Зима той девочки, которая любит танцевать

От любой боли: телесной, душевной, фантомной, есть свой анальгетик (и тебе найдётся свой). Так что не ной, девочка. Вот тебе крепкая верёвочка. Вот тебе мыло земляничное.  Ты та ещё целочка – цепочка на груди без крестика, крестики тебе кожу жгут, сколько ты их не пыталась носить.
Некоторые из твоих друзей уже умеют перетягивать жгут чуть повыше локтя. И никто из них не доживёт до следующего октября.
В этом уравнение есть неизвестное, и его необходимо отыскать самой – это ты так размышляешь о любви. А влюбляться легче зимой – ведь всегда можно сослаться на дрянную погоду и остаться дома. И перебирать в старом комоде вещи; и корить себя за то, что надеть нечего; и  за то, что не пошла к нему на встречу. Но ведь завтра обещают потепление – и они увидятся. Видимо тебе придётся полюбить ещё раз – как же ты себя ненавидела за то прошлое лето – за потерянные минуты. С каким-то там – как его зовут, а? За то что живёшь в эпохе пресловутых лозунгов о том, что все мы никчёмные механизмы в одной большой системе. Ты - это поколение  продавцов, консультантов, барменов, которые в свободное время занимаются тем, что им по душе, кто-то пишет прозы, некоторые разрисовывают холсты, ну а ты танцуешь.
Стрёмно. Тебе уже скоро семнадцать, а ты так и не открыла ни одного закона в физике, и так не познакомилась лично с Исааком Ньютоном.
И жизнь твоя существует понтоном на маленьком океане. И изо дня в день ты смешиваешь с двадцатью четырьмя часами мысли о вечном. Жаришь  яичницу. Перечитываешь томик Бориса Пастернака в четвёртый раз. 
И в тебе день ото дня растёт то чувство человечье – отделимости от остального мира пустого, чужого, дрянного.
Ну, так что на сегодня? Да то же, что и вчера – ты оденешься в зимнее и выйдешь вон. В этот колкий воздух. В этот чужой город. И пойдёшь по любимому маршруту.
Мысли о суициде – такие гулкие. Он – парень – в стадии мужчины станет для неё запасным парашютом. Ведь инстинкт самосохранения не сработает, а это был её основной парашют.
Машут крыльями птицы. Высятся бетоном здания. Стоят часовыми деревья. И весь этот пейзаж заражён воспалением лёгких и отхаркивается кровью. Она ложится ровным слоем на горизонт закатом, за которым не проявленные кадры континентов.
А ты всё идёшь по направлению ветра. Накинула свой капюшон. Найдены силы для побега из дома. Из детства из-под кабалы. В свои-то семнадцать ты уже знаешь, что важно найти человека. Найти бы себе тебя.
Идти дальше с тобой. Делить пополам пиццу, горсти орехов,  горести; не хлам, тем которым мы обрастём. Да, найти бы тебя! Где ты там? Наверное, в библиотеке какой-нибудь, пишешь конспект о Юме. Пожалуйста, выйди изо всех стен и зданий в этот замороженный воздух и вдохни полной грудью. Ведь эти морозы пришли из самой Исландии. Пожалуйста, где ты? И нужен мне ты. Не твоя любовь ко мне. Не моя любовь к тебе. Нет. Мне нужен ты. Твоё присутствие. Даже когда я простыну. Буду лежать на мокрой от пота простыне. Застыну от тебя рядом:
– Возьми, Лиза, чай с ромашкой. 
- Это что, мне?
- Да. 
И подумать бы – вот это замашки у этого парня, и вот он как с ребёнком возится со мной.
Утону в этих мыслях. Так волны врезаются в мыс и разбиваются вдребезги на осколки. Так и я со своими размышлениями кажусь себе такой пошлой, облезлой кошкой, что ластится на руки.
Иду вперёд одиночеством мерю расстояния от одного дня к другому.
Никто меня не бросил и не забыл. Но, только, чтобы оставаться счастливой одного стремления и  терпения маловато, нужно ещё кое-что. И, опять, мысли возвращаются к запятнанному образу любви (он у каждого свой, пусть и схож), и, если это и есть то светлое чувство, от которого сходишь с ума, как поезд с рельс, тогда на нём масляные, жирные пятна.
Смотрюсь в зеркало. Ненавижу себя  за черты лица тонкие – зачеркни их при встрече, не замечай. Не хочу с тобой страдать. Настрадалась итак без тебя, да и ты здесь совсем не причём.
И плечом к плечу. И губы закусывать. И пить горячий чай в кафе. Всё случится в субботу.
А сейчас вторник. И всё вокруг такое безвкусное, приторное. После узнать,  что у каждой настоящей любви ( а что бювет не настоящая? Да бывает, у меня же была) обязательно трагический, трогательный финал.
Сейчас всё прекрасно. Зима, она не причём в твоём настроении, но она напоминает о себе постоянно: то холодным ветром, то снежинками, что падают тебе за ворот пальто, то замерзающими кончиками пальцев. Зима, это время когда все беззастенчиво прячутся в тёплый комнаты. Это, девочка, твоя зима, потому что ты так хочешь. Тебя любят. Вот прямо сейчас тебя любят крепко и бережно – за улыбку и запах и за привычку всегда оставлять открытыми двери, за… много ещё всяких "за". Он сам тебе об это расскажет. Ты искала любовь, а нашла она тебя. И да, кстати, если тебе станет страшно, то вместо слова «любовь», подставь любое другое слово – не особо-то это и важно. И, может быть, до тебя дойдет, что и магии тут никакой нет. Да и гормоны вряд ли причём. Это ты.... Это всё ты. Сама. И всё. И больше никого. И дальше – тьма. И ничего нет. Эти жалкие попытки найти себя. Воскресить из прошлого моменты, которые ты так любила – лишь попытка узнать во всём этом себя и ничего более. И боли ты не испытываешь не по причине отсутствия рецепторов боли. Ты просто привлекаешь к себе внимание и не более. Ему-то не рассказывай о своих чувствах – пустое это занятие, он слишком юн. А расскажешь о своих мыслях к нему, и перестанет о тебе заботиться – уже будет ни к чему. Не интересно. Ты станешь уже разгаданным ребусом на офсетной бумаге. Так что оставь для него немного волшебства. Этот мальчик ещё не раз и не два тебе пригодиться, когда тебя будет бить в девятибалльный шторм жизнь. Ты придёшь к нему и уткнешься острым курносым носиком в его сильное мужское плечо и всхлипнешь. А он даже ничего не спросит. Прижмёт к себе. Станет кутаться в твои каштановые волосы лицом. И дышать так часто-часто и повторять как заклятие фразу: «я тобой, Лиза, а значит всё хорошо».
И чем это я заслужила то, что он носится со мной, как с ребёнком, дарит конфеты и кока-колу.
Зачем ты появился в моей жизни? Стоял за этой зимой и наблюдал за мной, как я в полный рост дышала, ела, спала, ах да – ещё душ, встречи с подружками, ходила на курсы, и всё это так безыскусно и скучно -  и всё это как у всех, смешалась с толпой и идти куда позовут а зовут куда угодно только не домой.
И есть в этом всё какая-то трусость – ведь красива, молода. Так зачем тебе нужен он, кого бы ты могла полюбить, именно полюбить, а не оказаться любимой. Может, хочется побыть девочкой,  той самой маленькой девочкой – женственной и капризной, быть такой для него.
Вот и суббота, вот он звонит и говорит, давай встретимся, и ты соглашаешься. Хотя, нет, ни настроения куда-то идти, ни желание с кем-то там разговаривать. Ты одеваешься, красишься, включаешь музыку в плеере и идёшь к нему на встречу - за твоей входной дверью всё тот же город и зима всё та же.
И вот она встреча твоя с ним. Вам весело, он шутит. Его нелепый зелёный свитер с принятом из синего оленя смотрится нелепо и по-мальчишески, они сидят в кафе – и людей нет и они вдвоём.
Кафе. Зима. Буран. Её жизнь чем-то напоминает этот сегодняшний город занесённый снегом по ступеньки подъездов.
И если и есть где торжество льда, так это здесь. Вот и каждая мелочь в твоей жизни имеет свою температуру, замечаешь её своей тонкою, нежной кожей. Ты становишься кошкой при нём, вот же чёрт, он полюбил меня и даже не говорит мне об этом. Его глаза цвета  мокрых веток. Красивые. НО сказать ему об этом нельзя.
И разговоры. Слова лечат твою, ещё юную душу. И, кажется, всё не так уж и плохо. Сколько написано литературы о любви, не хочется повторять ошибок. Придумать твою-свою историю. По возможности долгую и затяжную с истериками, упрёками, сиропом от кашля, походами в горы, расставаниями понарошку, поцелуями взаправду.
И не бросить бы его. И больше не прятаться от пространства вокруг за наушники и свой mp3 плеер с извечным плейлистом в сто песен. И не хотеть бы  повеситься после очередного приступа депрессии. И вручить бы ему себя всё как охранную грамоту. И пусть мотается и мается со мной – бережёт, охраняет, старается. Ты же отдохнёшь. Выспишься. Разучишься сама себе кофе варить. Наберёшься сил. И сил будет столько, что однажды ты выдумаешь себе и ему новую жизнь. В той, которой за окном море и занавески бежевые и белый стол у окна и кровать большая и обои оливково цвета и если и есть где этот мир так только внутри тебя. Подожди только немного – не все мальчишки дрянные сволочи есть ещё и такие как он. Ну, вот и всё – ну вот ты и попался, оказался рядом со мной. И тебя засосала моя сверхновая звезда, и твой свет не выходит за пределы моей орбиты.
И когда все темы будут избиты. Черничный пирог нам надоест, я сяду на вечерний рейс и улечу в другую страну одна, без тебя и прочих шмоток…. А после вернусь, раскаюсь. Ну и что делал без меня? С кем спал? Что ел? Прости, это такая осень случилась с нами, ты в ней не виноват, не виновата и я.
И я, вновь, с настоящим грядущее смешаю и выдумаю нам крепкую семью и любовь подольше бы, ведь у меня на это талант.
Прости, больше так не случиться теперь мы вместе я никуда не сорвусь, а сейчас… сейчас мы пьём кофе в том самом месте , где нам по семнадцать лет и зима 2015 года и ты влюбляешься в меня раз за разом с каждым моим взглядом, кивком, словом. Всё будет хорошо мой мальчик, я ещё та девчонка выкованная из железа, я за нас поборюсь.
Воскресение. То же что и вчера кафе. Вкусный кусочек чизкейка. Прекрасная вторая чашка кофе.
Мысли по кругу снова бегут. Ну же девочка, если ты не сделаешь первого шага к нему, то найдётся та, кто сделает, уж будь уверена. Ты целуешь его нежно так, медленно, и вкус его губ и твоих губ создают композицию вкуса и запаха с нотками корицы, кофеина и апельсина. Я становлюсь самелье. На доли секунды всё прекращает быть. Исчезают звуки, картинки, запахи. Лишь сердца биение настраивается такт твоему. И дыхание с твоим становится схожим. Мы синхронизировались. Ты отвечаешь на поцелуй поцелуем. И становиться не важно какая лента новостей в сети. Все эти мелочи. А ведь когда они были огромными. Сейчас этот скромный парень мало-помалу забирает тебя в свою жизнь. И тебе это нужно и важно. Ты беззащитная. Ранимая. Твои драмы из жизни не с кем было обсудить. Не говоря уже о том, чтоб попросить помощи. И вот мальчик ты. Ты можешь оказаться не тем. Идти тебе может быть в другое направление, нежели мне. Но, пожалуйста, стань мне другом, стань мне близким, стань, немного, родным. Взамен я отдам тебе нежность и тепло, и чего там ещё мужчины хотят от женщин. На созвоне. В социальных сетях. В этом городе. Со мной рядом, вот так же, как сейчас.
Есть моменты, кода психология не работает. Да и как она может работать если на свете есть закон более сильный чем, все эти правила. Есть то, что выше нас. Нравиться нам это или не нравиться, но  оно  есть. И сейчас это оно здесь между нами. В такие моменты мысли становятся о, действительно, нужном и важном. И движения твои плавные и мелодичные. И идёшь ты туда, где действительно тебя ждут.
Ещё чуть-чуть и меня и тебя закружит сюжет, такой острый и длинный. На линии жизни появится новый узор. И никак иначе – старые привычки, как обветренная кожа безболезненно сойдёт незаметно.
И мысли твои приобрели новый оттенок, и ты больше не можешь сбегать, больше не в силах брать билеты на поезд и уезжать в новые места от родных, от друзей и проблем. И ты вдруг знаешь, почему ты так больше не сможешь сделать. Потому что однажды и ты можешь стать тем кто надоест и кто взбесит и от кого захочется отдохнуть – а ведь правда страшно, ведь так, Лиза, потому не дури, и престань наконец-таки облизывать свои пухлые губы.
Выходные обозначались встречей с ним – его зовут Максим и он твой ровесник и его рыжее веснушки и не менее рыжие волос в сочетании с ярко-голубыми глазами делают его  похожим на персонажа из книг Кэрролла.
Спасибо тебе за то, что  эта зима - та, что с тобою окажется  чуть-чуть теплее и пейзаж смажется, как при близорукости; вот и стало нас трое – я (маленькая девчонка – так с твоих слов), ты (храбрый мальчишка из моих дневников), и зима (белая слишком, впрочем, ну, как и всегда). И станем мы такие молодые и счастье это когда вот так в руке его рука, это после с годами поймёшь, что это безумно опасно доверить себя человеку другому, ну а пока… вы даже и не спали, и не думали даже об этом. Он как-то обмолвился, что ему страшно, что он просто ей друг и ничего более. Он так и сказал –
Ведь я тебе друг.
- Нет, это не так. – Сказала она, - и добавила шёпотом, - Макс, я люблю тебя.
- И я тоже тебя люблю. – Он ответил испуганно второпях, вдруг он передумает или спишет на шутку.
Зима вымажет город серой тушью и осядет грязью на кедах fallin’, и твоя нежная молодая тушка в которой бьётся жизнь аритмией, пересекает проспект заснеженный занесённый армией снежинок, за бежевым утром перебежками солнышко выглядывает из облаков снежных.
И на смежной орбите – он. Он прилежный – не испортить бы его.
Небо испачкает город черным  углём – это ночь. Дома зажигают окна свои – это тепло.
Из-за угла детвора выбегает прямиком в объятия белой вьюге и лапы елей остаются следами на снежном асфальте - колючей тенью. Она надевает платье, то своё любимое – в горошек и синие гольфы. Он спокойно расчёсываете у зеркала.
Их завтрак похож и так скромен – она пьёт чёрный кофе  кусочком чискейка и сигарета. Он же пьёт чай  с двумя кусочками бисквита.
Они ещё не стали местоимением «мы», но близки уже к тому, чтобы сниться друг другу.
Она – и только бы не по кругу, только бы не ошибиться ещё раз, ведь твоя молодая жизнь так коротка, а за ней идёт длинная жизнь в той, которой можно носить такие шляпки  широкими полями и красится в помаду вульгарно красной помадой.
Вот так и стояли они друг напротив друга, а вокруг шли редкие люди и шёл частый снег – становилось белым-бело, куда ни глянь.
Двое на крепко сбитом асфальте – мальчик и девочка, что учатся в одном университете и живут в соседних домах.
Это зима той девочки,  которая любит танцевать.