Друзья, отдых, свадьбы и пр

               
                Друзья

    Помимо родственников оставались в Минске у нас с Ларисой друзья детства.
К сожалению, к этому времени дома их с милой нашей Сморговки были снесены. Друзья расселились по всему городу. Анатолий Бируля с семьёй получил квартиру на Харьковской улице. Виктор и Леонид Тушинские жили на проспекте Пушкина. Казимир Довнар с семьёй переехал на улицу Ландера. Самый близкий друг, Гарик Шевелевич, правда, жил ещё на Сморговке, в ожидании скорого сноса.

    Собираться вместе, как это делали в прошлые годы, мы уже не могли. Посещали  друзей в отдельности. Были в Гостях у Толика Бируля, у Казимира Довнара. Но чаще всего были в гостях у Гарика. Это было особенно часто после  женитьбы Гарика. Жена его, Тамара, с деликатным, покладистым характером, стала нашей близкой подругой. Стали мы дружить семьями.

    Гарик, окончивший факультет торговли минского Института народного хозяйства, был вскоре переведён на работу в управление торговли города Минска. В результате, бывший сирота, многими не замечаемый, оскорбляемый и обижаемый, из гадкого утёнка превратился в прекрасного лебедя. Его стали величать Гавриил Гаврииловичем.

    В наше дефицитное время обращался за помощью к Гарику и я. Однажды ему заикнулся, что мне неудобно его отвлекать по пустякам. Он мне выговорил: «Ты что! Ты мой друг!». В те годы у Гарика ещё не было ни служебной, ни личной машины. Я довольно часто помогал ему в поездках на «Запорожце». Мы с Гариком ездили на рыбалку, по грибы в деревню, в которой мать Гарика, желая сыну счастья, искала ему невесту. Считалось, что деревенские девушки, не испорченные городской жизнью, самые хорошие жёны.

    Однажды Гарик попросил подвести его после работы домой. С нами в «Запорожец» село ещё пара его сотрудниц. Мы подъехали к дому на Юбилейной площади. Оказывается, они решили посетить и поздравить сотрудницу с рождением ребёнка. В Белоруссии это называется отведками. «Ты меня подожди, – попросил Гарик, – Я на пару минут». Вернулся Гарик навеселе со своими спутницами в десятом часу вечера со словами: «Я же говорил, что Юра будет нас ждать». Зная увлекающийся характер Гарика, я предусмотрительно взял с собой конспекты и поэтому не скучал.

    Грустно сознавать, что сегодня (2014 г.) нет уже с нами Марины и Гарика. Вечная им память.

                Отдых

    Умудрялись в эти годы беззаботно отдыхать на природе. Зимой на электричке всей семьёй ездили кататься на лыжах на станцию Крыжовка. Благо, что остановка электрички «Радиаторный завод» была рядом с домом. В Крыжове, в лесу, пролегала лыжня, и были замечательные горки. Заманивали с собой племянницу Ольгу, Николая, Ларисиного племянника Валерия Голова. Благо, что жили все рядом.
Так как выезжали на длительное время, то брали с собой тёплый чай с бутербродами.

    Летом по выходным дням, тогда был один выходной, в воскресенье, ездили загорать и купаться на различные водоёмы, расположенные в большом количестве вокруг Минска. В первую очередь, это Заславское водохранилище.

    Время отпуска, он у нас был всегда летом, мы проводили на юге, на море.


                Ялта  1967

     На Юг, в Ялту, ездили с Ларисой в 1964 году. В 1965 году я ездил на полигон на стрельбы и готовился к поступлению в училище, в 1966 году в него поступал. Нам было не до поездок на юг. А сейчас нас ничто не обременяло, можно было расслабиться.

   Отпуск 1967 года мы с Ларисой и Серёжей решили снова провести в Ялте. Летели на самолёте. Я поинтересовался впечатлением у пятилетнего сына о полёте. Он заметил, что всё хорошо, но мы медленно передвигаемся. Вот, что значит, когда не видно в окошко пробегающих мимо телеграфных столбов. Когда же на троллейбусе приближались к Ялте, я Серёже в окошко стал показывать море. Он его не увидел, так как оно сливалось с голубым небом.

    В Ялте, по предварительной договорённости, встретились с Лориной двоюродной сестрой Надеждой Коршун из Жодино. Она приехала в Ялту вместе с дочерьми Наташей и Таней. Впредь мы загорали, купались и проводили время вместе. Я учил плавать Надю и её дочерей.

    Выделяли время и на экскурсии. Посетили Никитский ботанический сад. Плавали в Алупку. С большим интересом познакомились с Воронцовским дворцом. Естественно посетили дом-музей Чехова в Ялте.

    Серёжа ехал в Ялту простуженным. Нам хотелось его прогреть на солнце. Но всякий раз, после посещения моря, ребёнок заболевал. Мы его усиленно лечили. Посетили врача, который назначил лечение. Во время его болезни мы с Ларисой на море ходили по очереди. При этом, кто оставался дома, бежал в столовую, быстро завтракал, брал в контейнеры завтрак сыну и возвращался домой. Наш пятилетний сын был самостоятельным, не боялся один оставаться дома. Не терялся, забавлял себя сам, листал книги, играл сам с собою в карты. В обед происходила смена караула. Кто сидел дома, шёл на море. Вот что Лариса писала по этому поводу домой.

    «Только первую неделю мы стали нормально отдыхать. Много времени потеряли из-за болезни Серёжи. Сейчас стараемся всё наверстать. Загораем и купаемся с 7 утра до часу дня. Я уже хорошо загорела, Юра тоже. Серёжа ещё мало. Сегодня он был пятый день на море. Купаться ему нельзя, можно только обтираться. Часто видимся с жодинцами. Питаемся мы в столовой. Серёжа кушает хорошо благодаря Юре. Фруктов особенно нет. Груши и персики ещё не зрелые. Дыни и арбузы только на базаре. Уже 10 часов. Серёжа лёг спать. Встаёт в 7 утра запросто. И днём спит с 3-х до 5-ти. Дома будем 24 августа».

    Не смотря на болезнь Серёжи, об отдыхе остались приятные, запоминающиеся впечатления.

    С этих пор мы сблизились с Коршунами. Часто ездили к ним в гости в Жодино. Позже регулярно переписывались. Сейчас общаемся в Одноклассниках.

                Гудаута  1968

     В 1968 году решили поехать отдыхать в Абхазию. А именно в Новый Афон. В нём накануне побывали Гарик и Тамара Шевелевичи. Им там очень понравилось. Это заинтриговало нас, тем более, что решили побывать на Кавказе.

    К нам в компанию попросилась моя любимая троюродная сестра Юзя Бушило. Она никогда, никуда не выезжала. Ей хотелось побывать на юге, но она одна боялась это делать. Мы с Ларисой и Серёжей были для неё хорошей компанией. Она нас любила, и, будучи скромной, деликатной, выдержанной, не была для нас обузой.

    Снова летели на самолёте. Прилетев в Адлер, сели на электричку, чтобы ехать в Новый Афон. В электричке какие-то абхазки переагитировали нас ехать в Гудауту. Предлагали квартиру и хорошие условия.

    Приехав в Гудауту, мы с Ларисой, имеющие какой-то опыт снятия квартир, чтобы не попасть как кур в ощип, оставили Юзю с Серёжей и вещами на вокзале. Сами поехали смотреть квартиру. Это очень смутило наших, до сих пор дружелюбных абхазок. Они как-то стали к нам равнодушными, перешли на абхазский язык. Нам с Ларисой стало не по себе, даже немножко жутковато. На наше счастье, комната, расположенная в огромном доме, предназначенная для нас, уже оказалась сданной. Мы отправились обратно на вокзал. Оказывается, наша «неопытная» Юзя не сидела сложа руки, а нашла нам русскую хозяйку с квартирой. Они ждали нашего возвращения.

    Районный центр Гудаута, с населением около 10 тысяч человек расположен очень удачно. Севернее её расположены такие замечательные курорты как Пицунда и Гагры, южнее – желаемый нами живописный и уютный курорт Новый Афон.

   Юзе хотелось хорошо и быстро загореть. Мы, более опытные, уговаривали её этого не делать. Она нас не послушала, сожгла себя до язв. Правда, они быстро зарубцевались. Впредь она стала более осторожной. Юзе всё на юге нравилось, за исключением ночных цикад и «чёрных», то есть лиц кавказской национальности. Хотя, не помню случаев, чтобы они нас донимали.

    В Гудауту я приехал с ластами, маской и трубкой. Очень нравилось мне далеко плавать, нырять, наблюдать, как красиво плавают достаточно большие кефали, которых «в Одессу Костя привозил». Использовал ласты и для безопасности. С ними мог сопровождать в море на большое расстояние Ларису и сестру. Начал учить плавать шестилетнего Серёжу. Сам я без чьей-то помощи научился плавать на Комсомольском озере в Минске в шесть лет, то есть, в его возрасте. Ласты, их мощь, позволяли затаскивать Серёжу в море, на глубину, где он должен был интенсивно работать руками и ногами, а не искать быстрее спасательное дно, как это делают все начинающие пловцы.

    Запомнились поездки в Гагры, Новый Афон, Пицунду и Сухуми.

    Посетить Сухуми я должен был обязательно, чтобы у военного коменданта отметить отпускное удостоверение. Военные комендатуры располагались в больших городах. Едущему в отпуск офицеру бесплатно выдавались требования на бесплатные билеты к месту проведения отпуска. Отметкой коменданта и проездными билетами ты должен был отчитаться, что именно ты ездил в заказанное место, а никто иной. Тогда не было терроризма и не требовалось представлять паспорт в кассу, при посадке в поезд или самолёт. По твоему билету мог проехать кто угодно.
   Отмечаться у военного коменданта нужно было дважды, по прибытии и убытии. Как нас учили, социализм – учёт и контроль.

    Ездили по курортным городам на электричке, регулярно ходившей вдоль побережья. Цены билетов были демократичными.

   В Гагры ездили всей нашей компанией. В Новый Афон и Пицунду ездили только мы с Серёжей. Поездки устраивали внезапно, в дни пасмурной погоды.

   Запомнилось посещение Нового Афона. Приехали с Серёжей в городок рано утром. Ходили, фотографировались. Выйдя на набережную, услышали, что из Гудауты прибыл экскурсионный катер. Группа около тридцати экскурсантов вывалила на причал. Экскурсовод стал вещать о Новом Афоне. Мы с Серёжей пристроились к группе, чтобы получить исчерпывающие знания о Новом Афоне. Бродили по городку вместе с группой несколько часов. Вместе с ней беспрепятственно сели на катер и прибыли на причал Гудауты, где невдалеке находился пляж, с оставленными нами дамами.

   Пицунда удивила своими знаменитыми реликтовыми соснами, пляжем с чистейшей водой, благоустроенными пансионатами. Главное для нас было то, что мы в ней были. Ходили слухи, что в Пицунде любил отдыхать Н.С.Хрущёв.

   (Пицунда представляет собой небольшой курортный городок, центром которого является комплекс высотных пансионатов «Курорт Пицунда».

    В отличие от города Гагра, Пицунда расположена в низменности, горы здесь отступают на 10-15 км от побережья. Благодаря этому климат в Пицунде чуть менее влажный. Даже в летний зной морские бризы и тенистые сосновые и кипарисовые аллеи сохраняют в Пицунде удивительную прохладу. Три десятка тысяч пушистых вековых сосен с дивным ароматом смолы и нагретой солнцем хвои образуют резервуар целебного соснового воздуха. В Пицунде есть еще один оазис редкой флоры – самшит – вечнозеленое дерево с мелкой листвой. Морская вода на мысе Пицунда – самая чистая и прозрачная на всем побережье Черного моря. В бухте, на мысе Пицунда, почти никогда не бывает шторма или волнения моря).

    Гагры были интересны тем, что в них снимался знаменитый фильм «Весёлые ребята». Туда отправились всей компанией. Приехали на электричке, прошлись по городку, искупались в море.

    В Гаграх я был ещё раз. В наше время жить без преодоления трудностей было нельзя. Они человека, тем более коммуниста, закаляли. Купить обратные билеты можно было только в месте твоего пребывания. Лето, курортное время, наплыв отдыхающих, конец августа, в результате, купить билеты на поезд было очень трудно. Люди за несколько дней записывались в очередь, в установленное время отмечались в списках, которые вели энтузиасты. Затем, согласно этой бесконечной очереди, ты покупал билет. В Гудауте билеты почему-то не продавались. Но был слух, что они продаются в Гаграх.

   Я туда решил поехать на ночь, чтобы первым быть в очереди. Взяв с собой надувной матрас, тетрадь для ведения очереди, карандаш поехал в Гагры. На вокзале разыскал таких же умников как я, организовали очередь, начали вести список. Когда дело было запущено, я с матрасом побрёл на пляж. Там пролежал до захода солнца. Впервые увидел, как загадочно садится в море солнце, как оно меняет свои формы и краски. В Крыму и в Гудауте захода солнца в море увидеть нельзя.

    Вернувшись на вокзал, нашёл скамейку, положил на неё матрас и стал отдыхать, дожидаясь утра и открытия железнодорожной кассы. Хлопоты были напрасны. Уже не помню, по какой причине, но билетов мне не досталось. Расстроенным вернулся домой. Но здесь обрадовали мои женщины. Они не дремали. С помощью хозяйки, имеющей знакомство на железной дороге, достали обратные билеты.

                Гурзуф 1969

    В 1969 году решили отдыхать в Гурзуфе. На этот раз к нам в компанию напросились сотрудницы с Ларисиной работы.

    Это был замечательный отдых. Вначале мы ходили загорать и купаться на городской пляж. На нём было столько отдыхающих, что яблоку негде было упасть. Вода тысячной толпой купающихся перемешивалась так, что становилась белёсой. Заходить в море, купаться в такой воде было неприятно.

    Устроились жить на какой-то горе, на улице Строителей, расположенной недалеко от Артека. Однажды заметили отдыхающих, идущих по тропе в какое-то неприглядное место. Мы последовали за ними и оказались на диком пляже, примыкающим к гроту Пушкина, который у Артека, напротив скал Адалары.

    (Недалеко от  поселка Гурзуф, на расстоянии 250-300 метров от берега в море высятся два маленьких скалистых островка — скалы-близнецы или, как их еще называют, белые скалы Адалары. Находятся они друг от друга на расстоянии примерно 40 метров. Высота малого острова составляет 35 метров, более крупный остров поднимается ввысь на 48 метров. Диаметр каждого острова примерно 20-30 метров. Глубина у основания скал сильно колеблется от 14 до 38 метров. С тюркского название Адалары переводится как «ада» — остров и «лар» — это окончание множественного числа).

    Вначале нам не понравилось. Вход в море через какие-то скользкие валуны. Как такового пляжа нет. Кругом огромные камни. Но постепенно мы научились заходить в воду и выходить из неё. Вода была чистейшей. Отдыхающих были единицы. Между камнями нашли и место отдыха.

    Имея маску и ласты, я нырял, охотился на крабов, находящихся на глубине не менее 6-8 метров. Сразу, по прибытии я не смог нырять на такую глубину. Потом акклиматизировался. В поисках крабов заплывал в грот Пушкина, доплывал до мыса Шаляпина. В Гурзуфе научил Серёжу прилично плавать. Он со мной доплывал до буйка и обратно.

    В Гурзуфе встретили однокурсника по МВИЗРУ Славу Халитова с женой и дочерью. Стали проводить время вместе, подружились семьями.

    На набережной Гурзуфа, в замечательном старинном парке расположен военный санаторий. В нём можно было отметить отпускное удостоверение. Одновременно я оформил на себя и Ларису пропуска на вход на территорию санатория. Впредь мы ходили туда гулять и на концерты. Запомнился концерт Иосифа Кобзона. Он был молодым, но показался многообещающим артистом. Там же побывали на концерте-встрече с актёром театра и кино Владиславом Игнатьевичем Стрижельчиком.

    (Гурзуфский военный санаторий расположился в прекрасном старинном парке одного из лучших курортных регионов Крыма – поселке Гурзуф.
Природной достопримечательностью санатория является прекрасный ландшафтный парк экзотических растений, с фонтанами и скульптурами. Более 100 видов деревьев и кустарников в сочетании с морским воздухом, невысокой влажностью создают уникальный микроклимат. Красивые ажурные корпуса санатория соединяют в себе несколько стилей: русское деревянное зодчество, античность и архитектуру Бахчисарайского дворца).

    Гуляя по территории парка санатория встретил полковника, преподавателя МВИЗРУ с женой. Представившись, спросил их, не смогут ли они оформить нам экскурсию в Севастополь, которая согласно афише организуются в санатории. Они всё организовали и я с Ларисой и Серёжей побывали на замечательной автобусной экскурсии. Это 100 км замечательных видов горной дороги вдоль моря. Обратил я тогда внимание на посёлок Форос, на Байдарские ворота. Не мог никто тогда предположить, что Форос, спустя 22 года, станет историческим местом. Впечатлил Севастополь, его трагическое и героическое прошлое.

   (Байдарские ворота – горный перевал через главную гряду Крымских гор, ведущий из Байдарской долины на Южный берег Крыма. Перевал Байдарские ворота находятся между горой Челеби (657 м) на западе и Чху-Баир (705 м) на востоке. Высота перевала — 503 м. над уровнем моря.

    Через перевал проходит старое автомобильное шоссе Ялта - Севастополь, строившееся с 1837 по 1848 гг. по инициативе генерал-губернатора Новороссийского края графа Михаила Семеновича Воронцова.

   На Байдарском перевале расположен памятник архитектуры Байдарские ворота. Он сооружен в 1848 году по проекту известного ялтинского архитектора Карла Ивановича Эшлимана в честь окончания строительства шоссе Ялта — Севастополь).

   Ездили на юг отдыхать, исключительно дикарями. О санаториях, в летнее время, мы даже не могли мечтать. Молодость, задор, здоровье позволяли незаметно преодолевать все невзгоды дикого отдыха. Деньги у нас были не большими, шиковать особенно не могли. Питались в различных кафешках и столовых. Они тогда были доступными. Пища была съедобная и даже вкусная. Иногда готовили нехитрую еду дома. Овощи, фрукты, хлеб, те же сосиски стоили копейки.

   В Минск с Крыма возвращались поездом Симферополь-Рига. В Симферополь приезжали троллейбусом заранее. Вещи сдавали в камеру хранения и шли на рынок. Покупали дешёвые овощи, фрукты, вино и, конечно, копчёную рыбу. В поезде, после отправления, её неторопливо чистили и ели, обсасывая каждую косточку. Сейчас вспоминаю и слюнки текут.

                Алушта  1970

                «Тамань – самый скверный городишко
                из   всех приморских  городов России.
                Я там чуть не умер от голода, да ещё
                вдобавок меня хотели утопить».
       
                (Михаил Юрьевич Лермонтов.
                «Герой нашего времени»)

     Когда начинаю писать о нашем отдыхе в Алуште, то невольно приходят в голову слова приведённого выше эпиграфа.

     В 1970 году на Ларисиной фабрике заключили договор с квартирным бюро г. Алушта. Согласно договору, фабрика каждые 3 недели привозила на автобусах в Алушту своих работников для отдыха. Квартирное бюро их размещало на частных квартирах. Это мероприятие проводилось из общественного фонда потребления, то есть бесплатно для работников фабрики. Ларисе выпала такая честь. Для её семьи в Алуште была выделена комната. Она с Серёжей в Алушту ехали на фабричном автобусе, а я, занятый учёбой, задержался и вскоре прилетел к ним на самолёте. Жили мы в небольшой уютной комнатушке. На пляже проводили время вместе с её фабричными подругами. Правда, те, кто приехал отдохнуть по-настоящему, уединялись.

    Я по-прежнему был с маской и ластами, нырял собирал Серёже и его пляжному другу, тоже Серёже, ракушки. Одновременно закреплял навыки сына по плаванию.
Отдых был нервным. Каждый день сообщали об утопленниках. Не минуло это и нас. Однажды на море было небольшое волнение. Серёжа, уже уверенно плавающий, качался на волнах у берега. Мы с Ларисой стояли невдалеке, наблюдая за ним. Серёжа не заметил, как его сместило с гребня волны в то  место, где возникает водоворот от встречи с отливной волной. Его опрокинуло вниз головой и увлекло под воду. Накатила вторая волна. Он исчез под нею. Я, видя всё это, бросился к месту, где он исчез, и начал ощупывать руками мутную воду. Мне повезло, в руки попала нога Серёжи, я вытащил его из воды.

    Вид сына был растерянным.
– Я думал, что утонул, – сказал он, откашливая воду вместе с песком.
Был и второй нервный случай. Серёжа и его пляжный друг, тоже Серёжа, плавали вокруг меня, используя резиновые надувные круги. Я, будучи с ластами, маской и трубкой, нырял и доставал для них со дна ракушки. Вынырнув, я услышал вопль сына: «Папа, у Серёжи круг спускает!». От этого дикого крика у меня случилась судорога икры одной из ног. Я повернулся на бок, работая одной ластой, подплыл к Серёже, взял его под руку и отбуксировал на берег.

    Будучи в Алуште мы морем, на катере плавали в поселок Партенит, тогда Фрунзенский, где был расположен одноимённый военный санаторий. Напротив санатория, примыкая к горе «Медведь», были расположены коттеджи командования Министерства обороны (МО). Пляж для дикарей, у самого причала, был очень маленький. Я, всё с теми же ластами и маской, постоянно ныряя, нахально поплыл с Серёжей в сторону пляжа МО. Затем мы высадились на берегу этого пляжа. Ко мне здесь же подошли и культурно объяснили, что здесь находиться запрещается. Я объяснил, что ребёнок устал и что мы сейчас поплывём обратно. Впервые я там увидел водные лыжи. На них стартовали отпрыски командования МО.

     Пробыли мы в Алуште всего две недели, как, вдруг, стали распространятся тревожные слухи о холере на юге Украины, и, в частности, в Крыму. Тревога с каждым днём нарастала. Непонятно было, что нам делать. То ли ждать у моря погоды, то ли предпринимать какие-то меры. Сегодня, по интернету об этом известно следующее.

    (Первый сигнал о выявленных в СССР больных холерой поступил в средине июля 1970-го г. из Батуми, где заболело 14 человек. К 3 августа 1970 г. в Одессе выявлен один больной холерой, а 7 августа – 16 больных; 10 августа – 50, а 11 августа уже 70 больных. В Астрахани в обсервации к этому времени находилось уже 537 человека. В Керчи с 7 августа по 24 сентября 1970 г. заболело холерой 158 человек.

    В этих условиях руководству санитарной службе страны нужно было принимать срочные неординарные решения. Был создан координирующий орган – Всесоюзная чрезвычайная противоэпидемическая Комиссия (ВЧПК) с большими полномочиями.
В Одессе с 2 августа по 9 сентября заболело 126 человек, из них 7 человек умерло, бактериологически подтверждено 104 случая, выявлено 139 вибрионосителей.
Всего в СССР обсервацию прошло 180 000 человек. Работало 10 бактериологических лабораторий, и бактериологически обследовано 193359 человек, тетрациклин получили около 1 млн. человек).

    Как видно из вышеприведенного описания, обстановка была серьёзная. Но власти Алушты никакой информации нам не представляли. Опытные же люди и без них знали, что могут объявить карантин и обсервацию.

   (Обсервация включает:
• Ограничение въезда и выезда.
• Запрет на вывоз имущества.
• Экстренную профилактику, режим выявления больных, санитарную обработку.
Сроки карантина и обсервации зависят от длительности инкубационного периода и исчисляются с момента последней госпитализации последнего больного и завершения дезинфекции очага заражения).

    Вся наша колония не на шутку испугалась, что нам, потенциальным носителям холеры, не разрешат возвращение домой. Многие сразу же плюнули на этот халявный отдых и захотели немедленно возвратиться по добру, по здорову домой.

    Ответственные лица позвонили на фабрику и затребовали автобус для срочной эвакуации. На фабрике изучили сложившуюся обстановку и сообщили, что автобус из Минска не придёт, и чтобы мы спасались сами, кто как может.

   Сразу же, утром, после полученной информации из Минска, я помчался в Симферополь, где с боем взял билеты на ближайший поезд. Лариса, не в полной мере загоревшая, не насладившаяся морем и отдыхом, очень огорчилась моим самовольным, единоличным, скоропалительным решением с немедленным отъездом. Оказывается, нужно было билеты брать на несколько дней позже. Когда же появились многочисленные желающие на наши билеты, она сразу же передумала. Мы быстро, как во время пожара собрались и выехали в Симферополь. Вечером, сев в поезд, почувствовали себя счастливыми, так как убегали подальше от холеры. Позже слышали различные истории тех, кто попал под карантин и обсервацию. Радовались, что это случилось не с нами.

                Свадьбы
 
    За пять лет нашего пребывания в Минске посчастливилось трижды побывать на свадьбах.

                Свадьба  Георгия  Меженцева
 
    Заканчивался первый семестр нашего обучения в МВИРТУ. За эти полгода 24-летний Георгий Меженцев, звали мы его Жора, успел познакомиться с замечательной, двадцатилетней минчанкой Наташей, и предложить ей руку и сердце. Свадьбу решили отпраздновать в январе, во время сдачи экзаменов. Жоре хотелось, чтобы на свадьбе присутствовали его друзья-однокурсники. После экзаменов они под разными предлогами могли разъехаться.

    На подготовку к экзамену по математике, самому трудному предмету первого семестра, было выделено семь дней. Жора решил, что пару дней из семи можно выделить на свадебное торжество. Так как нас с Жорой связала не только учёба, но и дружба, то я был приглашён не только на свадьбу, но и в качестве свидетеля. Свадьба свадьбой, но я подготовку к экзамену спланировал так, чтобы учесть возможную потерю времени.

    В один из дней мне пришлось присутствовать в ЗАГСе в качестве свидетеля. Покончив с этим важным мероприятием, я помчался готовиться к экзамену. Свадьба была назначена на завтра. С утра приступил к подготовке. Вдруг кто-то позвонил в дверь. На пороге стояла заплаканная невеста Наташа.
– Что случилось?
– Сегодня свадьба, а Жора в госпитале.
– Как!?
– Не знаю.
– Поедем в госпиталь.

    Оказывается Жора, после ЗАГСа поехал к себе домой, то есть в общежитие МВИРТУ. Друзья поздравили и потребовали обмыть такое важное событие. Что-то пили, чем-то закусывали. В результате Жору, с непонятным острым приступом, на скорой помощи, отвезли в военный госпиталь. К утру, Жора оклемался. Не забыв, что у него сегодня свадьба, стал добиваться своего освобождения. Сделать это было не просто. Его не хотели отпускать. Для ответственных товарищей он был больным, не обследованным офицером, с непонятным диагнозом, требующим тщательного разбирательства. Для других, безответственных товарищей, это было потехой:
– Посмотрите! У него сегодня свадьба, а он в госпитале. Ха! Ха! Ха!
Жора был настойчив, пообещал ничего не пить, не есть на свадьбе, подписал необходимые бумаги, что берёт всю ответственность на себя. Лечащий врач сжалился и отпустил беднягу на свободу.

     К тому моменту, когда мы с Наташей подъехали к госпиталю, Жору отпустили. Встретились мы на проходной госпиталя и счастливые разъехались по домам.
Вечером встретились на свадьбе. Жорина тёща рассказала мне свои переживания. Ведь к свадьбе было уже всё готово.
– Мы решили, что если Жору не отпустят, то свадьбу отменять не станем. А на место жениха посадим брата Жоры.

    Кроме меня Жора пригласил на свадьбу Ваню Гурина, Володю Беспалова и Юру Гукова. Все приглашённые были холостяками. Я был на свадьбе с Ларисой. Володя Беспалов прибыл с какой-то женщиной. Мне было доверено быть тамадой, играть роль свата.

   Быть тамадой не просто. Все пьют, закусывают, ведут непринуждённые разговоры. А ты вместе с этим, а скорее всего вместо этого, должен думать, что сказать, кому предоставить очередное слово. Гостей много, ты никого не знаешь, кроме своих ребят одноклассников. Нужно срочно их изучить, запомнить имена, отчества, кем кто приходится жениху и невесте. Из родственников Жоры был только старший брат, тоже офицер. Родственников невесты пришлось срочно изучать.

    В описываемые времена, 1967 год, у простых людей, в том числе и офицеров, достаток был не большой. (Я в это время, как и Жора, получал на руки около 150 рублей). Поэтому такие мероприятия отмечались, как правило, дома. За помещение платить не надо, спиртное без всяких наценок и закуски готовятся своими руками. Наша свадьба справлялась в квартире Наташиных родителей. Столы разместили в двух комнатах. Свадьба проходила хорошо, за исключением скучного лица жениха, которому нельзя было ни пить, ни есть ни крошки. Со своей обязанностью свата я как-то справлялся.

    Расходились по домам за полночь. Так как нашим одноклассникам добираться до общаги было очень сложно, а на завтра предполагалось продолжение свадьбы, то Володю Беспалова с его дамой и Юру Гукова повел ночевать к себе домой. Спальных мест у нас дома было всего два, кровать, да диван раскладной. (Между прочим, он, диван, приехал с нами в Тверь, и до сих пор служит нам на даче). Лариса ушла ночевать к своей маме. На диван положил Володю с дамой, а мы с Юрой легли на кровать.

    Утром, после чаепития, всей честной компанией отправились продолжить свадебное торжество.

    Как положено в нормальных семьях, через девять месяцев Наташе с Жорой аист принёс сына. Мы продолжали встречаться семьями, ходили друг к другу в гости.

                Свадьба Гарика Шевелевича

    Нам было лет 14-15. Мы, это я, Толик Бируля и Гарик, сидели на завалинке у Толика, и вели серьёзные разговоры о нашем будущем. В частности о женитьбе. Гарик при этом заявил:
– Я жениться не буду, буду жить с мамой.

    И действительно, к 1967 году почти все мы из нашей компании переженились, а Гарик молодой, интересный, перспективный в свои 27 лет оставался холостяком. К этому времени он честно три года отслужил в армии, окончил торговый факультет Института народного хозяйства г. Минска, побывав в должности директора магазина, был приглашён работать в управление торговли. По-прежнему он жил вдвоём с мамой в своем родовом доме на Сморговском тракте.

    Но, вдруг, случилось несчастье. Его мама, тётя Нина, скоропостижно скончалась. Тромб. Ей было около 50. Мы с Ларисой присутствовали на похоронах.

    Рядом с Гариком мы увидели девушку, которая утешала и опекала его. Это была подруга Гарика по работе. Оказывается, пока мама Гарика усиленно по окрестным деревням искала сыну достойную невесту, Гарик встречался с девушкой, можно сказать, втайне от мамы. Мы с ней познакомились. Это была Тамара Александровна Кочетова. Как-то мы быстро с ней, сблизились. Она была нашей ровесницей с простым характером, рассудительной, знающей себе цену. В общем, мы подружились.

    Гарик с Тамарой решили официально оформить свои отношения. Они расписались. По этому случаю в доме Гарика состоялась свадебное торжество. Были приглашены мы с Ларисой, Казимир и Марина Довнары. Были коллеги Гарика по работе и новые друзья по общению. Нужно сказать, что Гарик умел общаться и дружить с людьми. Была в основном молодёжь, за исключением родителей Тамары, да и тем было чуть больше пятидесяти. По современным меркам, это не возраст. Было весело, пили лучшие сорта спиртного. Люди торговли знали в этом толк. Закуски тоже были изысканными, из тех же закромов.

    Вскоре Тамара родила дочь Ирину, а через год или два сына Серёжу. У Гарика в одно мгновение образовалась полноценная семья. Он перестроил родительский дом. Обставил его новой мебелью. Достаточно часто мы были у Гарика с Тамарой в гостях.

    Отец Тамары, Александр Яковлевич Кочетов работал в минском аэропорту. Впредь, вылетая летом на юг, имея затруднения с билетами, обращались к нему за помощью. У Александра Яковлевича недалеко от Минска, возле деревни Зацань, была небольшая стандартная дача (4,5х4,5 м.). Тесть Гарика был демократичным, на этой даче жил не только Гарик с семьёй. Позже, порой её оккупировал и я со своими многочисленными домочадцами, когда приезжал в отпуск из Калинина.
Бывая в Минске, обязательно посещали их дом. Гарик с Тамарой тоже несколько раз приезжали к нам в гости в Калинин. Последний раз Тамара была у нас на Ларисином юбилее в 2009 году.

    Время уходит неумолимо. В феврале 2013 не стало гостеприимного, хлебосольного, верного друга Гарика. С Тамарой продолжаем поддерживать дружеские отношения.

                Свадьба  Ларисиного  племянника  Валерия  Голдова

    В пятидесятые годы телевизоры были в единичных домах. Люди не проводили у них своё время, как это делают сейчас. Они ходили для общения друг к другу на посиделки. На этих посиделках узнавались новости, легенды, обсасывались сплетни. Мы, дети, делающие уроки или занятые чем-нибудь своим, краем уха слышали взрослые разговоры, которые нас обычно не интересовали. Но однажды, невольно, услышал печальную историю, рассказываемую соседкой. Она запала мне в память.  Смысл рассказа сводился к следующему.

    Какая-то женщина, участница войны, имеющая троих детей стала гулять, пить и воровать. По её вине, из-за её распутства, погиб её малолетний четвёртый ребёнок. Наконец, она обворовала хозяина, у которого снимала комнату с семьёй. В результате, её осудили и посадили в тюрьму. Отец, муж падшей женщины, не смог содержать детей, и определил их в детский дом.

    Забота об этих детях пала на бабушку сирот, мать отца. Она постоянно ездила навещать внуков в детский дом. О нелёгкой доле этой женщины и шёл разговор, который врезался мне в память.

    Не мог я тогда, будучи ещё ребёнком, предполагать, что судьба тесно свяжет меня с этими людьми. Моя жена Лариса окажется дочерью бабушки сирот и сводной сестрой их отца. Когда в 1961 году я вошёл в их семью, то старшему из детей, Валерию Ивановичу Голдову, исполнилось 16 лет. Его выпустили из детского дома. Он поселился в Минске. Сирот, уходящих из детского дома, в те годы определяли в общежитие. Валерий устроился работать на завод и часто навещал бабушку, где мы с ним познакомились.

    Это был скромный, несколько застенчивый юноша, без вредных привычек, желающий стать самостоятельным, устроить нормально свою жизнь. Поработав на заводе, он был призван в армию, где честно отслужил три года.

    Возвратился Валерий после армии в родной Минск. Но здесь его никто не ждал, кроме сердобольной бабушки, живущей с дочерью Марией в однокомнатной квартире. Мачеха, отец недолго ходил в холостяках, категорически отказалась прописать к себе пасынка. Жить его приняла бабушка и тётка Маня, не чаявшие в нём души. Вошёл Валерий и в нашу, семью. Очень полюбил Валерий нашего Серёжу. Он нянчил его, своего двоюродного брата, с самого рождения.

   Стремясь стать самостоятельным, Валерий решил уехать в Таллин, чтобы устроиться в рыболовецкий флот. Это у него получилось. Пройдя курс обучения, отлично сдав экзамены на матроса второго класса, он начал бороздить моря и океаны на СРТ (средний рыболовецкий траулер). Он не только зарабатывал деньги, но самоутверждался, укреплял себя душевно и физически. Плавали в те годы наши рыбаки по всему миру, и к Африке, и к Америке.

    Мы с Ларисой были тронуты, когда он, вернувшись из очередного плавания, привёз всем презенты, в том числе и нам. Не забывал он и бабушку, с которой постоянно переписывался. Мы тоже Валерия не забывали, я иногда вместе проводил с ним время. Вместе ходили с ним на лыжные прогулки. Иногда брали  с отцом Валерия на рыбалку.

    Не знаю как, где, в какой компании, по виду застенчивый Валерий познакомился с девушкой Валей Хмелевской. Её вместе с родителями в конце 60-х годов вернули из Казахстана, где они были в эвакуации во время войны, в родной Минск, в знак благодарности за то, что её дедушка Хмелевский Константин Иосифович героически сражался с фашистами в оккупированном Минске.

   (Хмелевский Константин Иосифович (1905- 1943), один из организаторов и руководителей Минского подполья в годы Великой Отечественной войны. С 1921 г. был рабочим службы пути Западной железной дороги, щетинной фабрики, затем на хозяйственной работе в Минске. Во время фашистской оккупации города с сентября 1941 года участвовал в организации подполья. Вместе с Н.К. Корженевским руководил подпольем в (теперь – Октябрьском) районе Минска. С мая 1942 г секретарь Октябрьского подпольного райкома КП(б)Б Минска, с июня 1942 г член минского подпольного горкома КП(б)Б, заведующий отделом по организации диверсий, участвовал в распространении подпольной газеты «Звязда» и листовок. В октябре 1942 г. арестован и весной 1943 г. замучен в фашистских застенках. В 1964 г. в Минске его именем названа бывшая Пакгаузная улица, на доме № 3а мемориальная доска. В 1965 г. за мужество и отвагу Константин Хмелевский был посмертно награжден орденом Отечественной войны I степени).
 
    Отношения Валерия и Вали развивались в нужном направлении. Валя, прекрасно знала положение своего избранника. Знала, что у Валерия ничего нет, кроме его порядочности, замечательного терпеливого, настойчивого, доброжелательного характера и желания создать настоящую семью, которой у него не было в детстве. Они, двадцатишестилетний Валерий и девятнадцатилетняя Валентина решили в августе 1971 года пожениться.

    На свадьбу были приглашены и мы с Ларисой. Для того, чтобы присутствовать на свадьбе, мне пришлось обратиться к командованию МВИЗРУ, чтобы оно продлило мне на пару дней отпуск. Я должен был, после окончания училища, убывать к новому месту службы.
 
   Утром я с Ларисой и Серёжей были в ЗАГСе. Вечером состоялась свадьба. Свадебное торжество отмечалось на квартире Валиных родителей. Свадьба это необычайное событие, на котором собираются, по сути, две незнакомые семьи. Мы были коренными белорусами. А Валя, её три брата и родители выросли в Казахстане. Как оказалось, разными были и свадебные традиции.

   Со стороны жениха на свадьбе присутствовали: я, Лариса, Серёжа, отец, бабушка и тётка Валерия. Все в чужом доме, конечно, очень смущались. Мне снова досталась исполнять роль свата. Свадебное торжество шло своим чередом, как-то я справлялся со своими нелёгкими обязанностями. Но вдруг, старший брат Вали объявил, что невеста босая и показал её туфель. Никто из наших гостей, не прореагировал. Наступила неприятная пауза. Я пошёл разбираться, в чём причина. Оказывается, на призыв брата, нужно было начинать вручать подарки. Я начал объяснять, что пришли мы не с голыми руками, и что у нас другой порядок вручения подарков, путём деления каравая. Сват со сватьей объявляют гостя для вручения каравая и требуют за него выкуп.

    (Издавна ритуальной выпечкой славян на свадьбу был каравай, считавшийся символом благосостояния, счастья, удачи. Молодые откусывали от преподнесенного каравая по куску – чей был больше, того по традиции и ожидала участь хозяина семьи.
Делить каравай поручали людям, имеющим с молодоженами не кровное, а духовное родство.
По приметам каждый присутствующий на торжестве гость, должен был получить кусочек каравая и отведать его, в противном случае он причислялся к проигнорировавшим этот праздник).

    Здесь же из тортов был организован каравай. Мы со сватьей организовали торг за него. Всё получилось весело и прилично.

    С этого дня мы стали с Ларисой благотворить не только Валерия, но и его семью. Спустя положенные девять месяцев в 1972 году у Валерия с Валей родилась замечательная дочь, Ирина. Она ровесница нашего  Алёши. Впредь, бывая в Минске, обязательно заходим в гости к Вале с Валерием. Семья у них оказалась крепкой, дружной, гостеприимной, дом хлебосольным. Мы взаимно с уважением относимся друг к другу. Валерий сменил много профессий и нашёл себя, работая краснодеревщиком. На своей квартире он всегда сооружает многофункциональную, очень удобную мебель.
Годы летят. У Валерия с Валей уже 20-летний внук Дмитрий и 7-летняя Екатерина. Хочется в очередной раз пожелать счастья этому дому.

    В заключение, в назидание, хочется сказать о непутёвой матери. При написании этого раздела решил пересмотреть сохранившиеся у тёщи, бабушки Валерия, письма. Среди них обнаружил открытку его матери. Она, видимо из тюрьмы, писала своей дочери.
«Дорогой, любимой дочурке Галочке в день рождения.
Галчонок, тебе 8 мая исполняется 9 лет. Желаю тебе счастья в учёбе и здоровья и ни такой судьбы, какая выпала на долю твоей мамы. Мама». (Открытка отпечатана в 1956 году)

   Освободившись из тюрьмы, в конце 60-х годов, уже в мою бытность, Альбина снова написала письмо своим детям. Они её не простили. Письмо осталось без ответа.

                Не только свадьбы

    Прожили мы в Минске пять лет. За это время были и потери. Уходили из жизни ровесники наших родителей. В траурных мероприятиях пришлось участвовать нам с Ларисой.

    Ушли из жизни матери Гарика Шевелевича и Анатолия Бируля. Умерла лучшая подруга нашей семьи Мария Пищалко. Ушли из жизни две родные сестры моей тёщи: Ольга и Юлия. У последней, я бывал в гостях, когда посещал любимую Сморговку. Наконец, в июне 1970 года похоронил своего отца.

    Спустя полгода умер молодой, талантливый, многообещающий художник Михаил Лисовский. Мы разделили скорбь бедной Греты, достойно проводили в последний путь Михаила.

    На похоронах впервые увидел, как снимают посмертную маску. После похорон Миши, мне пришлось вместе с его женой, Гретой Станиславовной, освобождать его мастерскую на проспекте Ленина, вывозить все его картины и вещи.

                Мамина судьба

    После смерти папы, мама в возрасте 60-ти лет осталась жить в однокомнатной квартире. Возраст по современным меркам не большой. Но мама, как я уже писал ранее, длительное время работала на очень вредном производстве. Имела дело с агрессивными жидкостями. О своём здоровье она совершенно не заботилась. Мои детские предупреждения, игнорировались. В результате, затруднённое дыхание, кислородные подушки, скорые помощи, больницы и пр. Раньше о маме, в основном, заботился отец. Они были всегда вместе, маме было спокойно с ним. Но папа ушёл из жизни. Нужно было нам с Риммой решать судьбу мамы.

    Были три возможных варианта. Первый, ничего не предпринимать, второй, мама переезжает к Римме, третий мама переезжает ко мне. Действовать по первому варианту мы не стали. Этого наша мама не заслужила. Третий вариант был бесперспективный. Я оканчивал училище и меня с большой вероятностью отправят служить за пределы Минска. Остановились на втором варианте, самом реальном. Мама будет жить с Риммой.

    Для решения этого вопроса стали искать варианты поиска трёхкомнатной квартиры в обмен на однокомнатную мамы и двухкомнатную Риммы. Было несколько вариантов, но они имели различные недостатки. Поиски продолжались. Наконец, в конце 1970- го года был найден подходящий вариант. Дом в центре города, Якуба Колоса 4, высокие потолки, три раздельные комнаты, имелся сарай в подвале, для складирования всякого барахла, которым всегда, невольно обрастают жильцы. Единственный, серьёзный недостаток – квартира запущенная. Она была коммуналкой, в ней жили две семьи. Кроме того, для больной, задыхающейся мамы недостатком было то, что квартира находилась на четвёртом этаже.

    Все документы были оформлены, состоялся переезд, сразу приступили к ремонту. В нём, участвовали Римма с Николаем и дядя Коля. Какую-то лепту в ремонт удалось внести и мне. В результате ремонта, приобретения и расстановки новой мебели, квартира превратилась в конфетку. У сестры есть чувство прекрасного, она умеет воплощать его в жизнь. Впредь квартира стала центром притяжения всех нас. Хозяева её были гостеприимными и хлебосольными.

   Мама стала жить в семье сестры, вместе с зятем и внучкой Ольгой, которой исполнилось 10 лет, ей была выделена отдельная комната. Душевная, доброжелательная мама вскоре завела себе новых подруг, с которыми во дворе дома постоянно вела бесконечные беседы.