Глава 4

Сильный ветер и снежная пыль скрывали ее фигуру, размывая очертания.
Виктор шел впереди, шагах в пятнадцати, подставив ветру свои хорошо, по-мужски поднявшиеся плечи. Одной рукой он придерживал белый сверток в кармане, вторую спрятал за борт пальто. Неожиданно он зашел в магазин. Мать остановилась и стала ждать. Когда он  вышел в руках у него появился второй объемистый сверток.
 – Где же он взял деньги? –подумала Ксения Николаевна и что-то кольнуло у нее в груди. Руки задрожали – так бывало с ней всегда при испуге.
 – Украл? Выиграл в карты? Нет, этого не может быть!..
Да, как она глупа, что могла так нехорошо подумать о своем сыне. Сегодня же, в полдень, получив свежие газеты, она прочла в них следующую заметку, под которой стояла подпись «В. Саженов». Он написал  о работе кружка самодеятельности своей школы и получил гонорар. Да, это Виктор! Вот откуда у него деньги. Она еще хотела спросить его об этом, совсем забыла.
    Тем временем Виктор свернул в открытый парк и пошел по заснеженной аллее между двумя рядами подстриженных кустов акаций. Ксения Николаевна ускорила шаг: здесь можно было идти ближе, с другой стороны, по хорошо асфальтированной дорожке.
Он направился к молочно-диетическому пункту –приземистому  розовому зданию.
 На углу улицы, перешел дорогу и пошел вдоль забора.
В конце его, у ворот больницы он остановился и оглянулся по сторонам. Ксении Николаевне показалось, что глаза их встретились на какой-то миг. Она не спеша наклонилась к своей сумке и стала искать в ней носовой платок. Виктор вошел в ворота больницы и зашагал быстрее. Ксения Николаевна то же ускорила шаги. Она прекрасно знала расположение больничных отделений, но когда Виктор вошел в Роддом, она растерялась. Что ей было делать дальше?… Войти за ним? Ноги ее не слушались. Руки дрожали. Да и вообще, что это могло все значить? Она присела на лавочку, прямо в снег, оказавшись в положении заблудившегося человека.
– Ты посиди здесь немного,  – подсказал ей чей-то чужой голос.
Нужно было хоть немного прийти в себя, собраться с мыслями, определить свои дальнейшие действия.
 –А кого и чего я, собственно, буду ждать? – вновь кто-то сказал за неё.
Но она все-таки просидела здесь минутку-две и вдруг вспомнила, что выйти из Роддома можно через другую дверь. Это успешно мог сделать и Виктор. Опасаться встречи с ним не приходилось Тем более, ей показалось, он видел ее, когда оглянулся у ворот больницы, так что он сам постарается, чтобы их встреча не состоялась.
«Встреча» – она еще в такие минуты способна была произносить слова, которым место в хорошей шутке.
Ксения Николаевна быстро поднялась и направилась к большой, массивной и давно некрашеной двери Родильного отделения. Она увидела, как блестят ее хорошо вытертые стекла;  где-то переступила через тугую ограду сквера, споткнулась на клумбе и, чуть не упав, набрала в калоши снега. И только на ступеньках здания мать  остановилась, перевела дыхание, поняв, что вселившаяся в нее,  растерянность творит с нею глупые вещи: и чего она полезла в этот снег?! Мать сердито остукала ноги о порог и подумала, что в такой миг недолго и до более глупого поступка c ее стороны.
А что произошло, что она узнала? Ничего! И ничем пока нельзя оправдать ее поведение.
Это успокоило ее немного. Рука сама потянулась к полированной, дверной ручке Пальцы охватили холодную бронзу и с силой потянули к себе.
Дверь открылась. Слава богу, сына здесь не было. Ксения Николаевна подошла к столу, к дежурной сестры в белом халате, склонившейся над записями и, казалось, слившейся при ярком свете лампы с белоснежными панелями стен, и положила свою руку в зимней перчатке на угол скатерти.
– Простите.
 – Да. Я слушаю вас.
На нее  взглянули и вежливо предложили присесть.
 – Простите, я,  кажется, даже не поздоровалась.
Дежурная сестра улыбнулась:
– Сюда приходят обычно взволнованные люди. Им простительно, если они забывают кое-что…
 – Да, вы правы, но у меня, я даже не знаю, с чего начать – я бы сказала, необычное дело…
– Я вас слушаю.