Муза

- Завтра часа в два приходи.
- Ночи?
- ****ь, ***чи! Ну а когда я, по-твоему, пишу? В обед мне некогда!
- Я же просто спросила.
- Я тебя когда-нибудь днем звал?
- Нет. Я просто подумала…
- Нихуя ты не подумала. До завтра.
В коридоре повисла минутная пауза. Успокоившись, Кеша поцеловал Музу и открыл ей дверь. Несмотря на такое прощание он любил её и целовал так, как не целовал никого. А он никого и не целовал.
- Подожди, - он остановил её. – Иди сюда.
Кеша обнял девушку. Он слегка провел рукой по её длинным волосам, поцеловал и уткнулся в макушку. От Музы пахло фруктами. Она пользовалась этим шампунем только когда ходила к нему, для других случаев он предназначен не был, только для него. Никого важнее у неё не было. У неё в принципе никого не было.
- Не обижайся, маленькая. Прости меня, - он поцеловал её снова. Девушка тихонько всхлипнула. – Ну-ну. Всё, не надо. Ты же знаешь, что я тебя люблю, у меня никого нет. Только ты.
- Я ради тебя крашусь. Ради тебя одеваю именно это платье, именно эту блузку. У меня тоже никого, кроме тебя, нет.
- Приходи завтра.
- Я не могу. Хочу дома посидеть. Одна.
- Ты обиделась?
- Нет, просто хочу одна побыть. Да и тебе нужно тоже немного побыть одному. Мы так устанем друг от друга и будем всегда ругаться, - Муза подняла на него блестящие от слез глазки. – А я не хочу отдаляться от тебя.
Они простояли так ещё с полминуты.
- Я пойду. До встречи.
- Ну а когда ты придешь-то?
- Не знаю. Честно.
Кеша просто опустил голову и не стал отвечать. Муза нажала на кнопку лифта, и двери отворились. Она напоследок обернулась:
- Ты можешь просто позвонить и позвать. Но не надо нам часто видеться.
Кеша просто кивнул. Когда лифт скрыл её личико, он хлопнул дверью и поплелся в комнату, где ещё недавно они сидели вместе. На столе были разбросаны листки с набросками стихов и готовыми опусами. Он с гордостью выбрал пару вчерашних, несколько сегодняшних и принялся перепечатывать их, чтобы выложить на всеобщее обозрение в Интернет.
Кеша писал около двух лет. Примерно год он общался с Музой. Такое имя ей дали родители, потому что, как она сама объяснила, простые Маши и Ани им не нравились, нужно было что-то уникальное. Муза ни с кем до этого не встречалась, Кеша был её единственным мужчиной. Любовь их была чисто платонической. Плоды общения с Музой у Кеши превращались в стихи. Муза же просто была рада, что у любимого все получается. Первое время его стихи получались действительно красивыми, но сейчас что-то шло не так. Они часто виделись, часто спорили, соответственно, стихи становились хуже.
Муза полностью соответствовала своему имени: она вдохновляла, отдавалась своему человеку полностью, без остатка, её энергии могло бы хватить на весь мир, но она берегла её для Кеши, который последнее время стал использовать эту энергию, любовь, слишком часто и попусту. Во время прогулок он давал свободу рукам, чтобы козырнуть перед тусовкой красивой пассией и властью над ней, а в кафешках, чтобы вызвать ревность у миленьких официанток, целовал Музу на виду у всех. Девушку это немного напрягало, но она молчала.
Познакомились они не случайно. Кеша учился на филолога. Постоянное чтение переполнило его сосуд, из-за чего потребовалось срочно его опустошить. Он решил писать стихи. Первые блины выходили не просто комом, а целым валом, который уничтожал на своем пути всевозможные представления об эстетике, ритме и размере, да и красоте поэзии в принципе. Так вышло, что рядом просто оказалась красавица Муза, которая своим видом только доказывала существование некой высшей силы, даровавшей человечеству шанс на спасение в виде этого ангелоподобного создания. Легкая походка, тонкие ручки, наивность и непосредственность подкупили молодого «поэта», и уже после первого разговора с ней его стих уподобился её внешности.
Как оказалось, Муза учится в том же университете на лингвиста. Их встречи становились все чаще. Первое время редкая возможность увидеться дарила им счастье, но вскоре Кеше нашептали друзья и подруги, что с девушкой нужно быть чаще. Парни даже добавили от себя заветное «трахать», иначе «так и останется она непокорённой тобой». Окрылённый Кеша так и говорил сначала, «непокорённая мной», игнорируя «совет» окружения. Однако вскоре он сам стал названивать ей больше, таскать к себе домой чаще. Спустя пару месяцев их встречи стали регулярными, «непокорённая мной» постепенно становилась все покорнее, но до постели так и не дошло. Кеша все же боялся и не хотел этого. А Муза об этом даже не думала.
Дело в том, что она стала виной первому красивому стихотворению. Кеша хотел, чтобы все его работы были такими, и он решил, что будет встречаться с Музой чаще. Муза понимала всё, но боялась частых визитов к любимому: а вдруг иссохнет, избалуется, и не будет этой красоты?
А Кеша стал местной звездой благодаря своим работам, которые постепенно становились все хуже и хуже. Признавать этот факт он не желал, верил, что просто в нем говорит внутренний Критик, который разносит всё, что делает Поэт. Публика же читала. С того первого красивого стиха читала, читает и сейчас. Правда, не потому, что он классный поэт, а потому, что сама является слабой в эстетическом плане. Желание казаться глубоко духовной элитой приводило каждого мало-мальски слабого читателя к новым работам Кеши.
В общем, публика удовлетворяла свои потребности в глупых строках, чтобы утвердиться в своей элитарности, а Кеша ежедневно выдавал порцию шлака, чтобы утвердиться в своем таланте за счет неразборчивого читателя. Замкнутый круг вполне устраивал всех. Кроме Музы.
Муза хранила первое и пока единственное красивое стихотворение Кеши: на неаккуратно вырванном из тетради листке неровным и неуверенным почерком были выведены строчки, ради которых Муза осталась с поэтом. Она желала стать Маргаритой, спасающей роман Мастера. Но этот миг не наступал.
Удивительно: чем увереннее становился его почерк, тем неувереннее становились его мысли.
Муза хотела побыть одна, хотела оставить Кешу ненадолго, чтобы он в одиночестве снова стал тем самым поэтом, который неуверенно выводил «непокоренная мной». Это же она ему и сказала. «Непокоренная» и «тот самый поэт» взбесили Кешу. Потому и прощание вышло не самым приятным. Муза плакала дома, обхватив ручками коленки:
- Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, - всхлипывая, вспоминала она Гумилёва, - И руки особенно тонки, колени обняв. Послушай: далёко, далёко на озере Чад изыск…
Она всхлипнула снова.
- Изысканный бродит жираф…
Муза вздохнула, чтобы успокоиться и улеглась на кровать. Слезы все ещё лились рекой, на душе скребли кошки. Она попыталась заснуть.
И заснула. Несмотря на обиду и грусть.

***
Телефон разбудил Музу. Вместо ожидаемого будильника на экране высветилось «Кеша».
- Алло, Кеша?
- Прости меня. Приходи сегодня. Я очень хочу тебя видеть. Хотел извиниться за…
Он замолчал.
- Просто приходи. Мне очень плохо без тебя.
Муза молчала.
- Я тебя понимаю. Я все понимаю. Приходи. Мне плохо.
- Хорошо, - покорно и сонно ответила Муза. – Во сколько.
- Когда сможешь.
- Могу хоть сейчас.
- Давай вечером?
- Хорошо.
Она прихорашивалась несколько часов. От волос снова приятно пахло фруктами, губки приятно блестели, на ручках красовалась пара браслетов. Она аккуратно цокала каблучками по улице к дому любимого поэта. Она на всякий случай захватила с собой листок с первым стихотворением Кеши.
Кеша встретил её радостной улыбкой. Он обнял её и долго не отпускал. Они прошли в его комнату. На столе лежали белые, ещё не исписанные листки.
- Я тебя люблю, - говорил он Музе. – Я без тебя не смогу. Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд…
Муза улыбнулась и продолжила:
- И руки особенно тонки, колени обняв.
- Послушай: далёко, далёко на озере Чад.
- Изысканный бродит жираф.
Муза обняла его и поцеловала. Она по-ребячески отскочила и запрыгнула на стол. Болтая ножками, она стала перебирать один за другим пустые листки в поисках хотя бы одной строчки. Кеша с улыбкой следил за ней.
- А почему ты без меня не пишешь?
- Боюсь без тебя, - он подошел к ней и обхватил за талию. Муза испуганно посмотрела на него. – Ты меня боишься? Да я же тебе ничего не сделаю.
Он уткнулся носом в её щеку.
- Непокоренная мной…
Муза улыбнулась, Кеша почувствовал это.
- Непокоренная, - шепнул он и, резко отодвинувшись, ударил её кулаком со всего размаху. Муза вскрикнула и попыталась убежать. Кеша крепко схватил её. – Сегодня, это кончится. Мне нужно больше, чем просто видеться с тобой. Мои стихи ужасны.
Он снова ударил её. Кровь из рассеченной губы прыснула на белые листы бумаги. Муза закричала и стала плакать. Кеша повалил её на спину и прижал рукой.
- Ну не бойся, миленькая, - он уже гладил её по дрожащей ноге и продолжал нашептывать что-то, пока рука его подбиралась все выше, нащупывая кружева на белье.
Муза снова крикнула.
- Заткнись, сука! – Кеша треснул её лбом по носу. Снова хлынула кровь.
- Вот этого мне не хватало, - горе-поэт сжимал в кулаке её трусики. – Просто плоть. Просто плоть. Просто плоть.
Он начал лихорадочно стягивать с себя брюки. Муза не могла кричать. Боль и испуг парализовали её.
- Просто плоть. Ты и я. Просто плоть. Просто плоть.
Эти слова были похожи на свист плетей. Каждая плеть все яростнее рвала её.
- Просто плоть.
Муза заплакала.
- Просто плоть.
Раздался всхлип.
- Просто плоть.
Снова крик Музы. Кеша снова ударил её. Для уверенности он нащупал на столе что-то острое и полоснул ей по плечу. Снова полилась кровь на стол. Муза не успела крикнуть, поэт зажал ей рот. - - Просто плоть.
Кеша приложился языком к её ране и начал слизывать кровь. Муза уже не кричала, за каждым звуком могла последовать новая рана.
- Просто плоть.
Поэт наслаждался кровью и плотью девушки.
- Просто плоть. Аа!!! Плоть!

***
Сборник «Муза Непокоренная» стал одной и главных новостей города, творческие вечера следовали один за другим, Кеша возвращался домой уставшим после чтений и раздачи автографов. Девушки уже видели в нем не только нового поэта, но и завидного жениха. Открывался сборник стихотворением «Непокоренная моя». Читатель погружался в мир размышлений автора: было непонятно, лукавит он, впрямь ли он так думает, может у него проблемы с головой. Последнее стихотворение в сборнике, «Муза», звучало как посвящение. В нем было что-то особенное. Читатели, плохие и ужасные, называли это особенное «плотью и кровью».
Следующая книга стихов Кеши была уже анонсирована. В неё он собирался включить свои наработки, потому что именно в них видел себя настоящего.
Собирая в своей комнате листы с набросками, придумывая новые, он случайно наткнулся на окровавленный мятый листок из старой тетради.
- Неужели не заметил, - испугался Кеша и выбросил его в окно.

***
Сборник «Настоящий» принес парню славу в городе и негласный титул главного поэта города.

-2014-