дуэль

В выходные мне довелось быть на кладбище. Я проходил мимо бесчисленных могилок, читал лаконичные надписи на надгробьях, где несколько слов и цифр, подводили итог жизни лежащего тут человека.  Автоматически высчитывая,  сколько прожил тот или иной человек, я шел дальше, и  только нелепость цифр, где год смерти отличался от года рождения всего на пару десятков лет, заставляла внимательно всмотреться в надгробье, рассмотреть  лицо на фото.  Удрученно  сожалея и гадая, что ж могло случится, почему так нелепо, почему так рано, не стало этого человека. Чаше всего фамилии ничего не говорили, а лица,  которые жизнерадостно смотрели с памятников, были незнакомы.  Тихо бредя по тенистой аллее, живой среди ушедших, я думал о жизни и смерти, о тех кого нет рядом со мной, о том что все мы будем там…
Пролистнув глазами очередную  человеческую жизнь, я остановился, глаз  зацепился  за знакомую фамилию. Подошел поближе.  Фотография на памятнике принадлежала молодому парню, в военной форме с сержантскими погонами. Гордый поворот головы, прямой взгляд, уверенная улыбка,  ямочки на щеках. И всего 19 лет разница в датах…. Лицо  мне было не знакомым, а вот фамилия,  фамилия мне была хорошо знакома….
В одном из ленинградских дворов жили два друга. Один, Владик,  внешне обыкновенный пацан, невысокого роста, не лидер, но и не лох, которого каждый мог шпынять. В среде дворовых ребят он выделялся  именно своей неприметностью, то ли он тут, то ли его нет, сразу и не поймешь. У него было полезное  качество, он был любопытен, он был внимателен, он знал все обо всех, и не только о ребятах. Когда он успевал все услышать, и о чем говорят бабки на скамейке у дома, и о чем беседуют взрослые женщины, в запале раскрывающие тайны о том, кто и  с кем спит. Был он очень белокожий, с мелкими веснушками по всему телу. Глаза светло серые, с какой-то водянистостью.  Волосы рыжеватые. Но рыжим, тем не менее, его не дразнили.  Физически слабый, но при  ершистом  характере, при злопамятстве и мстительности, Владик ни одну обиду никому не спускал.  В ребячьих забавах всегда был вторым номером у своего друга из соседнего подъезда- Сашки. Тот же, физически, в противоположность Владику, был высокий и крупный в кости. С яркими чертами лица, с ямочками на щеках, с блестящими карими глазами и обязательной задорной улыбкой. Он во дворе считался заводилой и непререкаемым авторитетом. У него даже прозвище было,- комиссар. 
Так в дворовых заботах,  жили и дружили эти, два совершенно непохожие друг на друга, парня.
 Но счастливое и беззаботное детство кончилось. Вот позади и школа. Что дальше? Нужно было выбирать дальнейший путь. Владик  в школе был таким же незаметным, как и на улице, да и учился так же, с тройки на четверку. Аттестат  с большинством троек, для института явно не годился, да он туда и не рвался.   Его манили автомобили. Он с закрытыми глазами мог разобрать и собрать любой мотор. Несмотря на его  юный возраст, мужики-самоделкины, со двора, Владика уважали и частенько, даже спрашивали его совета.  Поэтому сразу после школы  Владик не стал терять время, а сразу устроился работать  в автопарк,  учеником автослесаря.  Тем более у его мамы там работали знакомые, которые и взяли над ним шефство. .
Сашка, же наоборот, и учился хорошо,  и  отметки в аттестате были  без троек. Что делать после школы, он давно уже решил.  Он видел  себя в пагонах, в новенькой военной форме. Сашка послал документы  в военное училище. И ждал вызова для сдачи экзаменов. Но ему пришел отказ. Он родился в конце сентября, а по правилам приема в военные училища, соискателю на 01 сентября должно обязательно исполниться 17 лет.
Получив этот  отказ, Сашка расстроился,  Мечта его ближайшей жизни рушилась. Менять мечту он был не готов, нужно было ждать год и уж потом, снова подавать документы. Для самолюбивого парня, эта неудача была неожиданным ударом.  Вопрос что делать целый год для него не стоял. Сашка вообще был сторонником быстрых решений. По совету своего дружка он тоже устроился учеником автослесаря в тот же автопарк.
Год пролетел незаметно, оба они прижились в автопарке. Стали  получать неплохую зарплату. А так как оба были  из неполных семей, то зарабатываемые ими деньги позволили и одеться и вообще, поправить денежные семейные дела.
Молодость пора любви, и вот Сашка познакомился с девушкой, с красивой, славной девушкой. Они стали встречаться.  Сашка весь ушел в свои отношения с девушкой. Первая любовь она всегда яркая, и всегда кажется, что она самая настоящая, что она одна на всю оставшуюся жизнь.
 Владик же в силу своего характера, девушек не то что бы избегал, но сократить дистанцию с дружеского знакомства в область романтических отношений, не мог. . Даже приходя на танцы, он забивался, куда либо в уголок и внимательно наблюдал за танцующими. А вот самому подойти и пригласить девушку на танец, он так и не мог решиться.  Вернее к тому времени, когда он решался подойти, то приглянувшую ему  девушку уже  кто-то танцевал, или вообще танцы заканчивались.
Поэтому дружба между Сашкой и Владиком стала не такой тесной как раньше. Теперь все свободное время Сашка посвящал  своей девушке, по имени Оля.
Владик с Олей был знаком, но в таких делах третий всегда лишний. Роман развивался  стремительно, но дальше объятий  и  поцелуев дело не шло. Оля четко держала дистанцию, повторяя, что замуж она выйдет только девушкой.  И если Саша ее любит, то подождет.
Еще одной причиной, что Владик оставался один, это его характер. Скрытный и завистливый характер Владика. Как-то  с детства повелось, то, что нравилось Сашке, то же нравилось и Владику. Вот и сейчас, Владик запал на Олю,  Он конечно  понимал, что ему далеко до яркого красавца Сашки, тем  более и  Оля была ему подстать. Высокая, красивая, яркая.   А к  Владику она относилась с какой-то симпатией, как к хорошему другу...  У Владика была хорошая черта, он умел внимательно слушать, и он был в курсе всего. Поэтому Оля часто рассказывала ему то, чего не могла или не хотела рассказать Сашке.
Прошел год. Можно было поступать в военное училище.  Но Сашка принял решение в военное училище пока не поступать. Вначале отслужить. Посмотреть армию изнутри. А там уж и принять решение.
Пришла осень, военкомат прислал повестки. Отгремели пьяные проводы. Слезы родных и подруг. Оля плакала и обещала ждать Сашку. Сашка же ей обещал, как отслужит, то сразу же женится на ней. Владика же никто не провожал, кроме мамы. А свою девушку он так и не встретил.
 Друзьям повезло,  их направили на службу в одну часть.  Служба была нелегкой, но и не такой трагичной, как ее любят изображать в газетах. Дедовщина, конечно была, но она не была чем то зловещим, невыносимым. Ну да первые полгода, и в наряды гоняли, и на кухне дежурить, и полы мыть и туалеты. Но в этом не было ничего невыносимого. Армия, как армия.  Сашке служить  было легче, чем Владику. Он и физически был  более крепок, да и характер резкий, да и постоять за себя легко мог в любой потасовке. Ну и видно  была в нем заложена военная косточка. Форма на нем сидела как влитая, а в строю солдат он выделялся как новый двугривенный в кучке  потертой мелочи.  Сашка быстро получил звание сержанта. Другу помогал, и в обиду его не давал.
Так и шла неспешная служба. Солдатский быт наладился, стал привычным: боевая подготовка, политинформация, изучение устава, наряды, самоволки, и так далее по нехитрому солдатскому распорядку.
Прошел год. Служба шла хорошо, впереди оставался всего  один год службы и потом уж долгожданный дембель. Правда, доставала тоска по свободе…Служили они в глухой тайге, в самоволку сходить было некуда, в пяти километров поселок, домов в тридцать, с одним убогим магазином, да почтовым отделением. Городским ребятам хотелось к людям, хотелось к девушкам, хотелось на танцы. Одна была отдушина: это письма из дома. Они с одной стороны немного успокаивали, а с другой наоборот бередили душу, напоминая о той,  другой, вольной  жизни. Писали  подруги. Писали матери. Писали одноклассники.
Как-то в один из дней Владик попал в наряд, дневальным. В его обязанности было стоять у тумбочки с телефоном, в коридоре при входе в казарму. Отвечать на телефонные звонки, объявлять тревогу, принимать почту, докладывать приходящим офицерам, что  происшествий никаких нет. То есть бдительно нести службу на  посту. Служба та еще. Все на занятиях, в казарме только он один. Гулкая тишина. За окном уныло барабанит дождь. Владик прислонившись к стене, тупо смотрел перед собой. Время тянулось медленно и тягуче. Раздались тяжелые шаги, Владик вытянулся по стойке смирно, вдруг проверяющий офицер…но это оказался почтальон, принес почту. Рядом с тумбочкой дневального висел на стене фанерный ящик с ячейками для писем.  Каждой ячейке была присвоена своя буква. Владик разобрал газеты и стал раскладывать  письма по ячейкам. Вообще-то это было не его дело, но он сам вызвался разложить письма, все время быстрее пройдет. Раскладывая письма, Владик увидел конверт из родного города, адресованный его другу Сашке. Он решил его убрать отдельно, что бы потом передать Сашке.
Потом дежурство стало суетным и беспокойным. Притащился старшина с проверкой, и долго выносил мозги Владику. Затем вернулись солдаты с учений. Шум, гам, суета….
В этой суматохе Владик совсем забыл про Сашкино письмо.
Утром. сдав дежурство, Владик отсыпался, проснувшись, он вспомнил про письмо, но Сашки в казарме уже не было. Он достал письмо, оно  было толстое, и в нем явно проглядывалось что-то твердое. Или фотографии  или открытки. Но так как праздников никаких не было, то это все-таки явно были  фотографии. Любопытство губит не только женщин. Но и мужчины не менее любопытны. Владик еще раз покрутил перед собой конверт, посмотрел обратный адрес, оно конечно было от Оли. Владик аккуратно поддел расческой треугольник язычка, тот отклеился. Достал письмо, потом фотографии. На них была изображена Оля. Вот она мило улыбается в объектив, кокетливо повернув голову в профиль.  На других фото, Оля была сфотографирована на фоне синего моря. В открытом купальнике, который не столько скрывал, сколько выделял девичьи прелести… Высокая грудь, плоский живот, стройные длинные ноги, роскошные волосы по плечам….Владик с жадностью перебирал фотографии, завистливо пожирая взглядом изображение девушки. Внутри себя, до боли, до тянущей пустоты завидуя и мечтая, что бы такая девушка написала ему, что бы такая девушка была его женщиной. …
Стиснув зубы, Владик, решив про себя, что только одним глазком прочитает, о чем могут писать такие девушки, и обратно уберет, заклеит конверт, а вечером передаст Сашке. Тем более они же друзья, так что, какие секреты друг о друга. Хотя в действительности, Сашка не любил распространяться о своих отношениях с Олей. А с другой стороны Владик его и   не расспрашивал. Владик вообще не любил откровенных и прямых разговоров, ему нравилось все узнавать самому, независимо от желания кого-либо.
Владик  вначале прочитал и письмо. В нем ничего такого не было, не было  эротических воспоминаний, не пылких любовных признаний. Просто она писала про свои нехитрые новости, про учебу в институте, про то, как ходила в театр, про общих знакомых, про погоду….
Вечером Владик так и не отдал письмо Сашке. Просто рука не протянула это злосчастное письмо, а язык не повернулся сказать про него Сашке.  Ну подумаешь письмо потерялось, подумал Владик.  Прошла неделя, и снова, совершенно случайно, Владик  выловил следующее  письмо для Сашки. Обычное письмо, Там уже не было фотографий. Просто очередное письмо, дружеское, теплое, ласковое. Владик перечитывал письма, и получал  какое-то умиротворяющее удовольствие, как будто эти чужие письма наполняли его  грудь свежестью и чистотой. Как напиться в жаркий день, холодной, прозрачной, ключевой воды.
Конечно, он понимал, что делает плохо. Но ничего с собой поделать не мог. Он стал меньше общаться с Сашкой. Чувство вины оно было в нем.  Но при этом Владик упрямо продолжал охотиться за письмами. Ему удалось несколько раз перехватить и Сашкины письма к ней.  Под предлогом отдать почтальону или бросить в почтовый ящик. Шло время, пропавшие письма делали свое дело. В ее письмах появились недоуменные упреки на его молчание.  И тут он решился на свой роковой поступок. Поступок, который изменил всю его жизнь. Он написал ей письмо. Что он ее любит. Что всегда любил.  А Сашка?  Сашка полюбил другую девушку, влюбился в библиотекаря из части, живут вместе, хотят пожениться. А ее он никогда не любил. Ему перед ней неудобно, и он попросил Владика написать всю правду ей. А в подтверждении, своих слов он передал ее последние письма и ее фотографии Владику. Ну а до кучи,  Владик в это письмо положил другую  фотографию,  где они вместе с Владиком, Сашкой были сфотографированы с девушкой из библиотеки.  Понятно, что та девушка была не при чем, просто они попросили ее сфотографироваться вместе с ними.
Вот про  все это он и писал в этом письме, а главное он возмущался тем, что  Сашка всем рассказывает про их бывшие отношения, что смеется над ее доверчивостью и старомодной верностью.


Получив это письмо, Оля была в шоке. Обидней всего была насмешка над ее чувствами.  Она ответила и Сашке и Владику.  Сашке, что бы он больше ей не писал. А Владика поблагодарила, за то, что он открыл ей правду. Оля девушкой была решительной и гордой. Доводы Владика были убедительны и убийственны. И как часто бывает, любовь превратилась в ненависть, в брезгливость, в полное неприятие Сашки.
Сашка,  получив гневное письмо, попытался объясниться, но его письма возвращались не прочитанными и он отступил. У него тоже гордости хватало, а на ее «нет», он ответил своим «нет».  Ну что ж все и так понятно, не дождалась, не он первый, не он последний.
Так он себя уговаривал, но на душе была кровавая рана, которая саднила и болела. Внешне он не изменился, просто стал угрюмее и молчаливее.
Если раньше время для Сашки летело, то теперь служба в армии стала невыносимой. А тут пришла весна…снег ежился и таял, солнце ласково светило, почки набухали, трава, изумрудными россыпями украшала полянки и проталины…….А в душе у Сашки ломило, ломало, болело…
У Владика, а он оказался умелым собеседником для Оли, все шло как нельзя лучше. Роман в письмах набирал обороты, весна придала чувственности. И вот в очередном письме, она ему написала, что с нетерпением ждет встречи с ним,  что раньше она даже не подозревала, какой он умный, чувствительный и тонкий человек…
И снова случай. Сашка шел в роту. А тут как раз почтальон принес почту. Он стал ее просматривать и наткнулся на письмо со  знакомым почерком. Увидел обратный адрес. Письмо было не ему, но Сашку это не смутило, он в ярости разорвал конверт.
Он с недоумением читал ее ласковые слова, обращенные к его другу. Там ничего не было, что бы касалось его, кроме пары  ее фраз, в которых она интересовалась новой Сашкиной девушкой….
Вечером Сашка попросил Владика зайти в бытовую комнату. В ней солдаты гладили форму, пришивали  воротнички, чистили обувь… Но это в основном перед увольнением, или смотром  а так комната в основном пустовала. В ней происходили всякие выяснения отношений, нет не драки, а так на словах, разрешались различные непонятки. А драки,  как же без них, они происходили  в умывальнике. Сашка  молча передал ему вскрытое письмо и потребовал объяснений. Сашка был тих и спокоен.  Внешне он напоминал остывший костер. В котором,  даже угли давно покрылись серой, невесомой  пылью.
Владик вначале пытался уйти от прямого ответа. Тогда Сашка, видя, что Владик просто врет, ударил его по лицу. Владик отлетел в другой конец комнаты. Вытерев кровь с разбитой губы, Владик понял, что сейчас Сашка будет его бить. Изворотливый ум искал такую правду, которую можно было бы рассказать, но сделать так, что бы и самому остаться целым. Сашка снова спокойно спросил: Рассказывай?  И снова неуловимым движением ударил Владика по лицу. Владик поднялся с пола, и с внезапной злостью на жизнь, на Сашку, но несправедливость открывшейся правды, с злорадством стал ему выкрикивать в лицо. Он кричал, что просто восстановил справедливость, что Оля Сашке и даром не нужна, что на него дуры-девки и так вешаются, а он Олю любит, и он не позволит Сашке портить ей жизнь, что Оля сама не дура и сделала правильный выбор. Владика несло, он брызгал слюной, пунцовел, входя в раж….
Сашка стоял спокойный, бледный и решительный. Он тихо сказал Владику, эту проблему мы должны решить сейчас и здесь, раз и навсегда. Ты меня подожди, я сейчас, Сашка вышел, вернулся через пять минут, с двумя пистолетами. Чего он наговорил в оружейке, и как получил пистолеты, так и не удалось выяснить. А вернее никто потом не захотел выяснять и выносить сор из избы.  Сашка положил пистолеты на гладильный стол, вынул обоймы, вставил по патрону в ствол…   Выбирай, все так же тихо и спокойно сказал он Владику.  Владик, попытался образумить бывшего друга, но тот был непреклонен. Или ты берешь пистолет или же я тебя просто пристрелю как паршивую собаку.  Владику ничего не оставалось, как взять пистолет. Взяв в руки пистолеты, они разошлись в разные концы комнаты. На счет три, они одновременно подняли пистолеты и нажали на курок. Владик был и точнее и быстрее, его пуля попала Сашке точно в сердце. Сашкина пуля ушла в потолок над головой Владика. …
На выстрелы прибежал дневальный, потом свободные солдаты. Кто-то вызвал дежурного офицера. Владик стоял весь побелевший, даже рыжие веснушки стали почти невидимыми серыми точками. Попытались забрать у него пистолет, но пальцы намертво стиснули рукоятку. Нет, он не сопротивлялся, нет, он был спокоен и безучастен. На вопросы, крики, на тряску его, он никак не реагировал. Потом пришел врач, констатировал Сашкину смерть. Тот лежал на спине, широко раскинув руки, пистолет отлетел в сторону. Лицо у Сашки было спокойным и серьезным, ну может быть, чуть недоуменно искривились губы,  в последней предсмертной гримасе.
 
Сашку, через неделю, после быстрого следствия, в цинковом гробу отправили домой, в Ленинград.
Владика судили, за непредумышленное убийство ему дали 6 лет. Он молча и безучастно выслушал приговор. На вопрос судьи, понятен ли ему приговор, он никак не отреагировал. Бледный, как будто подросший, с невидящими глазами, он ушел с конвоем навстречу своей новой судьбе.
И вот  я смотрю на это чужое фото, на скромной  могиле, со знакомой фамилией, и двумя датами, разница в которых составила 19 лет…