На страже молний часть вторая

                «Сильней разора в людях честь»

                Часть вторая

             1

Для князя этот бой как рано!
Не зажила еще и рана,
Былой нет ловкости и силы,
Нет силы прежней половины.
Не потому ль он снова ранен
В неравном, варварском бою?
Меж смертью с жизнью князь на грани,
На самом что ни есть краю.
Не скоро вновь вернутся силы!
Но о судьбе Елены милой,
Очнувшись только, узнает -
За ханом он погоню шлет.
Смекает: «Во главе отряда
Направить Претича бы надо:
Геройски вел себя в бою,
Служил отменно Святополку,
В военном деле знает толк он -
Спасет княжну и честь мою».
Зовет героя Святослав
И, на полатях лежа сам,
Сажает с почестью за стол,
Как друга потчует вином;
Винит себя, что жив Белена,
Еще - терзается виной,
Что не сберег княжны Елены.
 
           2

Смурной, с поникшей головой,
С печально-черной бечевой
Поверх волос через чело,
Садовник слушает его.
И скажет наконец с почтеньем:
«Доверчив ты, великий князь!
Зря Владу даровал прощенье.
Его казнить-то мало враз.
Он - топь зловонная без броду:
Хазарам, ханам дал свободу
За жизнь твою и Святополка.
Об этом в людях ходят толки.
Ему нужна была княжна…
Судьба Отчизны не важна!» -
«Пущу под палицы я Влада,
Когда окажешься ты прав, -
Блеснул очами Святослав. -
Двор на поток отдам[40]. Досадно,
Когда нас свой же таракан,
Поганый, ловит вдруг в капкан…
Спаси княжну, разбей стан вражий!
Тебе за то дам титул княжий!» -
«Найти бы лишь - убью Белену!
И стан хазарский прахом ляжет.
Бог даст, верну тебе Елену».

_________________________
[40]Убийц, преступников и предателей забивали палицами принародно, их двор отдавали на разграбление.
_________________________


          3

Стихия часто жизнью правит,
Все с ног на темя просто ставит,
Но и в разоре люди есть,
В ком не скудеют совесть, честь.
Асмуд приставил для ухода
За князем (а кого б тогда?)
С подворья, прямо от народа,
Старушку. (Видно, Бог так дал!)
Теперь уж стала Святославу
Старушка няней. И по праву.
А только чуть разговорились,
Так навсегда и породнились:
- «Ах, дочка! Где теперь она?»
- «Княжна! Любовь моя! Жена!»
И вот что няня рассказала,
Снимая грозди слез перстом:
«Вся жизнь была сплошным постом…
Гречанка, в плен на Русь попала.
Остался там любимый мой
(Была законною женой).
Хозяин выкуп запросил
(Эх! Сколько в жизни надо сил!)
На что бесчестную жену
(Мой муж ответ дал, как скосил)
Теперь, женатому, ему?»
 


           4

Князь удивился: «Опа на!
Да в чем тут пленницы вина?»-
 «Богат был - выкупа не дал…
Осталась дочь, моя беда.
Чужбина будто вечер зимний!
Ох, выла я голодным волком.
Купил меня тут князь Владимир -
И стала няней Святополка.
Шли годы - ан женился княжич.
Мне стала жизнь уже не в тяжесть:
Уж приобвыкла малость я,
Забыла, что есть жизнь своя…
Вот не забыть княгини милой.
Ее и князя я крестила». -
«А что случилось все ж с княгиней?» -
«Ее, красавицу, хазары
В гарем, голубушку, угнали.
В гареме, видно, и загинет.
Злат-выкуп князь сулил в печали.
«Скончалась!» - князю отвечали…
А ты как, князь, княжну Елену
Вернуть пытаешься из плена?» -
«Верну,- вздыхая, князь сулил. -
Прощу невольную измену.
Родит - вот это свыше сил».
 


          5

Прошло дней семь, как на рассвете
Умчался в степь с отрядом Претич;
Асмуд тут как-то доложил:
«Мой князь, к нам в гости Калокир,
Сын херсонесского стратига[41],
Твой хитроумный давний друг.
Враждою дружба обратима». –
«Да, снегом на голову вдруг.
Я рад ему: он честный малый» -
«Быть честным в наше время мало».
Князь Калокира стоя встретил.
Поцеловал, обнял, заметил:
«О, друже, как ты возмужал!
Знать, меч под лавкой не лежал?!»
Зарделись щеки  Калокира:
«Бывал с арабами в бою я
И  понял многое, воюя.
Пришел к тебе просить я мира.
Никифор Фока[42], император,
Даров прислал тебе богатых.
Он хочет будто б одного,
Чтоб Херсонес не брал его». –
«Ну? – засмеялся Святослав. –
Еще, чтоб с башни вечевой
Набатный колокол убрал?!»

______________________
[41]Стратиг - воевода.
[42]Никифор Фока – император Византии.
______________________



              6

«Хитрит он! Прав ты, Святослав!»
Уж я-то знаю Фокин нрав!
Как часто лживо-сладок он». –
«Когда-то взял обманом трон», -
Послу напомнил князь с улыбкой.
Блеснул очами Калокир:
«Забрать пора, пока так зыбко
Стоит и трон и внешний мир.
Я слышал: болен царь болгарский.
Наш Фока с их короны царской
Звено желает оторвать.
Давно туда послал бы рать,
Да затянул войну с германцем.
Но все твердит: с болгарским пальцем
Ромеев[43] должен быть кулак».
Вздохнул князь: «Болен дядя Петр!
Ромеям надо, чтоб был мертв»…
Подумал: «С помощью туда б
Явиться. Мыслят же ромеи,
Что право на болгар имеют:
Была женой царя Петра
Принцесса их. Но умерла…
Я тоже, знать, наследник трона:
Ведь мать – царя Петра сестра,
Лоза от рода Симеона».[44]

_______________________
[43]Византийская империя, просуществовавшая более тысячи лет, не знала национальных различий, люди всех наций назывались ромеями.
[44]Княгиня Ольга, мать Святослава Игоревича, была племянницей царя Симеона. В сборнике А.С.Уварова (XV  век) значится: «Игоря же Олегъ жени въ Болгарехъ, поятъ за него княжну именемъ Олгу, и бе мудра велми». Об этом свидетельствуют изысканея архимандритов Нестора и Леонида Кавелина. Княгиня Ольга была родом не из Пскова, как приято было считать, а из болгарского Плискова.
_______________________

 
            7

«О князь, другим, другим стал мир, -
Сказал с поклоном Калокир. –
Ты победил хазар - народ
Родной тебе хвалы поет,
Соседи же глядят с опаской.
А император наш спешит,
Прикрывшись, как в театре, маской,
Усилить в Таврике[45] свой щит.
Вот договор и предлагает:
Тебе – дорога в Подунавье,
Хоть всю Болгарию к рукам
Ты прибирай, коль хочешь сам,
Но откажись от притязаний
На море Русском».[46] – «Знает, знает
Лисица, съела мясо чье, -
Прервал посла князь Святослав. –
Однако, как же он лукав!
Что ж, пусть потешится еще…
Мне говорили, что послов
Болгарских Фока выгнал зло
И что ромеи без зазренья
Громят болгарские селенья». –
«Все так», - ответил Калокир.
«Ну что ж, для меры лишь терпенья
Я заключаю с Фокой мир».

_____________________
[45]Таврика – древнее название южного побережья Крыма.
[46]В то время Черное море называлось Русским.
_____________________


             8

Вся как в воздухах кружевницы,
Которым даже не присниться,
Стояла в изморози степь;
Ей холод дал покой и крепь.
Не стало слышно грозных криков,
Присвиста, топота копыт;
И дикий вопль под лунным ликом
Дремавшей степью был забыт.
Косули блев да вой шакала
Умильно слух степи ласкали;
Сурки под пологом земли
В своих покоях спать легли;
И солнце сонно путь держало,
Меча не встретив и кинжала.
В сожженном доме Святополка
Метался буйный Святослав:
«Асмуд всего скорее прав:
Погибли. Коли нет так долго!»
А в тайных мыслях ждал он все же
И верил (что всего дороже),
Что Претич все ж убьет Белену,
Вернет, вернет ему Елену.
Но убеждал его Асмуд,
Что надо в Киев непременно,
Что князя там давно уж ждут.
 


            9

В мечтах крылатых, в колеснице,
С Еленой, что теперь лишь снится,
Не раз въезжал он в Киев-град,
За ними – доблестный отряд.
И вот, во мраке снежной вьюги,
С туманной думою, в санях,
Он въехал в Киев без подруги,
 Как если б был разбит на днях, -
Бесшумно, робко и смиренно.
«Нет счастья в этом мире бренном, -
Вздыхая, думал князь печально. –
 Любую радость боль венчает».
Княгине-матери в палатах
Он поклонился троекратно;
Утер слезу при всем народе;
Обнял подросших сыновей
И по курчавой голове
Погладил младшего, Володю.
За душу взяли гусляры;
Дружине княжеской дары
Девчата вынесли, степенно
Подняли чары, неизменно
Пропели здравицу да славу…
И понял князь в одно мгновенье:
Он счастлив там, где битвы лава.
 


            10

И длился пир! Ковши шипели,
И девы стройно песни пели;
То голоса, как ручейки,
Звеня, сливались – и ничьи
Сердца глухи не оставались
К щемящей музыке любви;
То будто как с горы срывались
Кипящим  оловом они –
И душу жгли до слез, до боли;
Хотелось мира, счастья, воли…
Любимец всей дружины Лель
Брал в руки чудную свирель –
Сам соловей прервал бы трель,
Услышав, как играет Лель…
На круг широкий выплывала
В шлычке[47] жемчужном Иоанна,
Стройна, красива и румяна,
И запевала небывало:
Шли россы бить хазар орду,
Играли дети в чехарду,
Сияла радуга, и солнце
Светило в душу, как в оконце.
Нет! Невозможно устоять!
И, осушив ковши до донца,
Мужчины пели, шли плясать.

_______________________
[47]Шлычок – головной праздничный убор женщины, вид невысокого кокошника.
_______________________


          11

Как солнце зимнее, Милада –
Всегда самой себе награда
И Святославова жена –
Тут выходила. О, она
Была изысканна в манерах:
С улыбкой милой на лице,
Вдруг древнегреческой Венерой
Склонила голову в чепце
Пред мужем и, не молвив слова,
Без намеренья, впрочем, злого,
В сторонку тихо отошла,
Ни погасила, ни зажгла.
Как если б муж пришел с охоты
На серых уток. Ни заботы
И ни тревоги на челе.
Казалось, буйство чувств, и радость,
И жизни боль, и жизни сладость
Ну просто шиты не по ней.
Невестку выбрав рядом, в Польше,
Княгиня думала, что больше
Она и сделать не могла:
Сын счастлив, в выгоде страна,
Когда она с соседом ладит.
Но как с оралом борона
Прошли меж сыном и Миладой.[48]

___________________________
[48]В исторических источниках есть свидетельства, что первой женой Святослава была полячка из рода князя Мешко и что брак этот не был удачным. Она рано умерла.
___________________________


12

Жила же как цветок тепличный,
Желая для себя лишь лично
Тепла, уюта и вниманья,
Жила, нисколько не вникая
В дела ни мужа, ни свекрови,
Особой жизнью, отрешенной.
Сын Ярополк (куда от крови? –
 В Миладу) рос самовлюбленным;
Олег потешным, добрым был
И сильно бабушку любил.
Милада мужа с неких пор
На  свет не видела, в упор.
Но дивны Господа дела:
Княгиня ключницей взяла
Малушу, девку-любечанку…
Проста, скромна, умна, красива…
Милада стала так ревнива!
Вся жизнь Милады наизнанку…
И засветился Святослав!
Год минул – сына принесла,
Владимира, ему Малуша…
Легла Миладе в сердце стужа,
А душу злая ревность выжгла…
И мыслит робичу[49] из лужи
Воды дать, чтоб трясучка грызла…

____________________
[49]Робич – сын рабыни.
____________________


            13

Князь вышел вон. И за Елену
Просил, молился на коленях
Пред грозной статуей Перуна,
На берегу Днепра, прилунно.
Седые космы облаков
То погружают князя в темень,
То, поредев, как молоком,
Вдруг разбавляют свет на время.
Княгиня Ольга ищет сына
(Ушел – и снова душу вынул!)
И мыслит так: «Взять слово надо,
Что не покинет больше града;
Скажу: устала управлять,
Пора кончать, сынок, гулять».
И где она его находит?
«О милосердный мой Спаситель,
Грехов тягчайших искупитель,
Ты видишь, сын во мраке ходит.
Его ты к истине направь,
Судьбой его, прошу, управь».
Но вслух ни слова о Христе:
Не время, доводы не те…
Лишь молча сына обнимает;
В душе распята на кресте,
Без слез и плачет и рыдает.
 




              14

В то время Претич степь родную,
В седле и днюя и ночуя,
Бессчетно раз в пути покрыл
Орлиным взглядом, буйством крыл:
Пропал как не было Белена -
Нигде ни слуха ни следа;
Как в воду канула Елена - 
Легла затмением беда.
Но время есть соперник горю:
Шли все на юг – и вышли к морю…
Ковром лежало бирюзовым
Оно в подкове изразцовой,
И до забвенья было тихо;
Казалось, нет на свете лиха.
Тут Борислав сказал робея:
«Идти в Корсунь,[50] я мыслю, надо;
Ползут туда степные гады
Под покровительство ромеев.
Там торг, харимы[51], магов стойло[52],
Там жизнь людей песка не стоит:
За жемчуг скатный да за злать
Там продадут родную мать».
Как утро в мае Борислав:
И тих, и светел; только, знать,
Где свет в душе, там сильный нрав.

_____________________
[50]Город Корсунь (Херсонес) находился во власти ромеев, был центром рабской торговли.
[51]Харимы – гаремы.
[52]Стойло – стойбище, средоточие.
_____________________
 



           15

Поспорив, Претич с Бориславом
Сошлись в суждениях о главном:
В Корсунь идти без войска им,
Идти теперь же и самим.
Шли долго. Чайки над заливом,
Купаясь в солнечных лучах,
Кричали так нетерпеливо,
Как если б звали выручать.
По плесам серым рыбаки,
В лохмотьях жалких, чудаки,
Плели, вязали да чинили
И продавали, что ловили,
Галдели и кричали так,
Продали будто все за так.
Но вот и города ворота
Пустой глазницею слепца
Чернеют. Люди без конца –
Туда-сюда, как осы в сотах…
Беспечно город проглотил
Двух пеших. Твердо шел один,
Как если б в дом свой возвращался;
Другой все шел да озирался:
«А хат! Ну как на пне опят!
Из глины, город в страхе сжался!
А говорили, что богат!»
 


             16

Вел молча к центру Борислав,
На площадь, где не раз бывал…
Вся площадь как цветное блюдо:
Контрастно, ярко, многолюдно,
Но слишком тихо и спокойно,
Как в миг, когда летит стрела
И, замерев, все-все покорно
Глядят, кого сразит она.
На тонкой дудочке смиренно
Играет мальчик, неизменно
Один и тот же сладкий ритм,
И, шлейф раздув, пред ним, как спит,
Сидит, на кольцах, смирно, кобра;
И к проходящим людям добрым
Рука простерта старика…
Горшки да кринки, чаши, вазы,
Простые, с лепкой, с дивной вязью…
И бубна дробь как сквозь века:
В шелках, браслетах, кольцах броских,
Танцует дева, как из воска,
Алеет кровь в глубинах ока, -
Не дева - жрица, дух Востока…
То в небо с болью устремится,
То вспыхнет страстью, зовом рока,
Как обольщающая львица.
 
             17

Прошли еще. В цепях тяжелых
Здоровый парень, полуголый,
С одной набедренной повязкой;
С ним рядом девушка - из сказки:
Вся словно из слоновой кости,
Стройна, красива, молода
(Как часто в жизни все непросто:
Где совершенство - там  беда!),
В ее глазах печаль, покорность;
В его - огнем клокочет гордость;
Взглянешь- подумаешь: вот-вот
Он цепи рабские порвет.
Хозяин, важный, хитроглазый,
Зрачками режет, как алмазом;
Увидел только Борислава,
Заверещал, залопотал;
Улыбка так и заскакала,
Как если б друга увидал.
О чем-то долго говорили,
Бог весть о чем договорились:
Не понял Претич ничего,
Молчал, как не было его.
Глядь, а сторожка цепь златую
Отдал торговцу. «Для чего?
Отдал легко, как вещь простую».
 
 

            18

На друга быстро оглянулся
Да со значеньем улыбнулся;
Кивнув на пленников, сказал,
На языке хазар сказал…
А что, так Претич и не понял,
Махнул согласно лишь рукой,
Но придержал язык, невольно
Припомнив уговор такой.
Глядит: хозяин дал одежду
Обоим пленным; те с надеждой,
С мольбой глядят на Борислава;
Хозяин, фыркая лукаво,
Поверх одежды ладит сбрую,
Дает сторожке плеть большую
Да вожжи. «Чую, нам конец», -
Вдруг парень девушке сказал.
Пошли. Молчком. Прошли базар,
И Борислав шепнул: «Юнец,
Ты что, собрался пропадать?
Придешь на Русь, домой опять». -
«О, наши, россы», - и дивчина
Тут зарыдала беспричинно…
От счастья парень весь дрожал:
«А я готов был, дурачина,
Всю жизнь быть в сбруе да вожжах».
 


              19

На берег вышли - шепот моря,
Незримо с грубой жизнью споря,
Покоем души напоил;
И Борислав проговорил:
«Глядите, там шатер Белены;
В шатре его, сказали, нет,
Но слуги хана бдят Елену,
Едва ль выводят и на свет».
И Борислав, сняв сбрую с пленных,
Поведал им о счастье бренном
Княжны и князя Святослава.
«Да, жизнь, как видно, обласкала
Нас всех и горем и бедой, -
Сказал тут пленник молодой. -
Калина вот язык хазарский
Не хуже знает, чем родной;
Играла ханской бородой -
Пять лет была в гареме ханском». -
«Да, - дева горько подтвердила, -
Когда же хана вы пленили,
Нас евнух продал как рабынь.
Хан вряд ли мог меня забыть.
Я помогу вам ныне, братья.
Я помогу вам - так и быть.
Мне нужны нож, чадра и платье».
 


            20

Оделась. «Выведу Елену, -
Сказала. - Ждите непременно».
Ушла. Они - на берегу,
Где волны тяжкие бегут.
Все ждут. А волны с моря круче.
Их, будто пленных, ветер гонит…
И стонут чайки, сбившись в кучу,
А ветер солнце к морю клонит,
Вот-вот оно тонуть начнет…
Но - чу! - по тропке к ним идет…
-«Она…одна…а где ж Елена?
А обещала - непременно…»
Пришла - откинула чадру…
Княжна! Былинка на ветру,
Худа, бледна, одни глаза,
Горят печально- жгучим жаром,
Печатью скорбь в истоках губ,
Сожженно-черных, будто сруб.
- «О Боже! Что же с нею стало!»
Обнял в веселье нервном Претич
Княжну, печально-дивный светоч.
«Я вышла вот…в ее одежде, -
Княжна сказала, смежив вежды. -
Калина там теперь…одна…
Придет, сказала, но не прежде,
Чем хану долг отдаст сполна».
 


             21

«Так вот зачем был нужен нож!
Да только хан-то ведь не вошь.
Он сущий лев, силен, коварен», -
Сказал с тревогой, с болью парень.
«Жена, сестра ль тебе дивчина?» -
Спросил с участьем Борислав.
«Нет, просто верный друг - Калина,
Меня от гибели спасла», -
Смешался парень. И сторожка
Сменил беседу осторожно:
«Вернется скоро ли Белена?» -
«Ждут ночью, - вздрогнула Елена. -
С толпой бандюг, воров отпетых…
Когда б навеки канул в лету!»
Зажегся Претич: «Ночью, значит?
Подлюгу, встретить бы в шатре мне,
А лучше - так в самом гареме.
По нем кинжал мой нежно плачет». -
«Он во дворце, пачкун, живет.
Туда ведет подземный ход».
Присвистнул, рот открыл сторожка:
«Какой, однако, осторожный!»
Тропу к шатру пасли всю ночь -
Как заколодела дорожка…
Пора самим отсюда прочь.
 


            22

Не хочет Претич возвращаться
Назад никак, твердит все: «Братцы,
Белену, эту волчью сыть,
Дал слово князю я убить».
Но Борислав-сторожка злится:
«Вези княжну домой скорей.
С ней дольше быть тут не годится.
Погоня может быть за ней.
Нам не убить одной стрелою
Двух зайцев. Я и сам – не скрою! –
Хотел бы с ханом повидаться
Да пристрелить, как в поле зайца».
Бушует парень, словно пламень,
Твердит (не сдвинуть с места камень!):
«Ну должен я спасти Калину!
Калину должен я спасти.
Нет без нее домой пути!
Я без нее домой не двинусь!»
Но как ни долго горячились,
А все ж друг с другом согласились:
С княжною – Претичу дорожка,
Белену ждать – с юнцом сторожка.
Очнулся Претич: «Слушай, милый,
Звать-величать тебя как можно?» -
«Да батя кликал все Данилой».


 


            23

Крестя сторожку и Данилу,
Княжна, волнуясь, говорила:
«Меня учила няня как:
Песчинки мы в его руках;
Бог кинет нас – летим во мраке,
Стеной на душу – в драку! – зло…
Добро коль высветилось в драке –
И зло, как не было, ушло…
Еще мне няня говорила:
На все Его святая сила,
Ведь человек лишь полагает,
А Бог всем-всем располагает.
Он допускает часто зло,
Чтоб наше выверить добро,
А иногда, чтоб мы радели
О тех, кто нас  повергнет в беды,
И знали: любит Бог победы,
Когда вчерашний враг в купели.
Во всем Его творите волю,
При этом не желая горя
Невинным людям. В добрый час». –
«Благослови Господь и вас, -
С поклоном молвил Борислав. –
Я нанял парусный баркас,
Вам сам Перун[53] его прислал».
 
_____________________
[53] В X веке сознание православного человека совмещало принятие и Перуна как божества.
_____________________

            24

Попутный ветер в парусах
Несет баркас, как на руках;
Играет солнышко волнами,
Слепит цветными миражами.
На вёслах сладко дремлет кормщик,
А Претич – с грустною княжной.
Княжне былое душу морщит
Тяжелой думой, пристяжной:
«Прости, мой друг, я виновата.
Все потому, что я богата.
Все потому, что я княжна,
Хотя не мне была важна
Супруга знатность… Все исчезло.
Теперь – скажу, мой славный, честно! –
Ничья я больше не жена…
Снопом бросал меня на землю
И молотил цепами с кремнем,
Как рожь, Белена-сатана.
Хотелось только задушиться,
Но прежде начал шевелиться
Ребенок, чадо Святослава;
Я поняла: мне нету права
На смерть. Жива. То Божий промысл -
Мне жить. Растить ребенка здравым.
А я… разбита… будто громом».
 


            25

В сердечко Претича вонзились
И, как в агонии, возились
Елены мертвые слова –
Его как если б кто сломал.
И долго, горбясь, неподвижен,
На лавке лодки он сидел
(Судьбой ли дерзкою унижен?),
На волны дальние глядел.
Княжны не слышал он, казалось…
Кроваво солнце улыбалось
И море резало лучами,
Но криком чайки выручали:
Со дна морского поднималась
В цепях душа, тряслась и жалась:
«Елена! Князь тебя ведь любит.
Ты перед ним, как свет, чиста;
А жизнь груба и непроста,
Невинных ой как часто губит.
Запомни, что скажу тебе
На много лет вперед теперь.
Ты для меня – душа родная,
Невыразимо дорогая.
Коль с князем что – я твой». – «Постой!
Когда душа дотла сгорает,
Не оживить водой святой».


 


            26

Мороз серебряной скатеркой
Укутал Днепр. Как если б теркой,
Надраил щеки. И слезу
Пустил гулявшим на базу.
Ого зима! Зима что надо!
Пожаром стелется заря.
Лучится снег под зорким взглядом
Ярилы – аж горят поля.
Летит над базом стайка смелых,
На удивленье просто белых,
Как иней, нежных голубей,
Похожих чем-то на людей.
Всплеснул крылами и в комочек
Один свернулся голубочек;
Он, бездыханный, Святославу
Вдруг пал на грудь. «К чему бы это?
Судьбы тревожная примета?
Храни, Перун, мою державу!»
Под шубой на груди горячей –
Чу! – шевелиться голубь начал,
В палатах князя ворковал,
Из рук спокойно крошки брал…
«К чему бы, матушка, такое?»  –
«Твой стылый дух возликовал
И ожил в собственных покоях».
 


             27

«В поход в Болгары не ходи ты:
С Царьградом дружбой их мы сыты –
Родного брата Петр изгнал.
Вениамин, он как страдал.
Перекрестись, сыночек милый,
Христос тебя благословит…» -
«Не раз я думал над твоими
Словами. Я не домовит.
Живу я лесом, степью, морем,
Мечтаю только о раздолье,
Чтоб росс, куда б ни кинул взгляд,
Был сердцем рад, душой богат,
Чтоб россам все пути открылись,
У россов выросли чтоб крылья.
Я мог бы, матушка, креститься,
Когда б женат был на любимой,
Но счастье, видно, было мнимым…
Могу друзей представить лица,
Когда скажу им о грехах!
В бою уж как судьба лиха!
Но город взят – и в руки все!
Да все-то грешное течет!
А с дядей-то Вениамином
Поговорю я сам еще.
Попьем с ним чаю у камина».
 


            28

Пьянящий запах благовоний,
Сурово-строгие иконы,
Лампад пред ними тихий свет, -
Князь к дяде Вене на совет.
Горит камин, в восточном стиле,
С двойной печуркою резной;
Огонь-ленивец, синий-синий,
Смолу съедает с берестой;
Шипит сосна, трещит береза,
Роняя, словно бисер, слезы.
«Мой сын, зело коварны греки!
Мутны же, как весною реки!
Им что? Болгар прибрать к рукам;
Потом достанется и вам».
Сидел великий князь задумчив,
В глазах его светилась сила:
«В Переяславец двинусь, в гирла
Дунайских вод. Вчера лазутчик
Донес, что греки мыслят взять
Торговый путь, как встарь, опять
Под неусыпный пропуск свой.
Когда б им угры[54] дали бой!» -
«Отдай ты уграм часть добычи,
Что привезли с войны с собой,
Рабов-хазар. Блюди обычай».
 
_________________
[54]Угры – венгры, с которыми россы жили в союзе.
_________________


             29

«Не раз вас угры выручали,
Спасут еще не раз, я чаю».
Кивал согласно головой
Князь Святослав; как булавой,
Грозил ромеям кулачищем:
«Не хватит коль у угров сил,
Так печенеги… те почище
Дадут им деру. Калокир
Сказал; винят болгар ромеи,
Что пропустить не раз сумели
На земли их набеги угров». –
«Что пропустил – брат сделал мудро, -
Вздохнув, сказал Вениамин. –
Не то – Болгарии аминь.
Давно стремится Византия
Разбить Болгарию на части
И разжигает только страсти;
Давно не святы никакие
Ромеям, сын, законы жизни
Народов стран других. Им лишь бы
В своей стране не пало братство.
Эх! Византия – корень рабства.
Мутили сербов в их почине
За отделенье. Вот лукавство!
Теперь, глядишь, себе подчинят».[55]

_____________________
[55]Действительно, Византия поддерживала всячески князя Чеслава в его борьбе за отделение Сербии от Болгарии. В середине Х века Сербия отделилась от Болгарии, но уже в начале ХI века была присоединена к Византии.
_____________________


            30

Лишь звезды, словно льдинки в мае,
Тускнели, небо уступая
Рассвету, и багрец зари
Чуть начинал дрожать вдали,
Как няня в терем уж спешила,
Покрыв поверх жупейки шаль, -
Зима в свою входила силу,
Мороз уверенно крепчал…
«Ну как, дочурка, почивала?»
Княжна обычно отвечала,
Клоня головку на плечо:
«Во сне – в гареме я еще».
Сегодня же княжна сказала:
«Ах няня, мне приснилась мама!» -
«Ну полно. Года лишь межу
Перешагнула ты в ту пору…» -
«Ее не помню я, не спорю,
Но вот послушай, что скажу.
В гареме хана есть служанка,
Из наших. Вспомню – так-то жалко.
Седая, как ковыль степной,
И голос, будто за стеной.
Когда она, кто я, узнала,
Следила, словно мать, за мной,
И, как могла, мне помогала».

 


            31

Забилось сердце у старушки,
Боль давних лет проснулась: «Слушай,
А сколько ей годов? Скажи!» -
«Живут в гареме миражи,
А люди чахнут, как в пустыне
Едва прибившийся росток.
Душа в нем сохнет, разум стынет…
Гарем коварен и жесток», -
Вот так сказала мне в гареме,
Когда спросила, сколько лет ей,
Служанка та». – «Послушай, дочка,
Чернела родинка, как точка,
У свет-княгини на челе…
А пела! Пташки веселей!» -
«На лбу ее глубокий шрам», -
Княжна вздохнула виновато.
«Была же родинка когда-то.
Быть может, выжгли… выжгли там, -
И у старушки слезы, слезы. –
Эх, дочка, знать – пустые грезы». –
«Нет, няня! Помнишь мой рассказ?
В гарем Калину-то как раз
Служанка эта пропустила.
А мне – какой! – дала наказ,
Когда на свет я выходила!»
 


             32

«Тот раз сказать ты не успела,
А я спросить и не посмела…» -
«С Калиной, няня, мы ну просто
Как сестры, схожи даже ростом…
Она отмщением горела,
Хотела хана погубить,
Я ж обессилела в гареме,
Была: что хочешь, то лепи.
Как в деготь, впала я в хандру…
И вот я платье и чадру
Одела, что дала Калина…
В проход же только вышла длинный,
Смотрю: навстречу мне – она!
Но, к счастью, как ни есть одна.
Я ни мертва и ни жива.
И слышу: «Донюшка, Елена!
Я рада! Рвутся путы плена!
Все годы я тобой жила…
Христос все ж встретиться сподобил.
Прошли стезей насилья обе.
Но где насилье – ярче честь,
Когда в нас сила, совесть есть.
Земле родимой поклонись.
Душа болит – всех просьб не счесть!
За всех, кто в рабстве, дочь молись».
 


           33

Луна уж дважды жеребилась,
Мечом в туманах серых билась,
Созвездья же, на босу ногу
Ступив на зимнюю дорогу,
Стыдом горели без вины;
Их закрывая, тучи злые,
Как все зачинщики войны,
Гнались за кем-то, как борзые…
В двуколке легкой и холодной,
Понуро-злой, как волк голодный,
Две фазы лунных по селеньям
Зря проплутавши, хан Белена
Спешил домой: «Конец хазарам –
Помочь все-все нам отказали».
Вот – ни объехать, ни пройти! –
Слепящий холм, как в серебре,
В лучах,  скользящих по земле,
Горит у хана на пути.
Укором совести теперь,
В былое вновь срывая дверь,
Встречает холм двугорбый хана:
Торжествовал-де, братец, рано…
Душа смятением объята,
Болит-смердит гнилая рана:
В холме покоятся два брата.
 


            34

Почти что двадцать лет назад
Отец его, Ашина Млад,
В набегах на селенья россов
Пленил княгиню. Выжил просто
Старик, казалось, из ума:
Женился на княгине пленной,
Был от княгини без ума…
Пришел в неистовство Белена:
Двух сыновей в одну годину
Отцу княгиня народила.
Когда б соперников на трон!
Врагов! Врагов! Уверен он!
Пленившись чуждою княгиней,
Хан Млад мечтал теперь о мире,
Склонял к тому Ашину-брата
И мусульман в самом Итиле.
Но, благо, он, Белена, в силе
Тогда уж был. Взял выкрал злато
Да печенегов подкупил;
Их Куря-хан смышленый был…
Отец сказал тогда Белене:
«Все в этом мире, сын мой, тленно.
Запомни: тленен и народ.
Язык Аллаха не сумеем
Понять – погибнет весь наш род».
 


            35

Не раз высказывал Белене
Тогда отец такое мненье:
«Народ хазарский развратился,
С дороги божьей правды сбился,
Погряз в жестокости, корысти,
Не знает, что такое честь;
Законом жизни стала хитрость,
Законом битв – коварство, месть».
Спасенье он лишь в россах видел,
Им запрещал творить обиды.
Отец твердил: «Бог россов этих
Величием души отметил,
А наш, хазарский-то, народ
К слиянью с россами ведет…»
«Открылось это на молитве», -
Шептал отец. Белена же
Смеялся над отцом в душе
И устремлялся мыслью к битве.
Хан Млад, Белену-сына зная,
Предупреждал, что дерзость злая
Хазар погубит; говорил,
Что Ростислав и Гавриил,
Мол, рождены не зря княгиней:
Их слить Аллах благословил
Хазар и россов воедино.
 


           36

Что ж, братья стали молодцами,
Ходили к россам уж послами,
Крамолу, как пожар гасили
И были в той разумной силе,
Когда и мудрые хазары
Их начинали уважать.
Белене это хуже кары…
«На кол, на кол таких сажать!» -
Белена мыслит в гневе жутком.
И как бы смехом, как бы шуткой
Об этом скажет хану Куре.
Белене тот помочь посулит…
К царю Иосифу в Итиль
Он как ошпаренный летит.
Опять горят селенья россов,
И гибнут вновь купцы в степи.
«Послов на Русь пошли, - хрипит
Белене Куря, - пусть упросят
Князей славянских вам не мстить,
Принять подарки и простить.
Я ж постараюсь, чтоб послы
Назад ну просто не дошли…»
На землях князя Святополка
Послов-братишек вдруг нашли,
Разъятых зверски на двуколках.
 


           37

Могильный холм, бывало, этот
Белену в сладкострунный трепет
Печальным видом приводил:
Он – полновластный хан! Один!
Теперь лишь зло, как вихрь, взлетело
В душе истерзанной его.
Он попытался прямо, смело
Взглянуть на холм – его всего
Смолой кипящей захлестнуло…
И коброй ненависть проснулась
К отцу покойному, княгине…
«Дурак я! Жди, когда загинет!
Поклялся у одра отца,
Что дам дожить ей до конца».
Дорога медленно бежала,
Луна щербатая качалась…
Огромной, жуткой показалась
Тень пробегавшего шакала…
Впервые вдруг подумал хан:
«Удел отца мне свыше дан.
Зачем? Украл княжну. Как дурень,
Влюбился, но на сердце сумень:
Она покорная рабыня –
Любить же никогда не будет.
Избыть. Избыть. Избыть отныне».
 


            38

С дороги – и в гарем. Княгиня
Как окрыленная богиня
В гареме встретила его.
Не ускользнуло ничего
От глаз сверляще-пьющих хана:
Ни оживленных нервно губ,
В былом запекшихся, как рана,
Теперь открывших белый зуб;
Ни торжествующего взгляда
(«Чему, однако, так уж рада?»)
Испепеленных горем глаз.
Нет! У Белены глаз – алмаз…
Спешит в покои он Елены…
Но, чу! Там тоже перемены:
Темно; свеча вот-вот погаснет;
Как никогда, княжна – в чадре;
Взметнулась – тут же, на ковре,
Забилась вся в искусной страсти.
«Ого! Да это не княжна!»
Рванулся к ней – блеснул кинжал,
Но хан, успев все ж уклониться,
Перехватил кулак девицы…
Легко вздохнула лишь Калина…
Нарушив клятву, хан-убийца
Убил в азарте и княгиню.
 


         39

Ярила жаркими очами
Взглянул - стозвонными ручьями
Земля омылась. В князя луч
Вошел и сдвинул жало туч
Из сердца. Стихла боль немножко;
Стал улыбаться Святослав,
Но ждал Елену. Все в окошко
Глядел: вот Претич… Борислав…
О, зов души! Какая сила
Сокрыта в нем. Вмиг выносила
Она родных из вод морских
И из огня спасала их!
Дождался князь – приехал Претич.
Но что за этим счастьем встречи?
«Княжна не хочет в Киев ехать.
Душа, быть может, не чиста?»
(Страданьям нашим нет числа
Во всем, где памятная веха).
Гонцов с письмом к княжне строптивой
Отправил князь. Словам красивым
Он волю дал в письме своем:
«Люблю! Мы быть должны вдвоем.
Ну поступись своей свободой!
В поход иду! Перун зовет!
Тут Претич будет воеводой».
 


           40

О! Вешний Днепр необозрим!
Ну разве что сравнится с ним,
Когда потоки вод весною
Его своим напором вскроют?
Дыханьем чистым, сильным, страстным
Лугов, лесов, полей, долин
Его насытят многократно –
Он возликует, исполин!
Каштан ладошки лишь раскинул –
Войска со всех сторон – под Киев:
В поход, в Болгарию, за море;
Дать разгуляться вольной воле;
Потешить сердце молодца
И самолюбие отца.
Опять в походе Святослав…
Костры ночные на привале
Как свечи в поднебесном храме.
К костру же князя – Борислав.
Князь со слезами на глазах,
Поникнув, как в снегу лоза,
Встречает милого сторожку
И просит, просит осторожно:
«Скажи… скажи…» - «Да родила
Княжна уж сына! Знать бы должно:
Он твой!» - «Перун! Ну и дела!»
 


            41

Князь шлет гонца к княжне Елене.
Сказать тот должен непременно,
Что, как вернется князь с победой,
За ней он сразу и приедет.
А сам – в тупых, тяжелых муках:
«Да мой ли в самом деле сын?
Судьба – костлявая старуха:
Где мед, приправой деготь с ним.
Что хан владел женой сполна,
Что не чиста моя жена,
Могу забыть себя заставить,
Хотя с трудом. К чему лукавить?
Но будет свыше сил моих
Признать наследником своим
Поделку хана. Нет! Нет! Нет!»
У князя нет в душе покоя…
Жениться – дело непростое:
Жена затмить способна свет,
Рассветы выкрасить в закаты
И сделать нищими богатых.
Все эти предков наставленья
Верны, вне всякого сомненья, -
Он понял, в юности женившись
Не по любви, благословенью,
На гордой и холодной нимфе.
 


         42

В степи вдруг, прядая ушами
И хищно дергая ноздрями,
Под Святославом жеребец
Заржал призывно. Наконец
Отозвалась и кобылица
(«Кому бы из знакомых быть?»).
Глядь, к князю всадник яркий мчится
Во всю лошадью стать и прыть;
Туника, словно у факира, -
И князь узнал в нем Калокира.
Друзья в коляску пересели
И говорили все о деле.
«Царь Симеон, мой дед болгарский,
Мечтал создать благое царство,
Болгаро-киевский союз…»
И князь взглянул на Калокира.
«Да, он разумно правил миром, –
Сказал патриций. – Но, боюсь,
Теперь-то, с новыми царями,
Болгары смелость потеряли,
Им навязал ромеев власть
Наш император. Впрочем, пасть
Сам должен. Заговор-то зреет». –
«Но могут власть опять украсть?[56]
Иль, мыслишь ты, уж не посмеют?»

____________________
[56]Император Никифор Фока пришел к власти незаконным путем, узурпировав власть македонской династии; он будет убит в 970 году, престол займет Иоанн Цимисхий. Калокир был представителем македонской династии и потому по праву претендовал на престол.
____________________
 
          
             43

С весельем грустным Калокир
Сказал: «Что ж, много нас таких.
Цимисхий будто б рвется к трону.
И я б хотел надеть корону». -
«Когда военных действий власть
Возьму в Болгарах, в Византии
Константинополь должен пасть.
Но не забудь, мой друг, какие
Лежат меж нами соглашенья».[57] -
«Князь, не порвутся дружбы звенья -
Не оскудеет дружбы длань…
Я слышал, что не платит дань[58]
Вам Фока. Повод для войны». -
«Нет, прежде пусть начнут они, -
Сказал, подумав, князь великий. -
Уверен, впрочем, так и будет:
На ком вина, тот всех и судит.
Волнует больше мир двуликий:
Болгары грекам покоряться
Привыкли». - «Можно ль удивляться,
Коль честь зачахла при дворе». -
«Ее б спасти, да поскорей:
Я б с войском бился булавой,
А ты - в Болгарах при дворе -
Сражался б мирно, головой».

__________________
[57]Личные соглашения между Святославом и Калокиром остались тайной, о них только можно догадываться по тому, что Калокир во время войны Святослава с ромеями выступал на стороне россов.
[58]По договору 907 г., подтвержденному условиями 944 года, Византия обязана была платить дань Руси.
_________________
 


            44

«Мой светлый князь! О Святослав», -
Зовет тревожно Борислав.
«Ну что такое, что случилось?
Беда ль какая приключилась?»
Идет к сторожке князь. И что ж?
Тот старца, словно лунь, седого,
Что с киевским Перуном схож,
Ведет. «Откуда взял такого?»
Взглянул старик - прожег до пят:
«Вещать тебе, князь, ныне рад:
По воле высших сил небесных
В руках твоих - венок Невесты;
Смотри: коль выронишь из рук,
Не миновать смертельных мук
Тебе и ей. Держи и ведай:
Спасая братьев, не руби
Дорожки собственной судьбы;
Своей души веленью следуй -
Не просьбам всех, кто в мире этом
Блуждает в сонме грез по свету.
Дано им тщетно тратить силы,
Не подвизаясь в исполины»… -
«Скажи, отец, судьба сведет
Меня с княжной…увижу ль сына?» -
«Он славный твой продолжит род».
 
            45

И старец очи к небу вскинул,
Рукой взметнул - отверз, раздвинул
Для взора как бы небеса
И рек: «Взирайте чудеса!»
Вздох изумленья с уст сорвался
Сторожки, отроков и князя:
От горизонта, с юга, стлался
И растекался в небе грязью
Ужасный дым. И в нем вскипало
Живое нечто. Видно стало:
От самой греческой границы
Летит подобье страшной птицы -
Дракон, но туловище льва,
Орла как если б голова[59].
Из глаз - пожаром искры-стрелы;
В передних лапах брызжет меч,
Меч скачет, вьется, словно смерч,
Кровавый шлейф по небу стелет.
И меркнет неба бирюза…
Ярила - в огненных слезах…
Но конь, крылатый, белый, мчится…
В доспехах витязь…Улучится -
И грифу вмиг крыло пронзит
Копьем…Все гаснет…Свет лучится.
- «Все ж, витязь грифа поразит?»

____________________
[59]Гриф -  мифическое существо, дракон с телом льва и головой орла-стервятника, появлялся, по поверью, в небе перед страшными сражениями.
____________________
 


            46

Как зыбко, зябко на ветру!
Князь Святослав к царю Петру
Бирюча шлет с предупрежденьем:
Иду, мол, с миссией спасенья.
Войска болгар порой без боя
Сдавали россам города.
Встречали россов и с любовью,
И зло, враждебно иногда.
В Переяславце на Дунае
Коварство Фокино узнали
Впервые россы: словно змеи,
Подняли головы ромеи -
Отряды лучников из лучших
Язвили россов гадов пуще.
Но скоро все ж разбиты были…
Открыт торговый путь. Восток
Пушнину, мед и воск вот-вот
Увидит просто в изобилье -
На Русь с Востока потекут
Цветные камни, шелк, мазут,
Вино, лимоны, апельсины;
И черномазые мужчины
(На пашне так весной грачи!)
Влюбляться станут важно, чинно
В молодок, время улучив.
 


             47

Но радость доблестной победы
(Любой триумф таит и беды!)
Омрачена. Асмуд погиб.
Стрелой прицельною враги
Попасть в открытое забрало
Смогли. Перун! Стрибог! Даждьбог!
Зачем, зачем его забрали
В подлунный мир? Его ли срок?
Погиб Асмуд, советник первый,
Надежный муж и воин верный,
Пестун и дядька Святослава,
Бегущий почестей и славы…
Он - лучший сын своей Отчизны -
Достоин высшей, светлой тризны.
Стоят три статуи богов,
Звучат на требище молитвы
За упокой погибших в битве;
Сжирая туши трех быков,
Пылает жертвенное пламя;
В доспехах гридни входят сами
В ладью к Асмуду. Князь коня
Ведет. И все кричат: «Огня!» -
И заклинают: «Буди! Буди!»
В том мире, как и тут, опять
Асмуд в ладье и с войском будет.
 


            48

Князь Святослав скорбел. Тужили
О воеводе всей дружиной
И поминали словом мудрым
Старшого воина Асмуда.
И вдруг услышал Святослав,
Как захмелевший князь Добрыня
Усатым сотенным сказал:
«Я за Асмуда месть отныне
Болгарам подлым объявляю.
Уж я в домах их погуляю…
Возьму молодок их за жабры…»
Добрыня воином был храбрым,
Но стыд терял в разгуле он,
Честь россов ставя тем на кон.
«Добрыня - слышишь? - запрещаю, -
Сказал великий князь сурово. -
Не то - мое ты знаешь слово.
Предупреждал - все помнят, чаю, -
Не осквернять святынь церковных,
Казны не трогать. К братьям кровным
Пришли мы ныне - с миром, князь.
Ведь мать моя тут родилась».
Вздохнул Добрыня: «Князь, а как же
Мы будем с тем, кто против нас?» -
«Толкач муку тогда покажет».
 


           49

Столица, тихая Преслава,
С почтеньем князя Святослава,
Но скромно встретила. Царь Петр
Был, право же, ни жив ни мертв:
Улыбка - с горьким затрудненьем,
Из одолженья - редкий взгляд
И что ни слово - с сожаленьем, -
Был явно помощи не рад.
Родства как не было в помине:
Спросил лишь о Вениамине,
Но слушал с видным безразличьем -
Лицо вдруг стало хмуро-бычьим.
Борис, его преемник-сын,
Что при дворе мудрейшим слыл,
Был мил. Вздыхал о Византии,
Как отрок чистый о любимой;
Придворные шептались лживо:
«Дела-то наши никакие»…
Нет, князь нисколько не тужил,
Что в их среде он был чужим:
Он знал, что свет не для слепых,
Что зрячих бьют слепцы под дых.
Но князь над нынешним поднялся,
Он жил давно для молодых,
Для тех, кто зрячим нарождался.
 


             50

Нет, не для праздного веселья
И не из самообольщенья,
Что он пленит сердца болгар,
Жил князь в Преславе. Полагал:
Терпенье все замки откроет.
Но знал, что жив данайцев дар,
Коня введут данайцы в Трою;
И ждал ромеев, жадно ждал.
Вот мирный пакт с царём подписан –
Как шторм прошел по светским лицам;
Войска болгар во власти князя –
И каждый, как веревкой, связан:
Бояре кланяются ниже,
А дамы дочек водят ближе…
Церковный колокол печален:
Болел, болел – и умер царь…
И Святославу дядю жаль –
Что ж, в мире каждый не случаен…
На отпеванье в храм вошел
Впервые. Пел церковный хор.
Душа вдруг вспыхнула, открылась,
Сама собой, без слов молилась;
Подумал князь тут в первый раз:
«Не зря мать, видно, говорила,
Что в храме слышен Божий глас».
 


            51

Горит огонь в шатре Авруна
Пред малой статуей Перуна.
Под нудно-мерный бубна стук
Аврун, с дрожаньем чёрных рук,
Воздетых к небу, в маске боли
В нездешнем лике, стертом ночью,
В неистовстве – по высшей воле! –
Жрецам трусливым знай пророчит:
«Князь не осилит православных.
Напротив даже, тут, в Преславе,
Вот-вот он вздумает креститься.
О ужас! Ужас что случится:
Заполонит Христова вера
Всю Русь без счета и без меры…
Спадут с небес луна и звезды». -
«Аврун! Аврун! Что станет с нами?» -
«До смерти нас побьют камнями».
Шатер дрожал от страха, ерзал,
Моргал, мигал пустой глазницей…
«Не дай, Перун, тому случиться!» -
Шептали мудрые жрецы.
Их наставлял Аврун: «Отцы!
Убьем тогда мы Святослава.
Клянитесь! То-то молодцы!
Не то изгибнет вся держава».
 


            52

Вот на правах патрона-друга,
С улыбкой важной, сбитой туго,
Из Византии - Калокир,
Бориса подлинный кумир.
Не до него Борису-то:
Спешит Борис короноваться.
Но царский двор что решето -
Чужому  легче в нем держаться…
В саду старинном, при дворце,
Как в перламутровом ларце,
Среди заиневших магнолий
(Укромней место быть могло ли?),
В слепящем блеске с гордых гор,
Шел тихий, важный разговор:
«Я, Калокир, слыхал, что ты
Царю подарочки привез?» -
«То хитрость Фоки. И послы
Сюда вот-вот покажут нос».-
«Данайцев что ли шаг лукавый?» -
«Войска плывут к столице лавой.
Босфор замкнут. Никифор сам
Послов отправил к кыпчакам».[60]
Присвистнул князь: «Война! Болгарам
Капкан готовит он. Ша-кал!
Знать, меры принял я не даром».

___________________
[60]Кыпчаками в те времена называли половцев.
___________________

 
          53

В Переяславец на Дунае,
Своей решимостью пугая
Вновь испеченного царя,
Спешит наш князь. Пора! Пора!
Вот-вот ручьями снег всплеснется,
Ярила выпарит пути;
Природа южная проснется -
Ромеи мир начнут мутить.
При войске россов, там, в Преславе,
Остался Сфенкел. Святославу
Он клялся, как Асмуд, служить,
За князя голову сложить.
А при дворе всезрящей птицей
Был Калокир, мудрец-патриций.
В Переяславце первым делом
К себе князь кличет Борислава:
«Мой друг, я знаю, не пристало
Тебе подолгу нежить тело.
Скачи скорее к князю Гезе[61].
Я знаю: он походом грезит.
Я с ним встречался, говорил,
Я щедро угров оделил.
Константинополь должен пасть!
Пусть поднимает рать. Мы с ним!
Пора умерить Фоки страсть».

_____________________
[61]Геза - примерно с 966 года князь венгров (угров), с которыми у Святослава был договор о взаимопомощи.
_____________________



             54

Нет, Претич и не рад был вовсе,
Что воеводой стал. Ведь проще
Быть в общей массе. Отвечать,
Как отвечает лишь печать
За все написанное кем-то
В мудреной грамоте, не мог
И не хотел. С того момента,
Как принял войско, видит Бог,
Не ведал отдыха, покоя,
А войско было все такое ж:
Стремился каждый (вот вам рать!)
Лишь только сладко погулять;
И каждый отрок думал: «Лучший
Не только конник я - и лучник».
Никак не мог привыкнуть Претич,
Что должен все решать с княгиней.
Картавил он княгини имя,
Терялся каждый раз при встрече.
Но умилялся, как она
Была покойна и ровна,
И тем, что мудростью решений
Стирала грань любых сомнений.
Под стать ей был Вениамин:
Он был как есть кудесник древний,
Он шел - струился свет над ним[62].

_________________________
[62]Боян-Вениамин получил блестящее образование в Византии, прославился как поэт, музыкант. Имел много книг, переработал «Изборник» своего отца царя Симеона для россов.
_________________________


            55

И кличут вот опять в палаты
К княгине Претича. Объятый
Тревогой, робостью - идет,
А в мыслях - дикий рой забот:
«Отправить князю Святославу
Обозом стрелы и мечи…
Онучи, лапти…Боже правый,
Осетром хоть икру мечи:
Кольчуг еще бы сорок дюжин.
Кузнец- волшебник был бы нужен
Еще один. Но…взять откуда?
А берендеи[63], вот паскуды,
В чужое нос суют корыто;
По селам стали грабить жито;
Откуда прыть такая, наглость?
В былом тушили-де они
Совместно с нами все огни,
Делили боль, победы радость…»
Вошел. В лице княгини кротость.
Вениамин - с ней локоть в локоть,
С улыбкой легкой на устах
И думой в радужных глазах.
Вошел и низко поклонился,
Красивый, гибкий, как лоза,
С огнем здоровья на ланитах.

_______________
[63]Берендеи - племена тюркского происхождения, жившие к югу от Киева, в 13 в. одни из них соединились с татаро-монголами, другие- с болгарами.
_______________


            56

Княгиня Ольга легким жестом
Для воеводы кажет место
За красно-дымчатым столом…
И Претич словно взят в полон…
Сидит он равным, с ними рядом,
Как с князем уж сидел не раз.
Обводит Претич робким взглядом
Изюм, урюк, душистый квас…
Княгиня «Отче наш» читает -
В душе его смущенье тает;
Макая хлеб степенно в мед,
Несмело Претич речь ведет:
«Гребенкой надо б берендеев,
Как вшей, повычесать, злодеев».
Княгиня Ольга отвечает:
«Ну, полно, сын мой, берендеи
Вести себя так не посмели б…
Купил их кто-то, так я чаю.
Имеет каждый шаг причину…
Отвлечь от Киева дружину
Хотят». Кивнул Вениамин:
«Остался твой отряд один.
Ты берендеев этих рваных
Тряхни-ка, Претич, из штанин,
Но помни: Киев без охраны».
 



             57

В поход, в поход на берендеев,
Как если б биться вдруг со змеем
К мосту Калинову на Рось[64]
(В наш Днепр и Рось течет авось),
Ушел с дружиной воевода -
Мечом смягчать жестокий век.
(Всегда давался шаг свободы
Ценою павших и калек).
Ушел - и канул Претич в лету,
Но от него, как вихрь, в карете -
Дружинник с пленным кузнецом.
Дрожал кузнец, как лист, лицом,
Но сразу принялся за дело:
Светился горн - кольчуга пела…
Чу! Пляски, пенье, хороводы!
Веселье - валом в день Ярилы!
Но стрелы вдруг заговорили -
Погас мгновенно луч свободы.
Летят арбы, скрипят телеги -
Прут саранчою печенеги.
В кольцо двойное Киев взят.
Хан Куря взять измором рад
Великий город. «Киев сдастся! -
Твердит лазутчик. - Жита склад
Ну как карман у голодранца».

_________________
[64]Река Рось впадает в Днепр, близ этой реки и жили отдельные племена берендеев.
_________________



             58

Нет! Все атаки бесполезны!
Не одолеть ни врат железных,
Ни стен из камня печенегам.
Да только им - ничто до снега:
Пируют день и ночь в шатрах,
Пускают сотни стрел на город,
Шутя. А в город входит страх;
Берет за горло черный голод:
Воды в колодцах не хватает,
Запасы жита снегом тают,
Давно крапива, лебеда
Идут в еду. Беда! Беда!
Не выйти в степь и смельчаку -
Враг постоянно начеку.
К княгине Ольге младший внук[65]
Спешит с известием полезным:
«Бабуля, слушай…» - «Что, болезный?»[66] -
«Кузнец-то пленный, Тур, мой друг,
Был пленным ведь у берендеев.
Он печенег». - «Ты что затеял?» -
«Я - ничего. Но Тур дал слово:
Сквозь войско племени родного
Пройдет - и Претича найдет». -
«Что просит?» - «Просит неземного,
Свободы». - «С Богом, пусть идет».

________________
[65]Младшим внуком княгини был Владимир.
[66]Болезный - сердечный, милый, желанный.
________________


             59

Княгиня в муках отрешенья:
«Нет-нет, долой, долой сомненья.
Господь дает спасенья шанс:
За кузнеца спасет и нас»…
Кузнец с уздечкою одной
Шагнул под вечер за ворота;
Во мраке говор свой родной
Услышал, гулкий, беззаботный.
Арканом душеньку стеснило:
«Бог Всемогущий, дай мне силы!»
«Кто бродит тут? Огня! Огня!» -
Услышал Тур. «Ищу коня, -
Ответил тихо и спокойно. -
Ушел, беспутный, он из стойла». -
«В котле у нас не твой ли конь?
Садись, отведаешь конины». -
«Спасибо, братцы, сыт я ныне».
И слышит: «Ну, оставь! Не тронь!
Оглох ты разве? Чистый говор!»
К реке, к Днепру! Там хохот, гомон.
Вошел он в воду и поплыл,
Но, видно, все ж замечен был:
Взметнулись стрелы. Перелет.
«Уйми, уйми, аллах, их пыл».
И, верный слову, Тур плывет[67].

___________________
[67]Исторический факт: за стены осажденного Киева вышел печенег- с уздечкой (якобы в поисках коня); переплыв через Днепр, он сообщил Претичу об осаде города.
___________________


           60

Стрелою раненное время,
Как всадник, что теряет стремя,
В миг осадив в бою коня, -
Бездумно гибельно. Понять,
Осмыслить жизненный предел
В узле, затянутом осадой,
Никто не мог и не хотел:
Ушли и радость и досада;
Все силы только на одном
Сосредоточились, на том,
Что деток надо сохранить -
Им жить…им жить…им жить…им жить…
Княгиня из последних сил
Следила, чтобы каждый сыт
Ребенок был, в семье ль боярской,
В семье ль холопов, смердов, - каждый.
Нещадно мучимая жаждой,
Во сне пила в хоромах царских,
В болгарской Плиске. Там она-
В семье родной, юна…юна…
С Олегом, витязем седым, -
Сваты; и принцем молодым -
Красивый, солнечный жених,
Князь Игорь. Он - дает воды!
И долго длится свадьба их.
 


            61

«Как облака, мой князь, заботы,
И жизнь течет как в темном гроте…
Но чудится, что солнца луч
Чуть осветил нас из-за туч», -
Добрыня князю Святославу,
Сверкая взором, говорил.
«К чему загадки?» - «Из Преславы -
Цвет лицедеев. Подарил,
Сказали мне, их представленья
Сам царь Борис. И, без сомненья,
Они развеют нашу грусть». -
«Кто ж против? И развеют пусть», -
Князь Святослав Добрыне молвил.
«Так представленье ныне, в полдень.
Ты, князь, пожалуй-ка и сам.
Я слышал, там узбечка есть…
Строга! Поклонников не счесть!
Красива! По твоим усам!» -
«Ну? - усомнился Святослав. -
Мед достается и ослам»…
С земли до неба оживленье:
Для всех начало представленья -
Игрою солнца и луны,
Сияньем звезд…О миг томленья
Под звуки сладкие зурны!
 


           62

Вот объявляют: «Насрединна!»
Кладут кошму. На середину
Кошмы кладут блестящий круг…
Литавр, доли победный  звук -
Клинком по нервам оголенным…
Стихает все…Шалмей, клорнет
Даруют душам, опаленным
Огнем войны, хмельной рассвет.
Вином пьянящим звуки льются –
Вздыхают, шепчут и смеются.
И вот она - и рвутся звуки.
И стон у зрителей. И руки
В слепом ликующем восторге
Взлетают, как во время оргий…
Прошлась царицей величавой,
Взошла на круг. - «Ай Насрединна!»
Вспорхнув, на пальчике едином
Юлой зажглась. - «Ай! Слава! Слава!»
Летят к ней кольца вихрем кружев;
Она их ловит, кружит, кружит,
На руки, ноги нижет их -
И птицей радужной летит.
Затихла. Кольца ручейками
Стекли по бронзе бедр и икр…
На сердце князя - жгучий камень.
 


             63

Она - к нему, в поклоне дивном.
- «Ай, Святослав!» - «Ай, Насрединна!»
Пред взором князя - пламень уст;
В прозрачном шелке стонет бюст;
Глаза- смолистые, с издевкой –
В крылах порхающих ресниц…
Пьянит она и позой ломкой,
И взором, падающим ниц…
Ночь. Спит дворец в объятьях сада;
Шатер в круженьи листопада;
Луна, как сводня, тропку кажет,
Дурманом света волю вяжет…
Вторично князь к окну подходит
И глаз с шатра ее не сводит;
Она не спит – он сердцем слышит,
Зовет к себе его, зовет;
Все в голове его плывет,
В окно он вновь надрывно дышит.
Но вот опять встает Елена
(С курчавым сыном непременно!)
Меж ним и дивной Насрединной…
Быть может, не такой уж дивной?
А утром – срочный из Преславы:
«Заслали греки Насрединну,
Прельстив, зарезать Святослава».
 


              64

Депешу князь прочел смущенно,
Взглянул победно-удивленно
В глаза усталого гонца:
«Коварству греков нет конца».
А тот (знать, мялкою помятый):
«Мий гарный князь… колы б без баб…
Оно: без жинок – вси робяты…
Мужик у страсти – хлюпкий раб.
Да тильки, нежли бабы любят,
То, бачь, бесстыжие загубят.
Загынул свит вись из-за баб.
Кыбыть без них неможно. Каб…»
Он замолчал, споткнулся будто,
И покраснел, как хлопчик, густо.
Пожал гонцу князь крепко руку,
Сказал: «Ништо, не пропадем!
Порвем все путы и пройдем!
В бою развеем нашу скуку.
Скажи-ка Сфенкелу, дружок:
Мол, князь давно на свой рожок
Замок пудовый уж повесил –
И ничего! Мол, буйно весел».
Но, на коня садясь, гонец
Опять сказал, как соль отвесил:
«И жизнь от жинок и конец»…
 



          65

Еще гонец. От Калокира.
«Никифор Фока ищет мира
С царем болгарским. Он прислал
Послов[68] к Борису. Борька слаб!
Он с Византией заключил
Уж соглашенье – сообща
С тобой бороться в меру сил», -
Патриций князю сообщал.
«Ай да Борис! Как тайный тать!
Да, мягко стелет – жестко спать:
Выходит, знал, что лицедеи
Должны убить меня. Злодеи! –
Надрывно мыслил Святослав. –
Ишь, Насрединну подослал!
Забить бы кол ей в середину,
Продажной. Жалко. Молодая.
Ну что ж, пускай поголодает.
Понаследила Насрединна».
И воеводу Волка[69] князь
Зовет к себе на этот раз:
«Всех лицедеев с Насрединной,
Такой же подлой, как и дивной,
Отправь-ка в крепость. Этой дуре
Еды не смей давать, противной,
Ну ничего – помимо тюри».[70] 
 
____________________
[68]В начале лета 968 года в Болгарию прибыли византийские послы во главе с Никифором Эротиком и епископом Евхаитским. Был заключен мир и договор о совместных действиях против Руси.
[69]Волк- историческое лицо, был воеводой в Переяславце.
[70]Тюря – хлеб с водой.
____________________



             66

Поднялся вихрем с войском Претич,[71]
Лишь только Тура в поле встретил.
Ошеломляюще не даром
На печенегов враз напал он:
Те и подумать не могли,
Что бьются с маленьким отрядом,
А так как силы берегли,
То запросили о пощаде.
Они решили: князь великий
Вернулся в Киев с войском диким;
Спросили Претича о том.
Он им ответил: «Князь потом,
За мной идет, вот-вот прибудет.
Он, как хазар, вас всех порубит».
Хан преломить войны копье,[72]
Не мысля долго, предложил –
И Претич меч в ножны вложил.
Ай да степное воронье!
Не выбить их – так одурачить!
Где ум да смелость – там удача!
Хан Куря –аж с поклоном! – дал
Коня и стрелы, саблю в дар,
А Претич – меч, броню да щит;
Обычай каждый соблюдал,
Чтоб перемирия достичь.

_______________
[71]Претич – историческое лицо, киевский воевода, отогнавший печенегов от осажденного города.
[72]Приломить копье – заключить мир.
_______________


          67

Пришла свобода. Горожане
Встречали войско со слезами.
В порыве чувств княгиня Ольга,
Как сына, Претича надолго
Дрожаще-слабыми руками –
Проникновенно! – обняла…
И что случилось с мужиками?
Дружина плакать начала.
И, Претич, выросший суровым,
Не знавший ласкового слова,
Заплакал тоже. Скупо. Тихо.
(Могуч, кто вынес много лиха!
Но добрым станет лишь тогда,
Когда заплачет от добра).
Тут Претич встретился вдруг взглядом
С девчушкой милой – маков цвет:
Глаза – безоблачный рассвет;
Улыбка – будто солнце рядом.
«Ее уж где-то видел я.
Мала, мала для встреч земля, -
Подумал Претич с прежней мукой, -
И как огромна для разлуки».
Скрипят повозки. – «Хлеб!» - «Вода!»
И горожан голодных руки…
Такое – в память навсегда.
 


              68

Но – Слава Богу! Слава Богу! –
Жизнь оживала понемногу,
Как в сушу высохшая степь
С дождями вновь являет крепь:
Колокола церквушки малой,
С крестом, плывущим в небесах,
Звенели нежностью, отрадой;
Земля, казалось, на весах
Лежала, в синь небес влюбленной
И светом Божьим озаренной;
Священник старенький, Григорий,
Вел службу, слившись с духом горним;
Пред алтарем княгиня Ольга
Благодарила Бога долго
За им ниспосланную милость,
И возносила с нею славу
Христосу горстка православных;
Но оглашенных[73] толпы мирно,
С молитвой «Отче наш» входили,
Чтоб поклониться новой силе,
Сплотившей всех в дни бедствий тесно,
Освободившей всех чудесно
По жарким бдениям княгини
От печенегов, - силе честной.
Живят страданья нас такие.
 
____________________
[73]Оглашенные – язычники, принимающие христианство.
____________________


             69

Всех устремлений Святослава
Княгиня-мать не понимала.
По сыну истово тужила:
«Почто ему края чужие?»
К сестре в светелку с думой тяжкой
Зашел на час Вениамин:
«Сестрица, - начал он с опаской, -
Есть разговор к тебе один». –
«Небось, опять ты с предсказаньем…
Что паки там за наказанье?» -
«Поутру ныне – посвист, крик
И стон тяжелый. Страшный лик
И тучу черных крыльев див
В саду мне – веришь ли? – явил». –
«Не знаю. Я молилась утром.
Занемогла. Пророчит див?» -
«А позже Претич заходил…
Решать, сестра, нам надо мудро». –
«Глаголил бы без обиняков» -
«Да печенеги, слышь ты, якоб
Стоят на Лыбеди.[74] Видать,
И не уйдут. Вот ведь беда.
Нужна нам княжия дружина…
Да вот не сделать бы вреда…» -
«Зараз нам  надо кликать сына».

_____________________
[74]Лыбедь – приток Днепра близ Киева, где и задержались на самом деле печенеги; выжидали, вероятно, придет ли дружина Святослава.
_____________________


             70

В Переяславец Святославу –
Известий полон короб сразу.
«С арабами у греков мир, -
Прислал с нарочным Калокир. –
Пусть и позорный, мир с германцем;
Хотят войска по воле царской
Вернуть и с Кипра. Скачет зайцем
Наш Фока у границ болгарских…»
Депеша от соседей угров
Светлее и милей, как утро:
«Под Фессалоникой ромеев
Разбили. Полонить сумели
Пять сотен воинов». – «Ого!
На ветер слова своего
Князь угров Геза не бросает».
Но весть от матери явилась
Затменьем. Мыслил князь: «Ярила!
В твой праздник даже пес не лает!
И вдруг…» Распались князя планы.
Письмо зияло жуткой раной:
«…ты ищешь, князь, чужой земли.
Свою же кинул. Ни семьи
Тебе не жаль и ни Отчизны…
Враги нас чуть не погребли…
Вернись! Не то вернешься к тризне…»
 


             71

Еще княгиня-мать писала,
Что умерла жена Милада.
Но весть последняя для князя
Как отвалившийся ком грязи.
Взяв только треть своей дружины,
Пустился в долгий путь наш князь,
Заботясь о земле родимой,
За сыновей, за мать боясь.
В пути послов направил к русам,
Чтоб те, верны союзным узам,
В Переяславец вновь послали
Отряды воинов, чтоб знали,
Что он идет на печенегов,
Что Святославу не до греков.
Просил, чтоб стал вождем варягов[75]
Икмор[76],  его надежный друг.
Сомнений тягостных недуг
В пути жег душу князя ядом.
Но вот и Киев, лебедь белый.
«Эх, - мыслит князь, - когда бы смелых
Ему навеки два крыла,
Чтоб Русь с Болгарией была».
Хан Куря деланной любовью
Вдруг к Святославу воспылал.
Но мир скрепил со зримой болью.[77]

________________
[75]Варягами, как доказывают видные историки современности (например, Никитин А.Л.), называли не скандинавов, как принято было считать ранее, а русов Белобережья. Именно они и помогут позже в борьбе за престол князю Владимиру  Святославичу,  крестившему  Русь.
[76]Икмор – историческое лицо.
[77]Святослав легко заключил мир с печенегами.
________________



         72

И уходили печенеги,
Бросая битые телеги,
Попоны, сбруи, седла, крепь, -
Шли спешно в мучимую степь.
А Святослав печально думал:
«Эх, зря, что с миром отпустил».
В душе стоял тревожный сумрак:
«Разбить хватило бы мне сил…
Оно, конечно, мир худой
Милее всем войны любой,
Да только тот, кто предал раз,
Опять при случае предаст».
И мысли шли, как волны, валом:
«А при отце-то ведь, бывало,
Род хана Кури с Византией
Совместно с нами воевал…
Когда и что я прозевал?
Какие выгоды, какие
Имеет хан, служа ромеям?
Но, как на блюдечке, затея
Константинополя…» Въезжали
В посад[78].  Навстречу уж бежали,
Заслыша звонниц благовест,
Встречать дружину горожане.
Стоял крик радости окрест.

_______________________
[78]Посад – пригород, ремесленное и земледельческое поселение вокруг крепостной стены города.
_______________________