Шестьсот шестьдесят шесть свечей

«Попытка понять —
это бездомная яма ментальной мастурбации под маской потребности в диалоге, поддерживающей иллюзию того, что «понимание» возможно, стоит только получить подробную и точную информацию».

Юджи Кришнамурти





         Бабушка идет в сторону дома, а на дверях табличка «только для сумасшедших», она зашла и видит перед собой внука, что сидит за компьютером и проходит очередную игрушку. Бабка думает про себя, ну вот, плохо, значит я сумасшедшая, чего я сюда вообще зашла. Не для всех же вход. Она далека от всех. Те голоса ее достигали, те миры ее атаковали. Внук сидит за компьютером, пьет кофе, убивает из ружья монстров, по монитору ползают жуки черные. Он отбросил разум свой, скованность, отдался бурному потоку, что не знает никаких законов. Религия, отечество, семья, государство – это все попса. 

      Витя проходит очередную игру, которую все так хвалят в чате. Он презирает здравый смысл, демократию и мещанскую образованность. Он геймер и этим все сказано. Жизнь его была сбивчивой и сложной, она привела его к отреченью и отрицанию. Бабушка ему готовит еду, стирает его одежду, он словно старец, сидит в комнате и не выходит из нее уже не первый год. Даже дышать на улицу не выходит. На балконе постоит минутку и снова за компьютер садится. Снова проходит игру. Убивает монстров, строит базы, патроны заряжает в пулемет, находит лук, стрелы, алмазы добывает, ключи находит от сундуков, спасает принцесс из лап дракона. Дедушка ему часть своей пенсии дает на пиво, но Витя говорит ему: «Дед, погоди еще чуть-чуть, вот еще пару игр пройду, тогда и схожу в бар пива попить». Дед понимает, что это еще на пару лет все затянется. Бабка говорит ему, а вот твоих друзей на войну забрали, а тебя не взяли, слава богу, я молилась за тебя, ты живой, ты не будешь убитым как они в котлах.



- Витя, ты прям как Иероним Босх, - сказал дед, поедая манную кашу за столом.
- Чего это ты так на внука? – спросила бабка.
- А то, что он из комнаты уже пятый год не выходит, все медитирует за экраном. Чертей гоняет.   
- А мне нравится этот художник, даже очень, - ответил тихо Витя.
- А ты бы на работу пошел. Денег бы нам с бабкой принес, а? – не унимался дед.
- Я никогда не боролся за себя. Мое появление на свет было не запрограммированным. Я всюду лишний. Нигде приют себе не могу найти. Лишь в компьютерных играх я свободен, словно волк в лесу. Лишним людям не прилично бороться за себя, да и невозможно.
- Господи! Как мы непрочно все привязаны друг к другу! – вскрикнула бабка и заплакала горько.
- Довел ты старую мою, довел, внук еще называешься!
- А я не работаю. Дома сижу, играю в игры на компьютере. Вы мне деньги даете на еду, вы сами мне все готовите. Сами виноваты. Выгнали бы меня куда-то. Сижу дома и играю в игры. Вот и все мои дела. Странный я. Ну и что. Пью только дорогой коньяк. Дед на девятое мая наливает обычно мне полный стакан. Дед, а о каком ты памятнике мечтаешь? О бронзовом или о каменном? Поставлю тебе памятник. Ты же герой. Тянешь нас с бабкой.




    Бабка повела внука на прием один. Витя на приеме у видного одесского психолога. Тот спрашивает парня.
- Слушай, пора бы тебе взрослеть, ты еще ребенок. Тебе уже тридцать пять лет. Но ум у тебя подростка. Ты в игры играешь на компьютере, но жену себе не ищешь, детей не хочешь заводить.
- А я зато прошел пару тысяч стратегий за десять лет. Каково?
- Вот и я о том же, Виктор, ваши желания истины или вам навязаны?
- Когда я в игрушку играю, то я живой, я свободен, я сам по себе. Я крутой. Я там могу все творить. Царь и бог я в игрушке. Это мои желания. Никто не велит мне играть в игрушки. Взрослый я человек, имею право играть в игрушки. Мне никто не навязывает играть в них. Сам решил, сам и играю.
- А девушки у тебя есть?
- Были, но я понял, что мне с ними скучно. Вот игры на компьютере – это дело. В этом позитив есть, развитие ума, а девушки лишь о квартире и детях мечтают. Не могу с ними я быть счастливым.
- Твои ли это желания?
- Мои.
- Уверен?
- А чьи же еще?
- Чего ты хочешь?
- Пройти еще пару тысяч стратегий. Стать самым умным человеком на планете.
- Ты гений?
- Да, я считаю себя гением.
- Все ясно.
- Что ясно?
- Твои ли это желания, парень?
- Мои, ну а чьи же еще?
- Ну зачем ты играешь в них?
- Играю, ибо существую. Играю, ибо абсурдно жить без игры. Мир скучен. Жизнь скучна. Вот когда в игру я зашел, тогда и счастье обрел.
- Твои ли это желания?
- Мои.
- Чем докажешь?
- А вы сами посмотрите. Страна в руинах. Бабы пьют. Мужики пьют. Только в игре я свободен, словно птица в небесах, я свободен, я забыл, что значит страх. Я свободен, но не во сне. Понимаете?
- Твои ли это желания? Куда ты идешь?
- Иду домой играть в новую стратегию от компании «Ямомото-Сан». Там про жизнь на Марсе, как оборотни пожирают марсиан. Буду строить дома, базы военные, буду уничтожать орков.
- Твои ли это желания?
- А чьи же еще?
  Бабушка, видя это дело, берет внука за руку и выходит на улицу.
- По-моему этот психолог сам псих, - говорит она нежно внуку и целует его синими губами в шею.
- Да, бабуся, он просто отморозок, - говорит ей внук и обнимает бабушку за талию.



          Витя влюбился в Ленку, ей было двадцать три года, а ему двадцать пять. Он до этого никогда не был с женщинами. Она заманила его в свой дом и дала ему ощутить свое тело. Одним словом, они переспали, и после этого она сказала, что он у нее девятый по счету. Витя же сказал, что она у него первая. Она извинилась, ибо ей казалось, что Витя опытный ловелас, а на деле совсем еще юнец.

       Витя сидит за компьютером и гоняет чертей, он с шестого класса увлекся этими играми и до двадцати лет не мог бросить этого занятия. Он слушал тяжелый метал, играл в стрелялки и бродилки, стратегии и рпг. К нему как-то пришел сосед Ленька и принес ему трубку с марихуаной, но Витя отказался. К нему пришла соседка Леська, но он ее послал нафик. Она ему яблок со своего сада принесла. Он даже не взял. Игра компьютерная лишь манила его и больше ничего. В школе учился плохо. Никуда не поступил. В армию не пошел, ибо был слаб физически. Такой вот чахлый мужчинка. Девки с ума не сходили по нему. А Ленка просто ради прикола переспала с ним. А после этого он в Сети стал писать всем ее подружкам и хвастаться, мол, крутой я любовник. А они звали его на свидание, он шел, и у него все выходило. Он так увлекся пикапом девиц, что ощутил через пару лет некую болезнь в паху. То просто сифилис. Банально, но пришлось идти к врачу. Врач ему и говорит: «Лучше бы в игры дома играл, чем с бабами спал. Меньше хлопот с тобой бы было. А теперь мазь купи, на лекарство траться». Витя ослаб после этого, понял, что предал свою компьютерную вселенную и снова вернулся к играм. Ему уже тридцать пять лет, и он живет с бабушкой и дедушкой на их пенсию и сидит дома и играет в «Дум 3» в который по счету раз. Говорит, что без игр жить не может. Игры дают ему силу, он ощущает себя полезным и здоровым человеком. Они как бы наркотик, но только в позитивном смысле этого слова. Как бы дают ему настоящую реальность, а не псевдореальность, как бы уводят его в мир сладостных грез, фантазий, а вот идти на работу он не может, ибо там ад. Из дома не выходит уже лет пять. За дверью нет ничего реального, там лишь скука и пустота. Только экран компьютера подарит ему сказочное наслаждение истинным бытием. Его соседка Вика уже лет десять из дома не выходит. Все пишет статьи на тему революции консервативной. Германию очень любит, хочет уехать туда жить. Немцы ее манят как пчел цветы.



    У Вити праздник, день рождения, снова ему дарит бабушка тортик и пирожки с рисом. Кофе стоит на столе, дедушка перед ним чистит свои ордена на пиджаке. «Хлеб подорожал, страна у руинах, все подохнем с голоду. Чтоб вы все сдохли! Всю кровь мою выпили» - говорит он, глядя на экран телевизора, по которому идет новый выпуск новостей.
- Бабушка, а давай ты мне купишь еще свечей к тортику, - предложил ей Витя.
- А зачем?
- Чтобы было их не тридцать шесть, а шестьсот шестьдесят шесть.
Дед, отложил пиджак в сторонку, поддержал внука.
- Верно, Витя, ты теперь уже старый, тебе на пенсию пора. Я схожу и куплю тебе эти свечи. Только ты чур задуй их все за один раз. Идет?
- По рукам, дед. В городе великого страха мы живем.
    Дед ушел в магазин за свечами, бабушка на кухне жарила куропатку. Внук остался наедине с собой. Витя, сидя в кресле, попивая чай с лимоном, думал о своей судьбе. Легка ли жизнь? Тяжела? Счастлива ли? Витя чахоточно тощ, высок, с объемным лысым черепом. Нерешительная складка губ прячется в рыжеватую бороду. Легкая постоянная сутулость у него уже на лицо. Он понимает, что паразиты никогда не будут владеть землей. Он считает себя одним из работников всемирной армии труда. Компьютер у него сломан. Нет денег на ремонт. Поэтому у него грустные мысли в голове стали бегать. Его дед с раннего детства трудился по-мужичьи, чтобы семью поднять с колен. Что важнее? Жизнь миллионов людей или убийство одного лидера? Он может стать лидером ИГИЛа. Ему кажется, что он потянет эту роль. Вот видел же сотни раз в играх автоматы и боевые задания легко выполнял. Он не создан, чтобы давать семя для рождения детей, быть отцом. Ему уже не снится соседка Нинка: гордые брови, упругое тело, сильное такое, как у коровы. Витя смотрится в зеркало. Да, выглядит стариком. 


      Вдруг он ощущает, что надо пройтись, вышел во двор, пошел к магазину. Там его одноклассники стоят с колясками, в которых лежат орущие отпрыски. Витя, чтобы показать свою независимость от их мирка, покупает коньяк «Пять звездочек». И выпивает полбутылки на их глазах. «Силен бродяга!» - говорят они, посматривая на блондинок, что катят в инвалидных колясках своих стариков. «Слава ИГИЛ!» - кричит Витя и вскидывает правую руку в римском приветствии. Тут он понимает, что надо ехать в Сирию и вступать в ряды мусульман. Помните, как у Чехова в «Трех сестрах». Там все время твердили: «В Москву! В Москву!». А у него теперь такой припев: «Уехать! Быстрее. На Ближний Восток. Вступить в ИГИЛ». Его соседи, сидя на лавочке у подъезда, между собой говорят про него: «Ломается как копеечная барышня. Нарцисс. Пряник, а не человек. Людовик 14 умер бесстрашно, а жил как скотина. Парня в Сирию берут воевать игиловцы. Не повезло ему, ведь русские убьют его там».



      Старики у подъезда сидят и думают каждый о главном, а тут Витя идет домой после того, как выпил коньяка. Будет ли начало мира? Будет ли его конец? Какой смысл в существовании человека? Для чего мы родились? Для чего живем? Что есть истина? Так ли она нужна? Так ли драгоценен разум человека? Витя, налив дедам остатки коньяка, решил все-таки спросить у них о том самом главном. Для чего появился на свете человек? Удовольствие – цель ли это? Так в чем цель конечная? Невнятное – ужасно. Мир отравлен страхом. Страх растет с каждым веком. Да есть ли этот бог? Кто докажет его существование? А кто докажет, что бога нет? Есть ли бог, где он? Живи, чтобы жить. Как муравей живи. Найди свою кучу и горя не знай. Парень, твоя вечная головная боль – самое ужасное из всех несчастий для человека. Не горюй, братуха, не горюй, еще сходи за бутылкой. Живи, чтобы пить. Живи, чтобы детей рожать. На пустоту опираешься? Так это выдуманный костыль. Бог есть любовь. Старая наивная песня. Что такое хорошо? Что такое плохо? Про Бабу Ягу читал сказки? Да святится имя твое. Люблю компьютер свой изо всех сил, от всего сердца. Именно потому, что люблю свой компьютер так сильно, я вынужден от него бежать. Весна! Весна! Пора возрождения. Мне надо бога, мне надо хлеба.   

      Витя сидит в парке, на нем потрепанная черная кожаная куртка, черные джинсовые штаны, кеды на ногах. В его чемодане потертая Библия, электробритва, старенький деревянный крест. Из дыма вышла саранча на землю, и власть ей была дана очень большая. Он верит и страдает. Рад бы не верить. Но что заставляет его верить? Сила слова? В село хочет поехать, чтобы от городской суеты спрятаться и верить себе спокойно, чтобы ему никто не мешал читать Библию. Господи! Господи! Мы все грешники и к богу с прохладой относимся. Жить надо, а зачем? Без бога люди бы и неделю не прожили. Так что такое вера? И какой веры я жажду! Какой бог мне нужен? Темный лес. Человечество мечется, ищет надежную, но зыбкую тропу. Возлюби ближнего. Вот и ночь пришла. Он идет по сырой земле к избам. Тихая такая земля. Она залита луной. Почему обязательно верить в бога? Так уж без этого никак? Бабушка и дедушка провожали его до самого села, а после сели в автобус и поехали в квартиру. 
      И снова кабинет психолога, тот, надев очки, говорит парню насчет того, как жить по-человечески надо правильно. Бабушка и дедушка стоят за дверями и подслушивают все.
- Веруешь?
- Так и что?
- Давно?
- А что?
- Ну когда ощутил зов?
- Не важно.
- Плохо тебе.
- На суицид тянет.
- Да уж. Не радуешь. Это после науки-то! В бога! Его нет. Гагарин доказал.
- Не ужели. Как он мог доказать? Как?
- Компьютер свой отремонтируй-ка лучше. Я тебе дам денег. Сиди себе дома, да и играй в игрушки. Я тебя лечу силой внушения. А на планетах других блохи живут вместо людей. Гагарин видел лично. У тебя здоровья нет. Ты уже старым стал. Ты разорвал последнюю ниточку родственной связи. Родные твои тебя уже не узнают. Это шизофрения, парень, в тяжелой форме. Ты расщеплен на множество субличностей.
- Да, я не могу быть прежним. Все конечно. Да ведь сам Христос бросил своих родных. И Будда вот тоже бросил свою родню. Я не мытарь же, я люблю тех, кто ненавидит и проклинает меня. В себе я несу бездну горя, но ведь цветок умирает, когда приходит пора наливаться плоду.
- Ты в тюрьме не сидел?
- Нет.
- За господа бога в селе агитировал местных аборигенов?
- Нет.
- На весь лес куковал, что атеизм – это орудие геноцида?
- Да нет же.
- Да, жить стало лучше, жить стало веселей. Тебе не кажется, что по всей стране церквей тьма. А ты говоришь, что тебя обижают все? Сейчас религия во главе угла стоит. Батюшка-царь сам молится день и ночь за Русь-матушку.
- А я за духовный коммунизм выступаю. Вера в бога не помеха коммунизму.
- Сгинь, сгинь, искушение, дьявол.
       Психолог подошел к окну и зажег папиросу. Посмотрел в окно и понял, что не понимает этого человека ни капли. Кто он? Загадка.
 



       Как-то раз Витя стоял на балконе и увидел внизу девушку в черном дырявом пальто. Она была худа и плохо одета, посмотрев на него, спросила.
- А вы любите людей, сударь?
- Любовь не нуждается в доказательствах. Я жертвую собой ради любви. У меня нет своей квартиры, своей работы, я играю в игры на компьютере и счастлив.
- И я жертвую. Пью с парнями в барах всю ночь напролет. После ночую на вокзалах. И так уже много лет.
- А у вас мизантропия, барышня.
- Я открываю глаза людям, причем тут мизантропия?
- Прикажешь верить на слово?
- Нам надо найти универсальное, единое, а что это может быть?
- Бог?
- Он уже найден давным-давно.
- Земля – прекрасная планета, красивая и удобная. Нет врагов, кроме самих себя.


     Дед, усевшись рядом с внуком, решил сказать ему то, что накопилось за много лет. Безумные глаза деда вплотную у зрачков внука. Монитор выключен на пару минут.
- В загробную жизнь верили, но за настоящую жизнь цеплялись. Мы не играли на компьютере, мы коров доили и строили избы своими руками. Рембрандта всего посмотрели в галереях. Казню себя за то, что вздорен. Наказываю сам себя. Тебя поэтому не гоню из дома нашего. Я словно истукан, словно каменная баба. Я никогда не мечтаю. Какой в этом прок? Вот люблю одну картину. Пикассо «Герника». Это моя любовь на века. Смотрю на нее и жуть берет. Жуть доставляет наслаждение. Я облако в штанах, а не дед.
   


   Витя, выпил чаю и сел за компьютер, но тут в комнату зашла бабка. Она стала вещи переставлять и причитать:
- Тебе мешает, что кто-то высоко о себе мыслит. Цезарь. А любой Цезарь должен ненавидеть тех, кто в нем сомневается. Голову отрубить врагу. Ты себялюбивый. Гениальным себя считаешь? По умнее меня в миллионы раз? Хорошая я ли бабушка?
- Мразь! – дыханием сквозь зубы.
- Недоумок!
- Господи! Какая ты безобразная, бабка! – в голосе Вити брезгливый ужас.
- По-самочьи обиделся, свел счеты с бабушкой, трус. Груди у меня в сторону торчат, а бедра какие! Ты просто не видишь во мне женщины. А мне всего пятьдесят пять лет. Какая я тебе бабушка? Я тебя всего лишь на двадцать лет старше.
- Тьфу!
- Подлец! Подлец! Подлец!!!
    Бабка плюнула в его исцарапанное лицо. Витя, когда нервничал, всегда царапал себе лицо длинными ногтями. После она обняла его и поцеловала в лоб.
- Милый, не сердись на меня, прошу тебя, давай мириться.
- Верю в миражи, - ответил Витя и поцеловал бабушку в ответ в щеку.
- В миражи?
- Мой компьютерный рай – сугубая реальность. Мои игры – это моя жизнь. Это не фантастика.
- А вот люди на Майдане революцию достоинства делают. Революция-то стучится в наши двери. В наши сердца.
- Бабушка, я буду по старинке-матушке сидеть в своем закутке у компьютера, в одиночку буду чертей уничтожать. Я спасу мир от демонов. Очищу мир от них. Я воин света. Моя команда – это легион.
- Завидный у тебя характер, внук, - произнесла тихо бабушка, подымаясь с места.


    Во дворе бабушки лихорадочно судачили под навесом беседки. Обсуждали Витю как обычно. В домах люди пили чай и смотрели свои телевизоры.
- Он!..Он!..Я же люблю его, а он!..Сам-кой!
- Успокойся, Вера Ивановна, он просто грубый и невоспитанный болван.
Бабушки успокаивали бабушку Вити.
Вера Ивановна каталась лбом по деревянному столбу беседки.
- Лучше бы убил меня, чем такое говорить.
- Какой он безобразный.
- Не-на-в-в-ижу! Не-на-в-в-ижу! – металась Вера Ивановна. – Нашел у меня самое незащищенное место и ударил по нему без жалости. И ловко, ловко! Какой характер бесстыдный. Деды воевали не за него, болвана. Они теперь окаменели, они гордятся своей победой, а мы тут дурью маемся.
- Ну, эта гипотеза нуждается в проверке.
- А мы в окопах не замерзнем. Мы сами Америке сдадимся.
- Мы научимся жить как они.
- Хотим кружевных трусиков и безвизового режима с Европой.




   Бабушки сидят в подъезде на ступеньках, обсуждают новые реформы. Одна из них говорит всем.
- Мы в Европе.
- Как так?
- Сердцем чую.
- Еще чего.
- Цены не те.
- Машин у нас нет.
- Дельцы только обогатились.
  Мимо них идет Витя. А они на него смотрят и вслух.
- Пропал он. Не европеец. Не любит деньги. Игры любит.
- А вот во времена древнего Египта люди умели по-настоящему трахаться, со вкусом трахались, не то, что сейчас.
    Витя зашел в комнату, врубил компьютер, бабушка ему медовик испекла. Она ему чая принесла и медовика на тарелку нарезала. Зайдя в комнату, она сказала ему с порога.
- Слушай, не забывай о том дне, не надо. Времени нет. Разве оно нужно? Есть святые, которых я люблю. Стефан и Франциск. Веди себя как хозяин квартиры. Помру скоро. Все тебе достанется.




     Снова бабушка повела его к психологу в клинику одну. Она стоит за дверями и подслушивает, что он скажет внуку. В этот раз она не все услышала что хотела. Но кое-что дошло до ее ушей. Бабка очень любила «греть уши».
- Опасаешься за мораль?
- Как убивают любовью.
- А где смерть?
- Придет.
- О, не смейтесь мой господин.
- Вот это нехорошо.
- Ну и гульнул же я тогда.
- Это наш театр.
- Пожалуйста, сядьте в кресло.
- Как вам удобно. Приятно. Боже. Как приятно.
- Трудитесь, я пока расслаблюсь на ходу, прогуляюсь, мысленно взяв вас с собой в свой планетарий.
- Сколько свободы, сколько свободы в тебе, мой друг.
- Дай познать тишину.
- Вечная мерзлота обняла меня.
- Глубокая релаксация для тех, кто не может уснуть ночью.
- Тяжесть тяжести рознь.
- Душа, не умирай, душа, питайся болью.
      Бабка, услышав шум приближающих к двери шагов, пулей отскочила от двери. Во дворе она ждала внука, стоя у ворот клиники.
   

      Она повела внука в кафе, там, заказав ему молочных коктейлей и шоколада, стала спрашивать.
- Ну как? Локоны твои такие беленькие были в детстве. Ты теперь иной. Помог? Аль нет? О чем говорили? Ты такой другой.
- О вечном.
- А все-таки?
- Шутки и анекдоты травили. Успокаивались.
- Тьфу. Тоже мне психолог.
- Плачу, если плачется, смеюсь если смешно. Дышу как все воздухом единым. Пить или не пить? Есть или не есть? Я вторгаюсь в свое пространство снов, фантазий, импульсов, побуждений, влечений, запретных желаний, инстинктов, оговорок.
- Боже, Витя, каким ты стал!
- Когда ты последний раз был в лесу?
- Не помню.
- А помнишь ли ты первый свой поцелуй?
- Неа.
- А Флобер не отравился по-настоящему. Я тоже не боюсь страдать. Страх постоянно испытываю.