Материнская любовь

Вокзал. Собрался в гости к сестре. Давно не был. Там уже внучка появилась. Теперь живут большими семьями. Квартиры дорогие, да и построить не дешево.
Присел на скамейку рядом с бабулей. Ждать надо. Покосился. Что это? У бабули на обеих руках нет кистей. А на кацелышках ремни от большой хозяйственной сумки. Как это можно, сразу две кисти потерять? Одну-то руку по неосторожности можно еще куда-то засунуть, но как сразу обе? А дай, спрошу.
Бабуля, поди за самое больное. Где же ты рученьки-то потеряла?
Да, - и замолчала. Взгляд куда-то в пустоту. Холодный. Зачем только спросил? Все-то мне надо. А у бабули всплыл в памяти единственный сыночек, Юрок. Его детство.
- Сыночка, сыночка, вставай, опоздаешь.
Горячие лепешки на стол. Форма поглажена. Причесала волнистый светлый волос. Повязала красный галстук.
Ну, сыночка, не торопись, успеешь. Да машины смотри.
Мам, я сегодня по контрольной пять получил, - радовались одинаково.
Поступил в Иркутский медицинский. С получки уборщицы - восемьдесят рублей - отправляла сыну половину. Лишь бы окончил. И он окончил. Устроился на работу. Стал зарабатывать. Купили дом, женился. Стали жить в достатке.
Да зря радовалась. Стал мой сынуля в рюмку заглядывать.
- Сыночка, остепенись. До хорошего не доведет, - Но мои слова до него не доходили. Видать, зеленый змий оказался для него дороже, чем я, Наташа, дочка Оксана, престижная работа, - да все.
Как только мы не боролись. И "кодировали", и в милицию сдавали. Стал тащить все из дома. Жена с дочкой ушли. Осталась одна я с сыночкой. А дальше - все хуже и хуже. С дома уже пропивать нечего. А он, как бомж - обросший, грязный, опухший. Ночь напролет всю бормочет. Стал у меня пенсию отбирать. Жалко - отдам. Уж сильно он мучился с похмелья, а потом до следующей пенсии (а пенсия у уборщицы – одно название), то сухари, то пресные лепешки. Тоскливо. Да и с головой у него что-то неладное стало. Если не выпьет, то каким-то дурным становится.
- Да, - встрепенулась моя старушка, глаза полные слез, - сыночек мой это, Юрок. Не отдала я ему пенсию, а он их на чурочку, да топориком.
Так куда же ты, мать?
Да вот, передачу ему собрала, на Выдрино. Я же его люблю. Он у меня ведь единственный. Как он там, мой сыночка?