Таянье Тайны. Чёрный глобус

В начале были – Весы. Золотишко взвешивали, брюлики. Потом дошлые евреи, пристально присмотревшись к роговому дереву, к его стручкам и зёрнышкам, допёрли дивной своей,  избирательной своей  наблюдательностью, всею чуйкой своей в нежном подшерстке – да ведь любое зёрнышко в стручке рогового дерева весит ровно столько, что и соседнее зёрнышко! Абсолютно столько же, сколько в любом стручке. Взвесили многократно на тончайших весах.
И сделали выдающееся открытие, и сумели утвердить в целом мире  непреложную меру: каждое зёрнышко – это ровно карат. Брюлики и доныне мерят каратами, роговыми зёрнышками. Так и домерялись до Чёрного Глобуса.

***

Чёрный глобус

И вот он – Чёрный Глобус в Мраморном Зале.
Чёрный Глобус – кошмарный аналог школьного. Тот был весь в голубых океанах, в синих прожилках рек, в кружевной ржави горных хребтов, в изумрудных разливах равнин, он был красивый и нежный. А этот…
Реки на нём чёрные, прожилки золотые, разливы белые. Глобус наркотрафиков, золотых, нефтяных потоков. И висит он в Мраморном Зале, на платиновой цепочке, над огромным овальным столом. А за столом восседают одиннадцать правителей мира, хозяев главных транскорпораций, богатейших мира сего, уже забравших над миром власть.
 
***
Если сказано: «Всяк человек ложь»,
И сказано это с горних высот,
Супротив не попрёшь
Разливом красот.
Только Мнимости брезжут во мгле
Также мнимым. – Грезящим на земле.

А земля… что такое земля?
Прах, песчинка в мирах.
Какой же истины для
Оберегать прах?
Прах за прахом, за веком век…
Человеку враг – человек.

А человек, он кто?
Выходит, и прах, и смех,
Проявлен в Громадном Ничто
Сущностью  противу всех
Мнимостей. Значит – борьба,
Рок. Вариант: Судьба.

Выходит, ему судить,
Выходит, и примирять
Что не объёдинить
И не разъединять.
Быть. И любить То,
Чем замусорено Ничто.


***
Двенадцатый… о нём ни слова. Сам объявится к ночи, когда решит…
Сюда, в Мраморный зал с Чёрным Глобусом, не допускаются даже президенты и короли, которые всё меньше теперь значат. Они теперь лишь регулировщики и вещатели народу почти недействующих законов. Государственные границы – символические. Кое-где маячат на вышках пограничники, как малые спичечки. Так, для проформы маячат, посверкивая смешными штыками. Так, для успокоения «малых сих», ещё верящих в державную мощь…
Роль Государства сведена к минимуму. Мир во власти транснациональных корпораций, границы размыты, легко смещаются в зависимости от направления потоков – чёрных, белых, золотых.
Главные, собираясь раз в месяц в Мраморном Зале под Чёрным Глобусом, решают судьбы кроманьонского мира. Разворачивают потоки наркоты – белой линией, оружия – серо-стальной, «живого товара» – бежево-телесной линией, коричневой – потоки углеводородов.
Назначают нужных, «правильных» президентов. Крутят Глобус, решают где уместно развернуть военную заварушку – красной линией, где успокоить несогласных – чёрной линией, где наказать, где помиловать… в общем, все цветы радуги на страшном шаре.
Черный Глобус в Мраморном Зале...


***
Ну и кто мы в этом Мраморном Зале, куда нас не пустят? Небесные создания? Поднебесные, вечные! Мы ещё всё можем, мы эфирные…
А не двурукие, не двуногие? Ангельские крылья, хотя бы остатки ангельских крыльев – где?
А под лопатками. Иногда расправляются, тянут взлететь. Кажется даже, ежли дурью очарован, влюблённостью в смазливую двуногую: вот взмахну крылышками и – полечу-полечу!..
                Ага, полетел. «На крыльях любви»…
             Силёнки не те, лётные некогда мышцы – хилые сухожильица в лопаточках. А тело громоздко. В общем, человеки – земь, свищи земляные. Грунтовые!
Так-так… так, значит, время корёжит Вечных? Глубинное, грунтовое корёжит эфирное, высокое, вечное. Искривление человека? А не испытание ли самого Замысла о человеке?..
Вот те и «любо-б-бо-бо…».

***
Живу себе. Средь бела дня.
Была какая-то причина.
Я только следствие. Меня
Миров инерция включила.
Подбросила, перевела
Из цеха становой отделки,
Где жизнь ворочалась, ждала,
На разворот железной стрелки.
Исколот щёлканьем секунд,
Щекочущими их усами,
Насквозь промеренный часами,
Я в тёмный ритм вошёл, как в грунт.

***
А ритм мирозданья, ритм земли, ритм вещей оказался таков: когда солнце вращается вокруг земли, когда земля плоская и стоит на трёх слонах, а те на гигантской черепахе, когда самая большая планета – Луна, и она послушно вращается вокруг Земли, а на земле стоит Человек, тогда он велик, пуп земли,  царь мира. Тогда резон – вершить. И ведь вершили! И самородки рождались, и не крошились на скрупулы так скоро. А когда крошились,  огненно сверкали золотые крупинки в ручьях, зримо шли в Океан...

***
Океанские мороки… посильнее земных, Океан обвивает сушу, как змеи Лаокоона,  струит мороки на слабую поверхность. А там… а там, в земи земной – колдовство, оборотничество. Много.
Искривление силовых полей, сплетённых, мощных полей Пути. Расплелись, завертелись дурными ходами… много…

***

японская притча о страннике, которому на горной дороге повстречались разбойники. Взмолился – пощадите, люди добрые! Они засмеялись: это мы-то добрые? И провели ладонями по своим лицам, которые тут же стали гладкими, как яйцо – без глаз, без ушей, без носа и рта…
Странник, закричав в ужасе – «Демоны, демоны!..», кинулся бежать.
Удалось оторваться. Скатившись по горной круче, побежал в поле, наугад, в полной тьме… и вдруг, наконец, во тьме блеснул огонёк.
            Подошёл ближе, и понял, что спасён: у реки разводили костёр добрые люди, рыбаки. Накормили, успокоили странника, и он рассказал с какими оборотнями повстречался на горной дороге. Кто-то из рыбаков переспросил странника: а как они такое сделали с собой? Странник повторил жест. Тогда один из рыбаков переспросил: вот так? – и провёл ладонью по лицу. Лицо стало гладкое, как яйцо…
Что стало с тем странником? Не хочется вспоминать.

Хочется вспомнить другое, древнее  магическое слово, где, по преданиям, кроется волшебная сила, сметающая напрочь всю нечисть, всех оборотней. Где оно, то Слово? В древних заговорах? В оберегах?..

***
Обернуться на неотступные шаги за тобой по пятам, когда чуешь недоброе, значит встретиться с оборотнем, колдуном, нечистью. Он может идти и навстречу, но пустые глаза, чаще всего разномастные, сквозящие нездешним холодом, скажут за себя. Тебе не причинят видимого вреда, но будь готов к битве. С неизвестным, потому страшным.
Древние носили чеснок с собою. При встрече с оборотнем просто показывали ему головку. А если не было с собою, кричали трижды в рожу колдуна: «Чеснок! Чеснок! Чеснок!» и показывали дулю. Дуля по сути – чеснок. Нечисть отступала…

***
…а он идёт за мной по пятам
И слышит всё, что я говорю,
Но мне нельзя обернуться, там
Уходит в зданье косая тень,
Но мне нельзя и подумать, он
Отпрянет в плащ и убавит шаг.
Но мне нельзя и спросить его –
Он в тень уйдёт и закроет слух,
Но мне нельзя и пеленговать,
Почует он – и уходит в ночь…
Нельзя ни с кем говорить, нельзя
Ни на кого посмотреть, кто вслед
Идёт зачем-то, невесть куда,
Но – за тобой!..
А потом уже
Толкуешь сам с собой…
А потом
Сам за собой идёшь по пятам…

***
Оборотень – явление иных измерений. Что его вытолкнуло в наш мир, не вполне ясно. Потому, видать, и тревожно. Тут безнадёгой припахивает: «игра» идёт на чужом поле, по незнакомым законам. Тут если не изымут из тебя весь золотой слиток, уж крупинки-то отщипнут, отщипнут…

***
Итог «отщипываний» – системный сбой. Компьютерный, человеческий…