Глава четвёртая Редкий случай

1

Так уж в жизни повелось, что дни бывают - рутинные и будничные, а бывают - праздничные и выходные. Года бывают - високосные и обычные. Случаи тоже делятся на - обычные и редкие. Обычные случаи мы запоминаем за их частоту повторения, редкие же, запоминаются нам за необычность и уникальность. Вот о таких случаях, которые мне запомнились своей необычностью, я и буду писать в этой главе.
Как-то, на периодическую техническую форму обслуживания самолёта ИЛ-18, было выдано задание, заменить лобовое стекло второго пилота. Работа эта непростая и требовала предварительной подготовки рабочего места. Спецы сняли все приборы с правой приборной доски, освободив тем самым доступ изнутри кабины пилотов к лобовому стеклу. «Слоны», во главе с Виктором Алексеевичем Трещиловым, разбирали все крепления самого стекла с наружной части самолёта.
2
Когда все приготовления были завершены Алексеич, войдя в кабину с двенадцатикилограммовой кувалдой в руке, попросил спецов очистить помещение:
- Кимок! Забирайте все свои приборы с центрального пьедестала, что бы я нечаянно их не покалечил своей кувалдой. И, валите от сюда! Ну, чего вы разложили их здесь? Уберите их вон туда, в салон, на пассажирское кресло.
- А чего, они тебе мешают, что ли? Делай своё дело быстрее! ; огрызался Ким Олег.
- Быстро только кошки родятся, - отвечал голосом как у Папанова, Виктор Алексеевич.
- И учти, Лёлик, бить буду метко, но сильно. Убирай приборы!
Ворча, как старый дед, Кимок перетащил приборы в пассажирский салон, тем самым, освободив место для выбивания тяжёлой кувалдой самолётного лобового стекла.
Двое членов бригады подстраховывали стекло с наружи самолёта, а Алексеич изнутри, делая широкие размахи, лупил кувалдой по лобовому стеклу. Нанеся кувалдой с десяток ударов, Алексеич остановился, чтобы отдышаться, а, заодно, и поглядеть, не стало ли стекло выходить из установочного места.
- Вот, сволочь! Я его бью, бью, а на нём даже вмятин не появилось. И герметик то, какой хороший, держит мёртвой хваткой! - озвучив своё возмущение, Алексеич продолжил экзекуцию стекла.
Постучав по нему ещё с десяток раз, он опять взял тайм аут. Стекло было, как новенькое, и выходить из своего посадочного места, похоже, не собиралось.
- Необходим антракт! А то, я уже запыхался, - снаружи его тут же стали подкалывать его же подчинённые.
- Что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? - каламбурили они.
- Ничего! Сейчас я перекурю и устрою ему настоящий отлуп, - проворчал Алексеич.
Перекурив, он продолжил с новой силой процесс выколачивания упрямца. После шестого или седьмого удара стекло, наконец-то, поддалось. На его поверхности появились вмятины, но раскрошения или трещин на нём не было.
- Вот ведь, какое крепкое попалось? - удивлялся опытный и физически сильный технарь.
- Обычно я с пятого удара их выбивал наружу, а это как заколдованное. И вмятины всегда были глубже и с растрескиванием, а это?! Ну, прямо аномалия какая-то. И чего это наш технический отдел выдаёт такие задания? Это стекло, летало бы до самого списания самолёта. Так, нет! Отработка, отработка, - ворчал запыхавшийся молотобоец.
3
Короче, ближе к обеду снятое стекло уже лежало в транспортировочном ящике, а новое было установлено на самолёт. Теперь нужно было ждать двадцать четыре часа, чтобы герметик, на который оно было установлено, застыл и схватился, поэтому самолёт оставался в нашем цеху до вечера, следующего дня.
Прибористы во главе с Кимком установили все снятые приборы на приборную доску второго пилота, и теперь оставалось только ждать пяти часов, когда самолёт возьмут под ток, чтобы всё это хозяйство проверить на работоспособность.
В обеденный перерыв должен был проходить товарищеский матч по волейболу, в котором принимали участие и Ким Олег Андреевич, то есть ; Кимок, и Трещилов Виктор Алексеевич ; наш неутомимый молотобоец, и Андрюшенька Пономарёв. Так как товарищеский матч проходил между заводом №243 и АТБ, то в сборную команду от АТБ пригласили и ребят с участка ИЛ-62.
Работал на этом участке в качестве инженера слона Виктор Шаварин. Витя был очень грамотный и хороший человек, но как всегда и бывает, хороший человек не может обойтись без физического изъяна. Проще говоря, Витя был заика. Когда Витя волновался, то он не мог сказать нормально ни единого слова. И когда, какое-либо начальство, на каком-либо разборе строго спрашивало его, как ваша фамилия? То он отвечал, заикаясь: «Шшшава, Шшшава, Шшшаварин!» За это его, все звали просто - Шава. Вот в сборную по волейболу пригласили и Шаву, так как играл он очень хорошо и рост у него был подходящий для игры под сеткой.
Матч проходил в ангаре, где располагалось наше начальство, техкласс, туалет, типа сортир и так далее, ну вы помните, я уже об этом рассказывал. Ангар был свободен от самолёта и в нём было всё необходимое для спортивного досуга. Штанги для натягивания сетки, разметки поля, и даже посадочное место для судьи, которое возвышалось над сеткой так, чтобы было видно всё поле. Заводские игроки, приехали уже переодетые в спортивную форму своей заводской команды. После короткого приветствия друг друга матч начался.
Игра проходила с переменным успехом и весь первый период до конца было не ясно, как всё закончится. Я сидел с Мельником в техклассе в компании таких же болельщиков, как и мы. За игрой мы наблюдали через открытые окна, которые выходили прямо на арену сражения. Всё самое интересное началось во втором периоде, когда возникла спорная ситуация из-за того, что, был ли аут или нет?
Игроки подняли большой шум, перерастающий в спор. Так мяч засчитан или всё же был аут? Стали наседать игроки обеих команд на технаря,
4
судившего этот матч. Но тот, как-то уклончиво и неуверенно отвечал, что ситуация конечно же спорная, что можно и так посудить, а можно и эдак.
- Ты не крути, а просто скажи, засчитывается мяч или нет? - распалившись в азарте игры, кричал на него Панас.
- Ну, мяч засчитан… - всё же решился сказать судья.
Состязание продолжилось дальше. После следующей подачи мяча нашей командой, со стороны соперников, играющий под сеткой молодой и крепкий парень, сильным ударом погасил мяч. Пролетев всё поле словно «пуля винтовочная», он приземлился, слегка задев черту задней отметки границы игрового поля. Опять возникла спорная и скандальная ситуация. Все снова обратились к судье, но тот сидя в своём судейском кресле, зевая, сказал, что нет, не засчитан.
- Ну, ты и «гусь лапчатый»! - стал на него кричать капитан заводской команды. До этого только, точно при такой же ситуации, ты мяч засчитал, а когда атаковали мы, то ты мяча не засчитываешь! Ты глаза то разуй!
- Ну, хорошо мяч засчитан - капитулировал невнимательный и беспринципный судья.
- Так, стоп. Такое судейство не пойдёт! - опять возмутился Панас.
- Ну, действительно, что за дела? То он мяч не засчитывает, а стоит на него накричать, он сразу мяч засчитывает! Ты! Пластилин хренов, тебя, зачем туда посадили? - стал наезжать на него Трещилов.
Панас метко метнул мяч в судью и попал ему в голову, чуть не сбив его с судейского кресла. В это время капитан заводской команды, стал трясти руками штангу, на которой было приварено судейское кресло, пытаясь стряхнуть оттуда горе судью. Судивший матч века техник, судорожно вцепился в спинку наварного кресла и пытался удержаться в нём.
Штирлиц, наблюдающий за игрой на почётном зрительском месте, заметно оживился, сказав при этом: «Так. Всё! Уже началось!» И он, высунувшись из окна на половину своего тела, стал кричать в сторону игроков:
- Набейте этому подлецу мору! А ещё лучше, замените его на судью получше, во избежание криминала!
Он сел на своё место и сказал мне:
- А вторая серия, похоже, будет живописнее. Сдаётся мне, что сегодня произойдёт ещё что-то похлеще, чем свержение ненавистного судьи!
Как и следовало ожидать, судью с позором свергли с «пьедестала», на прощанье, обозвав его «слепошарым» и «сиволупым козлом». Нового судью единодушным мнением назначили игрока, который в первом периоде подвернул слегка себе ногу и теперь немного прихрамывал. Ему помогли забраться в судейское кресло и выдали спортивный свисток, чтобы он мог свистом останавливать матч.
5
- Чуть, что, - сразу свисти! Понял? - напутственно сказал ему Панас.
Игра возобновилась с ещё более сильным накалом страстей, но судейство при этом, было уже на высоте. Судья, чётко фиксировал все ауты и попадание мяча в поле, при этом, не забывая громко свистеть в свой судейский свисток. Каждый его свист, громким эхом многократно отражался от стен и потолка пустого авиационного ангара, при этом громкий и резкий его звук, словно шило, прокалывал насквозь воздух.
Пока волейбольный матч бурно продолжался в одной стороне помещения, в противоположном углу ангара, происходила бильярдная схватка ветеранов предпенсионного возраста, а также людей далёких от спорта и любящих погонять шары.
Геннадий Ивашкин, которого все дружно называли Гешка, готовился произвести удар кием по выбранному им бильярдному шару. Поставив левую руку на изготовку и положив на неё кий, после прицеливания в заранее облюбованную им лунку, он собирался произвести правой рукой крепкий удар кием по шару. Как назло, в этот момент, воздух пронзил очередной душераздирающий свист, прилетевший как молния с волейбольной площадки. Птицы, которые постоянно живут в любых ангарах мира, очередной раз испугались. Одна из них, самая гнусная и неловкая, со страху накакала вниз и её гуано плотным помётом шлёпнулось прямо возле левой руки Гешки.
От неожиданности Гешка, резко обернулся и, подняв свою голову вверх, прокричал: «Эй, там…!». Но прокричать свою фразу до конца он не успел. Другая птица, тоже гнусная, но на этот раз более меткая, высралась по полной программе, прямо Гешке в рот! У всех бильярдистов на глазах, белое птичье говно со скоростью шесть метров в секунду, промелькнуло с крыши в низ и метко поразило ротовую полость Гешки, которую он открыл, для произнесения столь роковой для него фразы.
Гешка бросил кий, схватился за горло и, краснея на глазах трудящихся, стал сильно кашлять. Из его рта вместе со слюнями и соплями вытекала белая масса птичьего помёта. Отплёвываясь, фыркая и кашляя, он со всех ног пустился бежать в туалет типа сортир, чтобы с хозяйственным мылом вымыть свой рот.
Восторгу трудящихся не было предела! Играющие в бильярд техники, катались по полу от смеха, держась за свои животы. Когда Гешка вернулся назад к игрокам в бильярд, то естественно, как и следовало ожидать, больше всех смеялся над ним Лапин. Поросёнок, зажмурив свои глаза и покраснев от смеха как помидор, истерически визжал!
6
- Что ржёте? Вам бы так! Я бы поглядел на вас, что бы вы делали, если бы вам в рот насрали, - обиженно говорил сильно оскорблённый неожиданным орнитологическим актом Гешка.
- Геша! - отдышавшись от смеха, спросил Лапин:
- Гуано говном то хоть пахнет или нет?
- А ты сам попробуй! Бери ложку и попробуй! Вон на сукне до сих пор куча лежит, - с волнением в голосе огрызался Гешка, который был сильно расстроен вульгарным птичьим поведением.
- Геша! Ну, на вкус то, оно хоть какое? - продолжал словесно издеваться Поросёнок.
Гешка понял, что от Лапина он просто так не отделается, решил подыграть ему в его ёрничестве. Поэтому он, поменяв тактику с трагической мимики на комическую, немного помолчав, сказал:
- Какой вкус, какой вкус? Как болгарская зубная паста Помарин. Такое же солёное! - все опять прыснули смехом в адрес Гешки.
Тем временем на волейбольной площадке ситуация развивалась не столь комично, как за бильярдом. После очередного спорного мяча команды опять начали оспаривать решение судьи. Несмотря на его непрерывный свист, пугающий многочисленных птиц, которые облюбовали авиационный ангар под свои житейские территории, спор между игроками не прекращался.
Шаварин, разгорячённый игрой, сильно заикаясь, говорил судье:
- Па…па…парень. Ты по…по…гля…ди сюда. М…м… м… метка же осталась от мя…а…а..а..ча. Это же, а…а…а..ут!
С другой половины поля, тот самый молодой и крепкий парень, что ловко погасил мяч, резко возразил Шаве.
- Ка…ка..кой а...а…а…ут? Это же чи..и..и..стое пэ.. поле!
Шава, не моргая, уставился на наглеца, который, явно передразнивая его, пытался оспорить у судьи своё мнение:
- Ты там пэ…пэ..перестань спо…спо..рить!
- А ты м..м..м..молчи, пэ...пэ... понятно? Придурок! - перешёл на оскорбление заводской парень, который тоже явно начинал злиться и терять своё самообладание.
- Ты по...по...поговори ещё. И я тебе сделаю бо...бо...больно! - зло предупредил его Шаварин.
- Что, съешь меня ч..ч..ч..что ли? С..с..с..мо...т…ри, нэ...нэ...не подавись! - так же зло парировал парень.
В долю секунды Шава проскочил под волейбольной сеткой и с правой руки врезал заводскому наглецу в глаз! Но тот тоже был видно парень не промах, да, к тому же ещё и левша, и он ответил ему таким же ловким ударом только с левой стороны.
7
Завязалась потасовка, бывшие спортивные соперники вмиг превратились во врагов. Тут же поднялся шум и гам, ничего понять было невозможно, кто, кого и куда дубасит!
Владимир Васильевич опять оживился и с криком: «Ну, а я, что тебе говорил! Считай, что концерт уже начался,» мигом выбежал из техкласса. Он подбежал к дерущимся спортсменам и прокричал Шаве:
- За щёку, за щёку его укуси!
- Володя! Свали отсюда! - крикнул ему Виталик Лиманов.
Враги уже катались по полу, продолжая нещадно, наносить друг дружке удары. Товарищи тщетно пытались их растащить, но они, как два марала в брачный гон, сцепились своими рогами и теперь казалось, что никакая сила не способна их разъединить. Шаварина за одну ногу тащил на свою половину волейбольного поля Виталик Лиманов, а за другую Андрейка Пономарёв. Заводские игроки, тоже вдвоем пытались оттащить своего борца за справедливость, оттаскивая его за ноги.
Когда их всё же удалось растащить, они всё ещё продолжали, сильно заикаясь, посылать в адрес друг друга угрозы и проклятия.
- От имени спортивной, профсоюзной, комсомольской, партийной, а также, всех общественных организаций, объявляю вам своё возмущение не спортивным поведением, во время проведения товарищеского матча… - начал было Штирлиц голосом проповедника свой нравоучительный и юмористический монолог.
Но Виталик опять прервал его, сказав:
- Володя! Ну, что ты опять начинаешь здесь. Я же тебе сказал, иди отсюда. Ты в волейбол не играешь? Нет! Вот и вали по-хорошему.
Мельник опять вернулся в техкласс, сказав зрителям, что там собрались одни придурки и с ними общаться, так это только подвергать себя и своё драгоценное здоровье опасности.
Тем временем на спортивной площадке начались разборки. Стали выяснять, с чего всё началось, и кто первый начал. Шаварин заявил, что если бы этот хам, не вёл себя столь цинично и вызывающе, то он никогда бы в жизни не позволил себе рукоприкладства. Заводской оппонент Шавы, со своей стороны, тоже сделал заявление, что если бы этот высокомерный индюк не стал бы его передразнивать, то он, тоже бы, никогда себе не позволил наносить побои спортивному сопернику.
- Подождите, - сказал Лиманов. - Кто кого передразнивает? Мы так все слышали, как ты первый начал дразнить нашего Витю, - сказал он заводскому парню.
- А он и не думал никого дразнить, - вмешался в разговор капитан заводской команды.
- Наш Петька просто заика, и это у него от рождения.
8
Если бы ваш Витя вёл бы себя более корректно по отношению к своему сопернику, так и драки бы никакой не было, - сделал своё умозаключение капитан заводчан.
- Ну, мне это нравится! - встрял в разговор Трещилов.
- Это что же получается? При наличии на поле, большого количества нормально говорящих людей, выяснять отношение по спортивным спорам, взялись два заики!? Так, что ли?
- А что, ваш Витя тоже заика? - удивились все игроки заводской сборной.
- Ну, вот это дела!
Как не пытались примерить двух оскорблённых драчунов их товарищи по спортивному состязанию, ничего не получилось. Никакие доводы, что произошло досадное недоразумение, своего влияния не имели. Витя и Петя, так руки друг другу и не подали, они так и остались непримиримыми врагами. Итог матча, был зафиксирован как техническая ничья. Игру пришлось переносить, из-за невозможности её продолжать.
Василич, повернувшись к болельщикам, заявил, что спектакль с двумя актёрами окончен.
- А ведь не даром говорят, что заики больше всего ненавидят таких же, заик, как и они сами, - сделал краткий вывод Мельник.
– Они ведь друг с другом нормально то, говорить не могут. Им всё время кажется, что собеседник его передразнивает. Даже если они знают друг друга, то им всё время кажется, что оппонент может говорить лучше, но не делает этого, чтобы нарочно подразнить собеседника. Они начинают нервничать и от этого начинают заикаться ещё больше! В результате, никакого разговора не получается, - высказал своё мнение Владимир Васильевич Мельник.
Вечером этого же дня, когда мы делали проверки работоспособности радиооборудования на самолете, на котором было заменено стекло, из оперативки, на соседнюю стоянку №38 прикатили ещё один самолёт. На нём нужно было выполнить точно такую же форму технического обслуживания, как и на том на котором мы работали.
Дежурный по стоянке принял самолёт у оперативщиков и доложил начальнику смены Козину Глебу Владимировичу, что самолёт принят, и на нём можно работать. Мельник отправил меня на этот самолёт, чтобы я посмотрел бортовой журнал на наличие замечаний от экипажа.
Когда я поднялся в самолёт, то действительно обнаружил, что в бортовом журнале есть запись в графе «замечания». Пилоты жаловались на то, что стрелка АРК №1 на РМИ (радиомагнитный индикатор) второго пилота не работает. Доложив о замечании своему бригадиру, я получил новое задание от него:
9
 "Витя, бери рабочие карты и вали на самолёт, начинай потихоньку демонтаж оборудования, которое необходимо менять по форме технического обслуживания, и за одно можешь сразу снять РМИ второго пилота, завтра мы его заменим новым."

Солнышко уже клонилось на закат и я, прихватив инструмент, полез в кабину, решив, что если и начинать работу, то первым делом снимать буду прибор, на который жаловались лётчики. Козин, стоял впереди от самолёта метрах в тридцати и наблюдая за техническим процессом, курил сигареточку. Ничего не предвещало беды.
Я привычно разбирал подход к разъемам приборной доски второго пилота. Сняв верхний козырек, прикрывающий доступ к платформе, на которой располагались ШРы (штепсельные разъемы) приборов, я стал засовывать своё тело между лобовым стеклом пилотской кабины и приборной доской. Разъёмы располагались так, что я, используя юношескую худобу своего тела, мог дотянуться до них, только распластавшись на приборной доске. Два разъёма прибора РМИ автоматического радио компаса находились в десяти сантиметрах от лобового стекла второго пилота. И надо же было такому случиться, что когда я, дотянувшись до них, стал обрывать контровочную проволоку, которой они были законтрены, то, нечаянно, не удержав руку в момент обрыва проволоки, слегка стукнул по лобовому стеклу плоскогубцами.
Удар пришёлся в нижнюю часть стекла, на два-три сантиметра выше металлической рамки, в которую оно было помещено. Мгновенно раздался треск и по стеклу в доли секунды снизу-вверх побежали трещинки в виде маленьких прямоугольничков. Все стекло тут же превратилось в какую-то прозрачную мозаику! Я от неожиданности и удивления открыл рот.
В этот момент, куривший Глеб Владимирович Козин, наблюдал за тем, как идут работы, и стоял впереди обоих самолетов. Он заметил, как стекло неожиданно изменило свой прозрачный вид на матово-белый камуфляж. Рот у него тоже открылся и из него выпала сигарета.
- Твою мать! Что это? Вот только, сейчас стекло было нормальное, - только и смог он произнести. И он направился к самолету, где я в считанные секунды, совершил то, что Трешилов не смог сделать с предыдущим стеклом в течение сорока минут.
- Мотыгин? Что тут происходит? - стал заваливать меня вопросами, крайне расстроенный начальник, едва поднявшись в самолёт.
- Глеб Владимирович! Я слегка стукнул по нему плоскогубцами, и оно всё растрескалось. Я нечаянно, ... Когда обрывал контровку, ... Я не мог его сильно ударить, тут всего десять сантиметров пространства, - спешно оправдывался я перед любимым начальником.
10
Когда пришли на самолёт «слоны» во главе с Трещиловым, то их удивлению не было предела! Все постоянно расспрашивали меня, чего да как? Я без устали всем объяснял, как я ударил, куда и с какой силой.
Пришли на самолёт инженера технического отдела и ОТК, пришёл главный инженер АТБ и начальник цеха. Все были в сборе. И никто не мог поверить, что такой щуплый и полудохлый технаришка смог в доли секунды так изуродовать бронированное лобовое стекло пилотской кабины.
- Ну, как ты мог так разбить триплекс? Это же с какой силой надо было ударить по стеклу, чтобы нанести ему такие повреждения? - возмущался главный инженер АТБ.
- Я на соседнем самолёте всё утро двенадцатикилограммовой кувалдой стучал по стеклу, чтобы выбить его наружу и на нём ни одной трещинки. Вон, там оно лежит, в транспортировочном ящике, идите и поглядите сами! - встал на мою защиту Виктор Алексеевич.
- Да, случай, конечно же, уникальный. Хорошо, что ещё это, не произошло в полёте, а всё случилось на земле. Наверняка стекло имело какой-то заводской брак, - поддержал разговор Козин.
- А возможно такое, что стекло было установлено на самолёт не по технологии? И при установке его перетянули в каком-нибудь месте, создав, тем самым, излишнее натяжение стекла как раз в том месте, куда и пришёлся удар? - спросил ведущий инженер технического отдела.
- Теоретически, конечно же, такое могло произойти, но как оно было на самом деле, этого сказать с уверенностью никто не может! - заявил начальник ОТК.
На утро следующего дня Трешилов и его команда меняла уже стекло на этом горемычном самолёте и, с лёгкой иронией в голосе, материли меня за неаккуратность в работе.
Конечно же, битое стекло заменили новым, и самолёт ушёл в полет по установленному графику полётов, но с меня всё-таки сняли тридцать процентов премиальных за нанесённый материальный ущерб предприятию по неосторожности. Я не протестовал. Хотя считаю до сих пор, что если бы, не моя неосторожность, то кто его знает, как могли бы развиваться события на этом самолёте при дальнейшей его эксплуатации.
В один из рабочих дней мы столкнулись с одним очень неприятным явлением. В бортовом журнале бортпроводников, в графе замечаний, была сделана запись, что на последних трёх рядах пассажирских кресел левой и правой стороны салона, не работают динамики громкой связи. Занимаясь этим дефектом нам пришлось вскрыть панели доступа к динамикам пассажирского салона.
11
Открыв панели на всех последних трёх рядах и глянув на динамики, мы тут же заодно открыли и свои рты. Ни на одном из них не было бумажных диффузоров, благодаря которым, создаются звуковые волны и динамики издают своё звучание. Вглядевшись внимательнее в каждый динамик, стало понятно, что диффузоры пожрали мыши. Всем известна любовь этих грызунов к изделиям из целлюлозы, но, чтобы питаться диффузорами, да ещё на самолёте. Это было уже слишком!
Мельник, поставив в известность руководство, об этом удручающем факте, дал нам с Андреем задание, вскрыть ещё три ряда панелей, на которых были установлены динамики. Когда мы выполнили это задание, то оказалось, что на этих местах, бумажные диффузоры тоже были частично объедены подлыми грызунами.
Опять на самолёт потянулась целая вереница инженеров и всевозможного начальства разного уровня. Всех взволновало это печальное известие, ведь самолет, инфицированный грызунами – это бомба замедленного действия! Если сегодня они жрут диффузоры, выводя из строя динамические колонки, необходимые для громкого оповещения пассажиров всевозможной информацией, то завтра они включат в свой рацион изоляцию электрических проводов и всевозможные синтетические трубопроводы. Вышестоящее начальство, отдало приказ вскрыть абсолютно все подходы ко всем динамикам, которые только установлены на самолёте. Их опасения оказались не напрасными.
Более семидесяти процентов динамиков в пассажирском салоне были испорчены частично, либо полностью выведены из строя. На самолёте была объявлена чрезвычайная ситуация. Нужно было определить хотя бы приблизительное количество этих опасных для летательного аппарата тварей. Планеристов, обслуживающих пассажирский салон, заставили вскрыть абсолютно все потолочные и боковые декоративные панели салона.
Обнаруженное мышиное гнездо с десятком маленьких мышат, которые были меньше копеечной монетки, а также, большое количество мышиных какашек, дало руководству сто процентную уверенность в том, что на самолёте проживает несколько семей этих прожорливых существ. Вопрос стал ребром! Что делать? И откуда они взялись на самолёте?
На самолёт была вызвана городская служба, занимающаяся уничтожением грызунов. Они обильно засыпали ядом все кухни, вестибюли, а также багажные отсеки самолёта. Руководством АТБ было принято решение: все работы на самолёте прекратить, во избежание отравления личного состава смены. Работы, которые не связанны с нахождением техсостава внутри самолёта, решено было продолжать, чтобы не сильно затянуть выполнение
12
трудоёмких работ. Раскрыв нараспашку все двери и люки самолёта, трудящиеся покинули его.
Подошло обеденное время и народ потянулся к общепиту. На территории нашего предприятия, в отличие от нынешнего времени, находилось четыре столовых. Одна была на первом этаже здания АТБ, одна возле гостиницы «Космос», одна, маленькая, возле пожарки и самая большая, РКС (рабоче-крестьянская столовая), возле штаба.
Так получилось, что я с Андреем пошёл в маленькую столовую, что возле пожарки. Туда же пришли и прибористы с Кимком Олегом и пара слонов-шассистов - Лёха Бондаренко и Фёдор Мусин. Мы с Андреем стояли впереди очереди, поэтому первыми и начали трапезу. За нами приобрели себе пайку Ким Олег и его бригада, ну а потом - шассисты.
Пока Олег бегал мыть руки во дворик к рукомойнику, Андрюха, из хулиганских побуждений, взял и высыпал ему в борщ полную перечницу красного перца. Перец тут же утонул в тарелке с борщом. Прибористы с удивлением поглядели на него, лишь спросив:
- Анрюха, ты чего?
- Всё нормально, - отвечал озорник.
- Ему ещё мало будет!
Это заявление не ускользнуло от Лёхи Бондаренко, и он со словами: «Ну, раз мало, так вот ему ещё!» И он всыпал Кимку в тарелку ещё одну перечницу красного перца со своего стола.
Прибежал назад, голодный, но уже чистый Олег. Он сел за стол, взял ложку и поперчил свой борщ из перечницы со стола, за которым сидела его бригада. Помешав ложкой в своей тарелке, он попробовал борщ на вкус. Покачав головой, он высыпал остатки перца из перечницы. Опять помешал ложкой в тарелке, и опять попробовал на вкус свою термоядерную смесь.
- Да, что за перец такой! Тёртый кирпич, а не перец! - возмутился Олег.
– Сыш, друг! - обратился он к Жертве, которому не хватило места за столом прибористов, и он сидел за соседним столом рядом.
-Дайка мне перец, что-то совсем не остро.
Хайдар передал своему бригадиру перец и все мы с интересом уставились на Олега. Он, как ни в чём не бывало, высыпал всю перечницу себе в тарелку, помешал ложкой ту магму, что у него получилась, попробовал и проворчал: «Ну, теперь, вроде бы ничего.». После этого приступил к трапезе.
Мы все дружно прыснули со смеха. Олег оглядел нас и не поняв до конца причину, по которой мы все смеялись, сказал:
- Да, перец что-то хреновый. Старый, наверное, вот и приходится сыпать побольше.
После обеда работа на самолёте продолжилась. Все работы велись только с наружной части самолёта с единственной целью, что бы к мышиным трупам не примешались бы ещё и трупы техсостава. У бригады же двигателистов,
13
было дополнительное задание. Им выдали инженерное предписание произвести осмотр выхлопных труб всех четырёх двигателей на этом самолёте ИЛ-18.
Работа эта была очень грязная, так как человек производящий осмотр, должен был залазить непосредственно внутрь четырёхметровой выхлопной трубы, которая шла от двигателя по верхней поверхности крыла. Для этого выбирали всегда самого тощего «слона». Естественно, вылезал он из трубы, весь, как чёрт перемазанный сажей. На этот раз, для производства такой работы, Козину приглянулся Юра Сон.
- Юра, надо бы тебе, полазить сегодня по трубам. Ты у нас маленький и очень подходящий, для этой работы специалист, - сказал ему Глеб Владимирович.
- Нет, ну, почему я? - возник Юра.
- Чуть что, сразу - Сон. Что других нет, что ли?
- Юрик, не базарь. Будет тебе моя благодарность и бонус в виде полкило, - заверил его Козин.
- Давай бери переноску и полезай.
- Это - «аккорд»? - продолжал торговаться Юра.
- Да, считай, что это - «аккорд». Как только всё закончишь, можешь сразу же валить домой, - опять заверил его начальник смены.
Услышав о таких преимуществах во благо грязного и неблагодарного труда, Юрик сразу же оживился. Он сам прикатил большую стремянку-платформу, наладил переносную лампу и полез внутрь трубы первого двигателя. Когда Козин минут через двадцать подошёл к задней части первого двигателя и, поднявшись по стремянке, заглянул внутрь, то Юру он там не увидел.
- Юрок, ты, где там? - покричал он в бездну.
- Я здесь, - ответил Юра, вылезая наружу из трубы второго двигателя, причём вылез он, головой вперёд.
- Это что ещё за номер? Ты что, в трубу вперёд ногами лазил что ли? - возмутился Козин.
- Как же ты осматривал трубу? Ногами что ли? Халтуришь, паразит!
- Нет, я головой вперёд залез. Вот и переноска у меня есть. Я не халтурю, Глеб Владимирович! - запротестовал Юрка, услышав такие обвинения в свой адрес.
- Как же это можно, залезть головой вперёд и вылезти тоже головой вперёд? Ты что надо мной, шутки шутить вздумал! - горячился в недоверии Козин.
- А я развернулся там, когда до камеры сгорания долез, - отвечал весь, как чёрт, чумазый трубочист.
14
- Хватит мне заливать! В этой трубе нормальный человек даже жопу себе почесать не сможет, не то, что - развернуться, - недоверчиво ругался Глеб Владимирович.
- Хорошо, сейчас я вам докажу. Пойдёмте к третьему двигателю. Первые два, я уже осмотрел и там всё в порядке, - тоже уже стал кипятиться Юра Сон, расстроившись таким недоверием со стороны любимого начальника.
У Козина от такой наглости открылся рот, но он всё же проследовал за Юркой. Тот забрался по стремянке, которую заранее приготовили для него двигателисты, к трубе третьего двигателя. Взяв переноску и, недолго думая, он пролез в трубу двигателя головой вперёд, и не успел Козин опомнится, как Юра скрылся из вида.
Минут через десять из трубы вылетел на волю Юркин голос: «Здесь тоже всё в порядке! Вылезаю!». Послышался какой-то грохот и кряхтение, и ещё минут через пять из выхлопной трубы показалась чёрная от сажи голова корейского эфиопа. От увиденного действа челюсти отпали не только у начальника, но и у всех, кто наблюдал за этим представлением.
- Сон! Я запрещаю тебе проделывать подобные трюки впредь. Ты что, застрять там собрался?! - заголосил опомнившийся Глеб Владимирович.
- Да всё нормально. Я три движка уже так осмотрел, - гордо отвечал Юрка. – Сейчас ещё один посмотрю и, как договаривались, Глеб Владимирович, уж вы не забудьте!
- Нет, я сказал! - отрезал Козин.
 – Четвёртый двигатель будешь смотреть, как положено. Головой вперёд залезешь и ногами вперёд вылезешь. Понял? Чтоб никаких перевертонов внутри трубы, понятно я говорю? - отчитывал Юру начальник.
- Стеняхин! Привяжите-ка этого субъекта за ноги длинной верёвкой, на всякий случай. И пусть лезет.
Четвёртый движок, а точнее его выхлопную трубу, Юра смотрел уже, как положено, и на это у него ушло вдвое больше времени.
- Что за день такой! - возмущался Козин.
- То мыши, то Сон. Хуже мыша проклятого!
Так как была зима и температура окружающего воздуха ночью для Ташкента была довольно-таки низкая, примерно минус двенадцать градусов, то инженера технического отдела посовещавшись с ведущими инженерами, приняли решение оставить самолёт на ночь открытым. Пусть, мол, эти твари, все перемёрзнут или разбегутся. Но открытый самолёт, ВОХР не примет под охрану. Значит, надо кого-то, оставить в ночь дежурить на самолёте.
- Братцы! Ситуация складывается так, что кому-то одному, надо будет остаться на ночь, подежурить на самолёте, - объявил народу Козин.
- За это будет ему отгул в любое время по желанию. Добровольца прошу поднять руку.
15
После некоторого замешательства, доброволец всё-таки нашёлся. Им оказался Юра Петяев по прозвищу «Доцент». А почему Доцент, спросите? Помните миниатюру Романа Карцева про грузина Аваса. В ней он говорил своему другу: «Есть у нас грузин, зовут его Авас. И доцент Петяев – тупой!» Ну, вот потому-то и Доцент.
Юра был тихий молчаливый парень. Он был старше меня лет на шесть и имел семью и детей. Так уж было в советское время принято, что многие для того, чтобы заработать лишнюю копейку для семьи, устраивались работать на вторую работу, кто - грузчиком в магазин, кто - электриком в гостиницу, кто - сантехником в ресторан. Юра же работал санитаром в психушке.
Работал он в клинике для буйных душевнобольных. Несмотря на свой спокойный и тихий нрав, Юра обладал всеми необходимыми навыками, которые были нужны работнику столь оригинального заведения. Он мог в считанные секунды скрутить или обездвижить человека, не причиняя какого-либо вреда его здоровью. Рабочая смена в клинике, где он работал, длилась двадцать четыре часа, и после двух отработанных дней в АТБ, на следующее утро, он заступал на дежурство в психушку. Второй выходной день был чисто Юриным, но всё равно времени для дома и семьи явно было недостаточно, вот он и решил остаться подежурить, чтобы добыть себе, ещё один лишний денёк отдыха.
На следующее утро, когда мы пришли на самолёт, то нас встретил насквозь промёрзший «доцент» Петяев. Стуча зубами, он очень обрадовался появлению смены.
- Глеб Владимирович! Всё нормально. Самолёт промёрз насквозь. И я тоже! - простучал зубами Юра в сторону начальника смены.
Козин заулыбался в ответ и сказал:
-- «Доцент», ты молодец! Объявляю тебе благодарность. Отгул возьмешь в любой удобный для тебя день, а сейчас вали домой отсыпаться и обязательно прими горячую ванну.
Юра только и ждал, когда его отпустят, поэтому не заставил себя просить дважды и сразу же слинял домой греться. Все, кому нужна была кабина, для продолжения работ, дружно поднялись в самолёт. Как снаружи, так и внутри, весь самолёт был покрыт инеем.
- Ну, что же будем надеяться, что все грызуны погибли или разбежались в тёплые страны! - пошутил Козин. – Давайте, закрывайте все люки и двери, подгоните три передвижные печки и грейте самолёт, - отдал он приказание «слонам» планеристам. - Потом, вызовем на самолёт мойщиц, чтобы они убрали весь яд, вымыли салон и все кухни.
Когда печки сделали своё согревающее дело, а температура в салоне поднялась выше плюс пятнадцати градусов, пришли на самолёт и женщины
16
бригады внутренней уборки самолёта. Работа по уборке тут же закипела, как вода в чайнике.
Женщины, приступив к работе, как всегда, громко перекрикиваясь друг с другом, шутили, ругались, спорили. Всё это делалось одновременно. Сквозь хохот, ругань и споры, издаваемые многочисленной бригадой мойщиц, вдруг раздался истошный крик одной из них. Все сразу перепугались, что случилось? Почему такой истошный вопль? Всё разрешилось мгновенно.
- Мышь! Мышь! - орала, как резаная, одна из них.
На шум прибежали инженера и техники. Стали расспрашивать её, как дело было, где она видела мышь, не померещилось ли ей, не попутала ли она валявшийся на полу кусок мыла с мышкой?
- Я, что дура? Как можно мыло с мышью спутать? Я сидушку кресла, вот так вот, отодвинула, а она как вылезет, как побежит! Прямо по моей руке! А потом, как прыгнет на пол, и прямо у меня между ног юркнула, и убежала! - шумела испуганная девушка.
- А куда она побежала? - допытывался у неё наш инженер Петя Рубо.
- Да, откуда я знаю куда? Я так напугалась! Всё так быстро произошло! - кричала мойщица.
На шум пришёл Козин.
- Чего опять? - только и спросил он, тайно предугадывая ответ.
- Мыши, - коротко ответил Петруччо.
- Вон из той сидушки вылезла одна.
- Дайте-ка мне, эту седушку посмотреть, - сказал Козин, взяв седушку от кресла, он стал её разглядывать.
– Ну, всё понятно. Мыши оказались умнее нас мудаков. Вот, смотрите! Видите дырку? - и он засунул в зияющую дыру свой палец. Указательный палец полностью погрузился в прогрызенное отверстие, сделанное мышью в поролоновой основе кресельной сидушки.
– Она сделала себе очень тёплое убежище. Да, похоже, в жаркие страны, мыши бежать не собираются, в отличие от наших советских диссидентов. Придётся озадачить наш техотдел снова. Пусть ищут новое, более эффективное решение, - сделал свой вывод Глеб Владимирович.
Ближе к обеду технический отдел во главе с его ведущим инженером, коллективно наморща мозг, нашёл всё-таки оригинальное решение по убийству всех мышей одним махом.
Они нашли в самолётных документах специальный тест, который выполняется после ремонтных работ на обшивке герметичной части фюзеляжа самолёта. Тест предусматривал надувку фюзеляжа компрессором для создания избыточного давления внутри. Эврика! Хором вскричали рыцари бумажных дел, будем мышей убивать избыточным давлением.
17
После обеда, когда с самолёта были сняты все анероидно-мембранные приборы, которые могут прийти в негодность в процессе экзекуции, как над мышами, так и над самим самолётом, непосредственно, приступили к надувке фюзеляжа. Задраив все двери и люки, к самолёту, через специальные коннекторы трубопроводов предназначенных именно для этих целей, стали подавать воздух.
Воздух качали здоровенным компрессором, взятым на прокат, во временное пользование у аэродромно-строительной службы аэропорта. До конца рабочей смены оставалось ещё семь часов. Было принято решение, что до конца работы, чтобы избежать очередного фиаско, нужно, непрестанно подавать воздух вовнутрь самолета. Так и поступили! Весь день, компрессор, работая без устали, играл нам «Pink Floyd».
В конце рабочего дня, оборвав шипение и грохот, который издавал сильно уставший компрессор, «слоны» отсоединили его от самолётных разъемов. Заглушив стыковочные коннекторы специальными заглушками, мы оставили самолёт стоять в одиночестве до утра, предварительно сдав его под охрану. Когда настала долгожданная тишина, то было слышно, как шипит вырывающийся на свободу, сквозь всевозможные щелочки в фюзеляже воздух.
Так, до самого утра самолёт и шипел, пугая этим звуковым аккомпанементом, вооружённую охрану, которую к нему приставили. На следующий день, заступила на работу вторая смена. Техники аккуратно вскрыли всё ещё шипящий самолёт и приступили к поискам долгожданных мышиных трупов. К всеобщей радости, было обнаружено около десятка мёртвых грызунов. Теперь все могли вздохнуть спокойно, если сдохли эти, то и остальные, не найденные, если они, конечно, были – подохли тоже! Так закончилась акция по убийству мышей.
Тихо и незаметно шло время. Вова Александров успел уже уволиться в связи с переездом на постоянное жительство в Россию, а на его место пришёл Серёжа Гусаров.
Серёга тоже окончил Криворожское авиационное техническое училище ГА, только на год позже меня. Так и стали мы работать вчетвером: Мельник, Андрей, я и Серёга. Обычные рутинные дни, мелькали один за другим, не привлекая к себе особого внимания. Но среди серой обыденности, пурпурными чирьями выскакивали, и дни, в которых происходило нечто такое, что забыть просто невозможно.
Как-то к нам в цех, на техническое обслуживание по форме с этапом, прикатили ИЛ-18. Ну, самолёт как самолёт, но с одним «но». Этот самолёт раньше, работал где-то в Африке. И была на этом самолёте одна характерная особенность. В отличие от своих собратьев, он был оборудован
18
дополнительным пожарным баллоном в отсеке ТГ-16 ВСУ (вспомогательная силовая установка).
Была весенняя погода, когда солнышко уже пригревает и на душе становится радостно от теплых дней. Получив задание на работу от своего бригадира, мы дружно приступили к его выполнению. Работу поделили так, что я работал с оборудованием, размещённым снаружи самолёта. Сергею достался хвостовой технический отсек, который располагался за пожарной перегородкой отсека ВСУ. Андрей и Мельник занялись кабиной пилотов и носовым отсеком.
Работая на улице, я, радуясь солнечному деньку, менял моноблок доплеровского измерителя скорости и угла сноса ДИСС, который назывался «Трасса». Блок довольно громоздкий и весил около сорока килограмм, а располагался он, прямо под хвостовым отсеком. Открыв радиопрозрачный обтекатель и, демонтируя блок, я слышал, что происходит наверху в отсеке ТГ-16. Там Серёга, разговаривал с Кимком, меняя радио блоки. Олег Ким говорил ему, что, как только закончатся демонтажно-монтажные работы и самолёт возьмут под ток, то прибористам нужно будет проверять пожарную систему всего самолета, и он опасается, как бы какой деятель не натворил делов.
Серёга говорил ему, что мол, если он уберет, куда-нибудь подальше от самолёта Хайдарку и его брата-акробата Аливанова, то он может не опасаться за удачный исход проверки. Они балагурили и смеялись, перемывая косточки этим двум горе специалистам.
Сняв с установочной рамы тяжеленный блок, и переведя дыхание, я приступил к установке сменного моноблока. Для этого, нужно было, его поднять на грудь и по маленькой стремянке, поднимаясь по её ступенькам, затащить и положить его на откидную раму. Проделав это гимнастическое упражнение штангистов, я опять взял небольшой тайм аут. Сам же сидя на стремяночке вспоминал, как в училище нас на занятиях по физической подготовке всё время заставляли упражняться именно в поднятии сорокакилограммовой штанги. Чтобы получить зачёт по физкультуре, в обязательном порядке каждый должен был успешно сдать это упражнение. «Ага! Вот оно, чё!» - промелькнула мысль.  «Тяжелее сорока килограммов блоков на самолёте нет! Ну, теперь всё понятно», - мысленно размышлял я.
Тем временем, наверху к двум голосам Олега и Серёжи добавились голоса двух «слонов», Мусина и Закирова. Им надо было вскрыть капот ТГ-16, который, в открытом положении закрывал дверку люка из радиоотсека. Они просили Серёгу посидеть пока в радиоотсеке и не шуметь на них, мол, тогда они всю свою работу сделают быстро. Олег, обращаясь к «слонам», попросил их, дать ему возможность, заранее отсоединить фишки от пиропатронов
19
огнетушителя ТГ-16, чтобы подготовить пожарную систему к предстоящему тесту. А то, мол, потом, опять надо будет просить вас открыть капот. Так они и поступили.
Я закончил монтаж моноблока «Трассы» и предъявил свою работу инженеру ОТК. После приёмки моей работы, инженер дал добро на закрытие обтекателя. Закрыв радиопрозрачную крышку обтекателя, я пошёл на перекур.
В курилке царило веселье. Трещилов, вспоминал одного технаря, с которым он в своей молодости работал в оперативном цехе.
Был у этого техника кот. И так он ему надоел своим независимым и своенравным характером, что решил он от него избавиться. Отвёз он своего кота на автобусе за пять остановок и отпустил с богом.
Возвращаясь домой, по дороге вспомнил, что жена просила его заскочить на базар и сделать кое-какие покупки. Зашёл он на базар, купил всё, что просила супруга и увидел, что в пивную заливают свежее пиво. Эге, думает он. Чего бы пивка свеженького, да холодненького не хватануть? Пиво, ведь, по утрам ; «не только вредно – но и полезно»! Дождался он, когда бочки наполнят свежим лакомством, взял пару кружечек пивка, одну вяленую рыбку и устроился за столиком, чтобы вкусить счастья бытия.
Допивая вторую кружку, он почувствовал, что кто-то трётся об его ногу. Каково же было его удивление, когда он увидел возле своих ног, своего же кота. «Вот, сволочь!» - вырвалось у него на волю слово негодования.
Прикормив кота остатками вяленой рыбы, он взял его на руки и отправился на автобусную остановку. Теперь уже он отвёз его в другую сторону и тоже на пять остановок. Пока возвращался домой почувствовал, что он немного запарился и от этого чувства, стал испытывать острую жажду. А, ладно! Выйду на базаре и попью пивка, а то дома, кроме чая ничего нет. Опять он взял парочку пива и рыбку. Пристроившись к столику, как и в первый раз, он отдал себя в руки блаженства пития.
Допивая вторую кружку, он стал инстинктивно оглядываться по сторонам, как бы ища своего врага, на ближнем подходе. Но кота нигде не было видно. «Схожу-ка я в туалет. А то, пришло время слить «херши», - подумал он, и сходил. Когда вышел он на волю из общественного заведения, то опять огляделся, но вместо кота, возле столика, где он пил пиво, стоял его сосед.
Этот сосед проживал в квартире напротив и тоже недолюбливал этого кота. Подойдя к своему столику и поздоровавшись с соседом, они приступили к распитию освежающего напитка уже вдвоём. Приняв на грудь чекушку водки в довесок к пиву, как и положено мужикам, они счастливые отправились домой. По дороге этот технарь рассказал соседу, про своё приключение с котом, а также поплакался ему, что этот кот, сволочь, каких мало!
20
Когда они поднялись на свою лестничную клетку, то кот уже поджидал своего хозяина возле двери, и мерзким мяуканьем требовал впустить его немедленно в квартиру. Всё благодушное настроение, немедленно рухнуло в бездну отчаяния.
«Вот, сволочь!» - только и смог опять произнести несчастный квартиросъёмщик. Сосед, поддерживая негодования своего собрата по ненависти к этим домашним животным, посоветовал ему в следующий раз, отправить кота, куда-нибудь подальше, например, в Москву!
 «Эврика!» - подумал почти отчаявшийся технарь.
 - «Это, я могу ему легко устроить. Завтра, же! Возьму его с собой на работу, посажу в самолет, и путь летит, куда подальше.»
Притащив на работу своего кота, он стал дожидаться удобного момента, чтобы свершить то, что он задумал. Товарищи по работе естественно стали интересоваться, чего это он припёрся на работу со своим котом? «Да, вот, хочу я братцы избавиться от него. Достал он уже меня своими выходками. Как по пьянке побазарю с ним, так он мне или в ботинки нассыт или в тапочки напирамидонит! Короче, хочу отправить его в Москву, на постоянное жительство. Как думаете, если я его в отсек ТГ-16 заброшу, долетит или нет?» - склонные к юмору коллеги, тут же стали ему поддакивать, мол, хорошее решение, так ему и надо, давай, закидывай! Сами же стали следить за ним.
Как только он затолкал своего кота в отсек, захлопнув за ним люк, то перекрестил самолёт на дорожку. Чтоб уже наверняка. «Долетит! Куда эта сволочь денется!?» - подумал техник и отправился на переговоры с бортмехаником, чтобы тот в Москве, выпустил кота на волю ко всем чертям.
Но решившие пошутить над бедолагой коллеги уже предупредили бортмеханика о том, что он собирается сделать. Заранее заверив бортача, что на борту никакого кота не будет, так как они обязательно извлекут животное из отсека. Ему нужно было лишь потянуть время, отвлекая разговорами и обещаниями технаря просителя. Так они и сделали.
Весь день, они прятали кота в комплектовке, предварительно напоив его валерьянкой, что бы он не сбежал. Вечером после рабочего дня, один парень, живший недалеко от этого технаря, посадил кота в сумку и отвёз его к дому, где проживал незадачливый мститель. Там он выпустил животное на свободу.
После работы счастливый и радостный технарь по дороге домой зашёл в пивнарь, чтобы обмыть это событие. Встретив там того же соседа, он радостно обо всём ему поведал. Они в качестве обмывки свершившегося чудесного избавления, взяли чекушку и, запивая пивком, дружно «раздавили» её. Домой возвращались опять вместе.
21
Поднявшись на лестничную клетку, оба обомлели от удивления. Кот, всё ещё полупьяный после валерьянки, мирно спал на коврике под дверью. «Вот, сволочь!» - опять вырвалось ругательство у такого же полупьяного хозяина.
Когда он поведал об этой мистики своим коллегам, они долго и неприлично хохотали над ним. Потом рассказали ему, как всё было на самом деле. Технарь, троекратно перекрестившись, сказал, что он чуть было, не свихнулся и уже начинал подумывать, что в этого кота вселился сам сатана! Слава богу, что так всё закончилось. А своего кота после этого случая, он всё же оставил в покое.
В курилке, смех прекращаться, похоже, не собирался и Виктор Алексеич, поведал благодарным слушателям ещё одну историю, произошедшую с ним совсем недавно.
«У меня соседка, большая любительница кошечек - начал повествовать Алексеич.
- Как-то встречаю её на лестнице в подъезде, и она меня так вежливо спрашивает, мол, Виктор Алексеевич, а что это мой котик, когда вас встречает, то всё время фыркает?
«Да, уж и не знаю. Может у него на меня аллергия?» - отвечаю ей.
 А она мне говорит: «Ну, что вы!? Это у людей бывает аллергия на котов.»
А я ей говорю, ну возможно у вас, какой-то особенный кот. И у него аллергия на некоторых людей. «Ох, я даже и не знаю. Он такой милый!» - отвечает она. А я, сам стою и думаю, видела бы ты, какого смачного пинка я отвесил этому милому дней пять назад, тогда и вопросов бы никаких мне не задавала. Поднялся я к себе на девятый этаж, смотрю вниз на седьмой, где живёт кошатница. Вижу, её питомцы развалились так вальяжно на перилах балкона и на солнышке морды щурят. Ну, думаю, сейчас я вам ещё один аллергический синдром запущу.
Отрезал, это, я кусок докторской колбасы, привязал его на верёвочку, и потихоньку спускаю вниз. Сейчас, думаю, вы у меня колбаски отведаете! Кошаки все такие жирные, холёные, лежат себе и в ус не дуют, не ведают, падлы, какую пакость я им приготовил. Спустил это я колбаску и стал водить ей у них перед носами. Смотрю, а они глазки свои бесстыжие, уже на мою колбасу нацеливают. И одна, самая наглая кошка, стала за колбаской тянуться. Я потихонечку отвожу свою руку в сторону, всё дальше и дальше, а эта, дура, всё тянется за ней и тянется, думает, что, наверное, это хозяйка её подкармливает. «Ага! Сейчас!» Так и тянулась, пока не свалилась с седьмого этажа. И так братцы мне это развлечение понравилось, что я их всех по очереди вниз и уронил». Опять поднялся шум, смех и аплодисменты оратору.
Я вышел из курилки и направился к самолёту, чтобы посмотреть, чего это Серёжа так долго не вылезает на свежий воздух, может, какая помощь ему нужна? Когда я залез в отсек ТГ-16, то увидел, что «слоны» о чём-то оживлённо разговаривают с Олегом и Серёгой.
22
По разговору я понял, что «слоны» уронили какой-то свой инструмент между гермостенкой фюзеляжа и решёткой безопасности, закрывающей пустое пространство между полом отсека и гермостенкой. Достать его, прямо из отсека, они никак не могли и просили Серёжу, открыть обтекатель «Трассы», опустить раму с моноблоком, что бы открылся доступ к упавшему инструменту.
Олег же напротив, говорил, что открывать ничего не надо и он, на спор, за пузырь, готов лично достать инструмент из отсека. Когда я поднялся к ним, то Фёдор Мусин, сразу же переключился на меня. Давай, говорит, Витяня, открой нам «Трассу», мол, нам надо инструмент достать. А то, отсюда, ну никак, этого сделать невозможно. Олег опять встрял в разговор и, матеря их всевозможными и невозможными оборотами речи за пассивность, стал уверять их, что он достанет им инструмент, без всякого открытия.
- Да, ты не пролезешь!- кричали слоны.
- Застрянешь там, а потом нам же тебя вызволять придётся!
Олег продолжал спорить, при этом он при каждом удобном случае старался мне подморгнуть. Я понял по его поведению, что он, что-то задумал.
- Ну, действительно, если Олег говорит, что достанет, значит достанет, - согласился я с Олегом.
- Вот этот «колобок»? - продолжали слоны свой спор, показывая пальцем на Олега.
- Даже я не пролезу в это пространство! - кричал Фёдор Мусин.
- А, я втрое худее его!
- Хорошо, - сказал Олег.
- Если я достану вам инструмент, прямо вот отсюда, где мы сейчас стоим, то вы поставите мне бутылку пива - идёт?
- Идёт! - согласились «слоны»
И они хлопнули по рукам, в знак заключения спора.
- Идите сейчас в курилку и смотрите оттуда, что я из отсека не вылезаю, и радисты «Трассу» не вскрывают, - заявил Олег.
- Мы и здесь постоим, и посмотрим, как ты это будешь делать, - заявили они.
- Э, нет. Так не пойдёт. Хотите смотреть, тогда выкатите пузырь водки, когда я всё достану! - категорически заявил Олег.
- А если нет, то ты нам! Ну, ладно, мы согласны на два пива. Всё равно ни хрена у тебя не получится, - заявили «слоны». Они ушли в курилку и заняли наблюдательные позиции.
Когда Мусин и Закиров ушли, Олег тут же сказал мне, что бы я сел на стремянке и смотрел за тем, чтобы никто не подглядывал. Серёге же он сказал, что когда он разберёт крепление решётки и залезет в пространство между гермостенкой и моноблоком «Трассы», то Серёга, должен будет
23
установить решётку на место и позвать бестолковых «слонов», что бы они убедились, что он находится там, где и лежат их засратые плоскогубцы! Так и сделали.
Когда Олег уже сидел внутри тесного и узкого пространства, а Серега, установив на место защитную решётку и прикрутив на свои места все крепёжные винты, я позвал «слонов». Когда они пришли, то, недоумевали, как он, такой толстячок, забрался туда, куда даже тощий Серёга ни за что бы не залез. Стали спорить, говоря, что «спецы» их обманывают.
- Так, я что-то не пойму, вам плоскогубцы нужны? - спросил Олег.
- Если нужны, то вот они, я их достал. Забери, Фёдор! И Олег подал плоскогубцы ничего не понимающему Фёдору, просовывая руку между решёткой и тем самым, дополнительным пожарным баллоном.
- Ну, как? Я выиграл? - наседал на них Олег.
- Ладно, выиграл. Но, всё равно, тут дело, что-то нечистое, - всё же согласились «слоны».
- Ну, раз выиграл, то давайте, валите от сюда, я вылазить буду, - оборвал недоверие и всякие «слонячие» сомнения Олег.
Мусин и Закиров покинули отсек ВСУ. Сергей открутил винты, снял решётку, выпуская Олега на волю. Олег благополучно выбрался из своего добровольного заточения и, смеясь, сказал, что у этих «слонов», мозгов всё равно не хватит догадаться, как я туда попал, а ведь эта решётка, чистый «слонячий» элемент конструкции и знать, что она съёмная, они должны были лучше меня. После чего, он установил решётку на своё место и отправился в пилотскую кабину. Мы тоже, посмеявшись над розыгрышем, вылезли наружу самолёта.
Когда самолёт был взят под ток, начались «спецовские» тесты по проверке оборудования. Мы выполняли проверки работоспособности всего радиооборудования и особенно тех систем, блоки которых мы меняли по форме технического обслуживания. Надо же было такому случиться, что система РСБН (радио система ближней навигации), отказалась работать. И виноват в этом, был как раз один из блоков, который менял Сергей. Когда привезли из комплектовки третьего цеха новый, такой же блок, Серёга полез в отсек ВСУ снова, чтобы заменить отказника. В это время, прибористы, во главе с Олегом, приступили к проверке противопожарной системы.
Тест, заключался в проверке цепей отстрела пиропатронов пожарных баллонов. Для этих то-целей, Олег и отсоединял «фишки» (штепсельные разъёмы) от пиропатронов. Дополнительно устанавливая на них тестовые перемычки. Пожарная система на этом самолёте, была так закольцована, что стоило нажать на кнопку пожаротушения ВСУ в кабине пилотов, как тут же, срабатывал дополнительный баллон в отсеке ВСУ, и тот баллон, который
24
находился непосредственно под капотом ТГ-16. От дополнительного пожарного баллона, огнегасящий газ проходил по трубкам красного цвета. На них располагались маленькие фарсуночки (дырочки), чередующиеся через каждые двадцать сантиметров. Трубки тянулись по потолку всего отсека и уходили за пожарную перегородку, как раз туда, где размещались блоки радиооборудования и рулевые машинки прибористов. Серёга работал именно там.
Олег полушутя, полувсерьёз, сказал, сидя в кабине, что, мол, он надеется, что на этот раз ничего не упустили и все разъёмы отсоединены и, перекрестившись, нажал на кнопку разряда пожарного баллона ВСУ.
Раздался сильный «ба-бах!!!» и на Серёгу стал распыляться газ фреон! Всё у него в глазах сразу помутнело, мерзкий и отвратительный запах фреона, как плотный, липкий туман, заполнил маленькое пространство радиоотсека. Спасаясь, Серёга метался по отсеку в надежде, найти спасительный люк.
Увидев слабый луч света сбоку от себя, он попытался выброситься наружу, но промазал и больно стукнулся головой об металлический косяк. Боль пронзила его тело, словно сапожная игла! Но, задыхаясь, он всё же повторил попытку, мозг работал на самосохранение. Вторая попытка была удачнее первой, и он оказался уже в отсеке ВСУ.
Из трубок пожарной системы продолжал поступать фреон. «Слава Богу, что капот ТГ-16 закрыт. Вот бы слоны сейчас его открыли и попросили бы меня посидеть там пока они работают!» - стремительно промелькнуло у него в голове.
Теперь надо было найти входной люк, чтобы выбраться из самолёта. Всё тело Серёги, покрывал, очень вонючий и замораживающий газ. Его голова, плечи и руки, быстро покрывались инеем. Он рванул наугад в ту сторону, где должен был быть люк. Не видя ничего перед собой, на ощупь, определив края спасительного люка, он прыгнул в бездну.
Когда он выбросился в проём, то в его мозгу промелькнуло: «Только бы никто не убрал стремянку из-под отсека!» Стремянка, слава Богу, оказалась на месте. Он кубарем скатился по ней на стоянку и, отбежав в сторону от самолёта перегнувшись буквой «Г», стал откашливаться. Из его носа, рта и ушей, при каждом, часто повторяющемся кашле, вылетал оставшийся в его организме противопожарный газ. Даже его одежда и та, изрыгала из себя эту мерзость. А вы знаете, как пахнет газ фреон?
Ощущение такое, как будто вы, раздавили во рту цветочного клопа-вонючку. Серёгу долго тошнило, и он залил своей рвотной массой и не переварившемся обеденным борщом, всю стоянку возле самолёта. Хорошо, что он получил несильное отравление, и его не пришлось госпитализировать.
25
Прибористы всей бригадой, чувствуя свою вину, быстро организовали холодную воду и постоянно отпаивали, чуть было не погибшего по их неосторожности Серёгу. Олег, в расстройстве, ходил вокруг и только всё время повторял одну и ту же фразу: «Хорошая игра, не доводит до добра! Вот и дошутились. Я ведь в этот проклятый отсек, полез, чтобы отстыковать фишки от обоих баллонов, но, увлёкшись шуткой над «слонами», совсем забыл об этом чёртовом дополнительном баллоне. Я ведь чуть ли не обнимал его. И всё равно забыл его отсоединить!» ; причитал расстроенный Кимок.
Да, за то время, сколько я работаю авиатехником, я был свидетелем многих случаев разряда пожарных баллонов, то в гондолах двигателей, то в багажных отсеках. Но, вот так, чтобы баллон разрядили прямо на человека!? Это было, первый раз, и я надеюсь, что и последний.
Сразу же после этого случая, Козин, отпустил Сергея домой.
; Иди, Серёга, домой, отлежись, попей побольше молочка. Молоко, оно помогает при отравлениях выводить из организма всякую дрянь. И завтра, не выходи на работу, я тебе оформлю отгул. Отлежись! И пей молоко! Всё. Вали домой, ; сказал напутственно Глеб Владимирович.
Серега ушёл домой, а дома, конечно же, рассказал об этом случае своей маме, которая тоже работала на нашем предприятии кладовщицей. Дома был небольшой запас молока, и заботливая мать тут же заставила его выпить. Сама же, твёрдо решила, что рано утром, следующего дня, когда заголосят первые торговки-молочницы, она пойдёт и купит ещё молока и побольше.
Утром следующего дня, когда первые лучи солнца, озарили своим золотым светом окружающее пространство двора, где проживал Серёга, тут же заголосили и первые молочницы. У каждой молочницы бы свой тембр голоса и распев стандартной позывной фразы, используемый в их торговом промысле.
«Молоко, кислое молоко! Каймак!» - гнусавила одна торговка.
«Молоко, кислий молоко! Каймок!» - басила другая.
«Моолооокёй, кислиииё моолоокёй! Каймоооук!» - протяжно распевала третья.
Делалось это исключительно для того, чтобы привлечь внимание своего собственного потребителя кисломолочной продукции. Заслышав подобные позывные сигналы, всё народонаселение, особо нуждающееся в утреннем потреблении молока и его производных, в спешном порядке подтягивалось к молочницам, как дикие утки на зов манка охотника.
Купив три литра молока, Серёжина мама – тётя Валя, поспешила домой, но, проходя мимо дворовых сарайчиков, которые в те годы ещё кое-где сохранились, она услышала знакомый ей голос.
26
… Дорогой мой читатель, прерви своё чтение, сделай глубокий вдох и выдох. Людям брезгливым и имеющим хорошо развитое воображение, автор не рекомендовал бы углубляться в подробности этой хулиганской истории. Дальнейшее чтение предназначено исключительно для людей, обладающих толстыми нервами и стойкой психикой. Для владельцев же тонкого эстетического и возвышенного морального склада внутреннего сознания, я закончу своё повествование так: «… Тётя Валя, как заботливая и любящая мать, в течение трёх дней усиленно и настойчиво поила сына молоком. Молодой организм, легко справился с внезапно полученным отравлением и уже к следующей рабочей смене, Серёжа был как новенький! Жили они долго и счастливо…».
Всем же, кто не боится испачкаться о мою грязную выходку в описаниях дальнейших щекотливых подробностей этой истории, я предлагаю, в своём чтении, двигаться вперёд…
- Жульё, проклятое! Сволочуги сранажопые! - голосила её соседка и подруга, которую все звали Макаровна.
Тётя Валя, изменив свой маршрут движения, подошла к сарайчику Макаровны, преследуя исключительно познавательную цель.
- Макаровна! Ты чего голосишь, что случилось? - поинтересовалась тётя Валя.
- Вот, погляди, Валентина, что эти суки натворили! - эмоционально жестикулируя, стала говорить и показывать, как диктор центрального телевидения, ведущая программы «Чрезвычайное происшествие», её соседка Макаровна. И она, показывая своим пальцем правой руки на огромную дыру, проделанную злоумышленником в потолке сарая, трясла указательным пальцем левой руки над кадкой с квашеной капустой.
- Нет! Ну, ты, только погляди! Погляди сама, что эти отморозки наделали! - сокрушалась Макаровна.
Валентина заглянула в стоящую рядом с ней кадку с квашеной капустой и оторопела. В середине кадки, почти доверху наполненной капустой, одиноко плавало в скопившемся капустном рассоле, человеческое говно! Катях был аккуратно свёрнут крендельком и больше походил на произведение искусства сюрреалиста среднего возраста.
- Ой, господи! Страх-то, какой! - испугалась увиденного сюрреализма тётя Валя.
- Да, какой там страх? Эти выродки мне всю капусту испортили. Это ж сколько трудов потрачено! Это ж сколько денег вбухано! И всё теперь коту под хвост! Тридцать килограмм капусты! Тридцать!!! - сокрушалась над мерзким и циничным поступком наглого жулья Макаровна.
27
- Что же теперь делать то? Не уж то всё выбрасывать придётся? Я теперь и ума приложить не могу, как мне дальше поступить? То ли крышей заниматься, то ли капустой. Как мне быть Валя? - вопрошала жертва сраного акта и несостоявшейся кражи.
- Макаровна. ты, только, успокойся! Далеко ли до греха. Да, пёс с ней с крышей-то. Потом починишь, всё равно тут уже и красть нечего. Ты вот послушай-ка, спасай капусту, пока не поздно. Высрался злодей, похоже, сегодня ночью, говно оно лёгкое и в воде не тонет, а в рассоле - и подавно! А потом капуста-то, она же, как антисептик. В капустном рассоле все бактерии болезнетворные погибают. Недаром же капустный рассол люди пьют, когда с похмелья или, когда с желудком проблемы, - успокаивала соседку Валентина.
- Да! Люди-то пьют, а нелюди – срут. Ты что думаешь, я её после этого жрать буду? - парировала добрый совет Макаровна.
- Да, ты успокойся, я тебе, говорю! Ты вот сейчас сделай, знаешь, что? Возьми целлофановый пакет, да по больше. Расщиперь его и говно то, аккуратненько вылови. Вылови вместе с рассолом, в котором оно купается. Потом возьми вон тот деревянный черпак, да верхний слой капусты то, собери в этот же пакет, да и выброси куда подальше! Капуста она ещё соку даст. Если подождать недельку, то все бактерии подохнут и капуста - будет как новенькая! Под неё и стопаря принять не грех будет, - продолжала успокаивать и заверять в успехе операции по спасению квашеного продукта Валентина.
- Валя! Да, что ты говоришь? - упавшим голосом отвечала Макаровна.
- Дело говорю. Я сейчас, пойду Сережку своего лечить, а ты, посиди да подумай. Взвесь все за и все против. Сама поймёшь, что я дело говорю, - закончила свои наставления тётя Валя.
Когда подруга-Валентина ушла, Макаровна ещё долго стояла с потерянным видом у своего «разбитого корыта». Мысли у неё в голове прыгали и путались.
Про себя она, по-видимому, размышляла, пытаясь найти верный ход. Поэтому со стороны, она походила на дирижера большого симфонического оркестра, который постоянно своими руками выписывает всевозможные кренделя, пассы и жесты, но, при этом, не произносит ни слова.
Минут через двадцать, оторопь прошла и Макаровну, похоже, отпустило. Она решительно взяла целлофановый пакет и поступила так, как советовала её соседка и подруга Валентина. Скривив гримасу отвращения на своём лице, она утопила один край целлофанового мешка в капустный рассол и, ловко подведя его под объект, подхватила плавающий крендель, стараясь его не потревожить. Сделано это было так ловко, что даже бывалые рыбаки, могли
28
бы поучиться у Макаровны, так виртуозно вылавливать из реки своим подсачником пойманную рыбу.
Затем Макаровна соскребла верхний слой капусты в этот же мешок и завязала его на узел. Оглядевшись по сторонам и не зная, как поступить с выловленным инородным телом, она размахнулась и со всей силой запустила пакет в зияющую дыру в потолке её сарая.
Большой рыжий кот, одичавший ещё в младенчестве, сурово обходил дозором, свои территориальные владения. Его большие зелёные глаза, по-хозяйски шарили по сторонам, выискивая лёгкую добычу. Он легко и непринуждённо вскарабкался по стволу дерева растущего в непосредственной близости от крыши сарайного строения и мягко спрыгнул на неё. Бесшумно ступая по шиферу кровли, своими, по-кошачьи сильными лапами, он продолжил свой обход.
Приблизившись к отверстию, которого он никогда раньше на крыше не видел, он остановился и прислушался. В дыре кто-то копошился. Что бы проверить, не посягнул ли кто посторонний на его территорию, он осторожно решил заглянуть в зияющую пасть раскрытой крыши. Как только рыжая голова хозяина крыш и подвалов склонилась над краем бездны, в неё сильно ударил целлофановый снаряд, начинённый рассолом, капустой и воровской визитной карточкой. Ударившись о наглую рыжую морду, бактериологический снаряд отбросил кота на край крыши, с которой он тут же и свалился, издав при этом звук душераздирающего стаккато одичавшего с ранних лет домашнего животного.
Избавившись, таким образом, от постылого пакета с дерьмом, Макаровна почувствовала лёгкое облегчение. Даже мерзкий визг орущего за сараем кошака, принёс ей какую-то неподдельную радость!
Немного поколебавшись, она взяла ещё один пакет и наполнила его капустой, сняв, тем самым, ещё один слой изгаженного продукта из своей кадки. «Пойду и выброшу на помойку, - решила Макаровна.
- Антисептик-то он, конечно антисептик, но и о вкусовых качествах забывать не стоит - размышляла она.
- Такой продукт изговнять! Это же каким идиотом и придурком надо быть, чтобы совершить такой пошлый акт! Вот гнида!»
Её исстрадавшийся за это утро мозг, никак не мог справиться с внутренним негодованием. Она закрыла дверь сарая на висячий замок и направилась через весь двор к помойным бакам. В голове постоянно крутились человеконенавистнические лозунги...
Когда Макаровна дошла до крайнего подъезда дома, то заметила в палисаднике четверых местных выпивох, которые уже с раннего утра, расположились на скамеечках за столиком. Они уже успели где-то раздобыть себе одурманивающего алкогольного зелья в виде двух бутылок
29
«Портвейна», называемого в народе «бормотухой». Расставив бумажные стаканчики из-под мороженного на столике и удобно расположившись вокруг него, они собирались произвести акт распития виноводочной продукции.
- Что, «краснорожие», уже с утра прикладываетесь? И как только вы можете лакать эту дрянь в такую рань, да ещё и без закуски! - стала отчитывать алкашей Макаровна.
Но алкоголики, давно оглохшие к голосу разума, только съязвили в ответ на пущенную в них реплику.
- А ты, вместо того, чтобы впустую тарахтеть, взяла бы, да и угостила закусочкой, - отозвался самый «краснорожий» и словоохотливый «синяк».
- Вон, и пакетик с капусткой у тебя мы видим, взяла бы да отсыпала манёха нам на столик.
Волна ненависти и негодования тут же захлестнула эмоциональной пеной разум уставшей от гнусных утренних происшествий женщину.
- Да, заберите всю! И обожритесь вволю! - в сердцах сказала она и положила пакет с капустой на их праздничный стол.
- Ого! Макаровна! Я такой щедрости от тебя не ожидал. Да, ты оказывается классная бабка! С тобой можно и в разведку ходить, - забалагурил пьянчужка.
- Под такое количество закуси можно и ведро выхлебать! Правильно я говорю, братцы? - обратился он к своим собутыльникам. Те, в знак согласия с переговорщиком, дружно закивали головами.
- Да, жрите на здоровье, это же чистый витамин, - сказала Макаровна и немного подумав, добавила: – Антисептик!
Избавившись от ещё одной грустной ноши, Макаровна прошла мимо разгулявшихся счастливцев в свой подъезд домой.
Дома она долго мыла руки с мылом, а, помыв, постоянно принюхивалась к ним. Ей всё время казалось, что они пахнут тем продуктовым антисептиком.
 «Что же мне делать? Говорить мужу или нет? - постоянно мучил её один и тот же вопрос. ; Скажешь, а он расстроится. А не скажешь, - так как-то не по-честному получится.» - мучалась в своих сомнениях пожилая женщина.
«Может сперва крышу починить? Для этого надо купить лист шифера. Старый то шифер, эти скоты расколошматили. А приколотить его на место, соседа Вовчика попрошу, он хороший мальчишка, не откажет, - продолжала рассуждать Макаровна.
- Да! Точно! Пока муж на работе, я сарайчик починю, он ничего и не заметит, а там глядишь всё само и устаканится! Валентина же сказала, что рассол тяжелее … и антисептик там … и всё такое прочее…!» - продолжала успокаивать саму себя Макаровна.
30
Настроившись на созидательный труд по восстановлению испорченной кровли сарая, Макаровна стала собираться на базар за шифером. Идти надо было на Первомайский рынок, который все граждане, проживающие в городе Ташкенте, называли «Тезиковкой».
На этой самой «Тезиковке» по субботам и воскресеньям работала барахолка, которую эти же самые граждане сами для себя и организовали с одной единственной целью, продать что-то не нужное или купить то, что в магазине купить, было просто невозможно. В эти торговые дни «Тезиковка» разрасталась до гигантских размеров, и чего, и кого там только не было?
Там был и птичий рынок, и ярмарка крестьянской продукции, овощи, фрукты, всевозможная живность, всякие соления, включая квашеную капусту. Было очень много всякого народа, продавцы и покупатели, ротозеи и лохотронщики, менты и жулики. Вся эта масса разношерстного народа кипела и бурлила в «Тезиковском» водовороте торговых событий. Почему же, этот Первомайский рынок, так окрестили жители города Ташкента?
Всё дело в том, что в далёкие ещё дореволюционные годы. Ну, я говорю про Октябрьскую революцию 1917 года, проживал в Ташкенте текстильный промышленник и купец первой гильдии, господин Тезиков. Вот он то, и построил на живописных, в те времена берегах реки Салар, дачный посёлок, который местная русская пресса назвала «Тезиковыми дачами». Эти самые дачи, Тезиков, как истинный предприниматель, сдавал в наём на летний период времени состоятельным горожанам.
Позже он построил текстильную фабрику, здание которой, советская власть «репроприировав» у этого «мироеда», щедро передала под клуб культуры и отдыха ташкентских железнодорожников. А ещё позже, между дачным посёлком и бывшим фабричным зданием, образовался дехканский (крестьянский) рынок. Вся эта территория в народе называлась «Тезиковка».
Советская власть дала революционное, красное имя этому рынку ; «Первомайский», но народу это пролетарское название, по-видимому, не приглянулось и за ним навсегда закрепилось старое, буржуйское название ; «Тезиковка».
Одевшись в свободную одежду, по-походному, Макаровна собралась первым делом сходить в сарай и взять из него трёхколёсную тележку для перевозки всяких бытовых тяжестей. Настроение у неё заметно стабилизировалось. Прихватив вязанку ключей и заперев квартиру, она вышла из подъезда дома. Проходя мимо палисадника, она услышала голос того же болтливого алкаша.
- Эй, Макаровна! А капустка то у тебя с душком. Ты её чё, наверное, не прокалывала? Макаровна, а, Макаровна? Капустку то, прокалывать надо палкой на третий день засола. Что бы выпустить на волю скопившийся в ней
31
газ. А иначе она задохнётся, вот как у тебя, и будет вонять дерьмом, ; едва шевеля языком, давал бесплатные советы пьяный в «обруч» дегустатор. Двое его корешей валялись рядом, а третий тщётно пытался стоя почему-то на коленях, застегнуть себе ширинку.
- А что, эти-то валяются, им что, плохо? - перепугалась Макаровна.
- Нет, бабка! Им очень хорошо, - начал, было, монолог пьяный специалист по солениям, но Макаровна резко оборвала его нудный словесный трёп:
- Хватит мне тут давать кулинарные советы. Ты вон лучше за дружком своим проследи, чтобы он свои причиндалы в петли ширинки не пропихнул, а то так с колен никогда и не поднимется! - плюнув в их сторону, она спортивным шагом направилась к сараю.
Открыв дверь сарая, она опять оцепенело, уставилась на кадку. В голове у неё маленькими молоточками стучали собственные мысли вперемежку со словами алкоголика: «С душком! С душком! С душком!»
Закрыв, устало свои глаза и, облокотившись к стене сарая, она снова увидела перед собой видение, которое отпечаталось в мозгу как фотокадр ; плавающий в рассоле коричневый катях, отход жизнедеятельности организма какого-то мерзавца! Она даже увидела, как отвратительные микробы, пытаются бороться с благотворными бактериями антисептика. И в упорной, безжалостной борьбе, говновирусы всё же победили то добро, которое несли на своих плечах благотворящие капустные витамины.
«Нет! Я так не могу!» - мысленно произнесла Макаровна. Она вытащила из сарая тележку, на которой собиралась привезти лист шифера, затащила на неё кадку с горемычным продуктом, заперла дверь сарая, в котором уже красть было нечего, и отправилась в неблизкий путь в сторону «Тезиковки».
«Бог даст, так за часик глядишь и доковыляю», - мыслила по себя, хозяйственная и чистоплотная женщина. Придя к тезиковскому подземному переходу через железную дорогу, она остановилась возле частного магазинчика, в котором бойкий и наглый частник, торговал овощами и разными солениями.
- Слышь, милок! - окликнула его Макаровна.
- Купи по дешевке квашеную капусту, а?
- Нет, бабка! У меня своей - хоть отбавляй! - отвечал бойкий торгаш.
- Возьми прямо с кадкой. По дешевке! А то я к сыну уезжаю на полгода в Россию, - соврала, не задумываясь Макаровна, пытаясь спихнуть ненавистный ей продукт.
После недолгого торга, прохиндей согласился дать бабке семь рублей за капусту и кадку. Макаровна была и этому рада.
Получив деньги, она поспешила в специализированный магазин «Стройматериалы». Купив там лист шифера на вырученные семь рублей от
32
продажи витаминизированной капусты и старой кадки, доставшейся ей ещё по наследству, она поспешила в обратный путь.
Тётя Валя вернувшись домой с трёхлитровой банкой молока для Серёженьки, лёгкими шажками прошла на кухню, чтобы не разбудить домочадцев. В квартире стояла тишина, которую нарушали лишь тик-такающие настенные часы.
Она прокипятила молоко в молочном тазике и сидела на кухоньке ожидая, когда молоко остынет. От нечего делать, она пила чай с крендельком. Минут через двадцать на пороге кухоньки показалась её мама, которой в то время было уже девяносто девять лет.
- Валюша, а ты чего меня не разбудила? Я бы тебе помогла, - тихим голосом произнесла вековая старушка.
- Чего помогла бы? Чай пить? Так вот, давай садись и помогай, - ответила с иронией любящая дочь.
- Какие новости, что во дворе слышно? - спросила старушка, присаживаясь рядом к чаю и крендельку.
- Макаровне какие-то нелюди крышу в сарае разобрали, да в кадку с капустой насрали! Вот и все новости, - отвечала Валюша.
- Ох, что делается-то! И что же, так ничего и не взяли? - проскрипела бабка.
- Да, там кроме капусты-то и брать нечего. Один хлам, да пыль, - отвечала ей дочь.
- Тогда, это ей, кто-то мстит, за что-нибудь прошлое или завидует настоящему, - продолжила мысль бабуся.
Серёга уже к этому времени проснулся и лёжа на кровати, прислушивался к их болтовне на кухне. Он поднялся и выйдя на кухню налил себе в кружку чая. Присоединившись к их разговору, он стал опровергать их догадки своими логическими умозаключениями:
- Никакая это не месть и не зависть. Просто урки перепутали сарайчики. По всему видно, что у них проживает наводчик, где-то рядом с нашим двором, а может быть и даже в нашем дворе. Вон сколько алкашни развелось! Да они за стакан «бармалея» про кого угодно информацию соберут. Эти «урки с мыльного завода» наверняка собирались залезть в сарай к Тереньтевым, да ночью в темноте обсчитались. Вот и угодили в сарай к Макаровне.
- А, чего же им у Тереньтевых нужно было? - спросила мать у сына.
- Ну, как же! Они ведь своему сыночку Вовчику новенький велик купили, «Орлёнок». А он его на ночь в сарае запирал. Ну, вот так всё примерно и было. Сегодня суббота, «Тезиковка» во всю шурует, торговля кипит! В ночь с пятницы на субботу совершили кражу и товар рано утром на толкучку бы
33
снесли. Там бы велик по-быстрому пихнули и дело в шляпе. Возьмут их, к примеру, менты, а у них ничего нет. Ну, а на нет и суда нет. А то, что они в бочку с капустой насрали, так это со зла - велосипеда то, там не оказалось. Если бы они были местные, то они бы догадались, что ошиблись и тогда бы они вскрыли ещё один лист шифера в соседний сарай. Тогда бы уже они точно поживились. А так, они подумали, что пацан оставил, велик дома, чтобы в субботу с утра пораньше начать на нём гонять. Вот от расстройства, и от нахлынувшего на них разочарования, они и решили оставить на месте преступления воровскую метку. Визитную карточку, так сказать. Вот мол, вам хозяева, за жадность, получите сюрприз в кадку! - закончил своё разоблачительное объяснение свершившегося преступления Серёга.
Макаровна вернулась с листом шифера и соседский пацан-Вовчик помог ей приколотить его на место. Сарай был починен в самый короткий срок. Мужу, вернувшемуся с работы, Макаровна рассказала всё, как было на самом деле. Местные алкаши пить так и не бросили. Видно не подействовал на них мощный капустный «витамин-антисептик»! А Серёга, подлечившись молочком, вышел на работу и работал в прежнем ритме.
Вот и подошла к концу повествования ещё одна глава этой удивительно простодырой книги.
Вы уж извините меня, мои дорогие читатели, за ту непечатную лексику и словечки, про которые мой старенький компьютер уже запарился делать мне предупреждения, типа того, что это «непечатное слово», «это слово бранное, пожалуйста, замените его или выберите другую форму выражения», а то и вовсе «измените предложение!». Ну, что я могу на это сказать, давайте будем считать, что это такой жанр литературного чтива.
Я - дитя своего времени, а время, в котором мы живём, ставит нас всех в свои рамки эстетического и культурного уровня. Конечно, кто-нибудь из вас скажет: «Эге! Врёшь ты всё! Ты, дитя той социальной ступени, на которой ты стоишь. Был бы ты, скажем, интеллигентного или буржуазного сословия, так и лексика у тебя, была бы совсем другая!»
Скорее всего, это именно так! Но, позволю себе сделать по этому поводу, небольшое напоминание.
Эту книгу я стал писать исключительно из хулиганских побуждений! Я просто хотел позабавить своих друзей, товарищей, коллег и всех авиаторов, которые меня знают и помнят. А все они, как и я, стоят на той же социальной ступени. Ну, а если эта писанина, заинтересует людей незнакомых мне или вовсе далёких от авиации, то я этому буду только безумно рад!
Каждый человек, обладает своим собственным эмоционально-эстетическим вкусом. И каждый взрослый и независимый человек, вправе выбирать самостоятельно, кого ему читать, а кого – нет. Тут уже жизнь сама
34
всё расставляет на свои места. Если бы я был каким-нибудь представителем из области искусства, ну, скажем балетмейстером, то и книга моя, имела бы несколько иное название, скажем «Забавные истории одной балетной труппы», или, чтобы сделать название короче, то просто – «Пачка». И в этой книге и сленг бы был другой, и слова бы применялись совсем другие, да и книга была бы другой! А это означает, что и читатель, был бы у неё совершенно другой.
Мир, в котором мы живём, очень разнообразен. В наше время современная техника позволяет человеку незнающему нотной грамоты становиться композитором, безголосому певцу – звездой эстрады. Так почему же простой авиатехник, без литературного образования, не может заделаться «писателем»? Так про меня и скажут в афишах: «Широко известный в своём кругу писатель! Виктор Мотыгин!»
Сама история зарождения написания этого бреда, родилась за столиком ташкентского кафе «Лесная поляна». Сидя за бутылочкой водочки и «курочкой гриль», я вместе со своим другом и коллегой Алексеем Атлановым, бурно и эмоционально обсуждал одну книгу, которую Алексей скачал из интернета. Книга называлась «Держите ножки крестиком, или Русские байки английского акушера» Дениса Цепова.
Нам очень понравилась простота написания и манера изложения тех «правдивых» историй, которые Денис Цепов излагал в своей книге. Когда мы с Лёшиком опустошили, примерно, половину нашей бутылки и хорошо закусили курочкой, Алексей вдруг изрёк мысль:
«А что если нам самим, взять, да написать свою книгу, а? Чем наши байки хуже Цеповских, а? Ты вот, целыми пачками травишь всякие байки, да истории из своих жизненных случаев, анекдоты и прочий каламбур! Да, и у меня накопилось их тоже немало. Давай, попробуем? Ты пиши свои истории, а я буду свои, авось чего-нибудь и получится. Будем как Ильф и Петров!» - без умолку говоря, пытался настроить меня на рабочий лад, изрядно заразившийся этой идеей, Лёшик.
Но у меня после третьей распитой рюмки настроение было очень благодатное и умиротворённое. Думать о каком-то написании чего-либо, не очень-то и хотелось. И я, пообещал на досуге подумать об его предложении, хотя и согласился с ним, что наши истории будут не хуже Цеповских.
Примерно, через месяц после этого разговора, приснился это мне сон. Будто я пишу книгу, в которой все персонажи реальные люди, а вот истории, как бы не совсем. Не то, чтобы неправда, но, правда с лёгкими приукрасами. В голове стали появляться первые персонажи и события, связанные с ними.
Проснувшись утром, я вспомнил об этом сне и разговоре с Лёшиком, про книгу баек и прочих правдивых историй. Отмахнувшись от этой идеи, как от
35
назойливой мухи, я стал собираться на работу. В следующую ночь эти персонажи уже ходили и топали в моей голове, постоянно разговаривая друг с другом и мало того, они ещё приставали ко мне со своими дурацкими вопросами. Я постоянно должен был беседовать с ними и отвечать им. В голове постоянно прокручивались какие-то истории, больше похожие на сатирические журналы или художественные фильмы.
Я вспоминал своих друзей и коллег, с которыми мне когда-либо доводилось работать или просто встречать на своём жизненном пути. Вся эта каша из живых образов, событий, а также, всяких нелепых и юморных случаев, кипела и бурлила в моей голове, не давая мне нормально отдохнуть. Надо было искать выход из этого нездорового психического состояния. Так ведь, и крыша съехать может! Либо эти фантомы, состоящие из покинувших нас и ныне здравствующих людей, просто меня доконают, либо своими вопросами и разговорами, они утащат меня в свой мир иллюзий и миражей! И я решил, что если я буду писать обо всём и обо всех, что так мешает мне нормально отдыхать после утомительной трудовой вахты, то часть мозга будет освобождаться от этого бреда и мне станет легче.
Написав, одним махом, три первые главы своей книги, я прочитал её сначала своим домочадцам и отправил дочери по интернету в Лондон. Слава Богу, всем понравилось. Но это было не совсем объективное мнение, всё же я ; папа и муж!
Следующим был Алексей, именно он, для меня, являлся стартёром той печатной машины и генератором идейных импульсов, которые растревожили авторский муравейник в моей голове. Я, честно говоря, очень волновался и мучался в сомнениях, ожидая Лёшиного резюме и критических откликов с его стороны.
Но мои переживания были напрасны, так, как и ему в основном, всё написанное мною понравилось. Он тут же взял на себя обязанности главного редактора и принялся редактировать первую главу.
- Витя! Мы движемся в нужном направлении. Не останавливайся ни на минуту. Продолжай писать книгу и ни в чём не сомневайся, успех будет за нами! ; заявил мне мой главный редактор, идейный генератор и стартёр печатной машины.
Вот так и случилось, что я пишу в одиночестве, а Лешик, похоже, писакой стать не рискнул, и «Ильфа и Петрова», пока из нас не получилось. Но, ещё не вечер! Может быть, мой главный редактор, со временем, тоже сядет за компьютер и, вытянув указательный палец своей правой руки, начнёт нервно и без остановки тыкать им в разные буковки на компьютерной клавиатуре.
И, так! Всех, кому всё ещё нравится читать мой пасквиль, я приглашаю в следующую главу моей второй книги, которая будет называться «Ихтиандр».
36
Читайте на здоровье и всё узнаете, практически, первыми. И если вас не коробит моя жаргонная лексика, то, думаю, что и дальше вам всё понравится и чтение доставит вам очередное удовольствие.