Воровская любовь

Закончив сельскохозяйственный институт Иван Романович приехал работать в родной колхоз, да иначе было нельзя, так как колхоз за время его обучения выплачивал ему стипендию. В общем, был он колхозным стипендиатом. Практику проходил в родном колхозе и показал свои деловые качества. А тут случилось уходить на пенсию председателю, вот он и посоветовал на свою должность Ивана на колхозном собрании.
Да вы что, у меня же опыта нет.
Ничего, на первых порах поможем, - настаивал на своем старый председатель, - а главное, что грамотный, энергичный, опыта наберется, шишек набьет и будет что надо, и думаю, что надолго. Так все оно и вышло. Колхоз вскорости вышел в районе в передовые. Иван Романович на Республиканской доске почета. Колхозники уважают. Видят, как он старается. Переживает за колхозное добро, как за свое родное.
Ну а тут закончила педагогический институт Клавдия и приехала работать в родную школу, преподавать историю. Клавдия высокая, статная, обаятельная, ямочки на щеках. Еще в школе заглядывался на нее Иван. Дружба, любовь и результаты не заставили себя ждать.
Иван, я беременная, - шепотом на ушко сообщила Клавдия.
Ну, вот и хорошо, давай свадьбу играть, пока старухи не зашептались: «Пузо на нос, а она фату одела».
Свадьба была - перегуливать не надо. Вся деревня была рада за молодых, все поздравляют. Отгрохали председателю новый дом со всеми надворными постройками. Клавдия ходит по деревне, голову высоко держит. Председателева жена! Ни кого-нибудь, а именно ее выбрал Иван Романович. Дома и на работе все хорошо, любовь и взаимопонимание, и родилась у них доченька Оля. Счастливее их не было на белом свете.
- Оля, Оля, Оленька! А вот и зубки показались, а вот и первые
шажки.
И первые слова: «Мама, папа!» Жизнь, полная радости. Все бы ничего, но надо было по направлению после института приехать в школу другой учительнице истории (а школа большая) из Саранска Антониде Дмитриевне. Тоню надо видеть! Сказка! В институте занималась танцами. Черный волнистый волос. В глазах искорки. Губы алые - никакой помады не надо. Улыбнется - нельзя не ответить улыбкой. Речь чистая. Заговорит - грех перебивать, как у Пушкина «словно реченька журчит». Походка - идет, стан не шелохнется. Ну, а фигура, 90-60-90, фотомодель! Сразу и приклеилась среди школьной ребятни кличка «гитара». Как она попала в наше захолустье, до сих пор не понятно. Ей бы на подиуме одежды модные демонстрировать. Мужики по долгу смотрят ей вслед, строя в голове разные иллюзии. Лелея себя надеждами, но а нашему герою Ивану Романовичу повезло всех больше. На полустанке стоит, голосует, оказалось по пути. По дороге познакомились, лишний раз боялся повернуться назад. Настроил зеркало заднего видения своей машины.
- Надо же! Бывают же такие красивые, - восхищался, затаив
дыхание, Иван Романович, - зайдете завтра в правление, о вашем
жилье решим.
Да и на Антониду молодой председатель произвел впечатление. Лицо ее пылало огнем. Когда вышла из машины, долго стояла, не понимая, что с ней произошло. Видела, ну, а такого! Да, это была первая, настоящая любовь.
Домой приехал, молчком поужинал, взял газету - и на диван. Вместо букв рисуется ее личико, как она помахала ручкой.
Иван, что случилось?
Да, не обращай на меня внимания, Клава. Устал я очень. Положила мужу под голову подушку: «Ванечка, отдыхай, ни о чем не думай, все будет хорошо». Не знала она о том, что настоящее счастье от нее уходит.
Выделил Иван Антониде отдельную квартирку и стал частенько туда захаживать. Поползли по деревне злые слухи. Зашушукались старухи. Ребятишки на переменах: «Вчера около Антониды Дмитриевны УАЗик Ивана Романовича вечером стоял - сегодня на уроке будет улыбаться и пятерки будем получать. Клавдия обо всем узнала, но побоялась устроить мужу скандал. Знала она характер Ивана. Решителен, возьмет да и бросит. Потом что? В петлю? Ведь я же его люблю. Я без него не смогу, да и Оленька его любит. Зачем же ребенка травмировать, да тут еще опять пузо на нос лезет. Вторым забеременела. Злые люди поднимают больную тему, ну а она переводит разговор на другое, или просто молча уходит. Пусть будет, как Бог решит. Авторитет председателя резко стал падать. Слухи дошли и до райцентра. Вызывает как-то к себе заврайоно Евгений Сергеевич Дмитрия Петровича, директора школы и говорит: «Что это у тебя в школе происходит?». «Я то что могу поделать? Учитель она от Бога. И общественную работу ведет. И бальные танцы организовала. Давай подумаем вместе».
« А знаешь что? В соседней деревне историк уезжает, давай ее туда переведем. Может, хоть семью сохраним. Вон, на Клавдии лица нет».
Было сказано, было и сделано. Перевели. Клавдия снова высоко подняла голову и почувствовала себя председателевой женой. Но напрасно Клава радовалась. Каких-то двадцать километров для влюбленных не преграда. Для Клавы все чаще Иван стал уезжать на совещания то в город, то в районный центр. Возвращался очень поздно. Она все понимала, что за совещания, но как-то отошло это все в сторону с рождением второго ребенка - сына Сережи. Опять для Клавы стал Иван Ваней. Ваня радовался: «Ура! Ура! Наследник, сыночка родился!»
И как-то подзабыл он навещать Антонину, а Антонина готовила для него сюрприз. Она тоже была беременна. А Иван все не едет да не едет. Как же его увидеть? Как сообщить ему радостную новость? И вот прослышала она, что в соседней деревушке для обмена опытом собирают всех председателей колхозов района. Значит, и Иван Романович будет там. После последнего урока сразу пошла туда. Надо бы домой зайти, потеплее одеться. Да нет же, уже поздно, они могут разъехаться. Не захвачу. Ну что это для меня, 7 километров? Когда же было пройдено полпути подул холодный ветер, и капроновые чулки, которые были надеты на ней, примерзли к коже ног. Возвращаться она не думала. Ивана она не застала. Уже разъехались. Но зато попала в больницу, где хирург, ругаясь нецензурной братью, резал капроновые чулки, ткань которых была вместе с отмерзшей кожей и кровью. - Ну и дура же ты, Тося, а еще с высшим образованием, учительница, ворчал он не успокаиваясь. Тоня лежала, стиснув зубы. Слезы катились из глаз. Надо же, уехал, обижалась она на Ивана. К утру боль стихла и она уснула. Проснулась от прикосновения чьей-то руки. Открыв глаза, увидел Ивана, не смогла сдержать своих слез. Губы шептали: «Ваня, Ванечка, как я тебя ждала». Увидев в руках у Ивана сетку с яблоками, она недоумевала. Где же он мог их взять в это время в Бурятии.
Главное, правильно подобрать мазь и ноги быстро зажили, оставив на теле безобразные шрамы. Жизнь не остановишь. Иван Романович стал навещать ее чаще, а вскоре Тоня родила Ивану дочку Наташу. И Иван опять радовался, как маленький, то подпрыгивал, то ни с того ни с сего начинал хихикать. Для него не было разницы, от какой они женщины, детей он любил безумно. А жен своих какую больше, какую меньше и сам не мог понять. Но чаша весов склонялась все-таки на Тонину сторону. Жизнь текла своей чередой. Иван рвался на два фронта, не считая колхоз. Народ привык, и пересудов стало меньше. Живет да живет мужик, как ему хочется, никому от этого плохого нет. Тоне завезет то кур, то поросят, а то и кормом снабдит. Обзавелась она хозяйством. Стала выращивать огород. Беленькую шапочку сменила на платочек. И сапоги с телогрейкой стали для нее привычной одеждой. Подрастала дочка Наташа. Красивая, умная. Волосы волнистые, черные, мамины. Фигура мамина, а вот личико - вылитый Иван. Приезжали не один раз в гости родители. Все сетовали, почему все муж в командировке да в командировке. Хотелось бы с зятем познакомиться.
- Антонина, скажи правду, что-то тут не ладное.
- Да нет, мама. Все так получается, - оправдывалась Тоня. Не
хотела огорчать родителей.
Наташа закончила школу с золотой медалью и поступила, как и мама в педагогический институт. А Сережа, брат Наташи по отцу, уже учился там же на спортфаке. Судьба-злодейка познакомила их и опять же дружба, любовь, в общем, дело шло к свадьбе. Когда же мать узнала, что жених Сергей сын Ивана, она была в шоке. Как так, брат жениться на сестре? Это возможно только в Англии. Что-то надо делать, и она сделала. Сергей был страшно ревнив. Было достаточно нескольких анонимных писем Сергею, в которых она очерняла свою дочь в том, что она блудливая. Указывала, где родинки на ее теле. Письма написаны мужским почерком. Своего Антонида добилась. Свадьба не состоялась. Но вы бы видели Наташу, какая она стала после всего этого. Но время стирает все. Сергей и Наташа нашли себе спутников жизни. Обзавелись семьями. Иван давно уже не председатель, да и Антонида с Клавдией давно уже на пенсии, а отношения не изменились. Иван любит обоих, и они от него без ума. Справили Ивану юбилей, 70 лет. После юбилея как-то сникла и заболела Клавдия. Врачи вынесли смертельный вердикт. Не долго промучилась Клава и умерла, но за всю свою жизнь ни разу не упрекнула мужа в измене. Через месяц после похорон Иван сделал Тоне предложение: «Выходи за меня замуж». Тоня обвила руками его шею. Уткнулась руками в его грудь. Слезы из глаз речкой.
- Как долго ждала я от тебя, Ваня, этого.
Жить Тоня в Ивановом доме не согласилась, да и Иван переезжать
к Тоне не захотел. Купили они в райцентре домик и стали жить и
поживать. Каждый день ходят к ручью за водой, в километрах трех,
наверное, от дома. Хотя в ограде колодец, но ключевая вкуснее. У
Ивана в рюкзачке пятилитровая канистрочка, в левой руке -
тросточка. С правой стороны под руку идет Антонида.
Дошли они до заветной березки, из под которой бьет ключик,
обнялись, поцеловались. Сели на колодину рядышком, а Антонида
и говорит: «Всю жизнь проворовала. Клавину любовь. А теперь ты
весь мой, только жалко, что времечко так быстро пролетело». В
голове крутились слова старинного вальса: «Осенние листья
кружат и кружат. И время никак не вернуть назад».
Да, Антонида, жизнь - одно мгновение. Будто было это как вчера, а пролетела целая вечность. Набрав в ручье воды, старики взялись под ручки и потихонечку пошли домой.
Тонечка, не поскользнись.