Северные королевства, нашествие и... глава 11

                Глава XI


                — Алло! Пожарная?!
                — Да!
                — Душа горит!!!
                Пару девочек-пожарниц
                не подкинете?

                Анекдот


                « — Вот! Пожар на спичечной фабрике.
                — Жертвы есть?
                — Нет, пока просто горит.
                — Значит ждем.»

                Из х/ф «День радио»               


          –     Что-то тут не так... – Виктор подозрительно вгляделся вдаль.


          С пологой возвышенности, сереющей оголенной землей проталин, на которую  они втроем только что въехали, дорога просматривалась на добрых пару лиг. Граница Гринвуда была отсюда хорошо видна – плохо наезженная колея, спускавшаяся с противоположного склона, делала несколько поворотов, петляя между холмами пониже, такими же изрытыми уже многочисленными на открытой местности весенними проталинами, и ныряла, словно в море, прямо в самую гущу еще голых, с торчащими словно веники ветвями, деревьев.


          Но Виктор смотрел дальше, туда, где колыхалось бескрайнее серо-коричневое лесное море, сливаясь на краю видимости, у самого горизонта, с ясным голубым мартовским небом. Там, в самом дальнем конце обозримого пространства угадывалась едва различимая отсюда из-за дальнего расстояния темная, почти черная поволока. Эта поволока широко расползалась по границе видимости, словно вуаль, укрывая большую часть серо-синей кромки горизонта.
          –     Что-то тут не так, – озадаченно повторил Виктор еще раз, чувствуя нарастающую тревогу в душе. – Горит он что ли? Не время, вроде бы еще для лесных пожаров.
          –     Может, это просто туман натянуло откуда-нибудь? – с сомнением предположила Энджи, тоже глядя вдаль слегка прищуренными от яркого дневного света глазами.
          –     Не знаю, может быть и натянуло... - настороженно пробормотал её спутник, ни к кому конкретно не обращаясь.


          Он еще некоторое время напряженно пытался разглядеть причину появления темного тумана, но так ничего и не увидев, опустил голову, как будто задумавшись о чем-то. Потом раненый путник выпрямился, заботливо поправил перевязь на левой руке, поёрзал, устраиваясь в седле, слегка скривился от боли, которой отозвалось на движения избитое тело, после чего повернулся к блондинке и решительно завил:
          –     Делать нечего, поехали, посмотрим, что к чему. Отсюда все равно ничего не понятно.
          –     Хм, не вопрос! – коротко согласилась она и пришпорила свою кобылу. Виктор последовал примеру компаньонки, слыша, как позади гулко стучат по твердому снежному насту копыта третьей лошади, которую оседлала Бетти.


          Путники уже наполовину спустились с возвышенности, когда из леса, навстречу троице, выскочила верхом на коне необычная зеленая наездница. Она была босой, облаченной в короткую и грубую холщовую хламиду, скача во весь опор. Всадница ехала на коне без седла, вцепившись ему в гриву обеими руками, её косматые, похожие на пучок морской капусты волосы развевались на ветру. Она была вооружена коротким луком, одетым через плечо за тетиву, который болтался у неё за спиной, в такт движениям тела. На бечевке, обернутой вокруг талии вместо пояса, был приторочен кожаный колчан со стрелами. По зеленому цвету кожи наездницы Виктор сразу же догадался, что это дриада – дитя Гринвуда. Не успел он поделиться этой догадкой со своими компаньонками, как неожиданно выяснилась причина, заставившая это хрупкое зеленое существо нестись опрометью, что было мочи.


         Вслед за дриадой из леса на дорогу галопом выскочили еще пятеро всадников в полном боевом облачении, с развевающимися за спиной коричневыми плащами, двое из которых были вооружены арбалетами. Всадники, гнавшиеся за дриадой, были людьми. Они с гиканьем преследовали одинокую беглянку. Скакавший первым, один из арбалетчиков, не сбавляя хода, вскинул свое оружие и выстрелил в зеленую наездницу, но промахнулся и с досадой пришпорил коня. Второй арбалетчик, скакавший следом, тоже сделавший выстрел из своего оружия, оказался удачливей товарища. Его болт, видимо, ранил коня под спасавшейся от преследования дриадой, потому что скакун протяжно заржал, оступился, перешел на иноходь и, наконец, встав на дыбы, сбросил с себя наездницу. Дриада, громко вскрикнув, так что её отчетливо услышали даже Виктор и его спутницы, которые находились на довольно значительном расстоянии от места событий, и боком свалилась на мерзлую землю.


        Ободренные удачей преследователи с громким улюлюканьем подскакали к своей жертве, с видимым усилием пытающейся подняться, и стали гарцевать вокруг неё. Наверное, беглянка, падая с коня, сильно ушиблась, потому что она тяжело и не сразу встала на ноги и всё время болезненно держалась за правый бок, при этом заметно припадая на правую ногу.


        Дриада затравленно вертела головой, глядя снизу вверх на своих преследователей и пытаясь не выпустить из поля зрения окруживших её людей.


        Тогда трое из пяти гарцевавших вокруг беглянки всадников, которые были вооружены копьями, стали по очереди сильно бить её древками копий по голове и плечам, залихватски приговаривая при этом что-то неразборчивое. Дриаде, оказавшейся в центре импровизированного круга некуда было укрыться от своих мучителей. Несчастной дочери священного леса оставалось только отчаянно защищаться голыми руками от этих ударов. И она защищалась, как могла, то и дело страдальчески вскрикивая от боли всякий раз, когда увернуться или прикрыться не удавалось.


        Виктор с досадой покрутил головой, вздохнул и, пришпорив свою кобылу, двинулся к издевавшимся над беззащитной жертвой всадникам. За его спиной послышался топот конских копыт – это его спутницы, всё поняв, молча, без лишних слов, двинулись следом за ним.
        –     Разрешите полюбопытствовать, досточтимые, – вежливо поинтересовался Виктор, подъехав к окружившим зеленую пленницу вооруженным людям. При этом он, на всякий случай, аккуратным, едва уловимым движением, стараясь, чтобы этого не было заметно из-под плаща, положил ладонь правой руки на рукоять меча. – Чем не угодила вам невинная дриада?
        –     Ты мимо едешь? – с вызовом откликнулся один из вооруженных копьем всадников и произнеся свой вопрос сильно и болезненно ткнул древком в грудь измученной жертвы, всё ещё окруженной преследователями. Она уже не пыталась защищаться, а реагировала на истязания лишь только каким-то утробным страдальческим стоном, вырывавшимся, казалось, из самых глубин её души.
        –     Да, – коротко ответил Виктор, мрачно наблюдая за тем, как зеленая девушка от полученного тычка изрыгнула из себя очередной утробный стон и бессильно осела на подтаявший снежный наст дороги.
        –     Ну, так вот и езжай себе! – грубо предложил незнакомец с копьем.
        –     Сударь, вы не слишком-то учтивы! – упрекнул его Виктор.
        –     Натанель, гляди-ка, да у этого бродяги отличные подружки! – воскликнул один из товарищей грубого Натанеля.
        –     О-о! – поддержал его другой всадник из окружавших беглянку.


        Он сноровисто выхватил из седельной сумки аркан, накинул его на плечи дриаде и, затянув покрепче, со знанием дела, привязал пленницу к луке седла. После этого уже все пятеро вооруженных незнакомцев (включая Натанеля, деанонимизированного помимо его воли), смогли отвлечься от обитательницы Гринвуда и разглядеть встретившихся им путников. Сейчас же от них начали сыпаться недвусмысленные намеки, пошлые шутки и различные грязные предложения в адрес Энджи и Бетти.


        Виктор с досадой подумал, что, пожалуй, убитая им кикимора, если рассудить по справедливости, имела гораздо больше прав на жизнь, нежели эта гнусная шайка.
        –     Я еще раз прошу прощения, – по-прежнему нарочито вежливо прервал он поток пошлости, исходивший прежде всего от Натанеля, видимо главного в отряде, а также и от его товарищей. – Может быть, вы все-таки объясните, кто вы и что здесь происходит?
        –     А ты кто такой, чтобы тебе это объяснять? – осведомился Натанель.
        –     Меня зовут сэр Виктор из Креана, – спокойно ответил Виктор. – С кем имею честь?
        –     Я сержант Натанель. Я и мои помощники из копья сэра Гулгойна, который в настоящее время состоит на службе у сэра Туголевака, баронета Дебридаля! – всё также с вызовом сообщил грубый предводитель шайки извергов.


        Это был крепкого телосложения мужчина, лет сорока, со светло-серыми, водянистыми глазами, большими скулами и длинным горбатым носом. Через все его лицо наискось шел жуткий багровый шрам. Начинался он на лбу и терялся в густой каштановой бороде сержанта, которая покрывала, вместе с усами, всю нижнюю часть его лица. Одет Натанель был в длиннополую кольчугу с длинными рукавами, поверх которую на плечах и спине покрывал длинный коричневый шерстяной плащ. Из-под кольчуги торчали добротные кожаные штаны, а ноги сержанта были обуты в дорогие яловые сапоги. Судя по всему и рыцарь, которому служил Натанель, да и сам этот служака, были вполне удачливыми воинами. Голову его венчал островерхий шлем с бармицей, а висевший на боку меч покоился в ножнах с металлическим прибором, украшенным серебряной чеканкой.


       Остальные солдаты были одеты почти так же - в круглые одинаковые шлемы, длиннополые кольчуги, только с короткими рукавами, кожаные штаны и коричневые плащи. Разве что сапоги у них были попроще, оружие они носили в простых деревянных ножнах, да сбруя на конях была победнее, а в остальном – вполне себе бравые вояки. На разбойников с большой дороги они и вправду не походили.
       –     А чем вам дриада-то не угодила? – неожиданно вступила в разговор Энджи, пока Виктор разглядывал сержанта и его подручных. Тон, которым она задала свой вопрос не вызывал сомнения в её презрении к собеседникам.
       –     Да вот думали с ней поразвлечься, – объяснил один из товарищей сержанта, тот, что привязал дриаду к луке седла, нахально при этом глядя на блондинку. –  А теперь вот я тебя увидел и думаю: на хрена мне эта лесная жаба? Еще бородавками изойду, того и гляди. Тем более что в этой глухомани у нас, оказывается, не  только крокодилы зеленые водятся...
       –     Закрой свой рот, пока я его тебе не заткнула, кобель шелудивый, – посоветовала Энджи беспардонному типу.
       –     Это, между прочим, всех вас касается! – поддержала подругу молчавшая до этого Бетти.
       –     Ты что это, выдра болотная, грозить мне вздумала? – искренне возмутился солдат. Он явно не ожидал такой отповеди от этой благородной на вид, хоть и странно одетой, молодой женщины. Слова, сказанные ею, смутили и задели его. – Я тебе сейчас покажу, какой я кобель...
       –     Я очень прошу вас, досточтимый сержант, не оскорблять моих кузин, – услышав эту перепалку, обратился Виктор к предводителю отряда. – Мало того, что это недопустимо для воспитанного человека, так еще и наносит обиду лично мне, а обида, нанесенная мне простолюдинами, требует немедленной сатисфакции.  Сатисфакция же в данном случае может наступить только вследствие смерти наглого хама. Давайте не будем доводить до кровопролития, так что я настоятельно рекомендую вам угомонить вашего, несомненно, бравого, хоть и невоспитанного вояку.
       –     И не подумаю, – коротко ответил Натанель, при этом нагло осклабляясь и глядя в упор на собеседника в ожидании его дальнейших действий.
       –     Я так и полагал, – кротко кивнул, словно соглашаясь с этим Виктор, и неожиданно выхватив из ножен меч, ловко подался в седле вперед.


       Его молниеносного движения не успели уловить ни сержант с его солдатами, ни компаньонки, стоявшие позади него, по обеим сторонам и ожидавшие, чем кончатся эти вежливые препирания. Только дриада, с её стремительной реакцией, стала свидетельницей точного и смертельного выпада.


       Окружающие же всадники лишь заметили, что Виктор слегка подался вперед, что-то блеснуло в его протянутой руке и через секунду, издавая хрипящие и булькающие звуки, давешний грубиян, бессильно сжимая окровавленными руками собственное горло, медленно стал склониться на бок, а затем мешком свалился на землю. Под его головой неторопливо растекалось, неохотно впитываясь в твердый, подтаявший на весеннем солнце снежный наст, бурое кровавое пятно.
       –     Ты это чего? – растеряно спросил опешивший от такого развития событий Натанель. Его подручные осторожно принялись брать свои копья наизготовку, а сам сержант, дрожащей рукой вытащил из седельной сумки болт и стал судорожными движениями заряжать свой арбалет. – Ты тут не хулигань!


       Не давая ему опомниться, Виктор сильно и болезненно пришпорил свою кобылу, она возмущенно заржала и рванулась вперед, по направлению к предводителю шайки сэра Гулгойна. Нападавшему как раз это и нужно было. Когда сержант оказался в зоне досягаемости его меча, Виктор со всего размаху рубанул по лежащему на седле перед Натанелем арбалету, едва не отрубив тому руки. Ошеломленный сержант в самый последний момент успел отдернуть их от своего оружия и изуродованная деревяшка, с перерубленной тетивой упала под ноги его коня.


       Виктор, тем временем, из последних сил стараясь не потерять сознание, потому что все эти выпады отдавались у него в боку, в спине и в левой руке невыносимой болью, осадил свою кобылу и, заметив, что Натанель потянулся к ножнам за мечом, резким и точным движением приставил свой клинок ему к горлу.
       –     Очень не советую соревноваться со мной в быстроте реакции, – предостерег он своего противника. – Давайте не будем делать глупостей, сержант.
       –     Договорились, – охотно согласился тот, убирая руку с гарды висевшего на поясе оружия. – Этот поединок остался за тобой, сэр Виктор из Креана.


       Произнося свои слова, Натанель сделал ударение на слове «этот».
       –     Прикажите своим орлам бросить копья на землю и на пару шагов отъехать вперед по дороге, – распорядился Виктор.
       –     Слышали? – раздраженно осведомился сержант, полуобернувшись. Трое его подручных нестройным хором подтвердили в том смысле, что, мол, слышали, конечно. – Ну а чего тогда стоите как истуканы? – немедленно рассвирепел Натанель. Унизительная необходимость подчиняться воле невесть откуда взявшегося рыцаря-скитальца приводила его в бешенство. – Бросайте свои деревяшки и отваливайте шагов на двадцать!


       Солдаты неохотно повиновались, и когда они отступили на обозначенное командиром расстояние, Виктор, продолжая держать свой клинок у глотки сержанта, не оглядываясь, обратился к своим спутницам:
       –     Девчонки, заберите у него кто-нибудь второй арбалет.


       Девушки переглянулись, не сразу сообразив, что их «кузен» говорит об убитом им солдате, который действительно был вооружен арбалетом. Наконец, Бетти спешилась и подошла к лошади, по-прежнему стоявшей подле переставшего уже хрипеть, лежащего в луже собственной крови солдата из копья сэра Гулгойна. Она вытащила из его седельной сумки самострел и короткий колчан с болтами. Колчан брюнетка перекинула через плечо, вытащила оттуда один болт, схватив его зубами, не без труда, упираясь ногой и обеими руками, взвела арбалет в боевое положение, зарядила его и со знанием дела поставила на предохранитель. После этого Бетти торопливо вскочила обратно в седло и подъехала к Виктору.
       –     Хороший арбалет, между прочим, – сообщила она, – дальнобойный. Шагов со ста, пожалуй, латы пробьет. Может, проверим?


       Девушка вопросительно посмотрела сначала на Энджи, а потом на Виктора.
       –     Это всегда успеется, – возразил её компаньон и кивнул на сержанта. – Возьми этого субчика на прицел и не спускай с него глаз.
       –     Как скажешь, дорогой кузен, – пожала плечами брюнетка, как показалось Виктору, с некоторым сожалением, и положила заряженное оружие на сгиб локтя левой руки, держа правую на спуске. – Клиент на мушке.


       Услышав это, Виктор с облегчением опустил свой меч и устало убрал его в ножны. Он едва держался в седле, все его тело ныло и болело так, что темнело в глазах. Немного придя в себя, тяжело отдуваясь, будто после быстрого бега, Виктор негромко обратился к Натанелю:
       –     Сопроводи нас к своему рыцарю, у меня есть важное дело, которое касается его сюзерена. И если ты или хоть кто-нибудь из твоих архаровцев косо посмотрит на меня или моих кузин – сразу же получишь болт между глаз безо всяких предупреждений. Любезная кузина Беатрис стреляет, будь здоров – уж поверь. Сам, небось, видел, как она с арбалетом обращается, так что давай без глупостей. Все, поехали! – крикнул он так, чтобы его слышали все окружающие. – Солдаты пусть так и едут впереди,  на том же расстоянии, затем наш бравый сержант, а потом уж мы с вами, любезные кузины. Ох, как нехорошо получилось! – спохватился вдруг Виктор и попросил блондинку, которая видя, что её товарищ чувствует себя неважно, подъехала вплотную к нему, готовая в любой момент подхватить незадачливого «кузена», если тот вдруг потеряет сознание или вывалится из седла от слабости:
       –     Энджи, дорогая, освободи, пожалуйста, это несчастное создание, – он кивком головы указал на дриаду. – Бедняжка, мне кажется, уже вдоволь намучилась. А солдатского коня забери с собой.


       Энджи послушно спрыгнула с лошади и ловко перерезала аркан, которым мертвый уже солдат привязал пленницу к своему седлу. Измученная дриада, оказавшись на свободе, с неожиданной для окружающих прытью рванулась, как ужаленная, к своему коню, все это время дефилировавшему неподалеку, заметно припадая на переднюю правую ногу. Конь периодически фыркал, прядал ушами и недоуменно глядел в сторону столпившихся людей, которые почему-то не подпускали к нему хозяйку. Когда же дриада подбежала к жеребцу, он задергал шеей, словно приветственно кивая ей и заржал, а зеленая дщерь леса нежно потрепала его по гриве и стала внимательно осматривать своего питомца, выискивая рану на его теле. Затем, видимо обнаружив увечие, начала проделывать какие-то странные манипуляции с поврежденной конечностью, изредка бросая недобрые взгляды в адрес сержанта и его компании.


        Вытащив откуда-то из-за пазухи кожаный сверток с неведомыми листьями, дриада напихала этих листьев полный рот и принялась жевать их. Потом она оторвала от своей хламиды полоску ткани и полученную разжеванную кашицу выплюнула на эту нехитрую импровизированную повязку. Полученным бинтом дриада перевязала ногу коня, который во время всех вышеозначенных действий даже не шелохнулся.
       –     Мда, у этих детей природы свои взаимоотношения, – задумчиво произнес Виктор, наблюдая за происходящим на его глазах процессом оказания помощи раненому скакуну. – Наверное, нам всем следовало бы многому поучиться у обитателей Гринвуда. В чем-то они намного... правильнее нас, что ли. Да, именно правильнее. И здесь, в этом мире, да и не только в этом, пожалуй...


       Он вдруг отчетливо вспомнил умирающего прямо у него на руках вороного красавца Ориона и от этого воспоминания комок подкатил к горлу.
       –     Ну как ты, – перебивая его мысли, участливым тихим голосом, так, чтобы слышал только он, спросила у Виктора Энджи. Она снова вплотную подъехала к своему компаньону и вопросительно заглядывая прямо в глаза, словно пыталась прочитать ответ на свой вопрос без слов, в одном только его взгляде.
       –     Да вроде бы, пока ничего, – также тихо ответил он, отвлекаясь от грустных воспоминаний и снова прислушиваясь к непрекращающейся ноющей боли во всем теле.
       –     Тогда, может, поедем? – предложила Энджи.


       Оказывается все это время, пока он наблюдал за дриадой и её питомцем, все стояли, не двигаясь, посреди дороги и терпеливо ждали его.
       –     Конечно, конечно, поехали, – спохватился Виктор и добавил громче, чтобы слышали все остальные. – Давайте, вперед, ведите к вашему сэру Гулгойну!


       После этого окрика вся их растянувшаяся на добрую сотню метров кавалькада двинулась, медленным шагом, направляясь в сторону Гринвуда.


       Лишь только  процессия основательно углубилась в лес, сразу же стали явственно проявляться признаки пожара. Сначала едва заметно потянуло гарью, потом стало першить в горле, а окружающие деревья заволокло заметной серой дымкой, которая едко проникала в дыхательные пути, вызывая непроизвольный кашель, заставляла раздраженные глаза заливаться слезами. Наконец, дым и гарь сгустились настолько, что стало трудно дышать, а еще через некоторое время путники повстречались с отрядом сэра Гулгойна.


       То, что причиной лесного пожара являются бандиты, именующие себя копьем сэра Гулгойна, вассала барона Туголевака, Виктор догадался еще, когда они только въехали в лес и из чащи потянуло гарью. На эту мысль его навел  одобрительный ропот ехавших впереди солдат. Они то и дело делились друг с другом комментариями по поводу того, что делалось вокруг и из этих комментариев как раз и следовало, что, собственно, они сами, в числе других, являлись поджигателями священного леса.


       Теперь же Виктор и его спутницы могли убедиться в этом воочию. Солдаты, в такой же, как и у преследовавших дриаду всадников, амуниции сновали туда-сюда с горящими факелами, методично поджигая одно за другим деревья по всей округе. Далеко не все растения брались огнем сразу. Они  чадили едким дымом, не поддаваясь пламени, и тогда доблестные служаки сэра Гулгойна подносили к таким деревьям сухой хворост, обкладывали им неподатливую древесину и плескали туда некоей черной жидкостью (по маслянистому черному дыму, который шел от подожженной черной жижи и характерному запаху Виктор догадался, что это нефть). Когда пламя разгоралось, поджигатели переходили к следующему дереву. Именно эти, облитые нефтью, нещадно чадящие снопы сухостоя и давали ту самую черную поволоку, которую, еще издали, заметил Виктор, подъезжая к Гринвуду.


       Процессия, совершенно не обращая на себя никакого внимания, медленно продвигалась через горящий лес, в  котором, словно в разворошенном муравейнике, кишели люди, и Виктор долго не мог полностью понять смысла происходящего вокруг, пока, наконец...


       «Нет, не может быть! – отбросил он пришедшую ему на ум сумасшедшую в своей отвратительной жестокости мысль, – не могли же они...»

 
       Но тут от очередного подожженного с помощью хвороста и нефти дерева пахнуло отвратительным, сладковатым, тошнотворным запахом горелого мяса и сомнений у Виктора больше не осталось. Люди сэра Гулгойна методично и деловито сжигали возле деревьев, сложенные аккуратными штабелями мертвые тела дриад. Он прикинул количество горящих деревьев, и его ужаснуло число несчастных жертв рейда рыцарского копья в священный лес.
       –     Чем это так отвратительно воняет? – возмутилась ехавшая впереди, рядом с сержантом, Бетти. Она все еще ничего не понимала.
       –     Да что же такое здесь, происходит, сержант? – не выдержал Виктор. – Откуда столько мертвых дриад? И зачем, черт вас подери, ваши солдаты сжигают их тела, словно поленья? Дети леса не так хоронят своих умерших!
       –     Да какая им разница-то, мертвякам? И не надо делать из этого такой уж трагедии. Ну подумаешь, прибили пару непослушных зеленых гадин, что с того? Кто ж знал, что они дрессировке не поддаются... – пожал плечами Натанель, искренне не понимая, что именно так возмутило его конвоира. Он повернулся к брюнетке. – А воняет и вправду отвратно, в этом вы правы! Но что уж тут поделаешь? Работа такая...
       –     Да вы что это, взаправду?! Как так... – Энджи осеклась на полуслове, глядя, как к очередному дереву стаскивали обмякшие, уже начинающие коченеть и покрываться жуткими темными пятнами зеленые безжизненные тела, кое-как прилаживая их к стволу веревками, которые делали тут же, по месту, из одежды несчастных мертвецов. Поняв наконец смысл творившегося вокруг омерзительного кошмара, она со злостью, еле слышно прошептала:
       –     Я убью этого подонка, задушу его собственными руками, кем бы он ни был, как его там...


       Вскоре девушек стало мутить от вида и запаха происходящего у них на глазах. Они прикрывали лица руками, стараясь не смотреть по сторонам и не дышать носом, но это мало помогало. Бетти стало рвать и она почти беспрерывно ехала, свесившись из седла набок. Энджи еле сдерживалась, периодически сплевывая отдававшую металлом горькую слюну, и борясь с позывами организма, однако, вскоре настал и её черед. Девушку обильно вывернуло, казалось, до самых глубин. После этого блондинка, утершись рукавом, смачно выругалась в адрес ехавшего впереди сержанта. И хоть произнесла она свою тираду очень тихо, Натанель всё-таки услыхал её слова.
       –     Напрасно вы на меня всех собак спускаете, миледи, – стал он оправдываться, снова пожав плечами. – Они сами, между прочим, виноваты. Вот посудите сами, - он стал загибать пальцы на правой руке, -  королеву свою прятали, друида стали звать зачем-то, ерепенились всяко-разно, потом ещё и за луки хвататься начали...
       –     Друид здесь? – напрягся Виктор.
       –     Здесь, здесь, где же ему... – нехотя подтвердил сержант и оживился, указывая вперед. – Да вот уже и шатер сэра Гулгойна, сейчас сами всё узнаете!


       Впереди, сквозь листву деревьев действительно проступило серое полотно большого шатра, разбитого на поляне, с наветренной относительно пожарища стороны, непосредственно вблизи совершающейся жуткой экзекуции над мертвыми дриадами.


       Приблизившись к шатру, Виктор обнаружил сэра Гулгойна стоящим у входа в полной боевой экипировке, принявшим властную позу: спина прямая, правая нога слегка впереди, руки скрещены на груди. Ни дать ни взять – великий полководец, наблюдающий за ходом генерального сражения. Сэр Гулгойн, судя по самодовольной улыбке, застывшей на холеном рыжеусом лице, был явно удовлетворен режиссированным им действом.


       Когда процессия подъехала к шатру, напыщенный предводитель разорителей Гринвуда даже усом не повел. Только после того, как Натанель спрыгнул на землю, торопливо подбежал к нему, встал на одно колено и подобострастно согнулся в поклоне, приложив правую руку к груди, рыцарь состроил недовольную мину, посмотрел сверху вниз на своего сержанта и брюзгливо спросил:
       –     Ну, что на этот раз?
       –     Мой господин, тут сэр э-э рыцарь, сэр, он желает обратиться к вам, у него есть какое-то важное дело, – сбивчиво объяснил Натанель, склонив голову и не глядя на своего сюзерена.
       –     Какой еще рыцарь? – раздраженно осведомился сэр Гулгойн. – Что ты мелешь, болван?
       –     Я сэр Виктор из Креана, – не дожидаясь приглашения, вмешался в разговор Виктор. – Не очень-то вы жалуете своего сержанта, сэр рыцарь.
       –     Не слышал о таком, – пропуская мимо ушей фразу про сержанта, откликнулся сэр Гулгойн. Он наконец-то повернулся к подошедшему собеседнику и смерил его надменным взглядом. – Чем обязан?
       –     Я слышал от него, вот, –  кивнул Виктор в сторону Натанеля, который, все еще согнувшись в поклоне исподлобья, украдкой, наблюдал за разговором благородных господ, – что вы, сэр рыцарь, являетесь вассалом баронета Туголевака из Дебридаля. Так ли это?
       –     Положим, что так, – туманно подтвердил тот, на этот раз с интересом посмотрев на собеседника. – И что же из этого следует, сэр Виктор из Креана?
       –     У меня важное дело к сэру баронету, – уклончиво пояснил гость. – Но для начала я бы хотел знать, что тут, вообще, происходит? Согласно Хартии Северных Королевств, священный Гринвуд и его обитатели являются неприкосновенными для военной агрессии! Неужели вам это неизвестно?
       –     Лично мне насрать на все ваши хартии с высокой колокольни, – не особенно стесняясь в выражениях заявил в ответ сэр Гулгойн. – Я, как и мой сюзерен, сэр Туголевак, которого вы так учтиво упомянули ранее, не входят в состав соглашателей означенного документа. Мы являемся подданными Великого хана всех кочевников Чагатулуя!
       –     Что же, в таком случае, вы делаете здесь, между Батальвией и Рутеранией? – недоумевал Виктор. – Насколько мне известно, ханский лагерь все еще в окрестностях Альматора. И кочевники, кажется, не воюют ни с тем, ни с другим королевствами, не говоря уже о Гринвуде. Зачем же вам понадобилось разорять священное место?
       –     А вот это не ваше дело, сэр рыцарь, – все тем же надменным тоном ответил сэр Гулгойн. – Когда идет большая война, многие мелочи могут иметь крупные последствия... впрочем, для начала стоит удостовериться, что вы не батальвийский шпион. Креан ведь под Батальвийским протекторатом, не так ли?
       –     Так, – подтвердил Виктор. – Но я не на службе у креанского герцога. А тем более теперь, когда этого идиота, короля Эдуарда, прочат в предводители объединенной армии и возлагают на него решающие надежды. Хорошая сказка для кметов, но я не кмет и кое-что понимаю.
       –     Эдварда VIII в главнокомандующие? – вскинул брови, искренне удивляясь, его собеседник и громко рассмеялся. Немного успокоившись и утерев выступившие от смеха слезы, он продолжил. – Вы меня здорово позабавили, сэр. Это добрая весть, значит, видимо, победа наша близка. Уж с этим-то маленьким придурковатым старикашкой Великий хан справится вне всяких сомнений.
       –     Так вот и я не горю желанием класть голову в бессмысленной резне под предводительством идиота, – цинично заметил Виктор. – Тем более, с весьма предсказуемым результатом. Уж насколько престарелая Амелия была в ратном деле искушенной особой, так и та ничего против ханских войск поделать не смогла. Три дня – и пиши, пропало, куда уж его величеству Эдварду! Так что дураков нынче нет. Ни в Батальвии, ни в Креане, ни в Трельде. Кроме его величества, конечно.
       –     Вы определенно мне нравитесь, сэр Виктор, – одобрительно, уже безо всякой надменности, улыбнулся сэр Гулгойн в свои рыжие усы. – С каким же делом вы едете к сэру Туголевагу? И почему через Гринвуд, а не батальвийским трактом?


       Второй вопрос был для Виктора как нельзя кстати. Он красочно и в подробностях рассказал о своей ссоре со стражниками в Ордиссе, не упоминая, впрочем, причин её возникновения. Теперь, как оказалось, бегство из Рутерании представилось для путешественников в совершенно новом, очень даже выгодном свете. Виктор не преминул эту тему развить в свою пользу,  не умолчав, в числе прочего и о своем поединке с лейтенантом ордисской стражи.
       –     Поэтому, собственно, нам и было гораздо безопаснее ехать этой дорогой. – закончил гость свой рассказ, обращаясь непосредственно к сэру Гулгойну. – Тем более, что в Гринвуде обязательно обретается кто-нибудь из друидов, которые весьма искусны в лечении. Помимо ран, нанесенных мне стражниками Ордиссы, я имел несчастье столкнуться с кикиморой в Гнилых болотах, всего в паре лиг отсюда, что, естественно, здоровья никак не прибавило. Таким образом, теперь мне не помешало бы основательно подлечить руку и потроха. После встречи с косматой гадиной все тело болит так, будто я под танком побывал.
       –     Под чем, простите? – не понял рыжий рыцарь.
       –     Ну, так, словно по мне туда-сюда груженая телега несколько раз проехала, – объяснил Виктор.
       –     А-а... знаете, у меня тут как раз есть один друид. Можете считать, что вам повезло. Думаю, он не откажет раненому воину в помощи, – с каким-то непонятным плотоядным удовольствием сообщил сэр Гулгойн. – Мы его хорошенечко попросим, с пристрастием.


       После упоминания о друиде, вне всяких сомнений захваченном в плен в ходе продолжавшегося рейда, до Виктора, кажется, стал окончательно доходить смысл разыгравшейся в лесу драмы. Его вдруг словно огнем обожгло в голове, настолько ярко и отчетливо он понял замысел Туголевака и Чагатулуя.


       «Ах вы, сволочи! – лихорадочно размышлял про себя Виктор, пока рыжий изувер приглашал гостя и его спутниц в свой шатер, по пути отдавая краткие распоряжения своим подручным. – Ах вы хитрые, жестокие, изворотливые, циничные  сволочи. Ишь, что удумали! Решили к Северным Королевствам с тыла зайти, с заднего двора, так сказать... Однако, какой же хитрец этот великий хан! Напролом, видишь ли, не лезет. А зачем, собственно, лезть? Умный, ведь, он в гору не пойдет... Всё логично – Гринвуд место тихое, дороги тут свободны, стражи никакой нет, можно сколько угодно войск перебросить в обход Батальвии. Хочешь – сотню, хочешь – тысячу или даже десять тысяч и р-раз! Они уже за спиной объединенного войска, в Рутерании, дорога на Прибыград открыта, бери его голыми руками, пожалуйста! А если сюда еще прибавить панику, возникающую обыкновенно в таких случаях, кметские слухи, приумножающие опасность в сто раз, то можно не сомневаться, что и Рутерания, и Прибыград, и Краегоран сдадутся на милость победителя, как миленькие. Они с готовностью уступят страху перед врагом, все эти подлые соглашатели и циники, которые остались при дворах Северных Королевств, уклонившись от похода. Но каков план! Как он дерзок, изящен и, между прочим, при определенном раскладе, беспроигрышен! Не сомневаюсь, что тут же, в плену, обнаружиться и несчастная Адрадитаэль. Вряд ли королева дриад могла миновать такой участи – ведь именно она, вместе с неведомым пока Виктору друидом, гарант лояльности зеленого народа, пропуск сквозь лес для кочевников и их прихлебателей. Бедные дриады! – вспомнил Виктор сжигаемые солдатами тела. – Они пытались защитить свою королеву до конца...».
       –     Я говорю, вина не желаете, сэр?


       Виктор вздрогнул. Оказывается, задумавшись, он пропустил обращение Гулгойна.
       –     Да, пожалуй, выпью немного, – устало согласился он.
       –     А ваши кузины? – холодно поинтересовался хозяин шатра. Виктор впервые встречал в этом мире (да и не только в этом) мужчину, который бы столь  равнодушно отнесся к его спутницам. Ему даже начало казаться, что таких людей попросту не существует на белом свете. Однако, как оказалось, это было не так, и живое доказательство сего факта теперь стояло перед ним и, поводя рыжими усами, вопросительно смотрело на его подруг.
       –     Я тоже выпью, – кивнула Энджи.
       –     И я, – согласилась Бетти.
       –     Натанель! – крикнул Гулгойн. – Четыре кубка и кувшин с вином в шатер!


       Он сел в кресло, установленное во главе длинного узкого стола, расположенного посреди шатра, и жестом пригласил остальных последовать его примеру, устроившись на стульях по обеим сторонам от него. Когда все расселись по местам, рыцарь снял шлем, обнажив голову с глубокими, почти сходящимися на макушке залысинами в редкой рыжей, слегка вьющейся шевелюре и обратился к гостям:
       –     Я охотно верю вам, благородный сэр Виктор, и вам, благородные сударыни кузины, ибо не верить в ваш рассказ у меня нет ни повода, ни желания. Но скрытность моей миссии тут, в Гринвуде, не позволяет мне отпустить вас тот час же на все четыре стороны. Посему, я вынужден настоятельно требовать от вас стать моими гостями до конца предприятия. Тем более, что миссия моя уже почти выполнена, и в скором времени я намереваюсь отбыть на юг, в ставку Великого хана, пред светлые очи сэра Туголевака. Поскольку вы, сэр Виктор, по вашим же собственным словам, направляетесь туда же, думаю, мое вежливое требование встретит с вашей стороны понимание и не вызовет возражений.
       –     Ну, а ежели все-таки, не встретит, да и таки вызовет? – невинно осведомился Виктор, принимая кубок с вином из рук подоспевшего сержанта.
       –     Тогда я вас убью, – просто, без лишних разглагольствований, пояснил сэр Гугойн, тоже принимая кубок. Он сделал шумный глоток и добавил, веско. – Вас – сразу, ваших кузин сначала отдам солдатам. Но потом все равно убью.
       –     Ну что же, – пожал плечами гость. Слова  собеседника его нисколько не удивили, он ожидал чего-то в этом роде. – Не скрою, мне не очень льстит роль почетного пленника... а впрочем, вы правы, сэр Гулгойн, коль скоро наши с вами пути совпадают, то я согласен составить вам компанию.
       –     Не проясните ли вы мне, сэр Виктор, в свете всего вышесказанного,  цель вашего визита к благородному сэру Туголеваку? – поинтересовался хозяин шатра. – Мне не помешало бы знать, зачем я везу человека из Северных Королевств прямиком в ставку к Великому хану. В противном случае, вас запросто могут бросить в темницу и тогда уже вряд ли вам удастся попасть на аудиенцию к нашему незабвенному баронету. Война, знаете ли, вносит в отношения между людьми свои коррективы.
       –     Вы знаете, сэр, пожалуй, в сложившихся обстоятельствах, скрывать цель моей поездки действительно бессмысленно, – согласился Виктор. – Я еду к сэру Туголеваку с намерением предложить в жены одну из моих дражайших кузин. Слышал, что он холост и не имеет наследника. Ну, а буде его выбор падет на Энджи или Бетти, на что я, согласитесь, не без оснований, могу рассчитывать, хочу наняться к нему на службу. Говорят, платит он за преданность хорошо.
       –     Что есть, то есть, платит баронет справно, – кивнул, с усмешкой, сэр Гулгойн, а потом серьезно добавил. – Деньги у сэра Туголевака имеются немалые и он на них не скупится. Но и спрос велик. Сейчас идет война, поэтому преданность, решительность, верная рука и меткий глаз сейчас в цене, как никогда.
       –     Вот и хорошо, деньги нам не помешают, – удовлетворенно кивнул хозяину шатра Виктор. – Деньги, они ведь завсегда кстати.
       –     Кому когда они мешали-то? – расхохотался тот. Он все сильнее чувствовал искреннюю симпатию к этому явно небогатому рыцарю в рваном, измазанном грязью сюркотте. Сэр Виктор из Креана теперь казался сэру Гулгойну совсем не таким уж и подозрительным человеком, со вполне себе разумными намерениями и желаниями, привычными, понятными и потому легко объяснимыми ему самому.


       В шатер торопливо вошел сержант Натанель, почти бегом подскочил к своему господину и, нагнувшись у него над ухом, что-то негромко доверительно сообщил.
       –     Прошу вас, сэр Виктор, нас с вами ожидает друид, о котором я уже упоминал ранее. Милые дамы могут пока провести время в обществе сержанта Натанеля, если, конечно, пожелают, – предложил сэр Гулгойн, вставая из-за стола. Сержант при этом учтиво поклонился, а рыцарь, обращаясь к Виктору, на всякий случай добавил:
       –     Будьте спокойны, ничего плохого с вашими кузинами не случиться, даю слово.