Похоже, его ничем нельзя было пронять. Сопя, уставился опять в окошечко.
Называлось оно иллюминатором. Но беззаботный Лёня, конечно, этого не знал. Глядел себе в замечательное круглое окошечко. Как будто по соседству была обычная квадратная форточка.
Самолет выкатился на широкую аэродромную полосу. Остановился, качнувшись. Сильнее загудели моторы. Мелко-мелко задрожал пол под ногами пассажиров. Старт!
Пилот отпустил тормоза, и быстро помчалась крылатая машина со старта, набирая скорость. Дима и его брат утонули в своих креслах.
Лёня продолжал чмокать.
Беспечность его не проходила, и Дима подумал:
«Чем бы проучить сладкоежку?»
Прямо перед братьями на стене горела надпись: «Не курить».
Дима толкнул в бок Лёню:
-  Видишь?
-  Что?
-  Курить нельзя.
-  А я и не курю. Последняя конфета во рту. Хорошо бы принесли еще.
-  Ишь, какой! Курить-то нельзя.
-  Так я же…
-  Вот я и говорю: запрещено.
-  Ты что? Знаешь, как не люблю табачный дым?
-  Всё равно курить нельзя.
Любитель сладких леденцов обиженно сказал:
-  Ах, вот ты как?! Пойду и поговорю с летчиком.
-  И что же особенное скажешь ему?
-  Не переношу табачного дым. Люблю как раз леденцы. Попрошу у него целый поднос  конфет. Ясно?
Что теперь делать уважающему себя Диме?
-  Лёнечка,  -  сказал ласково,  -  беспокоиться тебе зачем? Я пойду сам. Попрошу для брата конфетку. Сиди, пожалуйста, на месте.
Тот пробурчал недовольно:
-  Одной мало. Ты мне испортил настроение? Уж постарался. Чтобы его исправить, нужно десять. Нет, двадцать штук!
Лёня перелез через Диму, который сидел возле прохода, и недолго думая направился к кабине.
Оставалось лишь ухватить его за рукав. Попытаться утихомирить нарушителя порядка:
-  Не отвлекай летчика. Он из-за тебя уронит самолет.
-  Не уронит.
Брат вырвался, Дима не удержался на ногах и шлепнулся.
Перед Лёней была занавесь. Она загораживала вход в кабину  - плотная, черная, вся в тяжелых складках. Тот, которому ничего не стоило нарушить любой порядок, немедленно скрылся за ней.
Теперь надо было действовать решительно. Дима вскочил и бросился за непослушным братом. Который был сладкоежкой и мог из-за своей беспечности устроить аварию.
За бархатной занавесью не было никого. А если что имелось  -  куча дверей. Одна вела налево, другая  -  направо, третья  -  прямо. Куда идти? Разве сообразишь быстро?
Он  решил заглянуть направо. Здесь увидел бортпроводницу. Она раскладывала по тарелочкам еду для пассажиров.
-  Здрасьте,  -  поскорей сказал Дима,  -  к  вам не заходил брат?
Та сразу отложила тарелку в сторону, улыбнулась хорошей улыбкой хорошему человеку:
-  В голубой курточке? Ушастенький такой? Не было его тут.
-  Откуда вы знаете этого непослушного пассажира?  Ведь вы не видели его.
-  Вас обоих приметила раньше. Брату очень понравились наши леденцы. Правильно?
Дима сказал с огорчением:
-  Слишком они понравились.
Затем направился в другую дверь.
Попал он в кабину, где крутил штурвалом сосредоточенный летчик. Не просто крутил, а делал всё, что требовалось.
Что сейчас требовалось?
Как раз всё, чтобы самолет летел прямо. Чтобы не увиливал в сторону и никуда не падал. Об этом заботился командир крылатой машины. Он очень уважал свою работу и на Диму не собирался обращать внимания.
Зато рядом с летчиком оказался второй пилот, и тот сразу же сказал посетителю:
-  Посторонним тут нельзя.
Дима быстро оглядел кабину.
Брата здесь не было. Сидели одни лишь пилоты. Перед ними горели разноцветные лампочки, качались стрелки на приборах. А где непослушный брат посетителя?
Вот лежит свернутый парашют в нише.  Она просторная, однако в ней нет Лёни. Никто посторонний не прячется.
«Хорошо,  -  принялся размышлять Дима,  -  продолжим поиски. Этот сладкоежка, наверное, сейчас за третьей дверью. За той, которая вела влево от занавески.»
Он вышел из кабины летчиков, дернул за ручку третьей двери. Та широко распахнулась, и в проеме показалось небо. Наверху светило солнце, под самолетом проплывали белые тучи. А в просвете между облаками зеленели поля и луга.
Вихрь едва не вынес хорошего, очень культурного пассажира наружу. Однако Дима  -  помимо всего прочего  -   был парень не промах. Ни на минуту не растерялся, сразу ухватился за переборку. Дуй ветер сколько пожелаешь. Тут нет таких, чтоб глупой панике поддаваться,  звать на помощь.
Дверь можно и закрыть. Поиски  -  продолжить.
Смелый пассажир усмехнулся, сделал шаг назад, спокойно потянул  за ручку. Дверь послушно захлопнулась.
Щелкнул язычок замка. Но за секунду до этого Дима увидел в просвете между облаков падающего Лёню.
«Вот оно что!  -  тут же догадался  Дима.  -  По ошибке брат выскочил наружу. Хотел побыстрее попасть к летчику в кабину, к его конфетам. И вывалился торопыга из самолета.»
Теперь что же  -  кричать бортпроводнице? Пока она будет искать Лёню в облаках, пока примет меры… нет, бесполезно звать ее на помощь. Надо  самому без колебаний действовать. Кажется, в кабине пилотов была ниша, в ней лежал парашют.
Он кинулся к летчикам, схватил то, что нашел в нише. И быстрей  -  к двери, ведущий за борт самолета.
Мешком вывалился наружу. Над головой мелькнуло серебристое брюхо улетающей машины.
И вот уже Дима один в небе. Точнее, как раз не один: далеко внизу барахтался брат, пытаясь уцепиться за белые  тучи. Они плыли куда хотели. Были пушистыми, просто-таки невесомыми.
Конечно, не удавалось ему ни за что ухватиться. Оставалось лишь падать, падать, падать.
-  Эй!  -  громко позвал его  Дима.  -  Вытяни руки. Растопырь ноги. Планируй!
До него донесся Лёнин крик. Перепуганный, слабый.
-  Что? Не слышу! В ушах свистит!
-  Тетеря!  -  продолжал свое умный спасатель.  -  Растеря! Не надо  лететь камнем. Надо  -  планером.
Лёня услышал, сделал. Расставил пошире ноги и руки. Падение, конечно, замедлилось. А Дима наоборот сжался в комочек, чтобы лететь побыстрей.
Камнем понесся вниз. Свист в его ушах нарастал. Теперь можно было приблизиться к планирующему брату.
Он догнал  и  -  бух! Врезался в Лёню.
Они вдвоем продолжали полет к земле. Дима крепко держал бедного растерю.
Что кричал брат, забывший о конфетах?
-  Мы падаем!  -  сообщал, дрожа.  -  Сейчас разобьемся!
А что говорил спасатель?
-  Всё будет в порядке,  -  заявлял.  -  Спокойно. Без паники. Держись за меня крепче.
Лёня продолжал свое:
-  Боюсь! Ой-ей-ей!
Диме оставалось лишь укоризненно вздыхать:
-  Ты никакой не храбрый.
Приближалась земля. Смелый спасатель дернул за кольцо парашюта. Над братьями развернулся огромный купол, закрыв небо. Белые облака исчезли, всё наверху стало ярко-оранжевым под цвет шелковой материи.
Парашютисты опускались на лес.
-  Димастый,  -   сказал сладкоежка, оставшийся без леденцов и без уютного кресла в самолете.  -  Я стану уважать тебя теперь.
Храбрый брат усмехнулся:
-  Ишь, ты! Проняло его!
Лёня жалобно попросил:
-  Сделай, пожалуйста, чтоб мы упали на ровное место. Зачем нам лес?
-  Зачем тебе ровное место?
-  В лесу всякие сучки. Боюсь порвать новую курточку.
Тоном победителя Дима сказал:
-  Ладно. Не будет тебе сучков.
Он потянул за стропы спасительного парашюта, тот заскользил в сторону открывшейся поляны.
Потом Дима начал подтягивать другие стропы, и впереди вдруг оказался большой стог сена. Спуск получился безопасным, мягким, и парашют накрыл их, словно одеяло.
Дима открыл глаза, привстал. В окне виднелась садовая дедушкина яблоня. Кто там рыхлит под ней землю с утра пораньше? Ясное дело, дедушка.
На соседней кровати лежал брат, громко сопел во сне.
-  Эй!  -  толкнул его Дима.  -  Здорово мы с тобой полетали. Мне понравилось.
-  Чего тебе?!  -  сонно пробормотал Лёня.  -  Летает он. Я вот тебя завтра тоже разбужу. Посреди ночи.



  ГЕНЕРАЛ

Лёня и Дима возвращались из кино.
Они почти дошли уже до своего дома, осталось шагов двадцать  -  и вот  подъезд с козырьком над дверью. Откроешь ее  -  вот знакомые ступеньки и лифт, где обязательно отыщешь кнопку с номером нужного этажа.
Однако не успели братья сделать двух шагов, как перед ними появился долговязый парень. Вышел из-за дерева, встал посредине дорожки.
Человек во дворе известный, зовут его Афоней. Не только потому, что фамилия Афонин, но еще и оттого, что всё у него подходящее  -  и рост солидный, и силы много, и расторопный он насчет отнять чего-нибудь.
Ему ничего не стоит отобрать мяч, гонять его, пока не надоест. Может просто так ни с того ни с сего  дать по шее. Он такой, этот Афоня из десятого класса.
Ишь, прищуривает глаз. Считая себя хозяином двора, глядит хитровато на братьев:
-  Откуда топаете, кильки?
-  Из кино идем,  -  отвечает Лёня.
Он Афоню все-таки не боится. Отворачивается, смотрит в другую сторону. Туда, где хорошо виден знакомый подъезд. Надо уже ехать на лифте домой, а тут некоторые пристают с разговорами.
-  Про десантников был фильм,  -  робко добавляет Дима.
Ему как раз боязно, он весь трясется от страха., не хотелось бы видеть лет сто этого Афоню.
Тот оглядел братьев прищуренным взглядом:
-  А билеты брали?
Дима  -  закрывший глаза, чтобы не видеть грозного дворового начальника  -  разлепил дрожащие ресницы:
-  Конечно. А как же?!
Потом снова крепко зажмурился.
Афоня, этот расторопный допрашивальщик, хмыкнул:
-  Правильно. Без билетов ходячей кильке никак нельзя.
-  Ага,  -  согласился робкий Дима.
Он ждал: с минуты на минуту ему дадут по шее. Поэтому старался выглядеть свойским парнем.
Хозяин двора удивился. В его сердитом голосе прозвучало одобрение:
-  Понимающий ты человек, Дима. Пока что обойдусь без твоей шеи. Ты вот что  скажи. Сдачу-то вам дали в кассе?
Лёня был смелым человеком. Поэтому вел себя независимо  -  помалкивал, хоть сыпались вопросы, как из решета. А Дима не удержался и выдал общую с братом тайну:
-  Нам вернули пятьдесят рублей.
Афоня протянул руку:
-  Одобряю. Давай их сюда. У тебя они?
-  У меня,  -  растерялся Дима.  -  Зачем они тебе?
-  Давай быстрей! Мне беседовать с кильками некогда.
Дима совсем потерялся. Голос у него задрожал, а ресницы слиплись от страха, будто их намазали клеем. Зажмурившись, он пролепетал:
-  Не понимаю ничего. Я лучше домой пойду.
Да уж, когда испугаешься, всегда так. Откуда ни возьмись берется всякий приставучий клей.
Грозный хозяин двора шагнул вперед:
-  Деньги давай! Или  начнут вскакивать шишки.
  Он вытащил из карманов кулаки, сдвинул брови.
Расправил плечи, готовясь к решительному наступлению. Вид   был такой страшный, что Дима отступил на шаг, ни слова не говоря полез за деньгами. Лёня дернул его за рукав и сердито сказал:
-  Нельзя.
-  А? Что?  -  рубли не торопились вытаскиваться, Дима волновался.  Он пыхтел, кусал губы.
-  Не смей!  -  сказал храбрый Лёня.  -  Трусом быть нельзя.
Афоня внимательно поглядел на Лёню. Тот оказался чересчур смелым. Надо, пока не поздно,  сделать ему внушение:
-  Слышь, бузотер! Отойди от человека. Он решил сделать доброе дело. Своими копейками захотел поделиться. Зачем мешаешь? Стукну сейчас по шее. Чтоб не смущал человека.
-  Стукни,  -  отважно предложил Димин брат.
Задумался Афоня. Этот боец иногда размышлял. Отнимаешь у младших ребят мяч  -  приходится  шевелить мозгами. Особенно когда рядом оказываются взрослые.
Он оглянулся. Перед тем, как идти в победный бой, не мешает осмотреть окрестности. Кажется, на этот раз нет поблизости взрослых. Тогда он подскочил к Лёне, размахнулся.
Размахнулся и шарахнул. По собственной коленке. Димин брат сумел увернуться, вот победитель и промахнулся.
От боли и обиды чуть не взвыл хозяин двора. Это ж надо! Обставил его, могучего Афонина, обычный шкет. Которому до окончания школы не год и не два таскать еще ранец.
Развернулся, обозлившись. Сбоку двинул кулаком по… стволу дерева, росшего как раз возле тротуара. Лёня ведь что сделал? Он пригнулся. Вот боксер и не удержался на развороте. Промахнувшись, врезал по молодой липке.
Дерево  -  оно было не очень толстым  -  затряслось. На дорожку посыпались листья. Те, что слабо держались на ветках.
Ойкнул Афонин. Посмотрел на свою  бедную руку и  громко:
-  Ой-ей-ей!
-  Пошли,  -  спокойно сказал Лёня перепуганному Диме.  - Больше не полезет к нам. Поумнеет теперь.
Брат сунул деньги в карман,  посмотрел на удаляющегося Афоню  -  пожалуй, тот нескоро придет в себя.
-  Ты ужас какой смелый!  -  с завистью сказал Лёне.  -  Прямо генерал!
-  А ты что думал,  -  усмехнувшись, ответил храбрый Лёня.  -  Ловкость прежде всего. Я такой . Не то что некоторые, которые не офицеры и не генералы.
Гордость распирала ему грудь.
Так распирала, что он чуть не задохнулся.
И тогда пришлось ему что сделать? Немедленно проснуться.
Он проснулся, заворочался в постели.
«Жаль,  -  думал Лёня,  -  никогда Димке не приснится этот сон. А то б узнал, наконец, кто самый смелый.»