Валя

         Когда мне исполнилось один год и четыре месяца, в семье появилась Валя. Обязанностей в доме прибавилось. Их и разделили между собой мама и две мои бабушки. Я оказалась объектом опеки моей дорогой и горячо любимой бабулечки, по материнской линии, Паномарёвой Анны Григорьевны.
         Когда из больницы привели мою маму с моей маленькой сестрёнкой, я запомнила, хоть смутно, но надолго. В доме всё прибирали, мыли и чистили, хоть соблюдать идеальную чистоту было невозможно. Шёл конец февраля, отелилась корова, телёнка занесли в избу, привязали у порога, сделали из сена подстилку. Он часто мочился, лужу затирали тряпкой, пропахшей мочой и, хотя её мыли, в избе стоял запах, который не выветривался, так как дверь старались быстро запереть, дабы сохранить тепло, а форточек не было совсем: летом открывали створки. Мне тоже дали тряпочку, и я ходила с ней и тёрла каждую капельку воды на полу, помогая взрослым. Потом переодели в чистое платье, и начался момент напряжённого ожидания. Я бегала по кухне и всё спрашивала, когда принесут Вальку. В моём сознании никак не укладывалось это имя, так как в овечьем стаде у нас была ярка по кличке Валька. И кого должны были принести, я не понимала. Представляла, что это будет та овечка, только маленькая, было почему-то немного страшновато.
          Когда в сенях послышался топот, бабушки наперебой, сказали: «Ну, вот и несут! Слава Богу!» Я спряталась за печку. Заскрипела входная дверь, и вместе с клубами пара в неё ввалился мой отец, большой и неуклюжий. На руках у него был свёрток. А за ним в кухню вошла мама, худенькая, смущённо улыбающаяся, на голове у неё была повязана шаль, кисти которой ровными рядами свешивались на грудь, плечи, спину. Она светилась каким-то необыкновенным светом. Бабушка подтолкнула меня к ней, она обняла меня. Затем все сняли верхнюю одежду, повесили на вешалку около двери, а что не вместилось, унесли в комнату. Потом словно забыв, что я есть, все захлопотали о Вальке, которая молча лежала в свёртке на кровати тут же в кухне. Перекрестившись, начали разворачивать лоскутное одеяльце. Я зажмурилась, боясь, что увижу в куче тряпок маленького ягнёнка с копытцами. Когда я открыла глаза, то не поверила, на кровати лежала куколка, какую я видела у подружки, но только живая. Моей радости не было предела: теперь я смогу играть с ней!
          Но немного погодя, баба Анна сказала, что ей надо идти доить корову и что я только буду мешать нянчиться с ребёнком, что в доме тесно и она заберёт меня к себе пожить до лета, пока ребёнок подрастёт. Так я стала жить у бабушки.
          Иногда мы собирались и шли домой, к матери. Чтобы быстрее дойти, баба сажала меня на «закукорки» и, согнувшись вперёд, на своей спине везла меня в гости. Бывало, что она проходила дом, задумавшись и не глядя по сторонам. А я ей возвещала: «Баба, дом-то прошли!»